Глава 9-я. РАССКАЗ ИДЫ.
«Брачный союз- это взаимозависимость, которая не напрягает… более того, она радует, помогает, создает душевную гармонию и комфорт. Остальное все –брак…» (И. Герасимов)
Я никогда не забуду глаза Эдмона, когда на горизонте показался замок. Он сидел на краю повозки и смотрел на него. не отрывая взгляда. Он молчал и это молчание было каким-то тяжелым, страшным. Я пыталась заговорить с ним, но он не слышал моих слов. Он вообще ничего не слышал. Это был не страх. Не ужас. Не ностальгия, не обряд прощания, не радость и не печаль. Это было какое-то странное осознание жизни. Это было осознание мертвеца, покинувшего свою могилу. От него в это время веяло могильным холодом и его застывший, остекленелый взгляд вернулся к жизни только тогда, когда табор ушел на Унгвар и замок скрылся за холмами.
В таборе Эдмона прозвали Графом. Когда его побрили, он был очень похож на графа Шенборна. Потом он придумал оригинальный план, как разбогатеть. Ему надо было несколько преданных людей, которые помогли бы ему добиться богатства, власти, а главное, он хотел отомстить своим обидчикам, которые написали на него донос, из-за которого он попал в тюрьму и просидел в замке почти 15 лет. В этом плане он распределял роли, а себе отвел роль какого-нибудь важного вельможи, по его словам и мечтам, с титулом не меньше графа.
Мне нравилась его решительность, фантазия, энциклопедические знания во всех сферах наук. Желая сделать из меня светскую даму или принцессу, он сам обучал меня многому. Я освоила математику, физику, химию ядов и психотропных веществ. Я выучила географию в совершенстве и могла пользоваться картами. Табору это бы очень пригодилось. Но при этом у меня было наше цыганское чутье, благодаря которому мы выбирали дорогу. Он приучил меня к чтению, и я с удовольствием проглотила множество книг. Это не только помогало мне в моей «работе», я полюбила книги и с захватом читала Руссо, Сервантеса, Рабле. Здесь в Париже я познакомилась с многими писателями: Проспером Мериме, Виктором Гюго… Мне так понравился роман «Собор Парижской Богоматери», что я прочитала его за одну ночь.
—Но ты любила Габора? А как же с Эдмоном?
—Море не стало и я нашла утешение в Графе. Всё это, как сон. Я сейчас люблю только тебя. Если цыганка любит, то любит безумно. Иногда мне кажется. Что я Эсмеральда из той книги. О которой я тебе говорила.
—Никто ещё не забывал своей первой любви…—заметил Александр.
И тогда Ида-Нэна рассказала Александру о своей первой цыганской любви море Габоре.
Море Габор в свои 20 лет был вполне успешным конокрадом. Его уже успели приговорить к повешению в Российской империи, в Австрийской тоже. Но мадьяры не знали его в лицо и по имени. У него не было своего почерка. Каждый раз он угонял лошадей различными способами. А фантазия у него была бурная.
Габор любил Нэну и она отвечала ему самым пылким, на которое способны только цыгане, чувством огненной, горячей, сумасшедшей любви. Но строгость нравов дочери барона, не позволяла ей броситься и окунуться в омут этой любви остаточно и бесповоротно.
Рассказав о запрете отца на свадьбу с Море, она заплакала. Потом. выпив чашечку кофе и вытерев слезы продолжила свой рассказ.
«Когда Эдмон предложил мне свой план, я согласилась. В его команде уже были Бертуччо и Али, но нужна была женщина. Море узнал о моих намерениях и настоял перед Графом, так мы теперь называли Эдмона. Чтобы он взял его с собой. Граф не возражал. Хороший конокрад мог всегда пригодиться. Но Али и Бертуччо отлично стреляли, а Габор никогда не держал огнестрельного оружия в руках. Зато он прекрасно владел плетью. Мог сбить с ног пешего, опутав одним ударом ноги. А мог сбросить с коня всаднику, когда его плеть обвивала шею несчастного. Граф решил, что Море ему подходит.
Мы покинули табор, когда он шел в Бессарабию и отец повел его на этот раз через Хуст. В Берегсазе мы стояли двое суток. Это позволило нам собраться и всей компанией уйти на север к Мукачеву. Там была дорога в Российскую империю, по которой часто ездили богатые путешественники.
А план был такой. Устроить засаду на перевали возле стоя и дождаться, пока какой-нибудь граф не проедет из Венгрии в сторону России. Моей задачей было устроиться певицей в трактир возле моста на Сент-Миклош и ждать нужного нам постояльца. Я должна была выяснить, куда клиент едет. Есть ли у него в пункте назначения родственники или знакомые и прочие мелочи. Которые были важны для Графа. Когда он действительно перевоплотиться в графа. Шли месяцы. А подходящего клиента не было. Попался один венгерский граф. Но у него было много знакомых в Москве и Санкт-Петербурге. А на Кавказе даже родственники. Был проездом в Россию даже князь. Но в его экскорте было около 50 рейтаров. Перебить такую команду и не дать никому уйти было сложно. Наконец мне подвернулся подходящий барон с Судет. Его охраняло всего шесть всадников и ехал он один. Граф не хотел убивать жену и детей, поэтому мне приходилось искать одинокого странника».
—Барон, так барон. Что поделаешь?—сказал Граф. Когда я прискакала на Чернечью гору, где мои друзья разбили свой шатер. Мне он приказал вернуться в трактир, а поутру уговорить барона взять меня с собой в дорогу. Габор должен был прикинуться мертвым и лежать на дороге сразу за мостом, а Бертуччо и Али должны сидеть в засаде. Пока стражники не подъедут к нашему «трупу» всадников. Оставшихся у кареты должны были взять на себя, Габор должен был плетью обезвредить того, кто подойдет к нему. А сам граф добивал оставшихся. Подойдя к карете сзади.
Цыганам нельзя притворяться мертвыми. Я не знала этого и Габор не знал. Слишком молоды мы были в то время. Все прошло по плану Графа. Но Габор. Сбив двух стражников с ног, замешкался с третьим. Который и застрелил его в упор из пистолета. Тогда я швырнула свой цыганский нож в горло убийцы моего возлюбленного. Затем выскочила на дорогу, взяла из его стиснутых рук пистолеты и застрелила оставшихся в живых двух стражников. Я была вне себя от боли и горя. Я готова была стрелять, резать, терзать их за своего Море Габора. Габор прикинулся мертвым и этим вызвал свою смерть. Я не помню, как мы потом ехали в Санкт-Петербург. Я пришла в себя уже в Новгороде. Это была провинция. В которой нам надо было пройти репетицию появления в свет столицы. Если бы не вышло. Не велика беда. Слухи из глухой провинции доходят до двора не скоро. Граф, а теперь он был бароном фон Гольдрингом. Познакомился с местным помещиком, который ввел его в общество местной элиты. Это была не столица. Но для цыганской девушки. Всю жизнь проведшей в дороге со своим табором. Это было непривычно. Я постепенно входила в роль. По легенде, придуманной Эдмоном, я была куплена бароном в Стамбуле на невольничьем рынке. Я дочь армянского спарапета (полководца, генерала), которую турки взяли в плен и продавали на рынке рабов. Для Новгородского света я была жена барона. Но Эдмон понял. Что для Петербурга нужно другое. там я стала женой итальянского князя ди Капри, жестокого и ревнивого, которого успешно сыграл Бертуччо. С ним у меня ничего не было, я не могла ещё забыть Габора. В Петербурге, я с «мужем» посещала все балы и приемы, барон фон Гольдринг обеспечивал нам приглашения только в начале. Потом моя красота сыграла свою роль и приглашения посыпались дождем. Я заводила роман с тем светским львом, на которого указывал Эдмон, а ревнивый князь ди Капри заставал нас врасплох в постели, ещё до того, как мы приступали к интимным делам. Этого было достаточно. Чтобы разъяренный муж начал палить из пистолетов, разумеется не попадая «от волнения и праведного гнева». Требовал дуэли. А значит и широкой огласки и мой новый любовник вынужден был раскошелиться на нужную сумму. Когда клиент не торопился с оплатой, внезапно появлялся свидетель скандала барон фон Гольдринг, который мог высмеять несчастного неудавшегося любовника в свете. А о бароне ходили страшные слухи. Он попадал в муху на стене из пистолета с двадцать шагов. Вызывать его на дуэль было верхом глупости, равной самоубийству. И тогда ди Капри тоже вносил свою лепту для того, чтобы барон молчал. Муж и любовник заминали дело при помощи нескольких десятков тысяч рублей золотом. На которые наша компания могла блистать в свете, а Эдмон имел возможность нанять одного художника, который умел искусно подделывать любые документы. В Тегеран Эдмон уже ехал под именем графа де Роланда, а оттуда в Париж и Рим уже летела слава о новом вельможе. Который превосходит Сент-Жермена по всем пунктам. Графу была придана восточная таинственность и приписаны молвой несметные богатства и дворцы на Востоке. Я же превратилась в его наложницу сербскую принцессу Иду. С этим именем я вышла на сцену, когда узнала, что граф ко мне охладел и собирался жениться на дочери какого-то английского банкира.
Я любила графа не меньше, чем Габора. Но мстить Кадрусу не хочу. Граф предал нашу любовь. Так что, мне ничего не надо взамен за то, что я забуду о существовании Кадруса. С условием, что и он забудет обо мне навсегда. И потом, я встретила тебя, Александр. Ты мой идеал! Мне порой кажется, что ты цыганских кровей. Может от того, что я люблю тебя безумно?
А Бертуччо не пытался завести с тобой роман?
—Пытался ещё в таборе. Но Габор пригрозил ему и он от меня отстал. А когда Габора не стало,—печально произнесла цыганка,—то Эдмон был для итальянца таким авторитетом, что он просто не посмел. А потом убили Али и Бертуччо исчез. Он наверняка вернулся в Италию. А о Графе ты уже все и так знаешь».
…
—Али не убили. Они видели, как Али падал за борт и исчез под водой. А Али прекрасно плавает, умеет плавать и под водой. Для этого у него в чалме была всегда завернута трубка для дыхания под водой. Но это сейчас не важно. Благодарю тебя за откровенность, моя любимая. Особенно интересны сцены с ревнивым мужем. Корсиканец! Это же замечательно. В России такое может проделывать какой-нибудь абрек с Кавказа. А ты в самом деле великая артистка, как на сцене, так и в жизни. Современное общество построено так, что каждый муж имеет любовницу или несколько любовниц. Но не подозревает сколько любовников у жены. Он согласен даже знать. Что жена ему изменяет, но не допустит, чтобы узнали об этом. Особенно, он не желает, чтобы кто-то знал о его связях на стороне.
Ида Ферьер рассмеялась. Это талант, с которым можно смело идти в артисты или в преступный мир. Мне кажется, что всю эту игру с честью семьи, с женой, которая изменяет мужу и прочие правила приличия, при нарушении которых кое-кто способен выложить солидные деньги, чтобы вся эта канитель не предавалась огласке, придумали сами преступники и шантажисты и внедрили. Как правила приличия в высший свет. И сливки этого прогнившего насквозь, общества приняли эту игру. Не подозревая, что шанс на выигрыш у них равен нулю.
А. что делать тем шантажистам, которые нажили себе капитал в этой игре, стали сливками общества, добропорядочными господами и сами обзавелись такими же добропорядочными и «целомудренными» женами? А для этого они нашли ответ, для своих приемников шантажистов. «А мне плевать, как ведет меня моя жена. Я сплю с женой министра».
Так он узнал о всей прошлой жизни своей жены. Она напоминала ему Земфиру из поэмы написанной им в прошлой жизни. Казалось уже тогда, когда он был русским, он видел сквозь пелену грядущего свою Иду-Нэну. Это доступно пиитам, потому что они Волхвы и обладают вещим даром, не важно в каком виде информации он к ним поступает: в образах, звуках, астральных вибрациях или в цифровом виде. Пиит не просто поэт, пиит—это глашатай Божий. От него он получает то, что должен передать людям. Поэт сможет рассказать, как он пишет стихи, то ссылаясь на вдохновение, смысл и значение которого ему не ведомы. А уж происхождение этого вдохновения и подавно. Глупейший из поэтов скажет, что это благодаря его таланту и умению правильно складывать слова в строчки. Наделяя их размером и рифмой.
А пиит никогда не скажет таких глупостей, порожденных эгоцентризмом и чувством собственной важности. Пиит скажет прямо, я не знаю. Как я пишу стихи. Я не знаю, как это получается. Пиит может не знать названия размеров, и рифма у него может принимать формы грамматических ошибок, в виде «ветры» или «ветра» или «дать вОду» и «дать водУ». Рифма сама укладывается у него в размер и наполняется его духом. Но его дух не войдет в стих, если перед ним не откроет дорогу Дух Бога. Размер строится сам собой. Потому что в душе пиита в это время происходит взрыв, после которого он только успевает записывать продиктованные непонятно как строки. Информация подается настолько быстро, что не всякий мозг её может уловить, тем более не всякая рука её успевает записать.
Поэты не видят разницы между словами талант и гений. Они считают их синонимами, только разного ранга. Пиит понимает, что талант—это только данная ему Богом способность делать то, что многие не могут. А гений—это состояние, когда Бог позволяет таланту поэта выйти с ним на прямую связью. Это сначала диалог, потом экзамен, потом согласие на императив Бога. Но согласия мало. Надо успевать всё запоминать или записывать. Кто не выдержал этого вечного экзамена, не станет пиитом, а навсегда останется только поэтом, талантливым Винни-Пухом. Последнего героя мультфильма я привел не от имени Пушкина, а для лучшего понимания и восприятия моей мысли современным читателем.
Сегодня Александр собирался предложить Иде отправиться с ним в путешествие в Россию. Он сказал, что по дороге они проедут по местам её юности, через Мукачевский замок. За окном раздался стук колес кареты Иды Ферьер и Александр пошел встречать жену.
Когда Ида вернулась из театра, Александр вошел с ней в спальню и рассказал о своих планах на будущее. Он расписывал ей красоту России, обещал представить её императору и множество интересных приключений и событий.
—Нет, — сказала Ида,—я не смогу составить тебе компанию. Отец мой умер, Габора убили давно. Даже, если я встречу свой табор, меня там никто не узнает и я не узнаю никого. Я не хочу ворошить прошлое.
Александр посмотрел на неё нежным взглядом, а она весело смеясь, с чисто парижским кокетством произнесла: «Ведь ты не хочешь, чтобы я бросила тебя и ушла в табор? Найду себе цыгана! А тебе скажу: «Старый муж, грозный муж, я другого люблю!»
—Конечно, не хочу.
—Я шучу. Я люблю тебя больше всего на свете и, если ты пропадешь или не вернешься из России, я отправлюсь тебя искать. И меня не удержат ни границы, ни национальные гвардейцы. Будь даже их целая армия! Ты ведь знаешь, что. Если цыганка полюбила. Она жизнь отдаст за любимого, не задумываясь.
—Вот за это я тебя и люблю. Ты мыслишь, как русская.
—А в России я уже была. Меня наверняка помнят, обманутые Графом, фанфароны. Скорее всего их нет уже в живых. Но я всё равно не поеду. Кроме тебя у меня только одна великая любовь. Это сцена! Но сцену я люблю меньше. Если ты настаиваешь, я поеду. А, если нет. то я сейчас на вершине славы! Позволь мне остаться и насладиться своей славой полностью. Обещаю предаваться только театру и не смотреть на других мужчин!
—Я тебе верю. Можешь оставаться,—сказал грустно Александр, но Ида подбежала к нему и осыпала его поцелуями.
—Спасибо, любимый! Нам тоже надо иногда отдохнуть друг от друга. Это укрепит нашу любовь. Разлука обостряет чувства!
—Да ты скоро станешь настоящей писательницей, как Жорж Санд! Ты говоришь фразы достойные философа.
—Я цыганка. Это цыганская правда, которую вы называете философией. Цыганка отдается только по любви. И, если изменяет своему мужу, то не станет прикидываться святой, как дамы из светского общества. Она не только не станет платить шантажисту за молчание о её любви на стороне, она сама заявит о ней, даже, в глаза мужу. Я люблю только тебя. Можешь ехать спокойно. Ты веришь мне.
—Да. Ты для меня больше, чем жена. Ты мой лучший друг.
…
Искусство артиста и разведчика в чем-то схожи. Посвященные в искусство мимов и лицедейства, они видят по мимике, по движению тела и даже глаз, о чем человек думает и, что намеревается делать заранее, автоматически предсказывается. Разведчики же способны, как артисты, руководить своей мимикой и эмоциями на уровне гениальнейших тружеников сцены, скрывая собственные чувства. Артисты способны вживаться в роль, но их вживание в роль кратковременно и они по сути простые актеры, по сравнению с разведчиком, вросшим в свой образ на долгое время, сожжет быть, даже, дл смерти. К тому же разведчик не имеет права скинуть свою маску ни днем, ни ночью; ни в свете, ни ночью в своей постели. Нигде и никогда!
Вот потому в 18-м веке к шпионским действиям и разведывательной работе, стали привлекать артистов. Не был Пушкин первым в этом деле, но и другие не могут претендовать на первенство. Екатерина 2-я, например, завербовала Казанову. Она не опустилась до интимных связей с этим любимцем кухарок и уборщиц, но разрешила ему выдумывать и рассказывать всё. Вплоть до описания интимных мест её императорского тела. Но взамен она попросила об одной услуге. Сообщать ей наиболее интересные политические моменты, которые происходят в светских кругах и , особенно, при дворах монархов Европы. Кухарки и уборщицы могут многое поведать, но не всё,—наставляла Казанову Екатерина, —а жены и любовницы высокопоставленных чиновников и министров, знают больше и лепечут в постели свободнее.
—Да как же я могу привлечь к себе великолепных дам или фрейлин какого-либо двора?—в отчаянии сказал Казанова.—Вы издеваетесь надо мной Ваше Величество?
—От чего же? Я не издеваюсь. Можете называть меня просто Фрике. Ведь мы с тобой уже не одну ночь наслаждались дарами Купидона.
—Вы в своем …
—Продолжайте… В своем ли я уме, хотели вы спросить?
—Нет… вернее, да… То есть нет, конечно—в испуге залепетал Казанова.
—Да, чтобы привлекать дам, ты, как говорят наши крестьяне, рылом не вышел. Или ваши кухарки извращенки, либо у вас в Европе и мужиков красивых не осталось. Но счастье твоё в том, что общество, особенно его сливки живут слухами. Слухами они питаются, слухам верят,. Одни потому, что хотят верить, а другие потому, что верят все. Вот начнут рассказывать в светских салонах и лучших домах Европы о том, что Казанова соблазнил императрицу Всероссийскую, все дамы света и тьмы потянутся к тебе. Я хотела сказать, что все дамы света набросятся на тебя тьмой и не будет тебе отбоя от них. А ты терпи. Слава приносит успех и богатство, потому что, помимо дам от меня тебе тоже будут перепадать в золотых червонцах за особо важные и интересные сведения. Я уже сделала первый шаг. Ты властен говорить обо инее всё, что угодно, но не на территории Российской империи. Это при несет тебе колоссальный успех у женщин. Может быть твоё имя войдет в историю, как символ неутомимого любовника. Это дарю тебе я, как знак нашего будущего сотрудничества,—Екатерина рассмеялась от души.—Мне нравится твой испуг, но я не садистка. Так она завербовала артиста фривольного жанра и сделала из него разведчика.
Екатерина никому не доверяла. Даже братьям Орловым, которые привели её к власти. Ей бы давно избавиться от них, но они имеют силу в гвардии и связи во всех кругах государственной жизни. Поэтому она создала свою разведку. Княгиня Дашкова изъявила желание возглавить спецслужбу. Она и порекомендовала Казанову императрице. А вообще, она занималась перевербовкой агентов тайной канцелярии, которые докладывали императрице о работе самой тайной канцелярии. Дашкова набрала в отдел лучших аналитиков по разным вопросам. Например, её переписка с Вольтером носила две стороны. С одной стороны Екатерина хотела разобраться, прослушав пропаганду от первого лица, во-вторых, эксперты психологи, графологи и стилисты подвергали анализу состояние Вольтера в момент переписки. Политические аналитики связывали душевное состояние объекта с политическими событиями в мире и во Франции в частности и докладывали государыне выводы, сделанные на основании имеющихся материалов.
Ох, не была такой ветреной и легкомысленной, как её иногда изображают. О ней, вернее о её эпохе, мне когда-нибудь, придется написать книгу, но в этой я не стану уделять ей внимания больше чем она этого заслуживает для ситуаций данной эпохи. Эпохи Пушкина и Толстого, Достоевского и Бакунина.
А артисты вхожи во все дома, особенно известные артисты. Из цыган тоже получаются великолепные разведчики. Но это покажет будущее.
А пока что у нас была Гайде-Нэна, одновременно артистка и цыганка, а ещё незаменимая помощница Александру.