Пожилой высокий мужчина, с благородной сединой и гордым профилем. Приятно смотреть на такие лица, редко встречаются – сочетание возраста и благородства.
Правда, в этом присутственном месте, в трудовой инспекции странно видеть это сочетание. Здесь собираются две противоположности – обиженные работники и отбрехивающиеся работодатели. Он, уверенный, в яркой, флюоресцентной, облегающей вело-одежде, на руке шлем, перчатки и рядом дорогущий велосипед. На велосипеде еще всякие дорогие примочки – держатель для бутылки, сумка для мелочей, бутылка для воды, красивая, яркая. Здоровый образ жизни, это важно.
Явно выделяется из очереди несправедливо уволенных работников. Смотрит на них свысока - и роста своего и отношения к жизни. Очередь чувствует вожака и взирает на него с обожанием, женская ее часть; и с признанием авторитета, но немного не довольно - мужская. Он в своей стихии – поучает, опекает, растолковывает теткам в растоптанных тяжелых в летную жару туфлях, и мужикам – опухшим, злым и обиженным начальниками - о правах.
Медленно, очень медленно движется очередь. Все уже порядком раздраженны. Устали. Нервничают. Яркость и разглагольствование о несовершенстве трудового законодательства, вызывает тихое бешенство. Но от колких замечаний и близкого линчевания его спасает инспектор – выкрикивает:
- Следующий!
Он суетливо перекладывает шлем на другую руку, пытаясь отстегнуть сумку от велосипеда. Велосипед теряет равновесие и съезжает на пол. Он краснеет, поднимает велосипед, пытается пристроить его, и понимает, что не озаботился, тем, куда его пристегнуть. В коридоре только стулья и люди. Все с интересом наблюдают за метаниями умника. Он растеряно смотрит, доверить велосипед - некому.
Инспектор, молодая, миниатюрная девушка, вздыхает довольно громко, показывая, что «вас здесь много, а я…» . Мужчина начинает дергаться, разрываясь между тем, что подошла очередь, и тем, что он не может бросить имущество и тем, что так бездарно растерял свой авторитет в глазах очереди. Наконец, утыкается взглядом в тетеньку-охранницу. Она, каждый день видит здесь драму, но эта ей интересна. И тетка она добросердечная. Он бросается к ней, запинаясь за велосипед:
- Посмотрите? Пожалуйста! – он уже весь в поту, нервно смахивает капли со лба.
- Ладно, идите уже! – тетенька добродушно машет на него пухлой ладошкой. – Некогда им ждать, - она показывает взглядом на суровую инспекторшу, - видите вас сколько?
Мужчина, бросает велосипед на произвол тетки-охранницы, и идет вглубь темного коридора, за инспектором, оборачиваясь и приседая.
Инспекторша, едва достает ему до плеча. Он, пытаясь на ходу объяснить ей свое дело, съеживается, сгорбливается и ссутуливается, практически до ее размера, семенит, не попадая в ее мелкий шаг. Куда-то пропала вся надменность, уверенность и горделивая посадка головы. Бесследно ушло плохо привитое демократией человеческое достоинство. Условный, впитанный с молоком матери, спино-мозговой рефлекс беспомощности перед системой берет свое.