Выхожу из подъезда. Раннее утро. Но жара даёт о себе знать. И это – только начало. Лето есть лето. На краю клумбы лежит пёс Митька. Сведущие люди говорят, что он – переродок от ризеншнауцера, скрещенный много раз неизвестно с какими породами. Маленький, лохматенький пёсик. Тёмный со светловатыми пятнами, разбросанными то тут, то там и почти белыми ушками, стоящими торчком. Кто-то из сердобольных соседей успел вынести ему кое-какую еду и воду в полиэтиленовой, круглой коробке, в которой когда-то хранился маргарин, как явствует из сохранившейся на ней этикетки.
Но не все из наших соседей такие сочувственные. Есть и такие, кто говорит, что Митьку нужно якобы усыпить, потому, что он лает по ночам и мешает спать, на что ещё один из соседей – кстати, бывалый моряк – совершенно резонно возражает: «По ночам спать нужно, а не прислушиваться к звукам. А собака есть собака. Ей и полаять надо». Действительно. От пролегающей мимо автотрассы и целой череды находящихся поблизости кафе и магазинов, работающих практически круглосуточно, шума гораздо больше.
Митька уже вторую неделю бездомный. А прежде обитал со своей, ныне покойной хозяйкой в соседнем подъезде, на первом этаже. Вообще, симпатичный пёсик, чем-то похожий на маленького медвежонка. Хотя, сам уже старый. По собачьим меркам - и вовсе долгожитель. Кое-где в его шерсти пробивается седина, что у собак бывает довольно редко, но всё же иногда бывает. Говорят, что один глаз у него не видит после того, как несколько лет назад был повреждён в драке с другими собаками.
Его хозяйка – назовём её: тётя Маша – скончалась прошлой осенью. Перед этим долго болела. Её досматривала одна женщина. Назовём её: Ольга. Теперь Ольга и сама на пенсии. А прежде где-то работала. Не знаю, если честно: то ли овдовевшая она, то ли разведённая, то ли так и была холостячкой всю свою жизнь – зря говорить не буду. Зато знаю другое. Имела она глупость поручиться за какую-то свою подругу, взявшую в банке кредит на весьма и весьма впечатляющую сумму. Подруга кредит не вернула, а сама, как говорится, «подалась на сторону». Через некоторое время, каким-то загадочным образом, её след объявился аж … в Индии. Короче говоря, ищи – свищи! А Ольга осталась, таким образом, без квартиры. Вот и взялась досматривать тётю Машу. Пока её досматривала, успела и к Митьке основательно привязаться.
А теперь объявились дети покойной тёти Маши. Оказалось, их у неё аж трое: сын, постоянно проживающий в Москве, другой сын, постоянно проживающий во Владивостоке, и дочь, постоянно проживающая аж в Латвии. Никого из них здесь отродясь не видели. А теперь съехались, делить наследство своей покойной матери, про которую при её жизни и вовсе забыли!
Всего наследства-то, что квартира. К тому же – пресловутая хрущёвка. Зато – трёхкомнатная. Сами они, эти, с позволения сказать, наследнички, за время своего общего пребывания здесь – совсем короткое – уже неоднократно между собой передраться успели, так что соседи к ним не единожды полицию вызывали, поскольку от их драк и постоянной ругани и у соседей нет спокойной жизни. Известно только, что сами они планируют в ближайшие дни эту квартиру продать, деньги поделить и разъехаться, на сей раз – навсегда.
Ольгу же из всё той же злополучной квартиры самым обыкновенным образом вышвырнули. Митьку – тоже.
Ольга где-то по соседству сейчас снимает комнату. Хотела и Митьку с собой забрать, но там не разрешили хозяева. Сказали: «Не нужна нам здесь собака. Тем более, старая и совсем больная, у которой, кроме всего прочего, и блохи, и глисты».
Вот и живёт Митька теперь на улице. Да, если судить по его возрасту и состоянию здоровья, недолго ему осталось.
Что же касается Ольги, так про её дальнейшую участь и подумать страшно…
Вот такая история. Очень даже в духе теперешнего времени.
2018-08-10