Без комментариев.
* * *
Сергей Запускалов
ЧТО ТАКОЕ ПСИХИАТРИЯ?
Получилось так, что с психиатрией я был связан всю свою жизнь. Дело в том, что мои родители, и отец, и мать, были врачами-психиатрами. И квартира наша была расположена на территории огромной психиатрической больницы. Так что когда я окончил медицинский институт, для меня было совершенно естественным пойти работать в психиатрическую больницу тоже психиатром. Там я проработал три года, а затем пятнадцать лет научным сотрудником в институте психического здоровья. В 1986 году защитил кандидатскую диссертацию. Это я сообщаю для того, чтобы было понятно, что то, что происходит в психиатрии, я знаю не понаслышке, а изнутри и очень хорошо. А происходит там очень и очень много такого, что, если бы это происходило в любом другом месте, считалось бы уголовным преступлением.
Беда в том, что область психиатрии, в нашем обществе, является совершенно особой. Ни один депутат Государственной Думы не обладает такой непробиваемой неприкосновенностью, ни один судья не обладает такой полной абсолютной властью как психиатр. И это происходит только лишь по той причине, что считается, что психиатру дано право решать является человек в здравом рассудке, или нет. Вы можете быть абсолютно уверены в том, что Вы что-то знаете, и сотни, тысячи других людей могут быть согласны с Вами, но психиатр скажет, что это психическая болезнь и Вы, и тысячи других людей, уверенных в своей правоте, будут считаться невменяемыми, а, следовательно, они должны быть помещены в психиатрическую больницу, с ними можно будет делать все что придет в голову психиатру, не смотря ни на какие Ваши протесты.
Нигде, ни в одной самой беспредельной тюрьме не существует такого наглого, беспардонного принуждения, как в психиатрической больнице. Даже раб имел больше прав, чем психически больной. Именно поэтому с психиатрией надо кончать и чем быстрее это произойдет, тем лучше от этого будет для всех, в том числе и для самих психиатров. Почему? Откуда такая уверенность в преступности психиатрии? Наверно у многих есть знакомые, которые работают психиатрами. И я знаю, что это могут быть хорошие, милые люди, к которым частенько обращаются за помощью. Я не говорю о том, что в психиатрию идут работать одни негодяи. Чаще всего в нее приходят очень хорошие, порядочные люди. Вопрос в том, почему эти люди начинают совершать преступления. А совершают преступления все психиатры. Без исключения. Чтобы понять это я позволю себе привести несколько слов из истории психиатрии.
Нужно сказать, что психиатрия, как медицинская специальность, появилась сравнительно недавно. Психически больных было немного и, вплоть до 19 века, они содержались в обычных тюрьмах в ужасающих условиях. Их безумие объяснялось в основном мистическими причинами, такими, как одержимость дьяволом и т.п. Отсюда и методы "лечения" сумасшедших скорее напоминали средневековые пытки, направленные на изгнание "бесов". Один из таких методов, например, состоял в том, что человека направляли идти по коридору. Затем, неожиданно, под ним открывался потайной люк и человек падал в ледяную воду.
Однако, многие врачи-гуманисты того времени пытались хоть как - то облегчить судьбу сумасшедших людей, настаивая на том, что для безумных должны строиться самостоятельные учреждения, где к ним было бы более человеческое отношение. Большую роль в том, что безумие стали считать болезнью, сыграло открытие микробов и понимание того, что многие болезни вызываются микроорганизмами. Когда же было открыто, что прогрессивный паралич (очень распространенное психическое расстройство в прошлом столетии) вызывается бактериями сифилиса, медики еще больше утвердились в мысли, что психические болезни, также как и многие телесные заболевания, вызываются материальными причинами, которые можно обнаружить, если очень постараться. Соблазн в этом смысле был очень велик, так как в случае нахождения материальной причины психических заболеваний, например такой, как микробы, у врачей появлялась реальная возможность с помощью различных уже привычных средств: хирургия, химические препараты, электричество, изменения температуры и тому подобное воздействовать на материальную причину болезни и излечивать ее.
Интенсивные поиски в этом направлении до настоящего времени, к сожалению, ничего существенного не принесли. Если бы можно было собрать в одно место всю литературу, посвященную поиску материальных причин психических заболеваний, думаю, что этими книгами можно было бы заполнить очень и очень приличное помещение от пола и до потолка. Где только не велись эти поиски. Изучались типы строения человеческого тела, особенности ушных раковин, формы черепа, состав крови человека и отдельных ее клеток, наследственность и даже рисунок линий на коже ладоней, тот, что используется в криминалистике. С изобретением все более мощных инструментов исследования, таких как электронный микроскоп, современные компьютеры, ученые-психиатры стали пытаться найти причину психического заболевания в самых мельчайших структурах самых различных клеток. Или пытаться с помощью невероятно сложных математических сопоставлений найти причину психических нарушений у человека в сочетании самых несопоставимых особенностей его жизни, например характера отношений с начальством, женой, строением ушных раковин, характером поведения клеток крови и состоянием психического здоровья его ближайших и самых отдаленных родственников. В связи с этим невольно вспоминается анекдот про пьяного, который искал потерянные ключи от квартиры под фонарным столбом. Когда его спросили, он что, здесь их потерял? Он ответил, что здесь просто светлее и легче искать.
До сих пор, когда двадцатое столетие уже заканчивается, материальные причины психических заболеваний все еще не найдены. Психиатров это, однако, никогда не смущало. И в конце 19 века немецкий психиатр Емиль Крепелин решил, что раз невозможно различать психические заболевания по причине их возникновения, то можно их различать по тому, как они чисто внешне себя проявляют. И он на основании схожести внешних проявлений психических расстройств у больных выделил 5 групп психических заболеваний. Т.е. к концу 19 столетия было только пять психиатрических диагнозов. Сегодня их насчитывается около четырехсот, но больным от этого лучше не становится.
Представьте себе, что у вас сломался телевизор, появились какие-то помехи, а вы совершенно не разбираетесь в телевизорах и не знаете, как они устроены. Возможно, вы слышали от кого-то, что, иногда, если телевизор похлопать, он может исправиться. И вот, вы начинаете хлопать по своему телевизору, сначала осторожно, а потом все сильнее. Пытаетесь крутить разные ручки, и, может, вам повезет и телевизор, вдруг, неожиданно начнет работать. Вы обрадованы, горды собой, потому что отремонтировали такую сложную технику. Но проходит немного времени и телевизор снова ломается. И уже никакие похлопывания не помогают а, возможно, даже приводят к каким-то новым поломкам. Что ж, ваши старания его отремонтировать будут тщетны до тех пор, пока вы не изучите его устройство. Но даже если вы его разберете полностью по деталям, вы все равно не поймете, как он устроен, если не будете знать о существовании электричества и по каким законам оно работает. Что-то похожее с этой историей с телевизором произошло в психиатрии, когда психиатры стали пытаться "лечить" те пять психических заболеваний, которые выделил Крепелин. Поскольку причины заболеваний оставались неизвестными, то методы лечения психически больных очень сильно напоминали с одной стороны процедуры изгнания бесов, а с другой - попытки исправить телевизор с помощью покручивания, похлопывания с использованием так называемого метода тыка, когда тыкают отверткой или чем-нибудь еще в разные места с надеждой, что что-то да поможет.
Естественно, ничто не помогает. Более того, психике человека, его здоровью наносится непоправимый вред, последствия которого тем более тяжелы и разрушительны, чем более интенсивным было это "лечение". И сейчас, на пороге третьего тысячелетия, последствия такого "лечения " гораздо более фатальны, чем сто лет назад. Потому что такие изощренные методы "терапии" как электросудорожная терапия, психохирургия, психофармакотерапия были изобретены в двадцатом столетии.
Каждый более или менее опытный психиатр, если дело касается близкого человека, друга или родственника, сделает все для того, чтобы этот человек как можно позже с момента начала своего заболевания попал в психиатрическую больницу, а лучше всего, если он туда совсем не попадет. Потому что каждый психиатр знает: чем раньше человек попадает в психиатрическую больницу и чем раньше он начинает принимать психиатрическое лечение, тем быстрее наступает его деградация. Больной опускается как человеческое существо все ниже и ниже и, в конце-концов, начинает вести так называемый вегетативный, то есть растительный, образ жизни, когда все его желания сводятся только к тому чтобы есть, спать и отправлять другие естественные потребности. Что же это за методы?
Влажные обёртывания - это метод, который используется до настоящего времени, при котором человека заворачивают, как куклу, в простыни и намачивают их холодной водой. При этом человек испытывает сильное переохлаждение и панический страх, поскольку в этом состоянии он совершенно беззащитен.
Психохирургия, то есть хирургическое разрушение мозга. Один из наиболее распространенных и часто применяемых вариантов психохирургии сводится к тому, что стальной спицей протыкают сбоку от глаза рядом с носом глазницу (это очень тонкая косточка), спица проходит в лобные части головного мозга и потом ее поворачивают кругом, просто разрушая мозг человека. После такой операции человек полностью теряет человеческий облик навсегда. Он, становится уже, ни на что не способен.
Электросудорожная терапия, или ЭСТ. При этом методе лечения, на голову человека накладываются электроды, и пропускается разряд электрического тока напряжением от 90 до двухсот вольт. Вследствие этого у человека развивается самый настоящий эпилептический припадок со всеми вытекающими отсюда последствиями и осложнениями. Мало того, что ЭСТ сопровождается нередко смертельным исходом, самими психиатрами в результате анализа большого количества случаев применения ЭСТ статистически доказано, что в результате ее применения у людей происходит разрушение головного мозга с образованием в ткани мозга пустот, заполненных жидкостью. Вследствие этого человек теряет память, происходит расстройство работы желез внутренней секреции с развитием эндокринных заболеваний и в конечном итоге также происходит полное разрушение личности пациента.
Еще один современный метод лечения психически больных - это инсулино-коматозная терапия. Суть метода состоит в том, что человеку вводится чрезвычайно большая доза гормона поджелудочной железы инсулина и у него наступает кома, состояние, от которого нередко умирают больные сахарным диабетом.
До настоящего времени используется такой метод лечения, как сульфазинотерапия. При этом методе лечения человеку вводят шприцем масляный раствор серы. В результате в месте укола появляется страшная боль, припухлость, краснота, до сорока градусов повышается температура тела, ощущается жуткая ломота во всем теле. Не случайно этот метод применяется в качестве наказания "непослушных" больных. После нескольких таких процедур человек становится согласным на все. Он готов перенести любое насилие, лишь бы только не повторять эту лечебную пытку.
Наконец психофармакотерапия, то есть лечение психических болезней с помощью различных химических соединений. Необходимо отметить, что психиатрических лекарств становится все больше и больше. Новые названия этих препаратов обрушиваются на нас каждый год лавиной. Многие из них становятся для людей такими же привычными как аспирин, продаются без рецепта и даже начинают раздаваться в школах учителями или школьными психологами для того, чтобы ученики стали более спокойными. Нас уверяют в том, что это совершенно безвредно и не дает никаких отрицательных последствий. Но это не так. Не существует безвредных психиатрических средств, просто потому, что эти химические соединения, проникая в клетки мозга, приводят к необратимому нарушению химических процессов, протекающих в человеческом мозге. Эти вещества, как бы они не назывались, дают только два эффекта: они вызывают жуткую подавленность, невероятно болезненный и неконтролируемый спазм мышц, изматывающую неусидчивость, в результате которой больные не могут найти себе места и вынуждены целыми днями беспрерывно ходить из угла в угол. Состояние, вызываемое этими веществами, крайне тягостное и лица, содержащиеся в психиатрических больницах, любыми правдами и неправдами стараются избежать приема этих медикаментов. Вторая группа веществ вызывает чувство успокоенности, улучшает настроение, вызывает расслабление мышц (в том числе и мышц сердца, что иногда приводит к его остановке и смерти человека), привыкание к этим лекарствам, появление зависимости от них, психической и физической, и, как следствие этого, ухудшение самочувствия, возникающее в результате их отмены. Но то, что здесь описано один к одному наблюдается у человека, когда он принимает наркотики и становится наркоманом. Фактически, эти лекарства и являются ничем иным, как наркотиками. Они, кстати говоря, весьма часто с этой целью и используются наркоманами и имеют свое специфическое название "колеса". Это наркотики, и как бы их не называли, они продолжают оставаться наркотиками. И если человек принимает их, он становится самым настоящим наркоманом. И это все. Других методов лечения в современной психиатрии не существует. Все что применяется психиатрами так или иначе наносит непоправимый вред человеку.
Теперь представьте себе, что в психиатрическую больницу приходит молодой человек, только что окончивший медицинский университет. Он хороший человек, добрый, испытывающий искреннее сострадание к душевнобольным людям и, возможно, именно поэтому решивший посвятить себя избавлению их от страданий. И когда он приходит в психиатрическую больницу он начинает использовать то, что находится в его врачебном арсенале, то, что описано мной выше, то, что однозначно приносит человеку вред. Первое, что испытывает в этом случае молодой психиатр - это искреннее недоумение и ощущение того, что он делает что-то не так. Он испытывает вполне понятную растерянность и спешит за советом к более опытным, маститым психиатрам. Но в их лице он встречает невероятный цинизм, полное равнодушие к здоровью пациентов, неприкрытую озабоченность только собственным благополучием и стремление избавиться от него как можно быстрее.
Я вспоминаю случай, когда один молодой психиатр, мой одногруппник по институту, во время сдачи врачебного дежурства в психиатрической больнице, докладывал о том, что ночью одному из пациентов стало плохо и он умирал. Далее он рассказал о том, как он проводил оживляющие действия: делал больному искусственное дыхание, массаж сердца, вводил внутривенно сердечные лекарства и, не без гордости, сообщил о том, что больной остался жив и что он нуждается в дополнительном наблюдении и соответствующем лечении. Я присутствовал во время его рассказа, потому что должен был дежурить следующие сутки после него. Также вместе с нами находились наиболее опытные психиатры больницы, врачи высшей категории - заместители главного врача по лечебной работе. И когда мой однокашник закончил свой рассказ они стали смеяться (их было двое), обвиняя его в том, что он делал. Зачем, говорили они, Вы затратили столько сил на какого-то душевнобольного, не спали всю ночь, делали ему искусственное дыхание (как вообще Вы это делали, это же так противно), а самое главное, угробили столько лекарств совершенно напрасно. Потому что кому он нужен. Будет он жить или нет - это не имеет никакого значения. У него нет родственников, он пролежал на психе уже несколько десятков лет и никого его смерть не будет волновать... Одним психом больше, одним меньше - какая разница.
Когда мы вышли из кабинета, мой товарищ никак не мог понять, что он сделал неправильно. Он мне говорил о том, что он принимал клятву Гиппократа и сделал всё в соответствии с этой клятвой: он использовал все свои знания и силы для того, чтобы спасти человека, неважно кто он и где находится. Он не мог одного понять, что клятва Гиппократа к психиатрам не имеет никакого отношения. Этот человек очень скоро спился, уволился из психиатрической больницы и мне неизвестна его дальнейшая судьба. Но не все психиатры кончают так как он. Многие плодотворно усваивают уроки своих старших наставников и в короткое время становятся такими же как они, полностью оправдывая свою преступность тем, что психические заболевания неизлечимы. Изо дня в день, приходя на работу и осуществляя лечение, которое по сути своей уже является преступлением, психиатры сами становятся все в большей и большей степени преступниками. И, к сожалению, это закономерность, не знающая исключений. Не имея истинных, объективных признаков психического здоровья или нездоровья, вся диагностика врачом психиатром осуществляется на основе сравнения с самим собой. И если человек думает как-то иначе, чем этот врач психиатр, то, естественно, ему и выносится вердикт психически больного. Такая "диагностика" приводит к тому, что все большее и большее число окружающих психиатра людей попадают в категорию "психически больных", поскольку все люди разные и каждый чем-то отличается от него самого. Именно поэтому современная психиатрическая классификация насчитывает около четырехсот психиатрических диагнозов, в отличие от пяти в прошлом веке.
Весьма примечательна, в этом смысле, манера психиатров общаться друг с другом. Когда они разговаривают, то невольно ставят психиатрические диагнозы своим коллегам, друзьям, родственникам. Поэтому когда их слушаешь, можешь услышать что-нибудь типа: "Ты знаешь, моя жена такой эпилептоид" и т.п. Весь мир, каждый человек им кажется не таким, как они, а, следовательно, ненормальным и опасным. Любое упоминание о духовности человека, религии вызывает у них кривую ухмылку и презрительное хмыкание. Беда психиатров в том, что они продолжают "лечить" людей даже тогда, когда выходят из стен психиатрической больницы. Это их несчастье и в этом кроется их жестокость и опасность для общества.
Когда мы боремся с психиатрией, мы боремся с преступной идеей, которая делает людей, исповедующих ее, преступниками. Когда мы разоблачаем их преступления, делаем их достоянием гласности, а преступным психиатрам предоставляем возможность справедливо искупить свои злодеяния против прав и свобод человека, мы помогаем, прежде всего, самим психиатрам стать более этичными, а потом уже и всему человечеству избавиться от бредовой идеи о том, что его душевное состояние можно исправить, разрушив его тело. Именно поэтому необходимо разоблачать преступления психиатров. Сами они это сделать не в силах.
Вицепрезидент Российского отделения Гражданской комиссии по правам человека, кандидат медицинских наук С.Запускалов
ДУШЕ ОТВЁРТКОЙ НЕ ПОМОЖЕШЬ
Мои родители были врачами-психиатрами. И я 15 лет работал психиатром. Поэтому то, что происходит в психиатрии, я знаю очень хорошо.
Если бы такое происходило в любом другом месте, то считалось бы уголовным преступлением. Дело в том, что психиатрия в нашем обществе является совершенно особой областью. Ни один депутат Государственной думы не обладает такой непробиваемой неприкосновенностью, ни один судья такой полной абсолютной властью, как психиатр. И лишь потому, что психиатру дано право решать, в здравом человек рассудке или нет. Вы можете быть абсолютно уверены в чём-то, и тысячи других людей могут быть согласны с Вами. Но психиатр скажет, что ваши взгляды — психическая болезнь, и все вы — тысячи людей, уверенных в своей правоте, будете считаться невменяемыми. Вас можно будет поместить в психиатрическую больницу, и делать всё, что придёт в голову психиатру, как бы вы не протестовали. Нигде, ни в одной самой беспредельной тюрьме не существует такого наглого, беспардонного принуждения, как в психиатрической больнице. Нет, я не говорю, что в психиатрию идут работать одни негодяи. Часто в неё приходят хорошие, порядочные люди. Вопрос в том, почему они начинают совершать преступления.
Начиная с 19 века психиатры вели поиски материальных причин душевных болезней, но так и не нашли.
Их это не смутило. Они решили различать болезни по тому, как они чисто внешне себя проявляют. И по степени схожести они выделили 5 групп. Так, к концу 19 столетия было только пять психиатрических диагнозов. Сегодня их придумано около четырёхсот, но больным от этого лучше не становится.
Как же лечить, если не знаешь причину расстройства? Если у Вас сломался телевизор, а Вы совершенно в этом не разбираетесь, что Вы делаете? Похлопаете по нему, покрутите разные ручки. Возьмёте отвёртку и потыкаете наугад — авось поможет… Примерно так же происходит "лечение" в психиатрии. Естественно, это не помогает. Более того, психике человека и его здоровью наносится непоправимый вред. И сейчас, в начале третьего тысячелетия, последствия такого "лечения" гораздо более фатальны, чем сто лет назад. Потому что в 20 веке были изобретены такие изощренные методы как электросудорожная терапия, психохирургия, психофармакотерапия.
Каждый более или менее опытный психиатр, если дело касается близкого человека, сделает всё для того, чтобы тот попал в психиатрическую больницу как можно позже с момента начала заболевания. А лучше, чтобы он туда совсем не попал. Психиатры знают: чем раньше человек попадает в психиатрическую больницу и чем раньше начинает принимать " лечение" — тем быстрее наступает его деградация.
Психиатрических лекарств становится всё больше и больше. Многие из них уже привычны для людей, как аспирин, и продаются без рецепта. Их раздают в школах учителя и психологи, чтобы ученики стали более спокойными. Нас уверяют в том, что это совершенно безвредно. Но это не так. Не существует безвредных психиатрических средств, просто потому, что эти химические соединения, проникая в клетки мозга, приводят к необратимому нарушению химических процессов. Эти вещества, как бы они не назывались, дают только два эффекта. Одни вызывают жуткую подавленность, очень болезненный спазм мышц. Другие вещества улучшают настроение, вызывают расслабление мышц.
В том числе и мышц сердца, что иногда приводит к его остановке и смерти. К ним быстро привыкают, и после их отмены самочувствие ухудшается. Фактически, эти лекарства являются наркотиками, и человек, принимающий их, становится самым настоящим наркоманом. Я хочу, чтобы вы знали: всё, что применяется психиатрами, так или иначе, наносит непоправимый вред человеку.
Когда в психиатрическую больницу приходит выпускник медицинского университета, он, очень часто испытывает искреннее сострадание к душевнобольным людям. Но когда начинает использовать то, что находится в его врачебном арсенале, то видит, что вредит своим пациентам. В растерянности он спешит за советом к более опытным психиатрам. Но встречает невероятный цинизм, полное равнодушие к здоровью пациентов, неприкрытую озабоченность только собственным благополучием и стремление как можно быстрее избавиться от него.
Я знаю ребят, которые именно по этой причине уходили с работы или спивались. Но многие плодотворно усваивают уроки своих наставников и в короткое время становятся такими же, полностью оправдывая свою преступность тем, что психические заболевания неизлечимы. Изо дня в день осуществляя лечение, которое по сути своей является преступлением, психиатры сами становятся всё в большей и большей степени преступниками. И, к сожалению, это закономерность, не знающая исключений.
бывший врач-психиатр, кандидат медицинских наук, Сергей Запускалов
Альтернатива
Дата: 09.01.2012
СОТЕРИЯ
В истории психиатрии хоть и не часто, но всё же наблюдались попытки реорганизовать психиатрическую помощь, сделав её более гуманной и эффективной. Одной из таких наиболее удачных попыток был проект «Сотерия».
Слово «Сотерия» имеет греческое происхождение и переводится на русский язык как спасение или освобождение.
В современный светский язык это слово пришло благодаря американскому психиатру Лорену Мошеру, возглавлявшему в национальном институте психического здоровья США Центр исследований шизофрении.
В конце 60-х годов ХХ столетия он посетил в Лондоне альтернативную психиатрическую клинику Кингсли Холл, в которой пациентам не назначались никакие психиатрические препараты. Идея создания подобного учреждения для больных шизофренией показалась Мошеру очень привлекательной, однако он понял, что без соответствующей организации и финансовой поддержки такое учреждение долго просуществовать не сможет. И действительно, Кингсли Холл вскоре закрылся. Поэтому по прибытии в США Лорен Мошер, пользуясь своей должностью, добился открытия подобного пансионата для душевнобольных на деньги Национального института психического здоровья, который и финансировал его на протяжении 12 лет, до самого его закрытия. Именно этот пансионат и получил название Сотерия.
В основу работы Сотерии были положены следующие основополагающие принципы:
• обслуживающий персонал должен состоять из непрофессионалов;
• каждый пациент в максимальной степени должен сохранять свои индивидуальные возможности, социальные связи и, в то же время, иметь определённые групповые обязанности, связанные с совместным проживанием в пансионате;
• взаимоотношение врача с пациентом должно строиться на основе принятия пациента таким, каков он есть, хорошего общения с ним, понимания и сопереживания, без попыток переделать его с помощью лекарств или каких-то других методов физического воздействия;
• любые психиатрические лекарства либо не применялись вовсе, либо использовались в очень низких дозировках и обязательно с согласия пациента безо всякого принуждения.
Сотрудники Сотерии действительно были непрофессионалами в области психиатрии и психологии, однако они должны были быть способны проявлять терпимость к необычному поведению пациентов. Получалось, что они как бы проживали в пансионате вместе с пациентами, находясь там сменами по 24 или 72 часа.
Атмосфера, царившая в Сотерии, была достаточно свободной, хотя наркотики, насилие, половые связи между сотрудниками и проживающими по понятным причинам были запрещены.
С самого начала создание Сотерии рассматривалось Мошером как научный проект, целью которого было доказать, что отсутствие традиционного психиатрического лечения и доброжелательная атмосфера пансионата будут оказывать более сильное терапевтическое воздействие на пациентов, чем лечение в обычных психиатрических заведениях.
Вскоре наблюдения показали, что предположение, выдвинутое Лореном Мошером, оказалось полностью верным: действительно, люди, находившиеся в Сотерии, в отличие от тех, кто проходил лечение в традиционных психиатрических учреждениях, стали поправляться существенно быстрее. Более того, они не нуждались в повторных госпитализациях, были более адаптированы в своём социальном окружении, да и сам проект оказался менее затратным в финансовом отношении. Таким образом, перспективность Сотерии была неоспоримо доказана. Тем не менее, её создатель Лорен Мошер стал подвергаться постоянным нападкам со стороны коллег-психиатров и начальства, был снят с должности директора Центра, отстранён от управления Сотерией. В результате в 1983 году пансионат был закрыт. Однако на этом история Сотерии не закончилась.
В 1984 году Сотерия открылась в Берне. Руководил клиникой профессор психиатрии Люк Чомпи. Затем были открыты Сотерии в Австралии, Венгрии, Северной Америке, Финляндии. Три подобные клиники были открыты в Швеции, а в Германии такие пансионаты были открыты в городах Цвифальтен, Кельн, Франкфурт-на-Одере, Гессен, Ганновер, Мюнхен, Бремен и Штутгарт. После 2005 года в Великобритании также началось формирование целой сети Сотерий.
Научные исследования эффективности и безопасности Сотерии не прекращались на протяжении всего периода их существования с момента основания и вплоть до настоящего времени. Наконец в 2009 году в «Британском журнале психиатрии» был опубликован обзор 27 научных исследований, которые не обнаружили ни одного доказательства низкой эффективности или опасности лечения пациентов шизофренией в подобного рода лечебных пансионатах.
Тем не менее, в России, насколько нам известно, ни одной попытки, создать Сотерию не предпринималось. В связи с чем мы обращаемся ко всем, кто действительно хочет внести позитивные изменения в российскую психиатрию: давайте создадим собственную российскую Сотерию и покончим со средневековым адом, который царит в современных психиатрических больницах.
Бывший врач-психиатр, кандидат медицинских наук Сергей Запускалов.
Источник: https://www.cchr.spb.ru/alnativa
;
Александр Данилин
Морлоки и Эллои:Машина времени в России есть!
Сюжет по книге Герберта Уэллса «Машина времени», я думаю перед выборами хорошо разобраться: кто такие есть Морлоки и Эллои
Морлоки и Эллои: Машина времени в России есть!
(видеоролик от 13.10.2011)
Большая часть романа «Машина времени» посвящена путешествию безымянного путешественника во времени в будущее. Это приблизительно 80% романа. Прибывая в будущее, он видит, что человечество разделилось на две части – на Элоев и Морлоков. Точнее говоря, сначала он встречается с Элоями, и это раса людей, которая живёт в сплошной неге и удовольствиях. Они любуются красотой природы, искусством и не имеют никаких забот о себе, о своем пропитании. Выясняется, что Элои не знают о существовании Морлоков, а Морлоки на самом деле есть те существа, которые обеспечивают Элоям жизнь и потихонечку их едят.
Мне кажется, главный вопрос в том, откуда взялись эти две расы. Почему Уэллс почувствовал, что будущее человечества будет выглядеть именно таким и почему эти две расы (это не маловажная деталь) для него лишены разума. Современные специалисты по рекламе говорят, что в сегодняшней жизни всё должно быть «лайт». Всё должно быть лёгким: низкокалорийная, лёгкая пища, лёгкие фильмы, лёгкие в управлении вещи, по принципу «всё должно быть сведено к одной кнопке». Что такое, собственно говоря, лёгкость? Это желание ни о чём не задумываться. Если мы вдумаемся немножечко поглубже, то легко понять, что на самом деле, ни о чём не задумываться – это означает жить в настоящем. Поскольку задумываться мы можем либо о том, что осталось в прошлом, либо о том, что будет с нами в будущем. И поэтому лёгкость вообще, собственно говоря, и сводится к понятию современности. Потому что, для того, чтобы жизнь была лёгкой – все человеческие желания должны совершаться мгновенно, здесь и сейчас. Не в неком отдаленном будущем, а сейчас, немедленно. Во всяком случае, в этом суть любой машинной цивилизации. Они не хотят задумываться. Ищут всевозможные способы, методы и вещи, которые позволят им это сделать. Достичь своей вожделенной лёгкой жизни.
Огромное количество этих вещей нам хорошо знакомо. Лёгкой жизни позволяет достичь азартная игра, мгновенно, сразу выиграл и всё — стал богатым; лёгкой жизни позволяют достичь наркотики, это создатели искусственного настоящего, по той простой причине, что когда ты принимаешь наркотик или пьёшь алкоголь, ты можешь не задумываться ни о будущем, ни о прошлом, ты можешь находиться в некотором иллюзорном настоящем и растягивать его в разные стороны, то есть, пытаться существовать в нём. Всё то, что позволяет человеку достичь лёгкой жизни, и это тоже, мне кажется, очевидно, и именно эту мысль до её логического завершения доводит Уэллс в первом же своём романе, всё то, что человек использует как средства для того, чтобы жить легко, вызывает зависимость.
Зависимость вызывает то, и только то, с помощью чего человек надеется достичь лёгкой жизни в иллюзорном настоящем. Я могу бесконечно доказывать этот тезис. Ну, например, сегодня американские психиатры обязаны предупреждать родителей о возможности развития зависимости от социальных сетей Интернета. В первую очередь от «Фейсбук» (Facebook) от его клона, который получил у нас название «Вконтакте».
Так вот, почему сеть «Вконтакте» вдруг стала фактором зависимости? Да потому, что с помощью стены в этой сети определить самого себя, какой-то свой жизненный смысл, свои предпочтения, конечно же гораздо легче, чем в процессе нормального общения или реальной жизни. Поскольку размещение каких-то материалов о себе на стене «Вконтакте», в общем-то, не приводит ни к какой ответственности.
Это очевидно. То, что вызывает зависимость – это тот фактор, который просто, без раздумий разрешает какие-то человеческие проблемы. Помните, мы много говорили о том, что для того чтобы самоограничить свой разум, а несомненно, уничтожение мыслей о будущем и мыслей о прошлом — это способ ограничить свой разум, всегда приводит к сокращению языка. Тайна вот такой лишённости разумом Элоями, она связана в первую очередь с тем, что лёгкая жизнь, в принципе, не возможна без зависимости от тех, кто её, эту лёгкую жизнь обеспечивает или без тех, кому, человек лишённый лёгкой жизнью подражает. По той простой причине, что иначе его жизнь не будет лёгкой.
Есть только два способа поведения, которые эту лёгкую жизнь обеспечивают. Во-первых, нужно каким-то способом забыть о сложностях жизни, для этого существуют различные химические наркотики. А во-вторых, нужно просто кому-то подражать, для того чтобы самостоятельно не строить ни своего будущего, ни своего прошлого.
Так вот, происхождение Элоев, в принципе, понятно. Это — люди, поведение которых целиком зависит, во-первых, друг от друга (они подражают друг другу, поэтому напоминают стаю), а во-вторых, они зависят естественно от Морлоков, которые полностью обеспечивают их всем необходимым. С Морлоками – чуть сложнее… Итого, у нас, как бы, есть два класса людей. Причём, эти два класса, с моей точки зрения, для того, чтобы стать не классами, а разновидностями рода человечества, должны быть классами не экономическими, а психологическими. Фактически, предсказание будущего по Уэллсу сводится к тому, что возникают два психологических класса — манипулируемые и манипуляторы. Всё становится более понятным, если заменить уэллсовское понятие машины, на современный, крайне актуальный для нас термин технологии или техники. Я уж не говорю, понятно, о таких процессах, как, скажем, автоматизация.
Если понятно, почему Элои, которые стремятся к лёгкой жизни, теряют разум, то непонятно, почему же всё-таки разум теряют Морлоки. Манипуляторы, казалось бы, оставляют только за собой право на разум, а всех остальных разума лишают.
Элой для Морлока, манипулируемый для манипулятора, как бы перестаёт быть человеком, он является функцией, придатком, вещью, которая приносит прибыль и которую, говоря современным языком, вполне можно есть. Ну, если не есть, то потреблять.
Помните доктора Ганнибала Лектера из романа или фильма «Молчание ягнят»? Он в конце фильма и говорит, что вот этих самых людей, которые не хотят ни о чём задумываться и ведут лёгкую жизнь, так удобно есть, ими так удобно манипулировать. И сам Ганнибал Лектер отнюдь не гений, он маньяк. И это значит, что его психический мир, как бы тоже чрезвычайно узок.
Морлоки, в свою очередь, стремятся к очень простой вещи. Им нужны простые способы манипулирования своими клиентами, пациентами, потребителями, как хотите их называйте. То есть, предельно простые способы манипулирования Элоями. Мне много приходилось преподавать, преподавать врачам, психологам. Как правило, любой преподаватель стремится начать с теоретической части, с какой-то сути тех событий, которые происходят. Однако, вот эту теоретическую часть, на которой строится единое понимание того или иного вопроса, особенно в психологии и особенно в области душевных процессов, курсанты или студенты, как правило, пропускают. Наверное, большинству из нас знакомо это желание: «Вы мне схемку напишите, схемку…», «Вы мне приёмчик подскажите», «Вы мне скажите, какую ему таблеточку дать». Разумеется! Потому что, чем проще метод манипулирования («помощи») другому человеку, тем больше за него другой человек, то бишь Эллой, готов заплатить денег. Потому что, он тоже не хочет ни о чём задумываться. На занятиях напрямую это не звучит… Студенты и курсанты как бы намекают преподавателю «Вы не понимаете, чего я хочу. Я хочу чего-нибудь простого».
Понятно, что главной задачей таких людей является власть над пациентом, клиентом; но это простая власть. Кроме того, разумеется, сегодняшние Морлоки, всё-таки, пока(!), своими клиентами напрямую не питаются. Они питаются ими косвенно, то есть, они хотят выкачать из них как можно больше денег, да? Именно так это и называется.
Но вся проблема в том, что сами-то Морлоки эти деньги будут тратить в любом случае на удовольствия. То есть, ровно на то же самое, что и Элои, только немножко в ином качестве. В итоге, эти два класса я и считаю именно психологическими, а не экономическими или социальными. Какие-то неуловимые тенденции в воспитании современного молодого человека… Всё зависит от того, к чему стремились родители: к жизни сегодняшним днём или они стремились дать своему ребёнку образование манипулятора? Ведь на самом деле те, кто сегодня претендует на вхождение в класс Морлоков, дают своим детям «морлочное» же образование. В смысле, это от этого, на самом деле, у нас образуется такое количество экономистов, пиар-менеджеров, просто менеджеров. Это от того, что это образование мыслится как образование манипуляторов, т.е. тех, кто имеет власть.
На некоторое время то же самое пригрезилось и психологам. Показалось, что люди, не уверенные в себе, могут получить психологическое образование, там скрываются какие-то техники, какие-то приёмчики, которые позволят манипулировать людьми. И огромное количество людей в поисках власти пошло в психологию, в психотерапию, в общем, такие наши технологии манипуляции.
Но, по сути, ни те, ни другие, ни будущие Элои, ни будущие Морлоки, не имеют никаких иных целей. Тотальная разница только в удовольствиях. Эти две группы, Элои и Морлоки, начинают забывать друг о друге.
Ну, во-первых, для того, чтобы получить удовольствие нужно забыть о своей зависимости. Потому что мысль о зависимости, по природе своей, это мысль о будущем, где нужно забыть о тех людях, которые подсказали твой собственный путь к поиску удовольствия, т.е. о манипуляторах. Это не единственный процесс, который приводит к тому, что две таких условных психологических категории начинают забывать о существовании друг друга. В конце концов, мы ездим отдыхать, на побережье или на пляж одних и тех же океанов. Круиз на стареньком теплоходе и на роскошном океанском лайнере является всё тем же путешествием по воде. Конечно же, люди, летящие в бизнес-классе и в эконом-классе летят одним и тем же самолётом… Два главных гипнотических слова, которые создают и ограничивают понятие современности этого самого иллюзорного настоящего, это слова: комфорт и безопасность. Пример с самолётом, мне кажется, особенно показателен. Дело в том, что безопасность у всех одинаковая на борту, она связана с безопасностью самого самолёта. А вот мера комфорта – разная. Что определяет понятие комфорта? Размер кресла. Т.е., объём личного пространства. Но это ещё не всё. Конечно же, понятие комфорта определяется тем, что меня не беспокоят, а именно – перегородкой между бизнес-классом и эконом.
Так ли велика разница комфорта в кресле бизнес-класса и эконом-класса? В общем, она всё равно не является решающей. Решающим, для того, чтобы человек сказал «мне комфортно» или «я могу делать всё, что мне хочется», является степень нашей отгороженности от других. Комфорт – это из области инфантильной сексуальности. Это скорее телесное ощущение, чувственное ощущение, чем ощущение, связанное с объёмом пространства. Ну, например, большинство опрашиваемых, и у нас, и на западе, комфортным «comfortable» не считают помещение больше 25 квадратных метров. То, что является большим помещением – это помещение для чего-то другого, не для получения личного комфорта.
Если просто переводить предсказание Уэллса на сегодняшний день, то суть того, что начинает происходить, заключается как бы в том, что небольшие группы Морлоков по взаимному соглашению с некоторой группой Элоев начинают всё больше и больше обслуживать друг друга. Ну, как бы Морлоки берегут своих клиентов и потребителей и делают так, чтобы их не существовало для других групп Морлоков. Сами Элои, именно для того, что им необходимо незаметить того факта, что ими манипулируют, забыть об этом, предпочитают отдаваться манипуляциям уже привычных им групп Морлоков. Мы же знаем хорошо эту характеристику будущего или, если хотите, настоящего. Россия всегда голосует за статус-кво, потому что новые, которые придут, неизвестно какие будут. Или мы обычно говорим «эти уже нахапались, новые придут – они по-новой начнут разворовывать страну».
Вся беда в том, что нахапаться невозможно. Проблема с «нахапаться» она заключается в том, что деньги в конечном итоге, всё равно являются средствами. Они не цель, а удовольствия всё те же. Сегодня я замечаю странную статистику, скажем, я убеждён, что видеосюжет некоего Александра Данилина в сети Интернет посмотрит около двух тысяч человек… около, чуть больше – чуть меньше. Где-то определённая группа Морлоков, похоже, собирает вокруг себя, в сегодняшней Москве, около двух тысяч Элоев, какими бы средствами пропаганды лёгкой жизни эта группа Морлоков не торговала.
Я думаю, что этот сфинкс писателя Уэллса пришёл в роман из литературы. Царь Эдип встречает Сфинкса при возвращении в Фивы и Сфинкс загадывает ему знаменитую загадку: «Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трёх»? Ответ на эту загадку – человек, т.е. — я сам. Для того, чтобы человек ответил на загадку Сфинкса, он как раз и должен делать то, о чём я говорил выше. Он должен помнить о своём прошлом и задумываться о своём будущем. Он должен помнить о мечтах своего детства и задумываться о том, что ему предстоит старость.
Ещё одной, не меньшей загадкой, на мой взгляд, является сама машина времени. Дело в том, что Уэллс был первым человеком, который сформулировал эту мечту. И мечта эта стала классикой литературных сюжетов ХХ века. Можно вспомнить, разумеется, не только славный американский фильм «Назад в будущее», но и нашего Ивана Васильевича, который меняет профессию, по пьесе Булгакова, который, видимо, предчувствовал что-то похожее на Уэллса, тогда, в 20-х годах, когда писал эту пьесу.
Машина времени - необходимая вещь для жизни в этом вот самом иллюзорном настоящем. Это необходимая вещь для того, чтобы разум имел возможность не задумываться ни о будущем, ни о прошлом. Почему? Да потому что только в том случае, если у нас есть машина времени, человек может творить всё, что ему хочется. Помните, «После нас хоть потоп»? Или вот, например, современный рекламный лозунг «Живи для себя». Мы же в принципе не можем жить для себя, правильно? Это невозможно. По той простой причине, что даже для того, чтобы обрести какую-то значимость или стать манипулятором, нам нужен кто-нибудь. Потому что если мы ни кем не манипулируем, ни кем не властвуем, то тогда вообще не понятно, зачем нам нужно то или иное поведение. Только другой человек способен его каким-то образом оценить: принести прибыль, забрать прибыль, прославлять нас, ненавидеть. Если в нашем распоряжении появляется машина времени – это становится возможным. Почему? Ну, потому что пожив для себя, мы можем в любой момент слетать назад и что-нибудь там исправить.
Вот поведение наших взрослых детей иногда просто мучительно напоминает ситуацию, как будто у них есть машина времени: «ну я ещё успею учиться», «я ещё успею пойти на работу», «у меня ещё есть время для того, чтобы повеселиться». Иллюзия того, что у нас есть машина времени может позволить человеку откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Любая виртуальная модель человека, его имидж, например, в социальных сетях – является машиной времени. Поскольку человек там может присваивать себе любой пол, любой возраст и может жить вот в этом самом настоящем. Возможно, гипноз компьютерных сетей вообще связан именно с этим — связан с тем, что только там на самом деле и можно обрести вот это желанное и никогда не меняющееся настоящее, вот эту самую современность, бегство одновременно из прошлого и из будущего.
Путешественник по времени, который изобрёл машину времени, и виноват окончательно в том, что мир потерял разум, разделившись на Морлоков и Элоев. Почему? Потому что таким образом замыкается круг. Наверное, самое главное, до меня задолго, сказал Ницше в своей «Воле к власти». Я не ручаюсь за точность цитаты; он написал, что главная функция разума – это абстрагирование, а любое абстрагирование является упрощением, поэтому, главной функцией разума является – всё упростить. И тогда, вся эволюция предсказанная Уэллсом, конечно же, далеко не только одним Уэллсом, является чуть ли не одним из возможных путей.
Самый типичный пример – секта, да? Во главе один или несколько Морлоков, вокруг – сплошные Элои, которых можно раздаивать.
Этот сюжет — всего на всего сокращенная видео-версия программы «Серебряные нити», которая регулярно выходит в эфир на «Радио России». Кроме того, у нас есть сайт, который находится по адресу www.serebniti.ru и на этом сайте, в структуре самой радиопередачи, вы можете с нами поспорить и послушать более развернутую версию тех мыслей, которые изложены здесь. И поэтому, мы просим всех, кто посмотрел этот сюжет, приходить к нам на сайт и предлагать название и этим новым общностям, и не соглашаться с нами, и предлагать свои собственные версии мечты о машине времени, сфинксе или о том, почему же Уэллс пришёл к выводу о том, что человечество неминуемо разделится на разновидности из Элоев и Морлоков.
2012г.
Записала Anna Seredina
Психиатр Александр Данилин - о том, почему из психбольницы нельзя выйти здоровым
Рассказ сотрудницы одной из московских клиник: «Ей 11 лет, внучке моей. И она почти всю жизнь жаловалась на то, что у неё головка болит. Потом у неё появились голоса, она слышала. Но нам долго про это не говорила и только потом стала жаловаться. Рассказывала, что слышит мои и мамины голоса, будто мы на неё ругаемся. Месяца два лечились. Вот, а сейчас всё - слава Богу».
При лечении этой девочки я пользовался не психиатрическими препаратами, а абсолютно безвредными композициями, как бы кусочками молекулы белка, которые не имеют никакого отношения к психотропным препаратам. Как видите, этого оказалось достаточно, чтобы она вернулась к нормальной жизни. А теперь давайте попробуем пофантазировать, что стало бы с этим ребёнком, если бы её родители пошли обычным путём и отвели дочь к детскому психиатру.
Итак, ранняя детская шизофрения. Таков диагноз, который сразу же возникнет в голове у врачей. Это — госпитализация в психбольницу. Это — нейролептики. Нейролептики у ребёнка десяти лет будут вызывать угнетение основных жизненных функций. Ей будет трудно думать, трудно говорить. Нарушится координация движений. Но при этом голоса, которые она слышала, тоже исчезнут. Придёт бабушка, сама медработник, к врачу и скажет: «Да что ж это такое? Внучка-то у меня стала какая-то другая». Ей скажут: «А что вы хотели? Такое тяжёлое заболевание». Девочку выпишут из психбольницы, оставив на тех же нейролептиках. Где-нибудь через полгода она не сможет учиться в школе, потому что у неё наступит беда с концентрацией сознания. Бабушка забьёт тревогу, снова пойдёт к психиатрам, они скажут: «Ах, какое тяжёлое заболевание!» и поменяют нейролептик. В лучшем случае. В худшем — просто увеличат дозу. Ребёнок немножко адаптируется, но станет странным. Очень возможно, что начнёт заговариваться, ходить под себя. Через несколько месяцев бабушка опять придёт к психиатру, тот снова покачает головой — тяжёлая болезнь, бедная девочка! — и ещё раз поменяет нейролептик. Или не поменяет, а увеличит дозу. Потом девочка подрастёт, у неё начнется пубертатный криз. И не найдётся ни одного врача, который решится отменить ей нейролептики во время пубертатного криза, поскольку считается, что психические заболевания в это время должны мучительно ухудшаться. Из-за постоянного приёма нейролептиков девочка будет находиться в «зомбированном» состоянии. У неё будут притуплены эмоции, она будет туго соображать. Иногда она будет устраивать что-то вроде забастовок, пытаясь прервать лечение. Чтобы справиться с этим, её снова на какое-то время положат в психбольницу и так далее. И так будет продолжаться всю жизнь. В этот замкнутый круг попадают 90 % людей, определённых на лечение в психиатрическую лечебницу. А всё потому, что средний российский психиатр не умеет и не хочет делать ничего, кроме назначения нейролептиков. Они так и говорят обычно: «Я не психотерапевт, я психофармаколог».
Вообще, что такое российская психиатрия? На мой взгляд, её историю следует отсчитывать с 1836 года. Это был год, когда в журнале «Телескоп» Петр Чаадаев опубликовал своё первое «Философическое письмо». Результатом этой публикации стало следующее: царь Николай I объявил русскому народу, что Чаадаев сумасшедший. И этот факт моментально и благополучно признали психиатры. Вот, собственно, самое главное, что можно сказать о российской психиатрии. Дальше всё развивалось по тому же сценарию. Если в 1920-х годах рабочей силы было мало, государству было нужно мало психических больных, и тогда диагнозов ставили мало. В семидесятых, при декларированной всеобщей занятости населения, напротив, было выгодно прятать людей в больницы, чтобы они не портили статистику, и диагнозы ставились в чудовищно огромных количествах.
Казалось бы, как можно манипулировать диагностикой? Ведь болезнь либо есть, либо её нет. Давайте в этом разберёмся. В основе современной психиатрии лежит так называемая «немецкая школа», классиками которой считаются Эмиль Крепелин и Карл Ясперс.
Систематический труд Ясперса по общей психопатологии, в котором он описал все известные психопатологические состояния, считается базовым. Но все забывают о том, что Ясперс имел в виду не только описание, но и некий метод. Он считал, что у человека есть один-единственный способ понять другого человека — надо найти аналогию в себе самом. Вот передо мной, допустим, сидит девушка и теребит бахрому своего платка. Я не знаю, что она при этом чувствует. Но могу накинуть себе на плечи платок и попробовать осознать, что чувствует человек — что Я чувствую! — когда делаю это.
Чтобы работать по этому методу, врачу нужно непрерывно расширять мир своих собственных ощущений и состояний. Это вполне возможно, но это, конечно, большой духовный труд. Чем-то похожим занимаются актёры. Но актёру не надо выносить суждений о степени патологичности того состояния, которое он играет, поэтому ему немного легче. А для психиатра тут начинается сложнейшая вещь, которая называется «психодинамический подход». Это такая модель вчувствования в пациента.
Какого-то похожего отношения ждут пациенты, идя к психиатру, и по сей день. Но ничего подобного не происходит. В российской психиатрии в основном используется более простой нозологический подход. И до сих пор в нашей стране для того, чтобы поставить психиатрический диагноз, не нужны никакие данные обследований, не нужно пытаться влезть в шкуру пациента. Я просто должен из картинок психопатологии подобрать какую-то подходящую. Для этого мне приходится выступить в роли журналиста. Я в истории болезни должен описать психический статус человека, который сидит напротив меня. Его эмоциональное состояние, мимику — в общем, всё то, что я могу сказать про его сиюминутное состояние. Из этого описания, и только из него, вытекает диагноз. Так было в семидесятые, и до сих пор так. Под диагнозом должны стоять три подписи, то есть ещё два врача должны со мной согласиться. При этом, скорее всего, эти врачи сами пациента смотреть не будут, они только прочтут моё описание. После этого диагноз будет окончательным, и оспорить его даже в судебном порядке будет невозможно. Я ещё раз подчеркну: никаких электроэнцефалограмм, никаких психологических тестов, никаких анализов — ничего этого не нужно для выставления диагноза. Нужен только мой взгляд на вас. Очень грубо говоря, я должен увидеть в вас одно из двух психиатрических заболеваний. В одном случае это шизофрения, в другом случае — маниакально-депрессивный психоз. Ну, есть ещё эпилепсия, но в московской психиатрической школе она практически не рассматривается. Увидеть признаки этих заболеваний очень легко.
Я не утверждаю, что на самом деле психически больных людей не существует. Здесь, на мой взгляд, действует правило трёх процентов. Где-то 3 % людей, которые попадают на лечение с диагнозом «алкоголизм», на самом деле страдают алкоголизмом. Где-то 3 % людей, которые попадают на лечение с диагнозом «шизофрения», действительно страдают шизофренией. Всё остальное — это состояния, которые обусловлены какими-то понятными органическими процессами в нервной системе или же теми или иными психологическими переживаниями. В том числе, между прочим, условной выгодой болезни. Ведь болезнь — это некоторое состояние, которое лишает человека ответственности. Можно жить годами в психбольнице — это не очень приятно, но гораздо проще, чем жить в реальной жизни. Что остаётся делать врачу в такой ситуации? Пытаться перевоспитать человека или выполнить то, чего он хочет, оставить ему его койку в больнице?
Я с годами стал специалистом по отмене нейролептиков. Это безумно неблагодарное занятие. Потому что люди мало того, что получают некие прямые изменения в нервной системе из-за многолетнего приёма этих препаратов, они ещё и выпадают из жизни на время лечения. Вот перед нами человек, у которого не было опыта подростковых переживаний, не было первой любви, не было ничего того, что мы называем «психологическим ростом». И если мы вдруг решили снять его с нейролептиков, происходят страшные вещи, потому что на протяжении нескольких лет этому человеку надо прожить всё то, что мы проживаем десятилетиями. Психиатр ему в этом помогает, и это адский труд для обоих. И не каждый психиатр на него решится, и не каждый пациент.
Изменить что-либо в сегодняшней психиатрии очень трудно. Для ЮНЕСКО состояние психиатрии — один из критериев культуры. По уровню отношения к психически больным судят об уровне культуры страны. У нас здесь ничего качественно не изменилось и вряд ли изменится в ближайшие десятилетия. Для того, чтобы что-то изменилось, никакие приказы и указы не помогут. Нам надо вырастить новую генерацию психиатров. Должны быть созданы новые школы. Должно радикально измениться отношение к преподаванию этой дисциплины. Должны, наконец, откуда-то взяться новые преподаватели, ведь человек, который 25 лет читал одну и ту же лекцию о шизофрении, не сможет прочитать лекцию по психодинамике. Конечно, появились какие-то прогрессивные вещи. Закон о психиатрической помощи, несомненно, — прогрессивная вещь. Но в действительности ничего не меняется. Потому что реальная перемена — это изменение отношения специалистов. А этого мы будем ещё долго ждать. Вот мы приняли некую международную классификацию заболеваний, которая называется МКБ-9. В ней уже почти нет шизофрении, её там те самые 3 %, и выставить её по этой классификации представляется крайне затруднительным. Однако большинство советских психиатрических школ сообщило, что «мы придерживаемся других взглядов». И вот реально существующая классификация, которая резко ограничила постановку диагнозов, ничего не изменила.
Я вот точно не помню, в 1995 году, кажется, был принят закон. Замечательный закон о социальной защите инвалидов. И там был раздел о возможности составления для инвалида индивидуальной программы реабилитации. Ведь в больнице человек выздороветь не может. То состояние, в котором нас выписывают из больницы — это еще не выздоровление. Надо восстановить и свою социальную среду: выйти на работу, припасть к груди любимого, и так далее. А восстановление в реальности для инвалидов по психическому заболеванию — сложнейший комплекс. Эти люди должны где-то работать, у них должна быть возможность где-то общаться, где-то танцевать… И это все должно происходить вне стен больницы. Разумеется, ни в одной социальной службе денег на эти индивидуальные программы социальной реабилитации, предусмотренные законом, вы не найдете. Точно так же, как нигде в Москве вы не найдете места, где выставляют диагноз по принятой министерством действующей классификации. Он будет выставлен так, как угодно школе, в рамках которой действует больница. Психиатрия — это не наука, а такая система мнений. И люди тысячами падают жертвами этих мнений. Когда-то однажды введенное Андреем Владимировичем Снежневским, нашим академиком, которого я считаю политическим преступником, понятие «вялотекущая шизофрения» искалечило миллионы жизней.
Я приведу простую аналогию. Согласно государственной программе «Образование», в Москве активно реконструируют школы. Для них строят новые здания — светлые, комфортные, оснащенные по последнему слову техники. Каждому ученику выдают собственный компьютер. Во всех кабинетах есть прекрасные пособия. Но учителя при этом в школе остаются старые. Они на уроке бубнят текст по учебнику и задают колоссальные задания на дом, чтобы родители нанимали репетиторов (в первую очередь их самих). Какая разница, насколько современными будут кабинеты учителей, если дети, занимающиеся в них, так и не получат знаний? Никакая государственная программа не имеет смысла без учёта личности работающего в ней человека. А человек слаб — он с большей вероятностью будет пользоваться недостатками привычной ему системы в своих шкурных интересах, чем попытается изменить самого себя — это очень тяжёлая работа.
Всё всегда упирается даже не в специалиста, а в того, кто его учит, и в ту систему требований, которые к этому специалисту предъявляются. И пока такая система не изменится, мы можем делать всё, что угодно. Можем построить шикарные психбольницы с душем и туалетом в каждой палате. Но в них по-прежнему будут лежать люди с бессмысленными лицами, душой и психикой которых никто заниматься не будет.
Могут существовать только две цели госпитализации пациента в психиатрическую больницу: лечение больного и его изоляция от общества. Лечение в психиатрии — это попытка понять и помочь душе страдающего человека, именно это имел в виду Ясперс.
Но лечением отечественная психиатрия не занимается — врачи занимаются только изоляцией больного. У психиатрических стационаров есть одна задача: больной должен спокойно лежать в палате и «не мешать врачу работать» — т. е. писать истории болезни. Для того, чтобы «не мешать», он должен перестать говорить, и, желательно, думать, чего очень несложно добиться «тщательным» подбором нейролептиков. И это не стоит особого труда — представители фирм-производителей соответствующих препаратов стаями вьются вокруг больниц.
При такой задаче терапии врачу собственную душу развивать незачем — всё просто, а отпуск большой, да и проценты за вредность платят. Так называемый «нозологический» подход в московской психиатрической школе, созданной А. В. Снежневским, сводится к умению ставить один диагноз — шизофрению, что, согласитесь, тоже особого ума и напряжения души не требует. Диагноз в психиатрии из реальной медицинской задачи давным-давно превратился в мифологему, позволяющую врачу не задумываться о внутреннем содержании души больного. Зато мифологема эта позволяет врачу, после получения весьма поверхностного образования, испытывать чувство власти и превосходства над больным.
Я расскажу историю про одного моего друга. У него заболела жена. Когда он пришёл с этой проблемой к психиатру, заведующей отделением одной очень известной клиники, та сказала, что его жену можно, конечно, положить полечиться. Но это не будет иметь никакого смысла, потому что на самом деле его жена одержима бесами. И тысячи за три, кажется, долларов можно этих бесов изгнать. Это слова заведующей отделением одной из самых известных клиник Москвы. Тогда мой приятель обратился к другому психиатру, тоже вполне именитому. Тот сказал, что нужно заплатить пару тысяч долларов, и он вместе с этой пациенткой двое суток проведет на дежурствах «Скорой помощи». Тогда она увидит реальные страдания, и «вся блажь» у неё пройдет. Со стороны это выглядит сумасшествием психиатров, но в действительности — это тупик. Просто люди начинают понимать, что за привычное назначение таблеток, текущие слюни и бессмысленный взгляд никто платить уже не хочет. Но найти какое-то другое базовое мировоззрение, пользоваться психодинамическими подходами к лечению они не могут. Их краткое образование изначально не приучило тратить душевные силы. Вот они и пытаются продавать то, что поближе лежит — экзорцизм или стрессовые нагрузки. Всему остальному надо учиться, что сложно, а врачи не привыкли думать. Это и есть главная беда нашей психиатрии.
Записала Мария Бахарева
Источники:
Любой диагноз в психиатрии – миф
3 016 26.03.2010
Устранить дефект, вызванный приёмом разрешённых психоактивных препаратов, труднее, чем дефект, вызванный приёмом наркотиков. Александр Данилин о проблемах российской психиатрии
Психиатров боятся, считают, что сам факт обращения к ним – клеймо, путь к асоциальности. Стереотип это или такие опасения обоснованы. Заведующий отделением одной из московских клиник и ведущий программы «Серебряные нити» на «Радио России» Александр ДАНИЛИН считает, что во многом обоснованы, и большинство пациентов психиатров нуждается в совсем ином лечении. О проблемах российской психиатрии он рассказал сайту Милосердие.ru
— Среди пациентов психиатрических и наркологических больниц только около 7% действительно нуждаются в госпитализации и приёме нейролептиков. Остальные 93% — люди, которые по разным причинам решили не брать на себя ответственность за свою жизнь. Это не психическая болезнь, а проблема личности – её бегства в невроз. Она тоже требует помощи специалиста, иногда и медикаментозного лечения, но другими лекарствами, не антипсихотиками.
Главная задача врача – помочь такому человеку разобраться в себе, в своих переживаниях, научиться жить с ними. Для этого необходима эмпатия — умение вчувствоваться в другого человека, поставить себя на его место. Тяжёлый труд, требующий и огромных душевных усилий, и высокой гуманитарной культуры. Гораздо проще выучить термины и потом навешивать их как ярлыки на каждого больного. Этим, за редким исключением, и занимается наша психиатрия, в которой с советских времён мало что изменилось. Если мы посмотрим историю болезни людей, прошедших через психиатрические клиники (и не в Москве и Петербурге, а в целом по России), то убедимся, что 90% людей психиатры до сих пор лечат от одной болезни – шизофрении. Ставят этот диагноз гораздо реже, чем раньше, но дело академика Снежневского живёт (это он фактически объявил, что все психические заболевания сводятся к одной только шизофрении, и при нем её ставили всем подряд) и, увы, побеждает.
Проблема не в том, какой диагноз поставят (сформулировать его можно по-разному), а в том, что лечить человека всё равно будут от шизофрении. На этот диагноз в одной Москве работают три института, притом, что до сих пор так и не найдены однозначные биохимические или цитологические критерии его подтверждения. То есть даже по результатам анализов ДНК ни про одного человека нельзя сказать, что он болен шизофренией. Слава Богу, в душевных болезнях нет таких явных признаков, поэтому любой диагноз в психиатрии – миф, нужный для того, чтобы врач упростил свой взгляд на больного. Видеть в больном уникальную личность, пытаться понять его переживания трудно, а навесить ярлык в виде диагноза и назначить нейролептики очень легко. Возникает универсальный стереотип взгляда врача на больного: болезнь – это «процесс», который течёт где-то внутри больного. Мы ничего не знаем об этом процессе, кроме того, что его нужно «оборвать» с помощью дорогостоящих лекарств.
Алкоголизм вроде бы не имеет никакого отношения к шизофрении, но врач, лечащий алкоголика, вынужден пользоваться тем же мифом – он считает, что не человек по причине его собственных душевных терзаний или внутреннего кризиса бежит искать водку, а водка бежит за человеком и определяет его поведение. Есть два подхода к лечению алкоголизма. Можно видеть в больном личность, и тогда мы пытаемся понять, какие душевные проблемы эта личность решает с помощью водки. Есть даже такое понятие в мировой наркологии – «проблемное пьянство». А можно лечить как Болезнь с большой буквы, и тогда врачи начинают описывать его как процесс, который протекает независимо от личности… то есть всё ту же шизофрению. Наша наркология предпочитает второй вариант. Мне не раз известные наркологи говорили примерно следующее: «Вы неправильно пишете в истории болезни, что человек уже год не пьёт. Этого не может быть – у него третья стадия алкоголизма». Как и в психиатрии, в наркологии есть примерно те же 7% пациентов, которые нуждаются в серьёзном медикаментозном лечении. Но лечат-то наркологи по этому принципу не 7, а 100 процентов. По той же мифологической модели психиатры почти у каждого пациента заранее подразумевают шизофрению. То есть, по мнению большинства российских психиатров, не человек управляет процессом пьянства, например, а процесс человеком.
Особенно страшно, когда этот стереотип применяют к детям. В большом городе при современной экологии нормальные роды с точки зрения состояния мозга новорожденного невозможны. Даже по стандартам середины XX века. Надо понять, что у всех московских детей есть хотя бы минимальная церебральная недостаточность, при которой мозг развивается рывками – что-то в его развитии притормаживается. Допустим, ребёнок эмоционален, но в интеллектуальном развитии отстаёт от сверстников. И в момент такого диспропорционального развития нервной системы появляется очень много компенсаторных механизмов. Один из самых распространённых – патологическое фантазирование. Ребёнок придумывает себе внутреннего партнера, друга, с ним общается. Во всём мире появление у ребёнка внутреннего партнера считается одним из вариантов нормального развития мозга. У моей сотрудницы мальчишка общается с таким внутренним другом по имени Аним. Замечательный мальчик, умный!
А если она придёт с ним на приём к ортодоксальному детскому психиатру…. Неважно, какой диагноз психиатр напишет в карточке но, пользуясь «материалистическим» мифом о шизофрении, он назначит мальчику нейролептики. А самые дорогущие нейролептики (около 1000 рублей за таблетку или капсулу), так называемые «мягкие препараты», резко замедлят развитие мозга ребёнка, и без того атипичное на фоне минимальной церебральной недостаточности. Через год мы получим ярко выраженную задержку развития, а врач скажет: «Ну, что я говорил! Видите, какая тяжёлая болезнь». Хотя если бы он читал западные исследования по поводу внутренних партнёров, знал бы, что 99% таких историй заканчиваются очень хорошо. Если ребёнка не ломать (в том числе и родительскими угрозами типа: ещё раз услышу, выпорю), скорее всего, вырастет умный талантливый человек. Конечно, есть те же примерно 7 процентов, которые нуждаются в наблюдении у психиатра. Но большинство детских проблем – не психиатрические, а неврологические. Я в этом убеждён и советую всем родителям проблемных детей искать сначала хорошего невролога. Чаще всего современные неврологические препараты и подходы стимулируют развитие мозга и улучшают психологическое состояние ребёнка. Если возможности невролога исчерпаны, а улучшений нет, может быть, стоит подумать об обращении к психиатру. Но родителям надо помнить, что это уже крайняя мера, с которой ни в коем случае нельзя начинать. Я не говорю о случаях явного умственного расстройства, но у нас при возникновении типичных возрастных психологических проблем многие родители предпочитают не задумываться о воспитании, а сразу тащат ребёнка к психиатру. Повторяю, нейролептики чаще всего затормаживают развитие мозга, а большинство психиатров, скорее всего, назначат ребёнку именно нейролептики.
В 16-17-летнем возрасте у творческих, эмоционально чувствительных юношей и девушек часто бывает атипичный подростковый криз, во время которого они мечутся, говорят глупости, конфликтуют с родителями, уходят из дома. Знаю несколько случаев, когда даже высокообразованные родители во время такого криза вели своих детей к психиатру… Часто по совету друзей. Хуже всего, если среди друзей попадется убедительный психиатр, который закричит: «У твоего ребёнка шизофрения! Она может кончиться слабоумием. Немедленно ко мне в больницу!». У меня были две таких пациентки, которые примерно с 17 до 35 лет принимали нейролептики. Оба раза мне понадобилось примерно 6-7 лет, чтобы помочь им вернуться к нормальной жизни, преодолеть последствия постоянного приёма нейролептиков. Я считаю, что в какой-то степени нейролептики страшнее наркотиков – устранить дефект, вызванный приёмом разрешённых психоактивных препаратов, труднее, чем дефект, вызванный приёмом наркотиков. Сейчас обе женщины замужем, родили детей.
Я уже говорил, как трудно вчувствоваться в переживания другого человека. Так вот, это становится для врача тем сложнее, чем дольше человек принимал нейролептики. Поймите, я не против нейролептиков вообще. Есть, конечно, традиционные нейролептики, которые, на мой взгляд, нельзя использовать никогда и никому: пипортил мажептил, и особенно аминазин – он содержит в своем составе активный хлор. Также я не советовал бы быстро поддаваться на уговоры врача, который рекомендует длительные (более месяца) инъекции модитена-депо. Но кратковременный приём большинства нейролептиков по назначению врача допустим. Я категорически против, чтобы человека подсаживали на них на годы. А это, увы, происходит очень часто.
Я общался с некоторыми психиатрами, которые называли себя православными (даже таблички «православный психиатр» на двери вешали), но точно так же, как их коллеги, лечили пациентов преимущественно нейролептиками. Получалось, что их православие ограничивалось походом в воскресный день в храм, но никак не отражалось на работе. Мне кажется, если человек считает себя христианином, он должен понимать, что душа человеческая – её божественная основа — больной быть не может. То есть мы должны за маской бреда, сумасшествия, пьянства уметь видеть абсолютно гармоничный образ нормального человека, лишь спрятанный по вине обстоятельств в глубинах человеческой души. Мы должны видеть в больном нормального человека и постараться извлечь его наружу. Вспоминаю фильм «Игры разума» про американского математика Джона Форбса Нэша. Там показана борьба взрослого человека, всемирно известного учёного со своими галлюцинациями. В итоге – отказ от лекарств и способность не только существовать вместе с галлюцинациями, но и продолжать делать открытия. В основе сюжета реальная история. В 1994 году Нэш получил Нобелевскую премию по экономике. Как врач я знаю, что с галлюцинациями действительно можно жить в социуме. Конечно, в большинстве случаев нужны лекарства, но другие (не нейролептики), которые помогают мозгу совместить свои болезненные переживания с сознанием. Это ведь главная задача лечения: человек должен вновь сделать болезненные переживания частью своей личности – объяснить их себе, расположить в рамках своего мировоззрения. Единицы из наших психиатров понимают, что это возможно, и способны помочь. А остальные даже не хотят учиться. Зачем?
Не секрет, что такие монстры, как Центр Психического Здоровья или НИИ наркологии, живут с испытания психотропных препаратов. Противопоставить этому необходимость философского, культурологического, психологического образования психиатра почти невозможно. Но пока психиатры этого не поймут, те изменения в психиатрии, которые, безусловно, есть в последние годы, останутся формальностью. Потому что мало ввести в штат больниц психологов, заниматься с больными арт-терапией, пускать к ним священников. Это всё нужно, но главное – мировоззрение врача. А оно у подавляющего большинства остается сугубо «материалистическим», ориентированным на мифы академика Снежневского. И сейчас почти никто из врачей не относится к этим изменениям всерьёз, не считает, что психологи, психотерапевты, священники играют важную роль в лечебном процессе. К их присутствию относятся по принципу «чем бы дитя ни тешилось». Уверяю вас, если клинический психолог после беседы с пациентом будет писать психодиагностические заключение, не совпадающее с психиатрическим диагнозом, его немедленно выгонят из больницы. Он лицо подчинённое.
Священников пускают исповедовать и причащать больных, в некоторых больницах открыты храмы, но ни разу психиатры не организовывали совместно со священниками конференции или круглые столы. Конечно, не с каждым священником психиатру говорить интересно. Но есть же и умные образованные священники, которые могли бы рассказать врачам о православной антропологии. А ведь именно на её основе можно создавать русскую психиатрическую школу. Речь не о том, что все станут верующими – это может быть только личный выбор каждого, но узнать, как православная философия понимает человека, полезно любому психиатру, независимо от его мировоззрения. Увы, надеюсь даже не на нынешних молодых психиатров, но только на тех, кто придёт им на смену. Изменение мировоззрения врачей – процесс долгий и трудный.
В Европе тоже есть клиники, где лечат только сильными психотропными препаратами. Это единственные клиники, в которых можно получить психиатрическую помощь по системе соцстрахования, но они составляют всего 10% от количества психиатрических больниц. Клиники для социально несостоятельных людей. А 90% — частные клиники, лечение в которых лишь частично оплачивается из страхового фонда. Но лечат там людей не только медикаментозно, но, прежде всего, работают с душой. Центр тяжести перенесён на психодинамику (это тот же психоанализ, но сильно продвинувшийся в сторону от Фрейда в понимании человеческой души). Цивилизованная психиатрия давно повернулась лицом к проблемам человеческой души.
Записал Леонид ВИНОГРАДОВ
Портал «Милосердие ru»
Источник:
;
Нина Глазкова
"НОРМАЛЬНЫЕ" ЛЮДИ ДЕЛАЮТ "НОРМАЛЬНЫЕ" ДЕНЬГИ
Требуются пациенты
Рома Тупин попал в детдом N 4 г. Санкт-Петербурга, когда ему было семь лет. Первое время ребенок очень скучал по бабушке. Однажды малыш выбрался из детдома, сел на трамвай и поехал ее навестить. А когда вернулся, его наказали "за побег", приговорив... к двухгодичному заключению в психиатрической больнице.
Вся детская психиатрия в Санкт-Петербурге объединена в одно учреждение, которое называется Центр восстановительного лечения (ЦВЛ) "Детская психиатрия". СМИ рекламируют его как "уникальное, не имеющее аналогов в России государственное учреждение, оказывающее лечебно-консультативную и реабилитационную помощь детям, страдающим психическими заболеваниями".
У семилетнего Ромки было страшное заболевание: он любил свою бабушку и, несомненно, нуждался как в лечебной, так и в реабилитационной помощи. Об этих двух годах своего и так-то не слишком счастливого детства он не забудет никогда:
- За любую провинность нас привязывали к батарее или к ножке кровати, часто раздевали догола. В палате по пять-шесть голых детишек часами сидели привязанные на холодном линолеуме. Однажды, когда ко мне не пускали бабушку (общение с родственниками в сиротских учреждениях считается крайне нежелательным - лучше, когда ребенка некому защитить), я разбил окно. Медбрат Алексей сделал мне укол серы, от которого потемнело в глазах, поднялась температура и очень болели ноги. Ходить я не мог, сразу падал... (Серой не лечат. Это яд, от которого человек испытывает ужасные муки. Именно поэтому сера используется как "мера стеснения" - для острастки, чтобы больной хорошо себя вел.) Я стал очень бояться этого укола. Алексей и медсестры всегда грозили вколоть серу, если мы пытались отказаться делать, что они велели. Однажды, когда я отказался мыть полы, Алексей отвел меня в процедурную и избил. Медперсонал часто сам провоцировал детей: оскорбляли, пока не психанешь. А потом - кололи, били или "купали". Завяжут туго ограничителем (простыней), засунут в ледяную ванну и окунают с головой, пока не задохнешься, потом опять... В мокром ограничителе тащили в палату и клали в кровать... Одна воспитательница учила нас петь. Она говорила: "Кто не будет петь, получит укол". И водила ребят в процедурную к Алексею, а он колол аминазин.
Я пытался жаловаться врачу. Он скажет: "Да-да, разберемся", и тут же уколы мне назначает. Алексей набирал аминазин и галоперидол в один шприц. И еще - не разводил препарат физраствором. Однажды Алексей делал мне укол в присутствии медсестры. Она говорит: "Ой, надо развести!" А он: "И так сойдет". От этих уколов у меня сгорела вена - превратилась в тоненькую ниточку.
Так я пролежал год. Потом мне пообещали выписку - я минутки считал, ждал, когда смогу выйти отсюда! А меня оставили еще на год... Оказалось, директор нашего детдома позвонила, чтобы меня еще подержали. (Это выгодно: в детском доме на ребенка получают пособие и присваивают и в больнице тоже получают.) Ну, а мне каково там лежать? Однажды я подумал: ведь я имею право написать заявление о выписке! И написал. Потом кололи два месяца...
Множество беззащитных детей, заключенных в огромные корпуса ЦВЛ "Детская психиатрия", являются приманкой не только для садистов типа медбрата Алексея, который, кстати, давно закончил институт и теперь работает в ЦВЛ врачом. Сюда стремятся устроиться наркоманы (психотропные препараты - те же наркотики) и педофилы. По словам сотрудников, один из них проработал здесь много лет. И хотя несмышленые девочки наивно рассказывали, что делал с ними дяденька доктор, а врачи записывали эти рассказы в их истории болезни и докладывали руководству, ответной реакции они ни разу не видели. Кончилось все тем, что заслуженного педофила с почетом проводили на пенсию.
Сейчас в 5-м отделении ЦВЛ работает воспитатель, который на глазах у всего коллектива развращает и морально калечит мальчиков. Два года назад Агентство журналистских расследований заинтересовалось этим фактом, и в результате появилась статья "Изнасилованное детство", напечатанная в газете "Тайный советник" и растиражированная в Интернете. Полная жутких подробностей, рассказанных пострадавшими от жестокого извращенца детьми, эта статья вызывает шок даже у закаленного журналиста (ее можно найти в Интернете по названию). Да-да, она висит там уже два года! Возмущенные читатели обсуждают ее на форумах, но правоохранительные органы, к которым взывают журналисты, обещая предоставить многочисленных свидетелей, фактически уже два года позволяют преступнику калечить детей. А администрация детской больницы? После такого скандала она продолжает делать вид, что "все хорошо, все хорошо"... Педофил дружит с администрацией и стращает сослуживцев милицией, в которой у него большие связи. В этом, по всей видимости, и состоит секрет его неприкосновенности. Заведующий отделением разрешает ему оставаться в больнице на ночь (хотя у него дневная работа), по своему усмотрению набирать группу мальчиков, ходить с ними в бассейн и т. д.
Многие просто не верят, что все это вместе взятое происходит в действительности. Они считают, что это плод больного воображения психически нездоровых людей - пациентов или правозащитников, которые наслушались их рассказов.
- Кому это надо - мучить детей? - недоумевают они. - Зачем? Мы видели тех, кто работает в этой системе: вполне приличные, нормальные люди.
Нормальные? Наверно. В том смысле, что стараются извлечь доход из всего, что оказалось под рукой. Кто пивные банки собирает, кто заводы продает, а эти - так уж случилось - удовлетворяют свои потребности за счет детей. Я в общем-то и не собиралась рассказывать неправдоподобные сказки про маньяков, где их набраться на всю непомерно раздутую систему сиротских учреждений? Просто "нормальные" люди делают "нормальные" деньги. До детей им нет дела, а их страдания - всего лишь побочный продукт бизнеса.
Вот что рассказывает об этом Ольга Никифорова, бывшая главная медсестра ЦВЛ "Детская психиатрия", проработавшая в этом учреждении 16 лет, и в том числе 7 лет на этой высокой должности:
- Я ругала медсестер за то, что дети спят на голых матрацах, а они жаловались, что простыни после стирки превращаются в ветошь. Оказалось, что главный бухгалтер Матвеева покупает негодное белье по очень высокой цене. Пошла разбираться. Ответа не получила, но сразу же была вызвана к заместителю главврача по амбулаторной части Зиновьевой, которая стала грозить мне репрессиями, если буду распространяться о закупках белья.
В палатах нашей больницы ужасная скученность: от большого количества детей и испарений назначаемых им в огромных дозах лекарств буквально нечем дышать. Но не потому, что не хватает помещений, а потому что здания, которые выделяет город, администрация больницы сдает в аренду. Так, в реабилитационном центре на Свердловской набережной был размещен мебельный цех, ювелирная мастерская, на деньги ЦВЛ оборудован стоматологический кабинет, в котором принимали на платной основе "левых" пациентов, хотя по отчетности в нем получили лечение несколько сотен детей из ЦВЛ (были заведены соответствующие медицинские карты).
Когда мы получили большой комплекс зданий на улице Чапыгина, 13, то отделения ЦВЛ разместили только в одном здании. Остальные сдали в аренду вместе с прилегающей территорией. Я слышала, как главврач ЦВЛ Л.П. Рубина и ее заместитель Зиновьева обсуждали, как сделать, чтобы деньги за аренду шли им, а не в горздрав. Потом возили взятки "нужным людям", и была создана некая структура, через которую "законным" путем присваивалась арендная плата. Я слышала, как Рубина сообщила другим членам администрации, что дело с арендой "выгорело" и теперь им обеспечена "безбедная старость".
Как-то была у нас комиссия горздрава. Увидев отделения стационара, проверяющие выразились так: "Какие казармы, какое убожество!" Это потому, что в стационаре дырку в стене замажут, а в отчете напишут: отремонтировали все отделение. Зато как отделывали свои квартиры Рубина и ее заместитель Зиновьева! Меня часто посылали караулить вещи, когда рабочие строительной организации "Эра" и других, с которыми у ЦВЛ был заключен договор на обслуживание, делали там ремонты. И я слышала, как они возмущались тем, что делают ремонт в частной квартире, а наряды им закрывают по ЦВЛ. Сколько бы ни выделялось денег, а убожество в больничных палатах будет всегда. Рубина демонстрирует его иностранцам и нашим спонсорам и выпрашивает деньги "для бедных больных деток".
Еще один источник доходов - вознаграждения фармацевтических фирм, которые стремятся расширить рынок сбыта своих препаратов. Детям дают таблетки целыми горстями, это в порядке вещей. Я видела, как от нейролептиков у них парализовало мышцы, а ведь это говорит о передозировке. Но таблетки продолжали давать в том же количестве, а чтобы детей не скрючивало, им назначали циклодол. Это, по сути, наркотик. Дети на него "подсаживаются" и становятся наркоманами, вот что ужасно.
Я много раз слышала, как наши врачи, в их числе была и начмед Румянцева, возмущались тем, что детям назначают депакин. Они говорили, что "он им не показан" (депакин - лекарство от эпилепсии, а, по свидетельству воспитателей ЦВЛ, подавляющее большинство "больных" - просто педагогически запущенные дети из неблагополучных семей и сироты). Но, по настоянию Рубиной, депакин продолжали закупать в больших количествах и прописывать детям. Некие фармацевтические фирмы "заинтересовали Рубину и ее заместителя по реабилитационной работе Макарова в том, чтобы продвигать депакин. Рубина оставляла все дела, когда к ней приходили представители этих фирм, и выглядела после их визитов очень довольной. В 2004 году именно фармацевтические фирмы организовали и оплатили празднование 70-летия Рубиной в шикарном ресторане, выделив на это несколько тысяч долларов.
Психиатры заинтересованы в том, чтобы к ним попадало как можно больше детей. Поэтому Рубина постоянно требует от заведующих амбулаторными отделениями: "Ищите мне детей! Стационары должны быть заполнены. Иначе не будет выполнения плана, надбавок, процентов". Заведующие говорят: "На улицах, что ли, нам их отлавливать?" "Меня это не интересует. Идите в школы, с консультаций в поликлиниках побольше направляйте в стационар. Иначе все мы останемся без работы".
Синдром детства
Если раньше план по заполнению койкомест и утилизации психотропных препаратов выполнялся в основном за счет сирот и детей из неблагополучных семей [Сотрудники ЦВЛ "Детская психиатрия" говорят, что из сотен детей, лежащих в стационарном отделении, только у нескольких - по пальцам можно пересчитать - есть какие-нибудь признаки психического заболевания, остальные - обыкновенные хулиганы или страдальцы из детдомов], то за последний год угроза психиатрического заключения нависла над всеми российскими детьми. Начальная цифра уже определена - 17 процентов, то есть несколько миллионов детей из вполне благополучных, нормальных семей.
Жизнь не стоит на месте: растет производство лекарств, а бизнесмены от психиатрии намерены и впредь увеличивать свои капиталы. Детей из группы риска уже не хватает для обеспечения их потребностей. Именно поэтому и была придумана крупномасштабная афера, ужасающая своим размахом и цинизмом. В 1987 году члены Американской психиатрической ассоциации в буквальном смысле проголосовали за то, чтобы узаконить новый детский диагноз: "синдром дефицита внимания с гиперактивностью" (СДВГ). Это не первое их изобретение. В списке "страшных" психических заболеваний, угрожающих детям, значится "расстройство математических способностей", "расстройство арифметических способностей", "языковое расстройство" - и все это надо лечить таблетками. Интересно, что в 1952 году практически не было психиатрических диагнозов для младенцев и детей, за исключением трех "адаптационных реакций". А к 1980 году их количество возросло почти в десять раз.
Что же представляет собой новая болезнь? Психиатры говорят: "Ребенок болен, когда делает ошибки из-за своей беспечности, редко внимательно и полностью следует инструкциям (а взрослые всегда это делают?), забывает и теряет игрушки, ерзает на стуле, бегает, когда нужно спокойно себя вести, с трудом стоит в очереди и т. д.
"Ребенок практически гарантированно получит ярлык психиатрического диагноза, даже если он совершенно здоров, - говорит автор книги "Трюк с гиперактивностью" Сидни Уокер, - так как у всех детей есть достаточно таких проявлений".
Несмотря на то, что за 20 лет продвижения этого диагноза так и не было доказано, что он имеет физиологическую природу, выраженную в дисфункции мозга, аферу с СДВГ удалось раскрутить. Америку, а затем и Европу внезапно охватила эпидемия детской гиперактивности. Сейчас в мире насчитывается более 17 миллионов "больных" детей, а мировое производство риталина (основного препарата для "лечения" СДВГ) за десять лет выросло в десять раз! Кстати, риталин в России запрещен. Его оборот попадает под ряд статей УК РФ, объединенных в главе 25 "Преступления против здоровья населения и общественной нравственности". (Но это ни о чем не говорит: в США он тоже был запрещен в начале "эпидемии"). Риталин и другие препараты, применяемые для "лечения" СДВГ, - это опасные и вызывающие привыкание наркотики, имеющие ряд серьезных побочных эффектов. После их приема семи-, десятилетние дети умирали от инфарктов, и таких детей были сотни. Информация об опасности этих препаратов замалчивалась психиатрами. Родителям не говорили, что нельзя резко прекращать их прием, поэтому, когда они видели, что ребенку от таблеток становится плохо и прекращали их давать, у детей возникали суицидные попытки или вспышки неконтролируемой агрессии. Многие дети покончили с собой, а другие расстреливали одноклассников, о чем мы не раз читали сообщения в прессе. Но, если происходили такие ужасные вещи, может быть, эти дети все-таки были больны?
Детский невролог Фред Боман-младший, действительный член американской академии неврологии, неоднократно проводивший экспертизу по смертям детей с диагнозом "гиперактивность" свидетельствует: "В течение 10 лет я наблюдал вспышку "эпидемии" СДВГ и не обнаружил никакой аномалии, никакого признака заболевания у детей, которым психиатры поставили этот диагноз".
Более десяти лет "цивилизованные" страны травили своих детей, но, видимо, смерти, самоубийства, вспышки агрессии, приводящие к убийствам, в конце концов превысили некий критический рубеж, и западная общественность осознала страшные последствия навязанной ей аферы. В 2000 году члены Совета Европы подписали резолюцию: "Прекратить ставить неправильные диагнозы детям", в перечне которых фигурировал диагноз СДВГ как "подкрепление волны злоупотреблений наркотиками".
Европейский комитет по медицинским продуктам и Управление по пищевым продуктам и лекарствам США запретили ряд препаратов, а на упаковках других обязали производителей писать в черной рамке: "В результате приема возможно самоубийство". Школам было рекомендовано решать проблемы с детьми педагогическими методами, не привлекая к этому психиатров. Эти меры привели к тому, что объем потребления психиатрических наркотиков снизился на 20 процентов.
Набравшая обороты фармацевтическая промышленность стала искать новые рынки сбыта. И как раз в это время наши психиатры стали очень переживать за бедных детей, которые в это нелегкое время все сплошь больны СДВГ. В апреле 2006 года в Москве состоялся съезд психиатров с чудным названием: "Охрана здоровья детей России", посвященный массированному продвижению в нашей стране ложного диагноза СДВГ и методов его "лечения" наркотиками. Организовавшие этот форум фармацевтические компании рекомендовали в качестве "специалиста" по данной проблеме шведского психиатра Кристофера Гиллберга. Шведский суд лишил его лицензии после того, как он уничтожил результаты своих исследований по СДВГ, рассчитывая таким образом уйти от ответственности.
Накануне съезда по стране прокатилась волна возмущения. Родители, понимающие суть проблемы, и правозащитники писали письма общественным деятелям, которые - для придания авторитета - были заявлены почетными гостями форума. В результате многие из них отказались принимать в нем участие. И, конечно, писали во все властные структуры. В связи с этим комиссия по здравоохранению Законодательного собрания Санкт-Петербурга провела расширенное заседание, пригласив врачей, депутатов и правозащитников. В качестве эксперта по СДВГ был приглашен психиатр Макаров из ЦВЛ "Детская психиатрия", его попросили доложить собравшимся, в чем суть проблемы, поскольку он "специалист, а все остальные мало что в этом смыслят".
- Согласитесь, - вкрадчиво начал он, - что бывают больные дети...
Все согласились: действительно, есть дети с психическими отклонениями, может быть, даже один на сотню... Как с этим не согласиться? Ведь психиатр не сказал нам, что предполагается объявить психически больным каждого второго ребенка (такова практика "цивилизованных" стран, которую мы перенимаем).
Пожалев несчастных детей, получающих двойки по поведению из-за того, что не могут справиться со своей импульсивностью, доктор стал убеждать комиссию в том, что Петербургу необходим большой специализированный центр по лечению СДВГ.
- Чем же вы собираетесь лечить, - спросила я, - наркотиками?
Он посмотрел с укоризной и сказал:
- Очень благодарен вам за вопрос. Дело в том, что психиатры петербургской школы, в отличие от московской, не используют психотропные препараты для лечения детей!
- Совсем таблеток не даёте?
- Только витамины, улучшающие работу мозга. Как правило, мы используем психотерапевтические методы.
Мне вспомнились насквозь пропитанные запахом лекарств палаты детской психиатрии, заторможенные дети, мальчик, у которого из-за постоянных передозировок развилась необратимая дистрофия... И только много позже, когда уже закончился в Москве психиатрический форум и когда я познакомилась с главной медсестрой ЦВЛ "Детская психиатрия" Ольгой Никифоровой, я вдруг вспомнила фамилию того доктора, и спросила ее:
- А не тот ли это Макаров, который вместе с главврачом ЦВЛ Рубиной заставлял врачей прописывать лекарство от эпилепсии - депакин - практически здоровым детям?
- Тот, - ответила она. - Он теперь в ЦВЛ не работает. После поездки на съезд психиатров он открыл свой центр по лечению СДВГ при Институте Бехтерева. Наверное, в Москве получил грант.
"С ними можно делать всё, что угодно"
Улица, на которой я живу, упирается в пустырь, за которым кончается город и начинается лес. Ближе к этому тупику сходят на нет казино, фитнес-клубы, дорогие универсамы и сама городская жизнь. А дальше тянутся гаражи, свалка и высокий забор из бетонных блоков, за которым стоит здание внушительных размеров - психоневрологический интернат (ПНИ). Иногда мы, местные жители, видим в своих магазинах стайку плохо одетых ребят. Некоторые из них с трудом ковыляют на искалеченных детским церебральным параличом ногах. Они неестественно оживлены и пугливы, словно вырвались на свободу в мир, где они чужие...
- А, - думаем мы, - эти из Пней.
Это все, что мы о них знаем. И нам этого достаточно.
А ведь, в сущности, мы живем по соседству с концлагерем, где процветают рабский бесплатный труд, издевательства и безнаказанные убийства. Допустим, большинство об этом не знает. А те, кто знает? Что думают по этому поводу они?
- Живут там на всем готовом на наши деньги и еще имеют наглость жаловаться! - так сказала судья, с виду умная и интеллигентная дама, на процессе, где парень из ПНИ пытался отстоять свои права.
- Они там все недееспособные. У них вообще нет никаких прав, - объяснила заместитель главврача больницы, расположенной рядом с ПНИ.
- Позвольте, - возразил ей юрист Гражданской комиссии по правам человека, - жителей ПНИ никто дееспособности не лишал, и по закону у них такие же права, как у нас с вами.
- Ну, то по закону, - ответила эта замечательная женщина, - а для нас, врачей, они недееспособные в силу наличия у них психического заболевания и прав ни на что не имеют. С ними можно делать все что угодно. И чиновники также к ним относятся. Вы даже не пытайтесь их защищать, все равно все решится в пользу администрации ПНИ.
Большинство жителей ПНИ тоже думают, что с ними можно делать все что угодно. Их приучили к этому в детских домах, где в наказание за невинные детские шалости били палками, окунали головой в унитаз, назначали убивающие мозг таблетки и уколы, от которых скрючивало руки и ноги, на годы ссылали в психушку.
Кто живет в психоневрологических интернатах? Больные люди, судом лишенные дееспособности, одинокие старики, с которых уже нечего взять, но подавляющее большинство жителей ПНИ - это молодые, трудоспособные люди, которые могли бы приносить пользу обществу, а не быть ему обузой. В детстве они были преданы родителями, бросившими их. Потом - педагогами и врачами, приговорившими их к пожизненной участи психически больных ради получения надбавки к зарплате за работу с дефективными, ради заполнения койкомест и доступа к сиротскому жилью. Приписывать детям дебильность или олигофрению выгодно по многим причинам. Ими легко управлять, их можно не учить и практически никак за них не отвечать, даже если они погибают.
К 18 годам, когда заканчивается срок пребывания в детдоме, все сироты по закону должны получить от государства комнату и плавно влиться в ряды трудового населения. Пусть с психиатрическим диагнозом, неграмотные, ничего не знающие о жизни вне стен детдома, но все же они могут начать нормальную жизнь. Но многим чиновникам не хочется раздавать комнаты "за просто так", хватает и воспитателей, которые с ними заодно. Сиротские комнаты заранее реализуются к взаимной выгоде, а ребят начинают готовить к переводу в ПНИ, постепенно увеличивая им группу инвалидности. Никто даже не говорит об их праве на жилье, а когда они узнают об этом и пытаются получить комнату, это оказывается очень тяжело и удается единицам. Причем доказывать свое законное право "счастливцам" приходится в судебном порядке. Поэтому большинство остается в ПНИ без всякой надежды когда-нибудь вырваться оттуда.
Они живут в палатах по 10-20 человек. Кровать и тумбочка - это вся их мебель. Одежду получают на сезон, потом сдают на склад, все время пользуясь, таким образом, чужими "бэушными" вещами. Пища скудная и плохого качества, зато сотрудники, не таясь, ежедневно уносят домой сумки с продуктами. Все проживающие имеют группу инвалидности (в связи с психическим заболеванием), а покупать себе еду и одежду они не могут, потому что 75 процентов пенсии у них забирает администрация ПНИ. Их постоянно используют в качестве рабочей силы на разных хозяйственных работах, но называют это "трудотерапией" и денег, естественно, не платят.
Недавно в Санкт-Петербурге закончился уникальный судебный процесс. Администрация одного из ПНИ просила суд принудить тридцать своих постояльцев - заметьте, взрослых дееспособных людей - заключить с ней договор на социальное обслуживание, чтобы иметь возможность на законных основаниях забирать у них 75 процентов пенсии. Все судебные решения были вынесены в пользу администрации ПНИ. Хотя с юридической точки зрения это нонсенс, потому что социальное обслуживание дееспособных граждан носит исключительно добровольный характер.
Интересно, что судья, вынесший такое решение, после одного из заседаний сказал:
- Не понимаю, почему они там живут, если им не нравится? Ушли бы и жили самостоятельно...
Почему же они не уходят? Потому что некуда. Потому что у них отнимают паспорта. Если они все-таки уходят, не получив разрешения на "отпуск", их объявляют в розыск.
Так и проходит их жизнь - в комнате, похожей на больничную палату, временами в карцере, куда помещают за "провинности" (например, за пререкания с уборщицей по поводу плохо вымытых полов, за самовольную отлучку). Карцер здесь называется "закрытым отделением", что сути не меняет, потому что лишать человека свободы может только суд, а ПНИ - не тюрьма. В "закрытках" хуже, чем в тюремном карцере, потому что здесь смутьянов травят психотропными препаратами, делают уколы, причиняющие жестокую боль, раздевают догола и заставляют "спать" целый месяц. За более тяжкие преступления, такие как жалобы на антисанитарию в пищеблоке или защита собственных прав, связывают и как особо буйных госпитализируют в психиатрическую больницу (сейчас в Петербурге идет судебный процесс о неправомерности одной такой недобровольной госпитализации).
Живущие в ПНИ люди не могут завести семью: им не разрешают жениться (хотя дееспособным взрослым людям никто не может этого запретить), забеременевшим женщинам насильно делают аборты, а каким-то чудом родившихся детей отнимают. Одна из жительниц ПНИ, Наташа, уже семь лет пытается найти своего ребенка, но на все ее вопросы слышит один хамский ответ: "Мы не обязаны тебе говорить, где он..."
Пока люди не хотят обо всем этом знать, мы так и будем жить по соседству с концлагерем. Только таких лагерей будет становиться вокруг нас все больше и больше, пока мы и сами туда не попадем. По-моему, это очевидно.
За границей многие ученые, врачи, артисты, используя свой авторитет и известность, высказываются против психиатрического террора. Том Круз, например. В детстве психиатры поставили ему неправомерный диагноз и убедили в том, что он неполноценный. Это могло окончательно испортить ему жизнь, если бы Том не понял, что он совершенно нормален и, более того, талантлив. Сейчас Том Круз жестко выступает против диктата психиатрии в обществе. А как у нас? Я просила высказаться на эту тему двух очень известных актеров (ведь наш народ приучили к тому, что самые авторитетные мнения по всем вопросам можно получить исключительно у артистов). Оба они, как мне сказали, имели несчастье столкнуться с психиатрией.
- Да, это очень важная проблема, - сказал как один, так и другой, - полностью вас поддерживаю! Но я сейчас так занят...
Боятся. Их можно понять: у нас выступать против психиатрии страшнее, чем на Западе, ведь наше общество инертно, а карательная психиатрия по-прежнему не дремлет и каждого кому-то неугодного готова объявить сумасшедшим. Вот, например, в Сибири не так давно одного депутата перед выборами конкуренты упрятали в психушку. У нас в Петербурге человек сунул листовку в избирательную урну, хотел высказать свое мнение - был госпитализирован туда же. И так далее... Я не раз слышала, как чиновники, врачи и, что печально, юристы говорили о правозащитниках, которые пытаются помочь пострадавшим от психиатрии: "Они тоже сумасшедшие". Скорее всего, это мнение как информационный вирус намеренно распространяется в обществе.
Когда в газетах отказывались печатать мои статьи, с помощью которых я надеялась защитить сирот от издевательств их "лечащих" психиатров, я читала в глазах журналистов страх. И боялись они не столько мафии психиатров и чиновников (пишут же они о других мафиях?), сколько другого - они боялись, что их назовут сумасшедшими. Логика-то ведь убийственная: если ты защищаешь психов, значит, сам псих.
И все же что-то меняется. Все чаще появляются разоблачительные передачи о злоупотреблениях в психиатрии на телевидении, на радио, статьи в газетах. Может быть, вслед за аферами психиатров, превративших свою профессию в бизнес, с Запада перекочует к нам и мощное движение в защиту прав пациентов психиатрических клиник, давно существующее во многих странах...
Сейчас не редкость, когда психиатры уходят из профессии, столкнувшись с реальностью. И среди них немало тех, кто пытается противостоять превращению психиатрии в криминальный бизнес. Например, Софья Доринская, московский психиатр, стала уполномоченной Российской Гражданской комиссии по правам человека в области психиатрии; Сергей Запускалов из Томска, потомственный психиатр с 17-летним стажем, много пишет о недостатках сложившейся системы оказания психиатрической помощи, петербургский психиатр Людмила Сосновец, уйдя из психиатрии, получила образование юриста и теперь как адвокат блестяще защищает пострадавших пациентов в суде. И среди тех, кто не оставляет своей профессии, есть психиатры, работающие не ради корысти. Многие из них сотрудничают с правозащитниками и адвокатами и защищают права пациентов в суде в качестве независимых специалистов.
Все мы должны что-то делать. Все, у кого еще не умерла душа. Потому что нельзя спокойно жить, зная, что через дорогу от тебя уничтожают беспомощных людей. Просто нельзя.
«Пожизненный рай», таблетки в наказание и абсолютная власть
четверг, 3 октября 2013 года
Сейчас в Санкт-Петербурге идёт уникальный судебный процесс. Администрация психоневрологического интерната №10 просит суд ПРИНУДИТЬ тридцать взрослых дееспособных молодых людей заключить с ней договор на обслуживание. Ребята хотят уйти из интерната, работать, снимать жильё и жить, как все люди. Заметьте, они имеют на это право. Но сотрудникам интерната позарез хочется их обслуживать! И ещё они мечтают, чтобы так опекаемые ими инвалиды отдавали две трети своей пенсии. А чего? Деньги, хоть и небольшие, но не лишние. Интересно, почему ответчики не хотят жить в интернате? На всём-то готовом?
Давайте сделаем так. Я немного расскажу об условиях проживания в психо — неврологических интернатах, а вы прикиньте на себя: сами вы туда захотите, или нет. Сейчас кто-то подумал: пусть там ненормальные живут, а я нормальный! Но, во-первых, ненормальные тоже люди, а во-вторых, нормальные они! В подавляющем большинстве.
По документам большинство сирот в нашей стране имеют психические отклонения. Почему? Скажете, у них стрессы? А вы часто видели, чтобы от стрессов развивалась дебильность или олигофрения? Неврозы развиваются. А ребятишкам, которые попадают в детские дома, диагнозы припечатывают серьёзные. Объяснение простое: за ребёнка с психическим отклонением полагается надбавка к зарплате. Нарисовал против фамилии в журнале три буквы: ЗПР (задержка психического развития) — и получай денежки. Согласитесь, глупо не воспользоваться!
Когда воспитанникам детдомов исполняется восемнадцать, они могут пойти работать и жить в своей квартире, если она осталась от родителей. Если нет — государство каждому сироте обязано предоставить комнату. А к пожизненному раю в психоневрологических интернатах приговариваются только те, кто действительно имеет серьёзные проблемы со здоровьем и не может сам себя обслуживать. Но вот ведь беда: интернаты строили давно, когда в стране был прирост населения. А сейчас детей мало. Как же обеспечить достойную жизнь персонала при нехватке обслуживаемого контингента? Персонал боится сокращений, ведь работа хорошая: тут и надбавки, и питание. Но не торопитесь переживать: проблема решается. К моменту выпуска из детских домов как-то вдруг получается так, что большинству сирот негде жить. Их жильё как-то незаметно перекочевало в собственность воспитателей. Они заботливо похлопывают растерявшихся ребят по спине и говорят: "Иди в интернат. Будешь жить на всём готовом. Что может быть лучше?"
А и в самом деле, кто из нас не мечтал вот так-то: на всём готовом? Может, пойдём, поживём?
Тогда из мебели у нас будет одна тумбочка, и всю жизнь нам придётся жить в одной комнате с десятком чужих людей. Из одежды нам станут выдавать по две пары трусов на год, куртку на пять лет без учёта размера. А из обуви — ортопедические ботинки и кирзовые сапоги. Именно такую модельную обувь выдали двадцатипятилетней девушке, не имеющей никаких дефектов ног. А кормить нас будут фаршем — овощным, рыбным…. Здешние повара любят делать фарш, потому что для него продукты не надо чистить и мыть. К тому же, с кишками больше получается.
Не надо ругать государство. Оно хорошо обеспечивает сирот. Но до воспитанников не доходит и малая часть этих средств. Но натура человеческая такова, что всегда хочется больше. Вот и требует администрация ПНИ, чтобы суд принудил инвалидов отдать их жалкие пенсии: рублей по триста, максимум семьсот.
Есть ещё одна причина принуждать ребят к проживанию в ПНИ. Это жажда власти. Здесь, в закрытых учреждениях, где живут с детства забитые люди, до отупения закормленные психотропными таблетками — именно здесь можно получить абсолютную, полную власть над человеком.
Если мы поселимся в ПНИ, у нас отберут паспорт, а в гости мы будем ходить только если администрация разрешит. И не дай нам Бог вызвать неудовольствие нянечки или уборщицы! По любой жалобе персонала могут посадить в карцер, назначить препараты, или вообще — раздеть догола и положить спать на месяц. С уколами, конечно, чтоб спалось.
Очень и очень не одобряется, если взрослые жильцы (напомню: дееспособные и работающие) вдруг захотят пожениться. (Им же тогда отдельную комнату подавай!) Николаю Егорову, например, строго настрого запретили приходить в гости к невесте в другой ПНИ. Он лазал к ней через окошко, а администрация, соответственно, на него охотилась. Когда женщина забеременела, её потащили на аборт, даже не спрашивая её согласия. Николая в это время заперли в своём ПНИ, чтоб не мешал. Парень сбежал и поднял на ноги прокуратуру, милицию, комиссию по правам человека. Только так ребятам удалось отвоевать своё право на личную жизнь и пожениться.
И о таблетках. Их дают в качестве… наказания. От одних вырубает так, что всё время спишь, а от других скручивает ноги. Дико всё это звучит, правда? И как-то не согласуется с тем святым отношением к сиротским учреждениям, которое сложилось в нашем обществе ещё со времен войны. Тогда тысячи детей выросли, получили образование в детдомах и пронесли благодарность своим воспитателям через всю жизнь. Но тем, кто сейчас работает в этой системе, пора кончать паразитировать на этой благодарности. Всё давно изменилось: время, ситуация и сами работники.
Все мы хорошо знаем, что во время перестройки в тех уголках народного хозяйства, где можно поживиться, укоренились маленькие и большие мафии. В неразберихе 90-х никому не было дела до того, что в детдомах стали появляться новые и уж слишком деловые директора. Они увольняли профессиональных педагогов, а на их место принимали своих родственников. (Место хлебное, а бывшие воспитательницы этого даже не понимали — интеллигенция!) И 90-е годы дали колоссальный рост преступности в детских домах.
"У нас в комнате, — рассказывала мне воспитанница детского дома, — жили восемь девушек. На месяц нам давали один шампунь и два рулона туалетной бумаги. Каждой — по куску мыла. Самого дешёвого, и для мытья, и для стирки" А в это время государство выделяло на содержание восьми девушек сорок тысяч рублей в месяц.
Выросла и окрепла мафия, продающая сиротские квартиры. Это такие профессионалы, что если вцепились в сиротскую комнату, у них из зубов её уже не вырвешь. Даже на публикации в прессе не обращают внимания! Почему? Да потому что прокуратура на них не реагирует. А почему? Это вопрос.
В постперестроечные времена стали нормой жизни и издевательства над сиротами. Травля, избиения, доведение до самоубийства, надругательства. Только в одном Петербурге в 90-е годы правозащитники передали в прокуратуру материалы на двадцать директоров детских домов! Вопиющий факт? Но опять он как-то прошёл незамеченным.
Система сплочена и закрыта, как средневековый орден. И у этих инквизиторов есть надёжное прикрытие. Их, якобы, профессионализм. "Мы специалисты, — говорят они, — мы педагоги, психиатры. И ваше мнение, по сравнению с нашим, ничего не значит". Такие "авторитетные" заявления всех обезоруживают. Журналисты просто немеют от изумления, милиционеры бормочут: "Они специалисты, им виднее". И никто почему-то не додумывается до мысли, что издевательства над людьми не входят в профессиональные обязанности педагогов и психиатров. Ну, ладно, газетчики и менты — люди зависимые. А депутаты Госдумы? Почему до сих пор не разобрались в этом вопросе? Ведь сигналов получили предостаточно?
Сейчас, кажется, правоохранительные органы начали пресекать деятельность разных преступных групп. Кажется, лёд тронулся. А вы спросите любого, кто хоть раз столкнулся с работой сиротских учреждений, все в один голос скажут: "Пора и с этой мафией кончать!" Не требовать от них принятия мер и отчётов о проделанной работе. Они уже столько наделали, что давно пора разгонять. Вы скажете: "А куда сирот девать?" Так ведь во всех демократических странах Европы отказываются от этой громоздкой системы учреждений, где хорошо жить могут только ворюги, а никак не сироты! Там, в просвещённом и гуманном мире, работают семейные детские дома. То есть муж с женой или просто два — три педагога берут на воспитание с десяток сирот разного возраста и живут нормальной семьёй. Государство продолжает обеспечивать детей и платит зарплату педагогам. Если и мы так сделаем, расходы уменьшатся в несколько раз!
У нас принято сетовать на демографическую ситуацию. На низкую рождаемость, смерть молодёжи от наркотиков и в горячих точках. Да сейчас каждый молодой человек на счету! Зачем же самим гробить сирот? Тысячи молодых людей, которые могут работать и быть полноценными членами общества, превращать в обузу? Записывать в идиоты и всю жизнь силком держать в учреждениях для идиотов? Для чего? Только для того, чтобы нескольким сотням заворовавшихся жирных тёток жилось ещё жирнее? Ей Богу, странно об этом говорить…
Источник:
;
Алексей Михайлюк
Камни пройденных дорог сумел пробить «Росток»
Прокуратура признала незаконным «закрытие» интерната от НКО
пятница, 9 ноября 2012 года, 11:27
Интернаты психоневрологического типа принято считать «закрытыми». И хотя на то нет никаких правовых оснований, в нашем сознании прочно сидит термин, перекочевавший из советских реалий, когда ПНИ строили на отшибах, подальше от людских глаз. Псковской общественной благотворительной организация «Росток» удалось получить документальное подтверждение факта, что «закрытость» интернатов миф и удобный предлог, чтобы не пускать ненужных людей.
Так же принято считать, что любые благотворительные инициативы в этой сфере — великодушное одолжение руководства, которое вопреки установленному порядку, «открывает» двери. При этом задаётся очень странный тон отношений, в которых НКО и волонтёры, делая вроде как хорошее дело, занимаются этим вроде как не совсем законно. И, само собой, в любой момент интернат может напомнить, что он «закрытый» и свернуть любой проект и любую деятельность.
Псковская общественная благотворительная организация «Росток» работает в регионе уже 12 лет. За это время было сделано много для детей Бельско-Устьенского детского дома-интерната в частности, и системы социального обеспечения Псковской области в целом. Последний проект — дом сопровождаемого проживания, — представляет собой цивилизованную и гуманную систему проживания инвалидов с умственной отсталостью, альтернативную той, что имеется в данный момент в России. Вместо большого «закрытого» психоневрологического интерната, люди живут компактной группой в деревне и под присмотром воспитателей учатся, ведут хозяйство и работают. Подобные формы были отчасти отработаны ранее в проектах «Ростка», и этот проект был последним обновлением, который предполагалось передать на финансирование региона.
В этот момент мы столкнулись с проблемой: сотрудников организации перестали пускать в интернат, а проживающим там подросткам было запрещено общаться со всеми, кто имеет отношения к «Ростку». Похожие проблемы случались на протяжении последних лет, но эта ситуация была уже из ряда вон выходящей. Все совершеннолетние воспитанники являются дееспособными гражданами, которые находятся в интернате по договору социального обслуживания. Их удерживание и запугивание является вопиющим нарушением закона и любых возможных прав.
«Росток» обратился в прокуратуру района с просьбой дать оценку действий учреждения.
«Прокуратура Российской Федерации
Прокуратура Псковской области
Прокуратура Порховского района
(адрес)
23. 10. 2012
Прокуратурой Порховского района проведена проверка доводов, изложенных в Вашем обращении по поводу необходимости устранения препятствий к осуществлению общения с выпускниками ГБУСО «Бельско-Устьенский детский дом для умственно отсталых детей».
В результате проверки было установлено, что 17. 07 2012 года ПРОБО «Росток» в целях, предусмотренных уставом организации, была запланирована встреча с некоторыми выпускниками вышеуказанного учреждения, о чём заблаговременно было уведомлено руководство интерната.
Вместе с тем, несмотря на имеющееся уведомление, руководством социального учреждения встреча организована не была, посетители к проживающим в интернате совершеннолетним дееспособным гражданам Богдановой А., Семёновой О., Захаровой О., Алексеевой Е., Соловьёву М., в обозначенный день допущены не были. Проверкой установлено, что указанные лица проживают в ГБУСО «Бельско-Устьенский детский дом для умственно отсталых детей» на основании договоров о предоставлении социального обслуживания.
В соответствии со статьёй 20 Федерального закона «О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов» стационарное социальное обслуживание направлено на оказание разносторонней социально-бытовой помощи гражданам пожилого возраста и инвалидам, частично или полностью утратившим способность к самообслуживанию и нуждающимся по состоянию здоровья в постоянном уходе и наблюдении.
Стационарное социальное обслуживание включает меры по созданию для граждан пожилого возраста и инвалидов наиболее адекватных их возрасту и состоянию здоровья условий жизнедеятельности, реабилитационные мероприятия медицинского, социального и лечебно-трудового характера, обеспечение ухода и медицинской помощи, организацию их отдыха и досуга.
Статья 21 вышеуказанного закона устанавливает, что администрация стационарного учреждения социального обслуживания обязана:
Соблюдать права человека и гражданина;
обеспечивать возможность беспрепятственного приёма посетителей как в выходные и праздничные дни, так и в рабочие дни в дневное и вечернее время.
Проверкой установлено, что данные обязанности администрацией учреждения выполнены не были, чем нарушены конституционные права лиц, проживающих в интернате, на свободу общения и личную жизнь.
В целях устранения допущенных нарушений, в адрес директора ГБУСО «Бельско-Устьенский детский дом для умственно отсталых детей» внесено представление.
Заместитель прокурора района (подпись)»
По сути, это первое — в нашем регионе и в нашей работе точно, — документальное подтверждение факта, что «закрытость» интернатов миф и удобный предлог, чтобы не пускать ненужных людей. Мы предлагаем новые сервисы сверх тех, что может дать государство, мы предлагаем коррекцию установленных порядков и это должно быть главным приоритетом руководителей, а не поддержание текущего и зачастую очень печального положения.
Мы хотим поделиться этой новостью с нашими коллегами и единомышленниками в регионах и сказать — не бойтесь. Все мы делаем хорошее дело и закон на нашей стороне. Пора перестать лебезить перед Карабасами от собеса, пора начать общаться на равных и перестраивать работу в новую плоскость правовых оснований, а не «одолжений» и «закрывания глаз».
Мы также надеемся, что управление социальной защиты населения Псковской области развития не оставит данный инцидент без внимания и накажет виновных в нарушении законов и прав.
ИСТОЧНИК:
;
Елисей Осин: «Пока наша детская психиатрия главным образом работает на исключение больного ребёнка из общества»
А нужно создать для него развивающую среду
четверг, 30 июня 2011 года
Детский психиатр рассказывает, как в России решается проблема «ненормативного ребёнка» и как можно улучшить ситуацию, зная зарубежный опыт.
В последние годы в СМИ появилось новое расхожее выражение: «карательная детская психиатрия». Пресса публикует статьи о необоснованной отправке детдомовских детей в психические больницы, прокуратура проводит расследования, Госдума рассматривает законопроекты об усилении государственного контроля над психиатрией. Однако, по мнению нашего собеседника, детского психиатра Елисея Осина, проблема гораздо глубже. Она заключена в сложившейся в России практике решения конфликтов с участием «ненормативного» ребёнка. Психиатры лишены возможности влиять на его окружение в детском саду, школе или детском доме. Родственники же таких детей и их воспитатели за редким исключением слепо полагаются на существующую систему, зачастую не используя в полной мере своих прав, равно как и всех возможностей помочь ребёнку.
— Расскажите, как организована детская психиатрическая помощь в России и на Западе. В чём разница?
— Я бы не стал так жёстко противопоставлять, потому что даже в Европе наблюдаются разные подходы к проблеме детской психической патологии. Это зависит от страны.
У нашей детской психиатрии есть, безусловно, своя специфика, но она вытекает из общего российского отношения к детям и к людям с особыми потребностями. В их судьбе очень большую роль играет государство и медицина как его неотъемлемая часть.
Уже в роддомах новорождённого тут же забирают от матери, о нём заботятся врач и медсёстры. Объект заботы изолируется, помещается туда, где (в теории) должны быть созданы для этого оптимальные условия. Так же и ребёнок с психической патологией изымается из своей среды в специальное учреждение.
У нас их несколько разновидностей. Это три типа спецшкол, детские психиатрические больницы и психоневрологические интернаты.
Я обращаю ваше внимание на то, что спецшколы часто устроены по принципу интернатов, то есть дети там живут пять дней в неделю, а в больницах они лежат без родителей. Вплоть до того, что если родители хотят быть там со своим ребёнком, они вынуждены устраиваться туда на работу. Это система, основанная на эксклюзии, исключении. В этом отношении Россия немного напоминает Данию или Бельгию, где подавляющее большинство детей с психической патологией учатся в спецшколах. Есть только одно принципиальное отличие. На Западе дети с психической патологией в подавляющем большинстве живут с родителями или в приёмных семьях. Отказываться от больных детей, как это часто случается у нас, там не принято. Например, по статистике, в США и Европе дети с синдромом Дауна остаются с родителями или сразу же попадают в приёмные семьи. В нашей же стране от них избавляются до 95% семей.
В просвещённой и прогрессивной Москве — половина.
Есть на Западе страны, где забота всего общества о детях с психической патологией основана на инклюзии, попытке их социализовать. Например, в Италии такие дети учатся вместе со всеми остальными. В США для них предусмотрены особые классы в обычной школе.
— Какова функция детского психиатра в нашей системе?
— В российском случае речь идёт о том, чтобы поставить диагноз, определить лечение, в подавляющем большинстве случаев медикаментозное, и профиль образования для ребёнка, то есть тип школы, в которой он будет учиться.
Первичная ступень — это психоневролог в детской поликлинике, к которому приводят ребёнка. Он ставит диагноз сразу или принимает решение о госпитализации для его уточнения. Зачастую это делается после двадцати минут общения с ребёнком. Этого совершенно недостаточно, но такова норма времени, отпущенная на одного ребёнка в этом учреждении.
После постановки диагноза специальная медико-педагогическая комиссия принимает решение, где ребёнок будет учиться. При этом она исходит главным образом из диагноза, а не из потребностей ребёнка. По закону, ребёнка не могут исключить из общеобразовательной школы из-за психической патологии. В большинстве случаев родители, безусловно, могут оспорить такое решение.
Однако проблема не в этом. В нашей стране спецшкола с особыми условиями — это единственный вид реабилитационной помощи, который большинство детских психиатров могут предложить ребёнку с психической патологией. Всё остальное недостаточно развито.
Фактически руками детских психиатров наше общество осуществляет сегрегацию, то есть попросту избавляется от детей с психической патологией.
— А в Италии по-другому?
— Безусловно. Там психиатр сделает всё, чтобы помочь ребёнку остаться в обычном детском саду или массовой школе. Помимо оказания собственно врачебной помощи, в его компетенции оказывается конфликт, который неизбежно возникает вокруг ребёнка с психической патологией.
— Что это за конфликт?
— Чтобы ответить на ваш вопрос, нужно сделать небольшое отступление. У детей психическая патология проявляется не так, как у взрослых. Ярко выраженной шизофрении, психозов на порядок меньше. Детский психиатр преимущественно имеет дело с нарушениями развития, такими как умственная отсталость, детский аутизм, нарушения эмоционально-волевой сферы. К нам чаще попадают дети, которые, оказавшись в коллективе, не в состоянии себя вести в соответствии с обязательными для этого сообщества правилами поведения, а также с нарушениями учебных навыков или же с проблемами характера.
Когда ребёнок идёт в школу, он сталкивается с определёнными школьными нормативами: например, сидеть за партой 45 минут, слушать учителя, выполнять задания, отвечать на его вопросы, поднимать руку и т.п. Если он в эти рамки не укладывается, допустим, из-за расторможенности, импульсивности, неусидчивости, система пытается его нормализовать. Сейчас в некоторых школах появились детские психологи, которые работают с ребёнком. Родителей вызывают в школу. С ними беседует классный руководитель, директор. Когда все меры исчерпаны, к решению проблемы подключают детского психиатра.
Однако в любом конфликте есть две стороны. И зачастую ребёнок попадает к нам только потому, что он — та сторона, на которую легче всего воздействовать. А ведь есть другая сторона, его окружение: семья, учителя, другие дети и их родители.
И я могу сказать с уверенностью, чем жёстче система отношений в детском саду или в школе, тем труднее решить конфликт и тем больше детей попадёт в компетенцию детского психиатра.
Вы просто не представляете, как много таких «социальных госпитализаций».
— Как вы определяете, что дело в окружении?
— Через меня прошло много детей, которые замечательно ведут себя в стационаре, всем нравятся, но когда возвращаются в школу, у них снова начинаются проблемы.
— Как запускается механизм сегрегации?
— Был у меня такой пациент, ребёнок шести лет из очень неблагополучной семьи. Его отец — умственно отсталый. Мать с 14 лет пила, запойная страшная алкоголичка. Фактически ребёнок находился под опекой бабушки, матери по отцу.
Он родился недоношенным. За его жизнь долго боролись, потом наблюдалась выраженная задержка в развитии, вполне этой недоношенностью объяснимая.
У ребёнка куча эмоциональных особенностей: он домосед, очень ранимый, с буйной фантазией, зачастую на агрессивные темы. В детском саду у него появляются проблемы. Другие дети вполне обоснованно считают его белой вороной. Он с ними не общается, предпочитает играть один. Рисует, собирает пазлы. Учится неохотно. Не хочет отвечать, залезает под парту. С воспитателями, которые ему не нравятся, не разговаривает
В какой-то момент администрация детского сада начинает настойчиво советовать бабушке показать внука специалисту.
На приёме у психоневролога мальчик молчит. Психоневролог про его недоношенность и отягощённую наследственность всё помнит. Он направляет мальчика к нам в больницу, где ни у кого никаких претензий к ребёнку не возникает. Все специалисты признают его нормальным. Но мы не можем выписать его без диагноза и пишем «органическое расстройство личности». Говоря человеческим языком, это значит, что в связи с недоношенностью у него сформировались определённые особенности характера, не более того. Мы возвращаем его бабушке со словами «Всё с вашим внуком в порядке. Просто он такой особенный мальчик».
Но в детском саду ей говорят: «Видите, какой у вас ребёнок. Почти инвалид. Мы не можем его обучать и воспитывать. Мы будем от него избавляться».
И если бабушка уступит, ребёнок начнёт свой путь по цепи особых учреждений.
— Куда ведёт это путь?
— Некоторые дети остаются в этой системе пожизненно, хотя могли бы жить самостоятельно.
Например, ребёнок с лёгкой степенью умственной отсталости в принципе обучаем. Но если у него в спецшколе возникают проблемы с коллективом, обычно выбирают самый лёгкий путь. Меняют диагноз на имбецильность и переводят его в категорию необучаемых. Ребёнок оказывается в интернате для тяжело психически больных детей.
Когда он достигает совершеннолетия, специальная комиссия решает вопрос, способен ли он к самостоятельной жизни. И зачастую неготовность к ней обусловлена условиями его содержания, то есть изоляцией, тем, что его ничему не учили.
На Западе ситуация совершенно иная. Там даже если психически больной человек находится под опекой государства, оно всегда будет ему предоставлять какие-то возможности жить более или менее автономно. Социальные работники обучат его простейшим социальным навыкам.
В Гамбурге, например, даже есть объединение психически больных художников, которые из-за своего психического состояния самостоятельно жить не могут. У них тяжёлые формы умственной отсталости, аутизма, шизофрении.
Общество называется Die Schlumper. Я был потрясён, когда оказался в их коллективной мастерской. У нас к таким на улице подойти боишься. А здесь они угощают тебя кофе и хвастаются своими картинами. Их работы покупают. Среди них есть известные художники. В конечном счёте, они сами зарабатывают деньги.
— Наверное, не все «ненормативные» дети такие уж безобидные?
— Бывают так называемые взрывные дети, у которых процессы возбуждения преобладают над процессами торможения. Такой ребёнок по любому поводу даёт вспышку гнева.
Например, в детском доме живёт такой мальчик, лет одиннадцати, который буквально без конца дерётся. Ни у детей, ни у администрации нет никакой возможности с ним справиться. Поверьте, там работают самые разные люди. Случаи злоупотреблений, о которых пишет пресса и которые расследует прокуратура, мы сейчас в расчёт не берём. Так вот самых добрых и порядочных воспитателей взрывной ребёнок может довести до состояния животной ярости.
Исчерпав свои способы нормализации, они обращаются к детскому психиатру. Тот забирает его в больницу, хотя у этого ребёнка нет ни шизофрении, ни маниакально-депрессивного психоза. И психиатр его лечит, как может, хотя это не психическая болезнь, а нарушение развития, которое полностью вылечить нельзя.
— Не это ли у нас называют карательной детской психиатрией?
— Понимаете, в нашей стране пока не существует другого способа решения этой проблемы. Именно так государство десятилетиями заботилось и об этом ребёнке, и о тех детях, которые его окружают.
Скандал случается, когда в этой ситуации появляется какая-то третья сила, например волонтёрская организация или церковь, для которой этот ребёнок становится объектом заботы. Эти люди получают зарплату не от государства. И им не нужно выполнять план по заполнению коек в своей больнице. Они исходят из собственных гуманистических соображений. И они возмущены.
В принципе, это хороший шанс для нашей детской психиатрии. Она могла бы измениться к лучшему.
— Что нужно делать, чтобы улучшить ситуацию?
— Прежде всего, нужно поддерживать развитие родительских ассоциаций в информационном и финансовом отношении. Одна харизматическая мама ребёнка с аутизмом может пробивать стены, решать все проблемы своего собственного ребёнка, но не более. Три таких мамы — это уже сила, которая меняет общество. Такие ассоциации очень развиты на Западе. Они проводят специальные конференции с участием детских психиатров. У нас же подобных общественных организаций, сопоставимых по влиянию с зарубежными, просто нет.
Между тем специальная площадка для диалога между психиатрами и родителями просто необходима. Мы могли бы рассказывать им о проблемах их ребёнка на своём языке, научить их жить с ним, подготовить к тому, что их ждёт. Родители же будут озвучивать свои требования к медицинскому сообществу.
Кроме того, необходимо внедрять методы «доказательной медицины».
Приведу такой пример. Есть группа препаратов, которые называется ноотропы. Раньше считалось, что они улучшают работу мозга, но их неэффективность при таких неврологических заболеваниях у взрослых, как деменция или инсульт, давно доказана в хорошо поставленных экспериментах. Достоверных же данных об их эффективности при лечении каких-либо детских заболеваний нет вообще. Исследования, на которые ссылаются производители этих лекарств, просто вопиюще низкого качества, и подтверждают что угодно, только не то, что ноотропами можно лечить детей. И нигде, кроме России или стран СНГ, в детской психиатрии они не используются.
Здесь кроются две проблемы.
Во-первых, в России ещё могут лечить, исходя из общих теоретических представлений, тогда как в остальном цивилизованном мире лечат только уже проверенными способами.
Во-вторых, наши детские психиатры держатся за таблетки, потому что система реабилитации отсутствует, точнее, единственная реабилитационная мера — это сегрегация.
Наша сегрегирующая система оказывает на детскую психиатрию своего рода развращающее действие. Реабилитация в ней отдана на откуп государственным учреждениям, зачастую — крупным институтам. И если нет показаний к медикаментозному лечению, спецшколе или стационару, ребёнок вообще никакой помощи может не получить. Напомню, что в США внедрение различных видов психотерапии и разработка методик психосоциальной помощи началась на волне антипсихиатрического движения, деинституциализации психиатрии, закрытия крупных больниц.
Вот сейчас многие критикуют международный справочник по психическим расстройствам DSM-4 из-за того, что он описывает не болезни, как это принято в традиционной нозологии, а синдромы. Но у него есть одно большое достоинство. Там для каждого синдрома помимо медикаментозного лечения предусмотрена методика социальной реабилитации и психосоциальной помощи. И она действительно улучшает прогноз.
Это предполагает не только занятия с психологом, логопедом, дефектологом и т.п. Этим должна заниматься система образования. Предположим, есть школа — я сейчас немного фантазирую — и в ней живёт возбудимый ребёнок. Одно утреннее занятие в ней посвящено развитию навыков коммуникации. Весь класс учится преодолевать конфликты. Для социализации взрывных детей разработана специальная методика совместного принятия решений. Она экспериментально проверена и не приводит к попустительству.
Вот с таких шагов следует начинать строить систему инклюзивного образования. Пока же и система образования, и всё общество живут по эксклюзивной медицинской модели. И большинство наших сограждан такое положение дел вполне устраивает.
Беседовал Василий Костырко
Источник:
;
Газета «Тайный Советник»
ИЗНАСИЛОВАННОЕ ДЕТСТВО
(Дата и время публикации 12.09.2005 10:36.)
Маленькие беспризорники рассказывают о том, как этот человек их насилует, бьёт и заставляет лжесвидетельствовать в уголовном процессе. Его официальный статус - воспитатель детской психиатрической клиники. Ему всё сходит с рук. Его услугами пользуются сотрудники уголовного розыска при сборе доказательной базы в отношении педофилов и насильников. А узнали мы обо всём этом совершенно случайно - когда заинтересовались историей задержания американского туриста Грегори Капорделиса.
Обычная история...
Из собственноручных показаний Тимофея К., 1993 года рождения, от 20 мая 2004 года:
"...Во второй мой приход к Грегори, когда мы с Васей М. были в квартире, Грег начал с меня и с Васи снимать одежду... Когда мы уже были полностью голые, Грег завалил нас на кровать и сам тоже лёг, но он был в шортах. Сначала он нас начал гладить по половым органам, обнимать. Потом он спустил шорты, достал свой половой член и насильно притянул мою голову к его члену и заставил взять его член в рот. Я отворачивал голову, но он держал крепко и насильно членом разжимал губы. Я устал сопротивляться и раскрыл рот. Он начал качать мою голову на своём члене. ...в это время куда-то вышел, но он видел, как это всё начиналось. Это продолжалось минут 10..."
Прошлой весной история про американского врача Грегори Капорделиса облетела практически все средства массовой информации, причём с патриотическим пафосом: благодаря работе питерских сыщиков в Нью-Йорке задержан педофил-насильник, жертвы которого - дети из разных стран и континентов. Конечно же, когда к нам в редакцию обратился российский помощник адвоката Капорделиса, председатель общественной благотворительной организации "Приди и помоги" Александр Родин, мы внимательно его выслушали. Родин утверждает: вся информация, собранная в Петербурге в отношении Капорделиса, сфальсифицирована.
Наш долг - проверить такое заявление. Но сначала напомним, как началась эта история.
Прошлой весной в Петербург прибыл очередной американский турист - врач-анестезиолог Грегори Капорделис. Он поселился в гранд-отеле "Европа", где обратил на себя внимание охранников тем, что постоянно водил в свой номер бездомных мальчишек. Информация попала в 1-й отдел нашего Управления уголовного розыска, сотрудники которого довольно быстро констатировали причастность Капорделиса к девяти эпизодам сексуального насилия над несовершеннолетними мальчиками. Из публикаций и милицейских сводок вырисовывается такая малоприглядная картина.
Капорделис якобы прогуливался по центру города (Невский проспект, Гостиный двор, станция метро "Канал Грибоедова") и высматривал беспризорников. Когда ему нравился какой-нибудь мальчик, он якобы знакомился с ним, приглашал к себе в номер, кормил, подсыпая в еду снотворное и транквилизаторы, после чего насиловал подростка, который уже не мог оказать никакого сопротивления. Предпочитал наш турист якобы анальный и оральный секс. Когда мальчик просыпался и чувствовал, например, боль в заднем проходе, доктор Капорделис якобы давал ему анальгетики и до тысячи рублей "гонорара".
Как следует из милицейских сводок и газетных публикаций, ни сами мальчики, ни их законные представители не захотели официально обращаться в правоохранительные органы, в связи с чем питерские сыщики не смогли привлечь доктора к уголовной ответственности. Между тем Капорделисом к тому времени активно заинтересовались американские правоохранительные органы, которым сотрудники нашей милиции и просигнализировали: так и так, мол, ваш гражданин подозревается в совершении таких-то преступлений. Капорделису предложили покинуть территорию России, что он и сделал. В американском аэропорту его сразу же задержали тамошние блюстители порядка. Суд Бруклина обвинил Капорделиса в совращении несовершеннолетних в США, России, Чехии и странах Африки.
Между тем помощник адвоката Капорделиса Александр Родин твердо стоит на своём.
- Я считаю, что Капорделиса оклеветали, - сказал он нам. - Могу предположить, что одна из целей провокации - заставить Капорделиса заплатить крупную сумму денег. Неспроста ведь он написал гневное письмо руководству отеля "Европа", где указывал на попытку шантажа...
Мы смотрим видеозапись интервью с Тимофеем К., которую принёс нам Александр Родин. Разговор происходит в одном из помещений воспитательной группы первичной социальной адаптации приюта Центра "Дом милосердия", в Новгородской области. Мальчик с трудом сдерживает слёзы, ему стыдно и страшно, у него затравленный исподлобья взгляд светлых глаз. Он подолгу молчит, шмыгает носом, прячет глаза, но в конце концов сознаётся: "собственноручные показания" он написал действительно собственноручно. Воспитатель 5-го отделения Центра восстановительного лечения "Детская психиатрия" по имени Андрей, где Тимофей находился в то время, запугал его, потом напечатал на компьютере текст, дал Тимофею печатный вариант и заставил переписать его от руки.
Увы, мы никогда не сможем понять наверняка, в какой степени правда или, наоборот, ложь то, что называется "собственноручными показаниями" Тимофея Б. Понятно другое: Тимофей способен написать такое разве что по образцу или под диктовку.
Мы просим рассказать нам про Капорделиса начальника отделения по борьбе с преступлениями сексуального характера 1-го отдела УУР Владимира Соболева, подчинённые которого прошлой весной собирали доказательства в отношении странного американца, но взаимопонимания не получается. Сначала Владимир Валерьевич отказался от разговора, мотивируя это тем, что "уж очень много на этом деле завязано" и он бы "не хотел, чтобы вышел человек, которого... так упорно ловили", а потом и вовсе отослал к своему руководству.
Но мы всё равно хотим разобраться в неофициальной части этой истории, и, как позже выяснится, не зря. На официальную она совсем не похожа, причём контраст шокирует.
"Приеду - яйца оторву..."
Педагог-психолог 5-го отделения ЦВЛ "Детская психиатрия" Андрей Викторович Лапов очень испугался, когда ему позвонила наша сотрудница Инна Полетаева. Первая реакция: "Кто вам дал этот телефон? Назовите фамилию! Я разговаривать буду только после того, как услышу эту фамилию". Инна не скажет правду - не на Тимофея же ссылаться, который рассказал, как воспитатель Андрей заставил его "собственноручные показания" с образца переписывать!
- Мне сказал про вас знакомый сотрудник уголовного розыска, который просил не называть себя.
Лапов подозревает, что мы работаем на Капорделиса, он отказывается встречаться и отправляет нас к начальнику "сексуального" отделения 1-го отдела УУР Владимиру Соболеву. Но у Инны Лапов не первый. Она чувствует за напряжением и отказом затаённое тщеславие.
Они встречаются на следующий день у решётки Катькиного садика. Лапов весь в белом, высокий, плотный. Не без затаённой гордости он рассказывает о своём участии в деле Капорделиса:
- По закону при допросе несовершеннолетнего обязательно присутствие педагога. А я многих сотрудников отделения по борьбе с преступлениями сексуального характера 1-го отдела УУР знаю на протяжении десятка лет. Часто звонят, например, в 11 часов вечера, говорят: "Где мы сейчас найдём педагога? Подъедешь?" Я готов. Как-то от начальника этого отделения Владимира Соболева раздался звонок, он сказал, что в гостинице "Европейская" стали задерживать детей от 11 до 17 лет. Были названы фамилии - знаю ли я этих мальчишек? Я знал всех, это уличные дети, бомжата. Один из мальчиков - Кирилл. Знаю его очень давно. Кирилл в тот момент хотел есть, попрошайничал у метро. Иностранец знаками предложил пройти в гостиницу. Это был Капорделис. Он привёл Кирилла в номер, напоил лимонадом, показал ему две капсулы, сказал, что это витамины. Кирилл выпил и, с его слов, отключился буквально через секунды. Очнулся он на следующее утро абсолютно голый. С его слов, зад болел со страшной силой. Кирилл начал орать, а тот ему дал две тысячи рублей и сказал: "Всё, иди. Забудь про это дело, ничего не было, всё нормально". Кирилла на выходе задержала служба охраны...
Контакт с Андреем Викторовичем налажен. Он готов рассказывать о своих подвигах, невзирая даже на то, что друзья из милиции не рекомендовали ему это делать. Но наш долг - проверять любую информацию. Может, Андрей Викторович преувеличил свою роль в этой истории? Оказывается, нет. Вот что рассказал другой участник "дела Капорделиса" Алёша М.:
- В гостинице, когда я засунул ключ в дверь номера (Капорделиса. - Ред.), увидел, что за нами бежит мужик. Я его узнал, это был Андрей Лапов... Лапов подбежал, ударил меня по лицу, друга схватил за шиворот. Потом ударил меня ещё раз и сказал: "Ну что, помнишь меня? Мы тебя долго искали!"... Нас повезли в отделение милиции... В милиции нас не били, а угрожали... Лапов давал телефон и говорил: "Слушайте!" А там голос говорил: "Я... приеду - яйца оторву, если не скажете то, что говорит Лапов..."
Про дружбу с сотрудниками милиции Лапов, похоже, также сказал чистую правду. Это подтвердил нам другой мальчик - Коля Т.:
- Лапов часто "сливал" в милицию информацию о мужчинах, которые интересуются детьми. Он сам приводил нас к таким мужчинам, заставлял нас заниматься извращениями, потом сам же вызывал милицию и сдавал их...
Разговоры с другими беспризорниками только усиливают впечатление, будто доказательства петербургских сексуальных похождений Грегори Капорделиса (как бы деликатнее выразиться?) несколько натянуты. Вот что рассказал, например, Артём Б.:
- Он (Лапов. - Ред.) говорил: "Говори то-то, то-то, наври немножко"... что он (Капорделис. - Ред.) там что-то делал со мной, чтоб его посадили... что он приставал ко мне, что я с ним в кровати спал, ну всё такое, ненормальное. Он (Лапов. - Ред.) сказал: "Если не скажешь, хуже будет... в милицию, в спецприемник поедешь".
Именно Артём Б. был сочинителем истории с порошками, которые якобы Капорделис давал детям. Мальчик придумал это сам: "...потому что Лапов мне сказал: "Наври что-нибудь, придумай". Я и придумал".
Но не будем спешить с выводами. Всё-таки приключения доктора Капорделиса и стиль работы нашей милиции - две совсем разные истории. Пусть Капорделисом занимается американская Фемида. Хочется верить, что там, за океаном, доказательная база строится не только на показаниях несчастных питерских беспризорников. О милиционерах, признаться, мы бы тоже не судили слишком строго: иллюзии о том, будто наши сыщики не "липуют" доказательства, давно отсутствуют. Опять же обстановка располагает: просьба американских спецслужб, тема на контроле в центральном аппарате МВД, в курсе дипломаты обеих стран... Такое задание нельзя провалить! Показания должны быть в кратчайшие сроки и по многим эпизодам - это приказ, который не обсуждается. Счастье для нашей милиции, если Капорделис действительно педофил...
Но мы не об этом. Нас интересует человек, услугами которого, судя по всему, сотрудники нашего уголовного розыска частенько пользуются при раскрытии сексуальных преступлений в отношении несовершеннолетних. Либо мы чего-то не понимаем, либо этот человек сам достоин внимания правоохранительных органов.
В среде питерских беспризорников и бродяжек, для которых станции метро уже давно стали родным домом, о Лапове ходят легенды. Кто-то называет его милиционером, кто-то - адвокатом. Но почти все дети, с кем нам удалось поговорить, единодушны в одном: Лапов - жестокий человек и большой любитель мальчикового тела.
Нас не интересует сексуальная ориентация Капорделиса. Он в США - пусть там и разбираются. Нас интересуют те наши правоохранительные органы, которые обязаны защищать детей от сексуального насилия. В данном случае детей, которых больше защитить некому, - беспризорников. Мы понимаем, что без "своих людей" в криминальном мире многие преступления так и остались бы нераскрытыми. Но в данном случае, как нам кажется, средства не достойны цели.
Имена детей изменены. При необходимости они и их законные представители готовы подтвердить всю изложенную в расследовании информацию.
Отдел расследований
"Тайный советник"
Полностью материал - в сегодняшнем выпуске газеты.
;
Материалы сайта Гражданской Комиссии По Правам Человека:
Психиатрия в России. Тогда и сейчас
psy 21-07-2009 19:58 Последние записи psy
О нарушении прав человека говорят мало, а прислушиваются к сказанному ещё меньше. Однако, многие даже не подозревают, что тысячи людей в XX веке, жили в нечеловеческих условиях, называемых лечением, а тысячи продолжают так жить в XXI.
Можно ставить под сомнение слова наблюдателя или журналиста. Но человеку, который видел всё изнутри поверить можно и нужно. Бывший психиатр с восемнадцатилетним стажем Сергей Запускалов в интервью для СПб Гражданской комиссии по правам человека заявил, что лучше отбывать уголовное наказание, чем попасть в психиатрическую лечебницу.
В интервью, которое прошло 20 июля Сергею Запускалову психиатру в прошлом, а ныне кандидату медицинских наук и доценту Томского университета, было что рассказать. Выходец из семьи психиатров надеялся облегчить жизнь, душевнобольных людей, которым искренне сочувствовал. Однако став сотрудником психиатрической больницы, он столкнулся с жестокой реальностью. Людей не лечили, а контролировали. Привязывали к кроватям, накачивали психотропными препаратами, которые дают побочные эффекты, типа разрушения печени, привыкания, потери памяти и др. Применяли шоковую терапию, разрушающую ткани головного мозга. Это приводило к потере в пациенте человека. Сергей Запускалов очень подробно рассказал о тяжёлых условиях содержания в советских психбольницах.
Говоря о состоянии психиатрических лечебниц сегодня, наш гость отметил, что в этой области небольшой приток молодых людей. Во-первых, тяжёлая работа, а во-вторых, нет никакого морального удовлетворения: больные не излечиваются. Поэтому в основном там работают психиатры, пришедшие в советское время. Да и методы остались прежними. Группа используемых препаратов та же, вот только маленькая хитрость, названия у них другие. Чтобы все думали, что психиатрия тоже наука и идёт вперёд. Да и шоковой терапией психбольницы не брезгуют. Сто сеансов инсулинового шока – пустяк. А человек потом до конца жизни с диабетом.
Так что же изменилось? Врачи те же, лечение прежнее, люди мучаются. Сергей Запускалов уверен, для того, чтобы изменить положение с правами человека в области душевного здоровья, нужно следить за психиатрами. Ведь сегодня психиатрия находится вне закона РФ, а так нельзя. За психиатрами должны следить или страховые компании, или адвокаты, или родственники пациента и в конце концов сами пациенты.
Источник: http://psy.jofo.me/41145.html
ПОМОЩЬ ЛЮДЯМ С ПСИХИЧЕСКИМИ РАССТРОЙСТВАМИ
Дата: 30.09.2017
Если кто-то из Вас когда-либо задавался вопросом: «А как всё-таки можно помочь человеку, у которого есть психические расстройства, не прибегая к губительным психотропным препаратам и не обращаясь в психиатрическую больницу»? Ответ есть! Специально для Вас мы подготовили рекомендации специалистов.
«Не навреди» – вот первое условие, которое необходимо соблюдать при работе с человеком, который возможно психически болен. Это означает, что такого человека ни в коем случае нельзя подвергать психиатрическому лечению, для которого характерно применение силы и причинение вреда с целью контроля над поведением. Такому человеку больше всего необходимы отдых и безопасность, чего современные психиатрические больницы предоставить не могут.
Устранение многих умственных расстройств начинается с медицинского, не психиатрического, обследования и лечения. Тщательное медицинское обследование неоднократно показывало, что некоторые симптомы могут выглядеть как умственное расстройство, но представляют собой не что иное, как проявление какого-то физического заболевания, о существовании которого и не подозревали. Обычные медицинские проблемы могут влиять и действительно влияют на поведение человека и его отношение к жизни.
Чарльз Б. Инландер, президент Народного медицинского общества, написал в своей работе «Медицина на скамье подсудимых»: «Людям с реальными или мнимыми расстройствами поведения или психиатрическими расстройствами ставят неправильные диагнозы и наносят ужасающий вред…У многих из них нет психиатрических проблем, однако они проявляют физиологические симптомы, которые похожи на симптомы умственных расстройств. Поэтому им ставят неверные диагнозы, их сажают на лекарства, помещают в лечебницы и отправляют в заточение, из которого они могут никогда не вернуться».
НАЙДИТЕ СКРЫТУЮ ПРОБЛЕМУ ФИЗИЧЕСКОГО ХАРАКТЕРА
Психически нездоровый человек может испытывать нехватку тех или иных веществ или иметь физические проблемы, которые не позволяют ему поправиться. Переломы, защемление нервов, боль – всё это может влиять на состояние тела, а, следовательно, и на умственный настрой человека. Если человек болен или у него есть какое-то повреждение физического характера – это не означает, что он «сумасшедший». Он может даже не осознавать, что испытывает боль или неприятное ощущение, и думать, что «так и должно быть». У него могут быть трудности со сном и питанием, или его состояние может ухудшиться по причине истощения.
Таким образом, если мы имеем дело с человеком, страдающим серьёзным психическим расстройством, то правильным действием будет в первую очередь направить его к компетентному врачу, чтобы тот провёл полное медицинское обследование состояния его организма.
Доктор Томас Дорман, терапевт и член Королевского колледжа врачей Канады, сказал: «Пожалуйста, помните, что большинство людей страдают органическими заболеваниями. Практикующие врачи должны помнить прежде всего о том, что эмоциональный стресс, который человек испытывает в связи с имеющимся у него хроническим заболеванием или болезненным состоянием, может изменить его темперамент. В своей практике я сталкивался с бесчисленным количеством случаев, когда пациента, страдающего от хронических болей в спине, классифицировали как невротика. Типичное высказывание такого пациента “Я думал, я действительно схожу с ума”».
Психиатрия утверждает, что депрессия является «заболеванием, подобным заболеванию сердца или астме», но врачи, проводящие тщательные медицинские обследования пациентов, говорят, что это не так. Покойный Карл Пфейфер, врач и исследователь, имевший докторскую степень по химии, обнаружил, что недостаток в организме витаминов или минералов может ускорить появление ощущения «депрессии», равно как и многих других умственных и поведенческих расстройств.
Недостаточность щитовидной железы может сильно влиять на настроение, что выражается в острой депрессии, утомлении и потери памяти. Истощение надпочечников также может оказаться одним из факторов. Антидепрессанты и другие психотропные препараты вызывают «депрессию» как побочный эффект. Длительное употребление антибиотиков приводит к изменениям в иммунной системе, вызывая истощение и тревогу.
ПЕРЕСМОТРИТЕ РАЦИОН ПИТАНИЯ
Британский фонд психического здоровья сообщает: «Существуют неоспоримые доказательства и ряд авторитетных мнений в пользу того, что диета играет важную роль в лечении людей, страдающих умственными расстройствами».
В статье «Пища для ума», опубликованной этим фондом, говорится, что ощущения, характерные для «депрессии», могут быть «связаны с недостаточным употреблением рыбы, однако приём пищи, насыщенной сложными углеводами, а также приём определенных видов продуктов может привести к ослаблению симптомов депрессии». Рацион детей с диагнозом СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности) зачастую состоит из «продуктов с низким содержанием железа и жирных кислот».
ФИЗИЧЕСКИЕ УПРАЖНЕНИЯ
В сентябре 2005 года Британский национальный институт здоровья и качества медицинской помощи опубликовал клиническое руководство по лечению «депрессии у детей и молодых людей». Авторы рекомендуют: «Поскольку приём детьми или молодыми людьми любых антидепрессантов связан со значительными риском», следует «порекомендовать физические упражнения на регулярной основе, правильный режим сна, правильный сбалансированный рацион питания».
В декабрьском издании журнала «Журнал о медицине и науке в спорте» за 2005 год сообщалось, что именно физические упражнения, а не антидепрессанты избавляют от симптомов «депрессии». Пациенты, которые занимались спортом, получали положительные результаты, и как было отмечено, регулярные занятия спортом позволяют предотвратить рецидивы у пациентов, страдающих «депрессией».
Необходимо принять за правило следующее: прежде чем пациент будет направлен на психическое лечение, необходимо, чтобы он прошёл тщательное медицинское обследование у компетентных специалистов, которые подтвердили бы, что у него нет никаких скрытых или не выявленных физических заболеваний, которые могут быть причиной его психического расстройства. Одно только это избавит множество людей от ненужных и ошибочных диагнозов и оградит их от ненужного психиатрического лечения.
Подготовлено сотрудниками «Гражданской комиссии по правам человека» в Санкт-Петербурге.
#психиатрия #депрессия #здоровье #антидепрессант #лечениедепрессии #избавлениеотдепрессии #психотропныепрепараты
Источник: https://www.cchr.spb.ru/archives/2226#more-2226
ПРАВИЛЬНАЯ ПОМОЩЬ «ГИПЕРАКТИВНЫМ» ДЕТЯМ! СОВЕТЫ ВРАЧЕЙ.
Дата: 30.09.2017
Дорогие читатели, особенно те, кто является родителями, прочитайте внимательно эту статью, чтобы узнать факты, которые однажды могут спасти жизнь вашему ребёнку.
К нашему большому сожалению, сейчас входит в моду при любом, с точки зрения взрослого человека, неоптимальном поведении ребёнка, будь то неусидчивость, перепады настроения, не желание слушаться, низкая успеваемость в школе и чёрт знает что ещё, тащить его к психологу или ещё хуже к психиатру. В этой статье мы постарались подготовить для Вас информацию о том, с чем на самом деле могут быть связаны проблемы с поведением ребёнка, и что с этим можно сделать.
На данный момент более миллиона детей по всему миру получили диагноз какого-либо психического «расстройства», существование которого не может подтвердить ни один диагностический анализ. В этой статье речь пойдёт о наиболее распространённых ложных диагнозах, которые ставятся детям, а именно: СДВГ (Синдром дефицита внимания и гиперактивности) и Биполярное расстройство. СДВГ, по мнению психиатров – поведенческое расстройство развития, вызванное неправильной работой нервной системы, проявляется в трудности концентрации внимания, гиперактивности и плохо управляемой импульсивности. Биполярное расстройство, по мнению психиатров, психическое расстройство при котором характерна резкая, неконтролируемая смена настроения от крайне весёлого до крайне сердитого, не способность управлять своими эмоциями, депрессия.
Как написал невролог Сидни Уолкер в книге «Трюк с гиперактивностью»: «назначение психотропных препаратов для лечения несуществующего заболевания – это трагедия, поскольку «подавляя симптомы у детей, мы просто позволяем лежащей в их основе проблеме продолжать существовать и во многих случаях даже усугубляться».
Согласно словам доктора Уильяма Кэри, заслуженного педиатра детской больницы Филадельфии: «в существующем на сегодняшний день определении СДВГ, которое позволяет поставить ребёнку этот диагноз при наличии у него определённого количества причиняющих беспокойство особенностей поведения и других критериев, не учитывается тот факт, что эти особенности поведения, вероятно, являются нормальными свойственными детям чертами».
Джо Тертел, автор книги «Государственные школы, общественная угроза», обращается к родителям: «У какого ребёнка нет СДВГ? Какому подростку, вынужденному сидеть на скучных уроках по шесть-восемь часов в день, не захочется поёрзать, подвигаться, отвлечься на что-нибудь другое или сбежать с занятий любым возможным способом? Это то, что обычно хочется сделать нормальному энергичному ребёнку, когда ему скучно или когда ему что-то не нравится. И это скажет вам любая мать. Называть подобное поведение заболеванием, как бы тщательно оно ни было «выявлено» детским психологом или психиатром – глупо… и аморально. А использование этих особенностей детского поведения в качестве оправдания назначению детям психотропных препаратов, можно вообще считать преступлением, если не хуже».
В действительности, когда мы говорим ребёнку, что с его мозгом что-то не в порядке, и что это что-то можно исправить только с помощью лекарства, мы поступаем жестоко и нечестно по отношению к нему, мы деморализуем его. С этого момента он будет считать себя больным или не таким как все, что сильно скажется на его самооценке — на том, как он оценивает себя и как взаимодействует с окружающим миром.
Родителей часто вводят в заблуждение, заставляя поверить, что у них нет иного выбора, кроме как давать своему ребёнку лекарство от плохого или гиперактивного поведения.
Доктор Мэри Энн Блок помогла тысячам детей отвыкнуть от психотропных препаратов без риска для здоровья, и вот что она говорит: «Многие врачи не проводят медицинского обследования, прежде чем назначать психиатрические препараты… Детей приводят к врачу, но врач не обследует их, он не пытается найти никаких проблем со здоровьем или проблем в обучении, он просто ставит ребёнку диагноз СДВГ и назначает препарат. Это не то, чему меня учили в медицинской школе. Меня учили, что необходимо проводить обследование состояния организма и составлять полную историю болезни». Повесить на ребёнка ярлык «душевнобольного», не имея надлежащих медицинских доказательств, значит, по сути, совершить преступление по отношению к нему; назначить ему психотропные препараты для лечения, фактически значит отравить ребёнка. Очень часто детям просто требуется достаточный сон, хорошее питание и очень активная деятельность.
Доктор Уолкер написал, что дети с диагнозом СДВГ и другими подобными диагнозами могут страдать от следующих неблагоприятных состояний: «ранняя стадия диабета, порок сердца, глисты, вирусные или микробные инфекции, генетические расстройства, аллергии, отравление ртутью или марганцем, слабые формы эпилептических припадков и сотни, да сотни, других легких, тяжёлых и даже угрожающих жизни проблем медицинского характера. И, тем не менее, всем этим детям поставили психиатрический диагноз».
Исследования показывают, что занятия с репетитором повышают академическую успеваемость ребёнка. Если ребёнок не учится или отстаёт в школе или если ему просто не по душе занятия в школе, и он не может сосредоточиться, найдите компетентного репетитора, который способен добиваться результатов.
Существует также всемирно известный метод Файнголда – это тщательно разработанная и всесторонне исследованная элиминационная диета, которая предусматривает исключение из рациона ребёнка искусственных добавок, консервантов, искусственных заменителей сахара и красителей. В июне 2004 года исследователи издания «Архив детских болезней» проверили диету Файнголда на трёхлетних детях с симптомами «гиперактивности». Когда из рациона детей были исключены различные добавки и консерванты, состояние детей значительно улучшилось. Когда же их возвращали к прежнему рациону питания, их состояние ухудшалось. Потребовалось всего лишь 20 мг искусственного красителя, чтобы симптомы усугубились.
Профессор педиатрии медицинской школы Йельского университета У.В.Тамборлэйн сообщил, что когда 14 здоровым детям дали порцию сахара, эквивалентную двум глазированным кексам на завтрак, содержание адреналина в организме возросло в 10 раз относительно обычного уровня. Это наводит на мысль о том, что «дети могут быть подвержены таким симптомам, как беспокойство, раздражительность и трудности с концентрацией внимания, после употребления сахара».
«БИПОЛЯРНОЕ РАССТРОЙСТВО»
По сообщению «Журнал Медицина»: «Этиология (причина) биполярного расстройства не определена, и не существует никаких объективных биологических маркеров (показатели которые могут быть использованы в качестве индикаторов состояния организма), которые бы чётко соответствовали данному заболеванию».
Тот факт, что психиатры не смогли доказать, что СДВГ является расстройством мозга, получил неблагоприятную огласку в прессе, и спустя много лет психиатры заявили, что детям был поставлен неверный диагноз, и что они на самом деле страдают биполярным расстройством.
Исследование показало, что недостаток В-комплекса обычно встречается у 80% людей с мнимым диагнозом «биполярного расстройства». Согласно словам Джоан Мэтьюс-Ларсон, доктора философии и основательницы прославленного Центра восстановления здоровья в Миннесоте, анемия также является значимым фактором в развитии симптомов «биполярного расстройства».
Другой пример причин «биполярного расстройства» — десятилетний мальчик Чарли, который страдал от резких перепадов настроения, выкрикивал непристойности, бил сестру и не мог ничего с собой поделать. Его маме сказали: «У вас есть два варианта: давать ему психотропный препарат или позволить, чтобы он продолжал мучиться». Чарли подсадили на препарат, однако после тщательного обследования его организма и получения результатов анализов, медики обнаружили – что у него высокое содержание сахара в крови и недостаток инсулина. После надлежащего медицинского лечения поведение мальчика пришло в норму, агрессия и вспышки гнева прекратились.
РЕШЕНИЯ В СФЕРЕ ОБРАЗОВАНИЯ
Трудности, встречаемые у детей в обучении, могут быть следствием недостаточного применения или вообще неприменения фонетического метода обучения чтению в школе (при фонетическом методе обучения чтению дети изучают звуки, соответствующие буквам и комбинациям букв). Могут потребоваться занятия с репетитором. Творческим и сообразительным детям становится скучно, они не могут сосредоточиться на занятиях, они начинают ёрзать, крутиться, чесаться и искать другие способы занять себя.
Как писал доктор Уолкер, тысячи детей, которых посадили на психиатрические Препараты, — это просто «смышлёные» дети. «Их гиперактивность вызвана не тем, что их мозг неправильно функционирует, а тем, что большую часть дня им приходится ждать, пока отстающие их догонят. Им становится жутко скучно, а люди, которым скучно, начинают ёрзать, крутиться, чесаться и (особенно, если это мальчики) искать другие способы занять себя». Кроме того ребёнку может быть просто не интересно.
ПРОБЛЕМЫ ДИСЦИПЛИНЫ
Доктор Уолкер отметил: «Допустим, ваш ребёнок действительно недисциплинирован. Как вы думаете, если бы ему сказали, что враньё, безразличное отношение к окружающим, крики, разбрасывание деньгами, избиение других людей и неспособность отличить правильное от неправильного являются симптомами СДВГ, а не чем-то, что можно сдерживать и контролировать, стало бы его поведение лучше или хуже?»
Доктор Фрэд Боман, детский невролог и автор книги «Обман СДВГ», говорит, что когда нормальное свойственное детям поведение называют заболеванием, это является жестоким предательством по отношению к родителям, учителям и детям. Ребёнок начинает «верить, что с ним что-то не в порядке, что его мозг повреждён и, что он не в состоянии контролировать своё поведение без таблеток». Это усугубляется ещё и тем, что «в это заставляют поверить также самых важных людей в жизни ребёнка – родителей и учителей».
А Доктор Уолкер обратил внимание также на следующий момент: «Одно из наиболее тяжких преступлений, совершаемых врачами, которые ставят нормальным детям диагноз гиперактивности, состоит в том, что тем самым они говорят детям: «Ты не отвечаешь за своё поведение». Кроме того, они тем самым говорят родителям, что простые дисциплинарные меры не помогут, поскольку у их ребёнка имеется заболевание мозга, из-за которого он никогда не будет хорошо себя вести. Когда мы пытаемся найти оправдания неконтролируемому поведению нормального здорового ребёнка, это приводит к тому, что его поведение ещё больше выходит из-под контроля.
Когда психиатры озвучивают диагноз ребёнка (или взрослого), они делают это на основе симптомов. У них нет никакой диагностики патологий, у них нет никакой лабораторной диагностики, у них нет никакого понимания, которое могло бы помочь в диагностике этих психиатрических болезней. Если у вас случился сердечный приступ, можно обнаружить реальное повреждение; если у вас диабет, уровень сахара в крови очень высокий; если у вас артрит, это будет видно на рентгене. Надлежащее медицинское наблюдение, хорошее питание, здоровое безопасное окружение и деятельность, которая повышает уверенность в себе, приносят гораздо больше пользы, нежели психотропные препараты.
ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ РЕБЁНКУ ПОСТАВЛЕН ДИАГНОЗ
Представим, что школьный сотрудник связался с вами, чтобы обсудить «плохое» поведение вашего ребёнка в классе. Вы встревожены. Вы хотите поступить правильно. Во время дальнейших встреч на вашего ребёнка навешивают пугающе звучащий ярлык. Это может быть СДВГ или общее расстройство развития. Или биполярное расстройство. Таких названий множество, и ни одно, кстати, научно не доказано. И теперь вы на распутье. Очень легко почувствовать себя «задавленным авторитетом» и позволить кому-то принять решение за вас. Но когда речь идёт о вашем ребёнке, Вы настоящий авторитет. Никто не знает вашего ребенка лучше вас. Никто не вложил больше времени, усилий и любви в его воспитание.
Если вы готовы изучить вопрос, то решения многих проблем «неудовлетворительного» поведения можно найти очень легко.
Эти решения могут быть на удивление простыми.
СПИСОК ТОГО, ЧТО НЕОБХОДИМО ПРОВЕРИТЬ:
1. Школа и окружение
Именно здесь неприятности вашего ребёнка проявляются в наибольшей степени, так что давайте здесь и начнём. Видели ли вы, что происходит в классе? Проверяли ли программу занятий? Встретьтесь с сотрудниками школы или учителем, который пожаловался на вашего ребенка. Задавайте прямые вопросы, но также наблюдайте сами. Вашего ребёнка донимают хулиганы? Есть ли дети или взрослые, которые унижают вашего ребёнка за пределами класса? Исследуйте это тщательно.
2. Дом
Это щекотливая тема, но жизненно важно, чтобы вы были честны с собой в отношении этих вопросов. Есть ли источники стресса в самой семье: соперничество детей, ссоры родителей, развод, плохое обращение и так далее? Ваш ребёнок смотрит много телевизионных программ с насилием или играет в такие видеоигры?
Пытались ли вы сделать так, чтобы все проблемы в семье были разрешены посредством общения?
3. Питание
Есть всё больше и больше свидетельств, которые убеждают врачей, что плохое питание и недостаток упражнений могут вызвать изменения в эмоциональном состоянии и поведении. Если в рационе вашего ребёнка много, например, сахара, то это может сделать его гиперактивным и вызвать «симптомы», которые обычно приписывают СДВГ. К этому же может привести отправление свинцом. Подобным же образом недостаток витаминов может вызвать множество симптомов.
4. Скрытое физическое заболевание
Хотя есть разные системы и теории, большинство профессионалов в сфере здравоохранения согласны, что здоровое питание, упражнения и игры или занятия на свежем воздухе очень полезны.
Существует вероятность, что у вашего ребёнка есть какая-то нераспознанная физическая проблема, которая влияет на его поведение, как, например, аллергия, паразиты или даже плохое зрение или слух. Попросите своего педиатра обратить на это внимание. Тщательное медицинское обследование может выявить скрытые причины, которые требуют внимания. Могут существовать даже нарушения структурного характера, причиняющие боль, о которой ребёнок не говорит, но которая может отразиться на поведении.
Начните с этого списка и упорно ищите. Это будет хорошее начало.
Подготовлено сотрудниками «Гражданской комиссии по правам человека» в Санкт-Петербурге.
#СДВГ #психиатрия #дети #здоровье #школа #больница #врач #детскиеболезни #помощьдетям #психоз #стресс #невроз #психолог #ребенок #здоровыйребенок #учитель #психология #гиперпактивность
Источник: https://www.cchr.spb.ru/archives/2214#more-2214
О тайнах, скрываемых в психиатрии, узнали 20 000 человек.
Дата: 15.05.2017
10 мая в Санкт-Петербурге закончила свою работу шокирующая выставка «Тайны психиатрии: прошлое и настоящее». За месяц работы выставки почти 20 000 петербуржцев и гостей города узнали о многих тщательно скрываемых тайнах происхождения и развития одной из самых загадочных и неоднозначных сфер медицинской деятельности — психиатрии. Поводом для проведения выставки стали участившиеся обращения граждан в Гражданскую комиссию по правам человека о нарушении их прав в сфере психиатрического лечения.
По задумке организаторов выставки, питерских правозащитников, люди, посетившие выставку, узнавали историю психиатрии от её истоков и ранних методов истязания, до современных методов стеснения, электрошоковой терапии и опасных психотропных препаратах. Выставка показала посетителям, как выйдя за пределы психиатрических больниц, психиатрия оказала влияние, на медицину, образование, науку, искусство, политику и другие сферы жизни общества. Факты, которые представляет выставка, никогда не обнародовались так широко для населения и вызывали сильный интерес у горожан. Например, за последние дни работы выставку посетили около 7000 человек!
А всего за месяц через неё прошли 19 700 человек. Особенно выставка была интересна специалистам различных профессий, таких как медики, педагоги, юристы, государственные служащие, психологи, социальные работники и другие. Около 500 представителей этих профессий оставили благодарственные отзывы о выставке и подтвердили важность поднятой темы. Одним из почётных гостей была Татьяна Леонидовна Линева — Председатель Комиссии по правам человека при Губернаторе Санкт-Петербурга, Председатель Правления Санкт-Петербургского отделения Российского Красного Креста и доктор медицинских наук. Татьяна Леонидовна выразила большую благодарность организаторам выставки за интересные материалы и сказала, что, не смотря на то, что она медик, увиденное на выставке её поразило.
«Ранее я уже изучала методы психиатрии, пыталась найти полезные методики для своей работы, но узнавая её глубже, поняла, что это две разные вещи. Ваша выставка крик моей души. Сердце билось часто на протяжении двух часов просмотра выставки. Ужас и страх одолевают от того, что это может случиться с каждым. Полнейшая несправедливость и бесчеловечность. Благодарю вас за то, что вы даёте людям это знание. И не важно, как они к этому относятся. Важно, чтобы люди хотя бы задумались, узнали. Открыли для себя другой мир, мир который создали для себя психиатры и тщательно его маскируют под лечение».
Отзыв психолога-дефектолога о выставке.
Данной выставкой организаторы хотели проинформировать общество об опасности методов, используемых в психиатрии, и предотвратить злоупотребления, возникающие в этой области. А также показать, что решение проблемы психического здоровья есть.
Поводом стало большое количество жалоб (более 250 в год только в Санкт-Петербурге), поступающих в Гражданскую комиссию по правам человека. Наряду со случаями незаконного помещения в психиатрические больницы, краж имущества и избиения пациентов встречаются и случаи со смертельных исходом. Например, в марте 2017 года 19-летний гражданин, проживающий в психоневрологическом интернате №9, скончался от отёка головного мозга, поступив в состоянии комы в Городскую больницу № 15. По данным источников, пожелавших остаться анонимными, отёк мозга был вызван сильной передозировкой психиатрического препарата. По данным того же источника за 2016 год в Городскую больницу № 15 из этого интерната поступило ещё 8 пациентов с сильной передозировкой тех же препаратов. Пятеро из них скончались в реанимации.
Члены Гражданской комиссии по правам человека (ГКПЧ) твердо верят в то, что каждый человек имеет права и заслуживает настоящей помощи. В ближайшее время ГКПЧ готовит к выходу в свет дополнения к материалам выставки, которые прольют свет на современное состояние психиатрии в России.
Источник: https://www.cchr.spb.ru/archives/2181#more-2181
В Петербурге состоялось торжественное открытие шокирующей исторической выставки «Тайны психиатрии: прошлое и настоящее».
Дата: 24.04.2017
11 апреля 2017 года в 11.00 состоялось торжественное открытие шокирующей выставки «Тайны психиатрии: прошлое и настоящее». На открытии присутствовали представители правозащитных и общественных организаций, журналисты, педагоги, психологи, работники сферы здравоохранения Санкт-Петербурга и Ленобласти.
Впечатляющая передвижная выставка «Тайны психиатрии: прошлое и настоящее» содержит в себе 13 фотопанелей и видеоматериалы, рассказывающие историю психиатрии от её истоков и ранних методов истязания, до современных методов стеснения, электрошоковой терапии и опасных психотропных препаратах. Выставка рассказывает факты о том, как психиатрия вышла за пределы клиник и распространила своё влияние на другие сферы нашей жизни.
На торжественном открытии выставки выступали специальные гости: Халиков Фанис Файзович юрист, защищающий права человека в области душевного здоровья сделал акцент на том, что недобровольная госпитализация в психиатрическую больницу является вопиющим нарушением прав человека. При этом чаще всего такие недобровольные госпитализации происходят с нарушениями действующего законодательства РФ. Пасечник Ирина Анатольевна, консультант по химической зависимости, психотерапевт, социальный работник в своём докладе рассказала о том, как она в своей практике сталкивалась с людьми, пострадавшими от нарушений прав человека в психиатрии. Один случай, рассказанный ею, поразил присутствующих гостей больше всего. Ирина Анатольевна рассказала, как одну из её клиенток, ради получения жилплощади, насильно поместили в психиатрическую больницу. Врач и санитары, приехавшие к ней, взломали дверь в комнату, связали руки, накачали психотропными препаратами, насильно вытащили из дома. По дороге в больницу её изнасиловали, заразив при этом венерическим заболеванием. По словам Ирины Анатольевны данный случай использования психиатрии в преступных целях не исключение, а наоборот практика, которая становится всё более частой.
Следующим докладчиком была Нина Алексаеевна Леванькова, эксперт по семейным отношениям, доцент кафедры социальной психологии Санкт-Петербургского Гуманитарного Университета Профсоюзов, обратила внимание присутствующих на то, что в большинстве случаев психиатрия не способна помочь человеку справится с его душевными расстройствами. Вместо этого необходимо заботливое и внимательное отношение друг к другу, которое прививает семья, и только это может избавить общество от большинства существующих проблем.
Также на выставке писатель Александр Август презентовал свою книгу «Инсулиновая палата» о невероятной жизни психиатрических заведений позднего периода СССР.
«Выставка замечательная по своему содержанию в том плане, что открывает обратную сторону монеты. За 5 лет психологического и педагогического образования не слышала ни одного подобного факта. Расширяет кругозор и отношение по многим вопросам. Спасибо, очень довольна полученной информацией».
Выставка «Тайны психиатрии: прошлое и настоящее» открыта бесплатно каждый день, без выходных с 10:00 до 22:00 до 10 мая.
Место проведения: ТРК «Адмирал», улица Малая Морская улица, 4/1, 3 этаж, метро Адмиралтейская»
Источник: https://www.cchr.spb.ru/archives/2170#more-2170
Общественники обсудили жуткие условия проживания постояльцев психоневрологических интернатов.
Дата: 03.02.2017
28 декабря 2016 года в Санкт-Петербурге в рамках проведения выставки «Тайны психиатрии: прошлое и настоящее» (выставка проходила с 15 по 28 декабря 2016 года. За время работы выставки её посетили около 2500 человек) прошёл круглый стол «Условия проживания в психоневрологических интернатах (ПНИ) и возможности для улучшения этих условий». На круглом столе присутствовали представители общественных организаций, чья деятельность связана с помощью проживающим в таких учреждениях. Поводом для проведения круглого стола стало повышенное внимание общества к неприемлемым условиям проживания людей в ПНИ.
На круглом столе собрались такие общественники, как Мамонова С.Ю. – директор по внешним связям БОО «Перспективы», Приймак О.В. – директор БО «Апельсин»; Карасева Г.А. – председатель правления БОФ «Спасение», Захаров С. Я. – заместитель директора по социальному предпринимательству БЦ «Хэсэд Авраам», Мазаев А.В. – исполнительный директор «Красный крест» Санкт-Петербурга и представители Гражданской комиссии по правам человека. В ходе круглого стола был затронут ряд важных тем.
Светлана Мамонова выступила с докладом на тему «Создание условий для проживающих в ПНИ открыто и безбоязненно заявлять о нарушениях». Она отметила, что система психоневрологических интернатов является всё ещё закрытой системой и именно эта закрытость порождает нарушения в отношении проживающих там граждан и возможные наказания за жалобы на администрацию. Так в ходе проверки Общественной палатой РФ психоневрологического интерната Московской области были подтверждены факты применения наказания в виде помещения на так называемые «закрытые » отделения. И, видимо, это не исключение и подобные случаи могут быть в других интернатах. По мнению, Мамоновой Светланы, важным шагом к изменению ситуации может стать открытость интернатов, активное привлечение волонтёров и общественных организаций к сотрудничеству с этими учреждениями, а также размещение на всех информационных стендах психоневрологических интернатов информации о том, где можно получить гражданам юридическую помощь и защиту. Юрист Гражданской комиссии Халиков Ф.Ф. указал на то, что жители таких учреждения на самом деле являются получателями социальных услуг и их нельзя подвергать наказаниям в принципе. После обсуждения этой темы было предложено предоставить некоммерческим, негосударственным правозащитным и общественным организациям контролировать соблюдение прав человек в ПНИ.
Также были затронуты темы качества оказания медицинских услуг в ПНИ и социальной реабилитации проживающих. Об этих аспектах работы психоневрологических интернатов рассказали правозащитник Васильев В.С. и Карасёва Г.А.
Васильев указал на полное отсутствие надлежащих медицинских услуг в некоторых ПНИ и низкую квалификацию медицинского персонала данных учреждений. Карасёва рассказала об эффективности программ социальной реабилитации для проживающих и о невозможности их внедрения без заинтересованности руководства в этом.
В итоге участники круглого стола пришли к выводу, что в формате, в котором существуют ПНИ в настоящее время, невозможно создать должный уровень жизни проживающим. По результатам заседания от лица присутствующих будет составлено обращение в адрес Комитета по социальной политике города Санкт-Петербурга с предложением дополнить перечень критериев независимой оценки работы социальных учреждений, пунктами, благодаря которым станет возможным выявление всех вышеупомянутых проблем при проверках в ПНИ. Участники решили объединить усилия для того, чтобы улучшить условия проживания в ПНИ.
Источник: https://www.cchr.spb.ru/archives/2131#more-2131
Нечаянно убили, спасая от депрессии!
Дата: 08.04.2016
7 апреля 2016 года в Санкт-Петербурге некоммерческая организация «Гражданская комиссия по правам человека» (ГКПЧ) провела очередной показ просветительского фильма. На этот раз участники увидели документальный фильм «Убийственный куш». Цель показа — привлечь внимание общественности к проблеме смертоносного влияния антидепрессантов и других психотропных препаратов. Среди публики мероприятия были студенты, преподаватели, врачи, научные сотрудники и те, кому небезразлична эта проблема.
«Кто предупреждён, тот вооружён» — исконно известная истина. Также считают и представители «Гражданской комиссии по правам человека», которые на протяжении 15 лет проводят просветительскую деятельность в Санкт-Петербурге о вреде антидепрессантов, транквилизаторов и других психотропных препаратов. Фильм «Убийственный куш» обнажает факты смертельных последствий их приёма, хотя эти препараты не являются запрещёнными в России и распространяются в аптечных сетях. Действительно ли они столь опасны, как рассказано в фильме Гражданской комиссии по правам человека?
Ответ на этот вопрос шокировал многих участников показа, но для двух молодых людей представленные факты были горькой реальностью. Студентка Алла из колледжа телекоммуникаций поделилась своей историей. Она обратилась за помощью психиатра из-за того, что временами испытывала панику. Ей поставили диагноз и прописали препараты. От них у девушки появилась сильная зависимость, от которой она не могла избавиться. После просмотра фильма Алла приняла твёрдое желание отказаться от приёма психотропных препаратов. Другая участница — Марина, рассказала организаторам, как её близкий друг покончил жизнь самоубийством после приёма антидепрессантов. Марина поблагодарила представителей «Гражданской комиссии по правам человека» и выразила желание, чтобы каждый знал эти факты и мог защитить себя и близких.
За 2015 год Гражданской комиссии по правам человека в Санкт-Петербурге удалось предупредить об опасности психотропных препаратов более 40000 человек. Гражданская комиссия по правам человека собирается продолжить проводить показы социально значимых документальных фильмов. О следующих показах ГКПЧ можно узнавать на сайте Комиссии и в группе Вконтакте.
* Имена девушек в статье изменены
Источник: https://www.cchr.spb.ru/archives/2104#more-2104
Волонтёры ГКПЧ посетили 15 конгресс терапевтов
Дата: 17.03.2016
15 марта 2016 года волонтёры Гражданской комиссии по правам человека посетили XV Конгресс терапевтов Санкт-Петербурга и СЗФО РФ. На этом мероприятии были представлены стенды различных фармацевтических компаний. Особое внимание привлёк стенд с продвижением психотропных препаратов — Тералиджен, из группы нейролептиков, и всем известный транквилизатор Феназепам, который стоял в самом лучшем месте выставки. За маркетинговыми уловками теряется огромное количество побочных действий психотропных препаратов, таких как агрессивные вспышки, страх, суицидальная наклонность, мышечный спазм, галлюцинации, возбуждение, раздражительность, тревожность, бессонница.
Гражданской комиссией по правам человека собрано по всему миру огромное количество фактов, экспертных мнений, и доказательств вредоносности любого психотропного препарата. Все данные собраны в один фильм и детально рассказывают о том, как создаются новые препараты, о том как они тестируются, и как фабрикуются результаты. А также способы использования приёмов маркетинга для широкого распространения препаратов.
Источник: https://www.cchr.spb.ru/archives/2100#more-2100
Презентация документального фильма «Убийственный куш»
Дата: 17.03.2016
7 апреля 2016 года состоится презентация документального фильма «Убийственный куш» для работников сферы медицины, юриспруденции, а также для студентов и преподавателей медицинских ВУЗов.
ВХОД БЕСПЛАТНЫЙ
Фильм «Убийственный куш» обращает внимание на скрытую проблему последствий приёма психотропных препаратов и поднимает завесу тайны об истинном результате тестирования препаратов крупнейшими фармацевтическими компаниями.
Современная фармацевтика в области психотерапии стремительно развивается, как в сфере создания новейших психотропных препаратов, так и в их маркетинге. Часто лечащий врач-терапевт узнаёт о новых психотропных препаратах от торговых агентов западных фармацевтических компаний, которые напрямую заинтересованы в продвижении своих медикаментов. При этом торговый агент не старается донести о всех побочных действиях и только рассказывает о плюсах, не неся никакой ответственности за последствия приёма лекарств. По данным Научного центра психического здоровья, среди этих побочных действий: тревога, расстройство сна, непроизвольные движения губ, лица, расстройство зрения, нарушения концентрации внимания и кратковременной памяти, активизация суицидальных тенденций и множество других.
Разнообразие душевных расстройств, по данным международного классификатора болезней 10-го пересмотра, уже достигло цифры 990. Откуда такое количество заболеваний появилось буквально за последние несколько лет?
Фильм даст ответ на этот и другие вопросы важные для каждого человека:
• Какова реальная статистика негативного влияния приёма психотропных препаратов в мире?
• Чем грозит России копирование американского образца лечения душевных расстройств?
• Как не совершать роковые врачебные ошибки из-за недостаточной осведомлённости?
• Гражданская комиссия по правам человека – создатель отмеченных наградами документальных фильмов о злоупотреблениях в сфере душевного здоровья. В ленте «Убийственный куш» представлены заключения экспертов по здоровью, фармацевтов, врачей, адвокатов и журналистов. Фильм проливает свет на причины растущего списка психических расстройств; обнажает неутешительные факты последствий приёма психиатрических препаратов. Продолжительность фильма 1,5 часа.
• РЕГИСТРАЦИЯ
• Приглашаем Вас, Ваших сотрудников или студентов на официальную презентацию документального фильма «Убийственный куш», которая пройдёт
• 7 апреля 2016 года, в 13:00
по адресу: г. Санкт-Петербург, кинотеатр «Великан Парк», метро Горьковская
• С уважением, исполнительный директор Гражданской комиссии
по правам человека Санкт-Петербурга
• Грибанов Дмитрий
Источник: https://www.cchr.spb.ru/archives/2092#more-2092
___________________________________________________
;
Газета «НОВЫЕ ИЗВЕСТИЯ», 28го апреля 2004го года
Авторы - АНАСТАСИЯ АНДРЕЕВА, МИХАИЛ ПОЗДНЯЕВ, ЮЛИЙ СТОЦКИЙ
Сумасшедшие деньги
Психиатрические лечебницы России захлестывает волна коррупции
В понедельник вечером из спецпалаты психоневродиспансера посёлка Богданово Псковской области, где содержатся обвиняемые в серьёзных преступлениях, прикрываясь заложником, убежали шесть пациентов. В прошлую среду аналогичный случай произошёл в Челябинске. Россияне вдруг осознали: дурдом – не зона отчуждения. В одной Москве эти заведения хоть однажды посещали 3,5 млн. человек.
«Мы выставили посты единой дислокации, – рассказал «Новым Известиям» начальник уголовного розыска Псковского РОВД Анатолий Павлов, – подключили ППС, ГИБДД, городские органы внутренних дел. Наши ребята приблизительно набросали схему движения беглецов».
В три часа ночи, когда милиционеры, дежуря на мосту Александра Невского, шутили про тех, кто с мечом к нам придёт и от меча и погибнет, в поле их зрения показалась ватага разодетых парней. Тут их и задержали. «Днём всех шестерых доставили назад в больницу, – доложил нам г-н Павлов. – Невменяемых, на наш взгляд, среди сбежавших двое, остальные «косят» под психов. Знаете, если человек не умеет писать, его уже считают дурачком... О каком наказании для виновников ЧП вы говорите? По нашим законам не наказывается побег из больницы, там упомянут лишь побег из-под стражи и тюрьмы».
Инцидент исчерпан. Эту фразу, как мы выяснили у начальника пресс-службы Псковского УВД Ирины Тимофеевой, врачи повторяют раз в полгода – с такой периодичностью отсюда сбегают опасные пациенты....
При словах «психиатрическая больница» возникают какие угодно ассоциации, только не криминал, не деньги, не попрание прав человека. Для нас психушки – зазеркалье, антимир. За лечение в них не платят, наоборот, зачастую помещают туда принудительно. Меж тем «жёлтые дома» лишь внешне огорожены высокими заборами. На самом деле они являются важным социально-психологическим фактором нашей общей жизни.
«НИ» два года назад рассказывали о судьбе Елены Гершаник. Родной брат за взятки упрятал её в психушку, подал иск о признании недееспособной, присвоил и продал квартиру, доставшуюся Лене в наследство от отца.
Когда Лена в очередной раз была выписана из дурдома, брат фиктивно выдал её замуж: мол, умрёт жених, и тебе достанется квартира. Молодожён протянул после свадьбы недолго. Лена благодаря стараниям брата стала наследницей жилья... и его же трудами вновь попала в больницу.
Усилиями правозащитников судебные решения были аннулированы, Лена вышла на свободу. Но теперь уже по-настоящему больным человеком. Сыграло свою роль близкое знакомство с печально известным галоперидолом (этот сильнодействующий препарат применялся при «лечении» в 70-х годах многих диссидентов). Сергей Запускалов, психиатр с более чем двадцатилетним стажем, утверждает: любой врач, зная о побочных действиях психотропных препаратов, которые в той или иной степени проявляются в 100% случаев, будет оберегать своих близких от стационарного лечения. «За считанные дни при помощи психотропных веществ из здорового человека можно сделать полного инвалида».
Но одно дело твои близкие – и совсем другое «клиенты», за которых прилично заплачено...
Казалось бы, мы свыклись с мыслью о том, что медицина в России платная. Ищем тому оправдание в зарплатах и условиях работы врачей и «младшего медперсонала». Но в отношении психушек приходится говорить о самой настоящей коррупции.
Вот, что называется, навскидку, несколько цифр. Разовый свободный выход за пределы территории – 150 рублей, неограниченный свободный выход на две недели – 3000 рублей, право пользоваться в интернате мобильником или ноутбуком – 1500 рублей.
В «жёлтых домах» субъект коррупции не только деньги – дармовой труд пациентов также вовлечён в незаконный оборот. Мыть полы в палатах пациенты принуждаются под угрозой уколов нейролептиков. Законное право пациента позвонить домой дают лишь тем, кто моет полы в коридорах и подсобных помещениях. Зарплату за мытьё полов медперсонал исправно получает. Другой вопрос – что мизерную.
Обратная сторона коррупции в «жёлтых домах»: зачастую преступнику, проходящему экспертизу, светит приличный срок, и, если комплексов по поводу статуса «психа в законе» он не испытывает, легко получает спасительную справку. А в «жёлтом доме» крутой постоялец не бедствует.
Во время всего срока госпитализации стодолларовые купюры постоянно перекочевывают в карманы медперсонала среднего звена: за отдельную палату, за право ходить в домашнем, а не в больничной пижаме, за право иметь с собой игральные карты, за право курить в палате… Но главный пункт расходов – момент выписки! До 2 тыс. долларов обходится «клиенту» гарантия того, что его история болезни отправится в архив медстола больницы, а не будет, как положено, отправлена в психоневрологический диспансер для постановки на учёт. Проще сразу откупиться, чем потом несколько лет покупать себе право на вождение автомобиля и ношение оружия.
Криминальный авторитет Сакура (Эдуард Эскузян) занимался в 1990-х в Адлере торговлей живым товаром. Доверчивые женщины массами переправлялись им на «престижную работу в Европу», пополняя на деле публичные дома. Когда в 1999 г. дело близилось к аресту Сакуры, он стал стучаться во все двери психиатрических учреждений Краснодарского края. Там ему посоветовали ехать в Москву, где взятки берут охотнее. Так и оказалось: через два месяца он вернулся в Сочи со справкой о полной невменяемости. И вернулся к своему любимому бизнесу.
Судьба иного рода, но тоже весьма характерная. 33-летний москвич Андрей Ц. в декабре 2003 г., поссорившись со своей девушкой, вышел из её дома возле станции метро «Тимирязевская» в расстроенных чувствах. Со зла пнул подвернувшийся ему облепленный снегом столб. От неслабого удара плохо закрепленная стойка ворот упала и поцарапала припаркованную рядом иномарку. Суд, может, и ограничился бы административным штрафом, но на беду Андрей в своё время откосил от армии через психиатрию. В результате незадачливого любовника решили отправить на принудительное лечение в специализированную психотюрьму в село Добрыниха на юге Подмосковья. Пока дожидался в обычной горпсихбольнице вынесения приговора, местный завотделения предложил ему за две недели собрать 1000 долл., и тогда он оставил бы Андрея легально отбывать срок у себя под крылышком. Друзьям в оговоренный срок удалось наскрести только полсуммы – и Андрей отправился «топтать психзону»...
Справедливости ради скажем: обитатели «жёлтых домов» давно стали бы для россиян психическим Чернобылем, если бы не честные, самоотверженные врачи, исполняющие свой долг вопреки существующей системе.
Андрей Л., работающий в одной из столичных больниц, говорит с горечью: «Главная проблема, вторая после нехватки лекарств, – то, что начальство нас загружает писаниной. Всё новые и новые формы отчётности, абсурдной и никому в действительности не нужной. Частые беседы с пациентами – ключ к лечению, а на них остается всё меньше времени. В результате мы вынуждены выписывать не до конца пролеченных людей…»
Значительной части пациентов нужен не психиатр, а психокорректор – их просто-напросто «достала» жизнь с нарастающим потоком стрессов. А должностей таких в штате большинства больниц нет – есть лишь в элитных. Опять всё упирается в деньги: редкие психиатры выступают в этой ипостаси, не получая прибавки к зарплате.
В общем, с какой стороны к «жёлтому дому» ни подходи – видишь одно: срочно требуется разработка и принятие федерального закона «О нормах и правилах отношений и поведения врачей, медперсонала и пациентов в психиатрических стационарах». Существующего закона «О психиатрической помощи» недостаточно! По-прежнему всё, творящееся в стенах «жёлтого дома», определяется крайне субъективным мнением психиатров: можно ли пациенту пить чай и кофе, разрешено ли пользоваться бритвой (для мужчин), какой длины носить юбку (для женщин), слушать плеер или нет. «Наши психиатрические лечебницы хуже, чем тюрьма, – говорит консультант Гражданской комиссии по правам человека Любовь Белокобыльская. – Из тюрьмы можно выйти по истечении срока наказания, из психушки выхода практически нет – или, как любят шутить сами психиатры, только один выход, на кладбище. Диагноз становится несмываемым клеймом на всю жизнь. А заключения психиатров обжалованию не подлежат. Здесь врач – бог, царь и герой. Как скажет, так и будет. Без его разрешения не только на улицу, в туалет не сходишь...».
Действующий закон «О психиатрической помощи» был принят в 1992 г. не без давления Всемирной психиатрической ассоциации (ВПА). Российской психиатрии было поставлено ВПА несколько условий, а именно: публично признать имевшие место в СССР злоупотребления психиатрией в политических целях, реабилитировать пострадавших от этого, принять закон о психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании, не чинить препятствий процедурам инспекционной деятельности ВПА, обновить руководство официальной психиатрии. Недобровольная госпитализация предусмотрена по закону лишь в исключительных случаях, когда больной представляет угрозу для себя или окружающих.
Разумеется, столь громоздкая процедура не могла понравиться психиатрам. В прошлом году на рассмотрение Госдумы был внесён проект поправок к закону, разработанный в институте им. Сербского, где в своё время был изобретен термин «вялотекущая шизофрения», позволявший признавать больными лиц без видимых признаков болезни, что широко использовалось в СССР в политических целях. Поправками предусматривались принудительное задержание пациента в больнице решением врача без санкции суда в течение 10 дней, насильственное лечение людей, «не способных понимать смысл происходящего, но не являющихся недееспособными», что позволяет считать таковым кого угодно. Правозащитники и пострадавшие от принудительного лечения выставили пикеты, забили тревогу в СМИ. В последний момент рассмотрение поправок было отменено. «В Думу давно не поступал закон, который нарушал бы столько статей Конституции», – заявили тогда представители Гражданской комиссии по правам человека. Группа адвокатов, специализирующихся по делам, связанным с психиатрией, разработала альтернативные поправки, пока не принятые к рассмотрению.
Но факт, при всём уважении к медикам, остаётся фактом. В отсутствие новой законодательной базы ситуация на 100% такова: психиатры – феодалы, «психи» – вассалы. А вассалы, по определению, сами скатываются к системе феодализма, что в российских условиях обозначает «дедовщину», пусть и в облегчённой форме…
Редакционное приложение к статье:
Начальник отдела психоневрологической помощи Министерства социального развития и здравоохранения РФ Александр КАРПОВ:
Глупо отрицать, что в наших лечебных заведениях происходят случаи, по сравнению с которыми меркнут гоголевские «Записки сумасшедшего». Но психиатрия – скол всего общества, и скрытые в гуще общества болячки в «жёлтых домах» прорываются, подобно гнойникам. Если говорить о побегах – они совершаются часто, но преимущественно не из-за конфликтов с медперсоналом, а либо когда пациент не считает себя больным, либо если он принудительно помещён в клинику вследствие совершения преступления (принудительная, насильственная изоляция таких людей законом у нас пока не запрещена) и желает вернуться к своему криминальному прошлому. В прессе был поднят шум из-за случаев сексуальных домогательств, но у нас эта тема просто тонет в болоте других проблем. Если говорить о злоупотреблениях наших медиков, на первое место я бы поставил вымогательство денег с больных, а на второе – равнодушное отношение к пациентам. Мы постоянно усиливаем контроль, есть в УК статьи, предусматривающие ответственность за недобросовестное исполнение медиками своих обязанностей. Наше законодательство, кстати признанное мировым сообществом, безусловно, нуждается в совершенствовании, но одними законами не обойтись. Основная проблема – не дефицит лекарств, не условия жизни психически больных и работы врачей. Проблема в, скажем так, не всегда честном, добросовестном отношении к делу, которому служишь. Нам предстоит воспитать таких педагогов, которые потом воспитают учеников, осознающих уникальность профессии врача-психиатра: прикосновение к самым больным и потаённым точкам личности человека. Сами понимаете, что это дело не одного месяца или года. И усилиями одного министерства его не поднять.
;
НАМ НУЖНА ПРАВДА
Дата: 25-12-2006 21:44
«Я не хочу, чтобы мои будущие дети когда-нибудь попали в психушку, где с ними будут безнаказанно делать всё, что угодно»
Так сказала Жанна Журкабаева после пресс-конференции на тему «Необходимость соблюдения прав человека в области душевного здоровья». Жанна учится в Санкт-Петербурге, а в свободное время по доброй воле помогает работе Гражданской комиссии по правам человека. Наш разговор она закончила словами: «И вообще я хочу, чтобы наше общество стало открытым».
Это желание истины прозвучало и в словах Романа Чёрного (исполнительного директора Гражданской комиссии по правам человека в СПб.), открывавшего пресс-конференцию: «Может быть не все присутствующие согласны с нами, но мы надеемся, что вы по крайней мере правдиво осветите в СМИ то, о чем мы здесь говорили».
А все выступавшие говорили о том, что сегодня ситуация такова, что по решению врача-психиатра любой из нас может быть лишен своих человеческих и гражданских прав. Любого из нас могут насильно поместить в психбольницу, бить, колоть психотропными препаратами, и никто за это не ответит даже в случае гибели.
Роман Чёрный рассказал о некоторых конкретных случаях, когда психиатрию использовали для того, чтобы забрать у людей недвижимость. Защитить этих людей очень трудно, а таких случаев много. Он вспомнил советские времена, когда государство использовало психиатрию, чтобы карать людей, думающих по-своему и не согласных с идеологией правящей тогда коммунистической партии. Кажется, что сегодня этого у нас уже нет. Но есть в соседнем Китае, где карательную психиатрию широкомасштабно используют в борьбе с инакомыслящими. Известен случай, когда наши специалисты обсуждали проблему борьбы с тоталитарными сектами.
Присутствовавший при этом представитель Китая поделился эффективными, по его мнению, методами промывания мозгов, которые в его стране применяют к последователям неполитического духовного оздоровительного движения Фалуньгун. Цель промывания мозгов-повлияв на сознание заставить этих людей отказаться от своих убеждений. Например: в трудовом лагере после 15-ти часового рабочего дня человека приводят в специальное помещение и долго внушают ему, что то, чем он занимается - это плохо. И так каждый день. Или человеку причиняют очень сильную боль (иногда вколов сильнодействующее лекарство) и в момент болевого шока внушают, что он не должен так думать, не должен этим заниматься, потому что это плохо. Не попытка ли это экспортировать данные методы в нашу страну?
Олег Николаевич Безуглов - юрист, привел случай, когда к нему за помощью обратилась женщина, которая длительное время вела асоциальный образ жизни, затем стала верующей. Это дало основание психиатру поставить диагноз-шизофрения. Даже вера человека может стать причиной для того, чтобы поставить клеймо-«ненормальный».
До сих пор в Российской психиатрии сильно влияние тотальной советской психиатрии - осталась готовность пролечить любого, кто попадает в психиатрическую больницу. При этом пациент полностью бесправен.
Галина Строева - кандидат педагогических наук, член корреспондент академии естественных наук, член гражданской комиссии по правам человека, обратила внимание на программу, которая лоббируется институтом им. Сербского. Согласно этой программе предполагается выпустить из психиатрических больниц порядка 750 тыс. пациентов. Учитывая привыкание этих людей к психиатрическим наркотикам, следует ожидать от них неуправляемой агрессии, направленной либо на себя (что приведет к самоубийствам), либо на окружающих. Предполагается организовать сеть клиник, куда эти больные могут обращаться. На эту безумную программу планируется выделение 7,5 миллиардов рублей бюджетных денег. Однако подобные программы в Японии и США имели печальные последствия. Всплеск необъяснимых убийств в школах этих стран, о которых мы наслышаны - следствия этих экспериментов. Надо ли это нам?
Второй темой, на которую обратила внимание присутствующих Галина Строева, был псевдонаучный диагноз синдром дефицита внимания и гиперактивности, который уже поставлен 17 миллионам детей в мире. Этим детям назначаются психотропные препараты, которые сходны по своему действию с кокаином. Хотим ли мы посадить своих детей на наркотики?
Необходимость широко информировать представителей власти и общественность о ситуации в области душевного здоровья и вернуть психиатрию под власть закона - эта мысль прошла красной нитью во всех выступлениях.
22 декабря 2006 г. Санкт-Петербург
____________________
Источник: интернет
;
Из книги Игваса (Игоря) Савельева «Кармаэнергетические вампиры»:
Если почитать неоднократно цитируемую мною Большую советскую энциклопедию, то можно узнать, как наши психиатрические светила определяли распространенные заболевания «волков» и «ведьм».
Шизофрения (от греческого «шизо» — расщепляю, «френ» — ум, разум, мысль), по определению Снежневского в БСЭ, — наиболее распространенное психическое заболевание, которое характеризуется разнообразными проявлениями и имеет тенденцию к хроническому течению. Причины и механизмы развития шизофрении продолжают оставаться неясными. Большинство исследователей рассматривают ее как эндогенное (то есть внутреннего происхождения) заболевание, при котором имеет значение наследственное предрасположение. А для тех «шизофреников», у которых наследственного предрасположения не выявлено, в статье есть оговорка, гласящая, что шизофрения не относится к собственно наследственным заболеваниям, так как ее распространенность среди населения (около 0,8%) во много раз превышает распространенность наследственных болезней. Далее Снежневский излагает вполне логично симптомы и методы лечения большого количества разновидностей шизофрении. Мне все это кажется довольно бессмысленным, так как, согласно исходному тезису самого Снежневского, «причины и механизмы развития шизофрении продолжают оставаться неясными». Кто согласится отдать себя в руки неграмотного хирурга или психиатра? Думаю, ответ однозначен. Не могу не вспомнить слова психиатра Анатолия Григорьевича Гериша о том, что шизофрения — это помойная яма, куда сливают больных с непонятным диагнозом. Гериш также считает, что одним из важнейших признаков психического здоровья человека является логика его мышления. Другой взгляд у кандидата медицинских наук психиатра Марии Викторовны Дувакиной, утверждающей, что «железная» логика — это логика выше среднего уровня, то есть отклонение от нормы. Еще один психиатр, Владимир Петрович Модин, говорил своему знакомому: «Олег, сбрей бороду. Ну почему ты ее носишь? Когда я был молодым, то тоже носил бороду, пока один пьяный на улице не обозвал меня шизиком. Я после этого сразу ее сбрил». На вопрос Олега: «А почему главный психиатр Москвы тоже носит бороду?» Владимир Петрович ответил вопросом: «А ты думаешь, что все психиатры нормальные?» Да, действительно, «пьяный трезвого не разумеет, дурак умного не поймет».
Другой наиболее часто применяемый к «ведьмам» диагноз — это паранойя.
Вернемся опять к БСЭ, к статье Б. И. Франкштейна.
Паранойя (от греческого так же звучащего слова — умопомешательство) трактуется как стойкое психическое расстройство, проявляющееся в систематизированном бреде (без галлюцинаций), который отличается сложностью содержания, последовательностью доказательств и внешним правдоподобием (идея преследования, ревности, высокого происхождения, изобретательства, научных открытий, особой "миссии социалистического преобразования и т. д.). Все факты, противоречащие бреду, отметаются. Каждый, кто не разделяет убеждения больного, квалифицируется им как враждебная личность. Эмоциональный фон соответствует содержанию бреда. Борьба за утверждение, реализацию бредовых идей непреклонна и активна. Явных признаков интеллектуального снижения нет, профессиональные навыки обычно сохраняются долго. В современной психиатрии преобладает мнение, что паранойя — симптомокомплекс, возникающий при шизофрении и других психических болезнях. Крайне редко паранойя описывается как самостоятельное заболевание. В отличие от паранойи параноид сопровождается галлюцинациями и психическими автоматизмами (ощущение внешнего насильственного воздействия), а также страхом и растерянностью. В соответствии с пожеланиями свыше и с одобрения «специалистов» систематизированный бред, отличающийся «сложностью содержания, последовательностью доказательств и внешним правдоподобием», может быть «предписан» практически любому человеку. Весь вопрос в том — «а судьи кто?». И такой диагноз предписывали многим, чаще — «малым», реже — «великим».
1 февраля 1995 года в «Литературной газете» была опубликована статья кандидата политических наук Егора Кузнецова «Идиотизм как переходная стадия от социализма к капитализму» с подзаголовком «Психиатры отмечают шизоидацию общества». Фактическим автором статьи является постоянно цитируемый Кузнецовым эксперт Независимой психиатрической ассоциации Владимир Батаев. Этот эксперт, ранее занимающий пост главного психиатра Бауманского района Москвы, сетует на то, что был принят закон о психиатрической помощи гражданам и их гарантиях при ее оказании, что теперь все действия психиатров контролируются законом, что для психиатрического освидетельствования и помещения в больницу требуется санкция суда, а гражданин или его законные представители могут обжаловать решение. В статье говорится, что «паранойя общественного сознания охватывает, однако, не только группы населения, выбитые переменами из колеи. Подвержена ей и политическая элита». Заключительная часть статьи с головой выдает цели дуэта «Егор Кузнецов — Владимир Батаев». И хотя Кузнецов называет уважаемого им Батаева «независимым и непредвзятым экспертом», совершенно очевидно их резюме, в котором открыто делается вывод, кто не должен учиться управлять государством, а кто должен стоять во главе государства, пусть даже в роли «серого кардинала», пусть даже всего-навсего «для анализа действии парламента и президента». Кто? Пусть читатель сам убедится, как эта проблема решается в статье и насколько «железна» логика ее авторов. Вот четыре последних абзаца, приводимые здесь целиком.
«...Мы считаем, что в профессиональном кругу можем обсудить их (из текста статьи — факты, свидетельствующие о психическом здоровье президента и его окружения. — И.С.) и квалифицировать, — говорит эксперт ассоциации. — Например, нас беспокоит состояние нынешнего президента. Скандалы в Берлине и Шенноне, замедлившаяся речь и движения... Но оставить ли такого человека у власти — решать не психиатрам. Кроме того, людей с таким диагнозом и среди избирателей полным-полно.
Грустно всё это слушать, тем более об этом писать. Но, как это не покажется парадоксальным, невесёлый анализ независимого, непредвзятого психиатра — хороший аргумент против требования немедленного обновления нынешних властных структур. Народ, как известно, выбирает не лучших, а себе подобных. Это с блеском подтвердили прошлогодние выборы. В 1993 году президентская партия власти хотела закрепить военную победу блестящим политическим эндшпилем, а в результате чуть полностью не отдала парламент националистам, коммунистам и в некоторых случаях, похоже... психопатам. Теперь, кривясь, вынуждена вести с ними парламентские дебаты и делать вид, что ничего страшного не произошло.
Состав Думы, как зеркало, отразил неприятные перемены в обществе, произошедшие с тех пор, как избирался Верховный Совет РСФСР. Позже деградация общественной психики отнюдь не замедлилась. Если процессы будут нарастать, то для анализа действий новых парламента и президента не понадобятся политологи. Достаточно будет психиатров».
Прекрасно! Психиатры тоже рвутся к власти.
Вновь вернёмся к описанию паранойи. На мой взгляд, и психиатр Батаев, и «шестерящий» перед ним кандидат каких-то странных политических наук Кузнецов вполне подходят под описание болезни: особая миссия социальных преобразований, внешнее правдоподобие, последовательность доказательств, квалификация огромного количества людей (похоже, всех, кроме психиатров и упомянутого кандидата политических наук) как враждебных личностей, активность в борьбе за реализацию бредовых идей. Не нахожу только подходящих под диагноз «явных признаков интеллектуального снижения». Мне представляется, что людям, стремящимся к захвату власти, не мешало бы подумать о более разумной аргументации своих притязаний. Но я — не психиатр, и, слава Всевышнему, не советский психиатр.
Начиная со второй половины 80-х годов «самые центральные» газеты состязались между собой в документальном описании зверств советской психиатрии. И как ни парадоксально, но к числу жертв психиатрии (то есть к числу лиц с психиатрическим диагнозом) относят и тех «самых-самых», правда, после их смерти. Почитайте хотя бы книгу Михаила Буянова «Ленин, Сталин и психиатрия». Владимир Батаев и Егор Кузнецов, набросившись на стоящего у власти президента, не составляют в своей смелости исключения. Сейчас это модно, начиная со времен Михаила Сергеевича Горбачева. А раньше, во времена, по которым тоскует Батаев, психиатры могли без всякой ответственности решить судьбу человека. Тогда не то что за критику главы государства, а за критику всего лишь какого-нибудь шпунтика типа директора организации или секретаря парткома можно было «попасть» под шизофрению или паранойю. И психиатры уверенно ставили диагноз хотя бы только за то, что человек не имеет инстинкта самосохранения, качая права с власть предержащими любого уровня (от начальника цеха или отдела, партгруппорга или профорга и выше). И господин Батаев в психиатрических репрессиях участвовал. А иначе откуда у него такая прыть в призывах к возврату тех времен? Он даже не подумал о том, как бы с ним тогда поступили коллеги за его критический зуд. Зная его психически вяло текущий характер, с ним могли бы расправиться и без его выступления в прессе в роли провокатора. А если он забыл, как раньше поступали с людьми, приведу несколько историй, не все из которых, к счастью, закончилась худшим образом. При нетипичной концовке всё остальное было «мягко» типичным — в соответствии с интеллектом не «дуболомов», а «интеллигентных» граждан «первого в мире государства рабочих и крестьян». Но об этом потом.
;
Из книги историка Михаила Витальевича Шкаровского «Церковное сопротивление в СССР. Катакомбная церковь»
«Позже, когда я был в Сычёвской спецпсихбольнице МВД, видел я и там подвижников православных. Особенно я запомнил о. Владимира (Карманова) из Еревана. Более 10 лет продержали его в Сычёвке, но от веры он не отказался, хотя и сам Рыбкин – главный психиатр МВД приходил к нему в камеру и клялся словом коммуниста: «Откажитесь – тут же выпущу на волю без комиссии, я тебя сам вывезу». Но не отказался Карманов и поехал в Армению уже стариком, отсидев более 20 лет по лагерям и сумасшедшим домам. Другой священник из Гжатска в Смоленской области о. Владимир (Соловьёв) молился горячо и неустанно круглые сутки и непременно выстаивал на коленях часами, не обращая внимания на насмешки, подзатыльники санитаров, удары больных фанатиков-атеистов. И сколько раз избивали его и надзиратели, и сам главный «врач» майор Лямец. Освободили его через 12 лет пребывания в Сычёвском аду и ещё продержали больше года в Гедеоновской областной психбольнице. Там была большая скученность больных и у многих не было даже своей койки. Главврач сразу сказал Соловьёву: «Ты же святой, можешь и без постели». И так пролежал о. Владимир на полу, даже без матраца, более года. Отправили его после выписки не в родную деревню возле Гжатска, а в сибирскую психоколонию для стариков, где и суждено ему умереть».
;
НОВАЯ КАРАТЕЛЬНАЯ ПСИХИАТРИЯ: «КАК ВО ВРЕМЕНА ТРЕТЬЕГО РЕЙХА»
Петербургские правозащитники заявляют, что в последние годы наблюдают всё больше случаев, когда психиатрия, как в советские времена, используется в карательных целях. Её жертвами становятся оппозиционеры, журналисты, кроме того, она всё чаще используется для решения бытовых проблем. Поэтому правозащитники всё увереннее говорят о возрождении карательной психиатрии.
Минувшим летом СМИ писали о нашумевшем случае активистки Объединенного гражданского фронта Ларисы Арап, помещенной в мурманскую психиатрическую больницу после того, как в печати появилась ее статья «Дурдом» о методах, которыми психиатры лечат детей. В прошлом году правозащитники насчитали ещё несколько случаев помещения в психиатрические больницы авторов «неправильных» публикаций. Но есть и другие факты - например, в психбольницу была увезена Надежда Шишкова, лидер инициативной группы жильцов одного московского дома, весьма привлекательного для инвесторов. Она несколько месяцев пыталась выяснить, почему жилую площадь в квартирах вдруг приравняли к техническим помещениям. И вот Шишкову из больницы не выпускают, а активистов в этом доме больше нет.
Жилплощадь становится причиной трагедий и в случаях, так сказать, меньшего масштаба, но нарушения прав человека от этого не выглядят менее вопиющими. Об одном из таких случаев говорит адвокат Санкт-Петербургской коллегии адвокатов, юрист организации «За конституционные права граждан» Людмила Сосновец:
- Моя клиентка Бельчикова Анна Михайловна, ей сейчас уже 75 лет, с 2000 года мыкается, ищет справедливости в судах России, но, к сожалению, тщетно. У неё была родная сестра, которая ей оставила квартиру по завещанию. Однако это завещание было признано недействительным, Анна Михайловна была выселена прямо на улицу, в никуда. Выселение происходило в её отсутствие, когда Анна Михайловна находилась в кардиологическом отделении в больнице. Она как в одной сорочке оказалась в 30-градусную жару в больнице, так и бедствовала, целую зиму она зимовала в том, что ей собрали друзья.
- Почему это завещание было признано недействительным?
- Завещание было признано [недействительным] Пушкинским районным судом в составе профессионального судьи и народных заседателей. Как выяснилось впоследствии, полномочия народных заседателей исполняли лица, которые таковыми полномочиями наделены не были. Вот этот незаконный состав суда принял незаконное решение о признании завещания недействительным, исходя из предположительного заключения судебных экспертов о том, что сестра Анны Михайловны, наследодатель, в момент подписания завещания якобы не могла понимать значения своих действий. Подчеркиваю: врач-психиатр консультировал эту бабушку на дому исключительно для того, чтобы она получила направление в больницу для ветеранов войны. Это был общий порядок для лиц престарелого возраста, чтобы попасть на общее отделение больницы. Психиатр констатировал, что сестра Бельчиковой здорова. Тем не менее, за этим последовало посмертное предположительное заключение экспертов. Квартиру получил сын умершей, не общавшийся и не помогавший ей даже перед её смертью, когда она почти ослепла.
К сожалению, когда врачи, эксперты, психиатры поверхностно изучают материалы дела, не принимая во внимание факты нормального социального функционирования лиц, которые умирают и оставляют своё имущество, они почему-то руководствуются несколькими записями врачей, которые наблюдали умерших в последние минуты так называемых терминальных состояний. Но [эти записи не передают той] клинической картины, которая была на момент подписания завещания. Однако случаи такого бездумного написания, к сожалению, в моей практике нередки.
Жалоба Анны Михайловны Бельчиковой принята к рассмотрению Европейским судом по правам человека. Однако многочисленные подобные случаи складываются в некую порочную систему, говорит исполнительный директор гражданской комиссии по правам человека в Петербурге Роман Чёрный: «Я должен провести некоторую аналогию и сравнить то отношение к пожилым людям, которое мы видим в этой истории, с тем отношением к пожилым людям, которое было во времена Третьего рейха в нацистской Германии. И тогда психиатры так же, как и чиновники министерства здравоохранения в нацистской Германии, они действовали, исходя из того, что нужно избавляться от пожилых людей, которые являются, по их мнению, балластом на шее здорового немецкого общества. По сути дела именно это отношение мы видим в истории с Анной Михайловной Бельчиковой, как и в историях некоторых других людей.
Источник: svobodanews.ru
ПСИХИАТРЫ ПЕТЕРБУРГА ПОМОГАЮТ ЧЁРНЫМ РИЭЛТЕРАМ
Преступная группа, которая занимается мошенничеством с недвижимостью путём насильственной госпитализации людей в психиатрические учреждения города, действует в Санкт-Петербурге. В настоящий момент эту информацию проверяют органы городской прокуратуры. Об этом заявили участники общественных слушаний «Нарушения прав человека в психиатрии, связанные с недвижимостью пациентов».
«Имеются данные, что в городе действует группировка, в которую вовлечены сотрудники психиатрической службы, сотрудники СОБЕСа и риэлторы. Мои клиенты обратились с заявлениями в прокуратуру города, и пока они ещё не получили информацию, опровергающую их суждения», — сказала адвокат Санкт-Петербургской коллегии адвокатов «Юристы за права граждан» Людмила Сосновец.
По данным одного из организаторов слушаний — Гражданской комиссии по правам человека — число обращений граждан, потерявших жилье из-за беспричинного насильственного помещения их в психиатрическую клинику, заметно выросло. Количество таких обращений, иногда 2–3 в неделю, подтверждает мысль об организованной преступной группе, пояснили в комиссии. В основном жертвами такого рода преступлений становятся одинокие люди в возрасте за 50 лет, большинство из которых проживает в центральных районах Петербурга. По существующему законодательству, не только родственники, даже соседи могут инициировать принудительную временную госпитализацию в психиатрический диспансер.
«Если уголовный процесс предполагает право допросить, проверить слова обвинителя, то в таких ситуациях душевнобольной или предполагаемый больной они даже не могут получить информацию – кто о них это сказал. Вполне возможно, что против каждого из нас будет сделано судебное решение, что мы «лаем на трамваи» или «воем на луну», якобы подтверждающее душевную болезнь, и мы даже об этом не узнаем», — пояснила Сосновец.
По рассказам родственников психически больных людей, в приёмном покое психиатрической больницы буквально сразу выясняется, какое имущество имеется у лица, помещаемого в стационар. По словам юриста правозащитной организации «Мемориал» Леонида Лемберика, до сих пор в психиатрической системе страны действует негласная система распределения неприватизированного жилья пациентов.
«Ещё в советское время жильё одиноких пациентов психиатрических лечебниц и больниц доставалось персоналу клиник, в больницах были заинтересованы в увеличении таких случаев. Я думаю, что до сих пор существует такая политика распределения неприватизированного жилья в случае, если человек попадает в психоневрологический интернат, либо умирает там при временном размещении, это жильё достается работникам соответствующего учреждения. Проверить, выяснить это невозможно», — сказал он.
При этом адвокат Сосновец подтвердила, что количество обращений по такого рода делам постоянно растёт. Но не всегда такого рода махинациями занимаются посторонние люди. Зачастую таким образом пытаются решить жилищный вопрос родственники. Например, дети организовывают психиатрическую экспертизу для своих родителей с целью помещения в стационар и признания их психически больными.
Участники слушаний подготовили резолюцию, в которой обозначили необходимость проверки деятельности нескольких психиатрических клиник Петербурга, а также сформулировали необходимость внесения поправок в действующее законодательство РФ.
Резолюция будет направлена президенту РФ, губернатору Санкт-Петербурга, уполномоченному по правам человека, а также адвокатские конторы и коллегии.
ПОСМЕРТНАЯ СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА
Случай Бельчиковой Анны Михайловны, жительницы Санкт-Петербурга.
Бельчикова А.М. сообщила Гражданской комиссии по правам человека СПб, что девятого февраля 2000 г. её старшая сестра Родионова Елена Михайловна составила завещание в пользу Бельчиковой А.М. Сестра завещала госпоже Бельчиковой квартиру и имущество.
Сын Родионовой Е.М. Родионов Н.Н. оспорил это завещание, мотивировав тем, что на момент составления завещания по своему психическому состоянию мать была не способна понимать значение своих действий и руководить ими.
Пушкинским районным судом иск Родионова был удовлетворён, городской суд СПб решение оставил в силе. Основанием для вынесения этого решения послужил акт судебно-психиатрической экспертизы и показания свидетелей Родионова Н.Н., допрошенных в судебном процессе.
Экспертная комиссия врачей-психиатров городской психиатрической больницы (ГПБ) № 6 ЗАОЧНО признала, что Родионова Е.М. не могла понимать значение своих действий и руководить ими.
Мы ссылаемся на А.М. Бельчикову, т.к. она участвовала в процессе, знакома с материалами дела. По её мнению, выводы экспертов-психиатров не соответствуют действительности. Эксперты необъективно и односторонне отразили фактические обстоятельства дела.
Родионова Е.М. – блокадница, участница Великой Отечественной войны. В семье она была старшей, после войны заменила Бельчиковой А.М. мать.
Они были дружны и близки, постоянно поддерживали отношения. Бельчикова жила в г. Кола, рядом с Мурманском.
В последние годы госпожа Бельчикова часто приезжала к сестре. Из-за возраста у госпожи Родионовой ухудшалось физическое здоровье. Но в умственном отношении сестра Бельчиковой была совершенно здравым человеком. Она постоянно поддерживала отношения с друзьями, бывшими сослуживцами, участвовала в культурных мероприятиях, которые проводились для блокадников и ветеранов войны, интересовалась текущими событиями в стране – постоянно читала “АиФ”.
В 1998 г. Бельчикова А.М. приезжала в Пушкин и жила у сестры два месяца. В 1999 г. она приехала к сестре по её просьбе, Родионовой Е.М. нужна была операция по зрению. Бельчикова А.М. жила у сестры с января по май, за это время поставила Родионову Е.М. на очередь на операцию. Провела радио, установила телефон.
16 января 2000 г. Бельчикова А.М. приехала по телеграмме. Сестра была в больнице им. Семашко. Бельчикова стала за ней ухаживать - каждый день посещала и кормила. Всё это время Родионова была под наблюдением врачей, которые не отмечали у неё никаких отклонений в психике. Сын также приехал из Москвы по телеграмме, но был у матери только один раз. Он не обращался к врачам с просьбой об осмотре матери врачом-психиатром. Если бы он сомневался в её дееспособности, то мог бы в то время законным путём установить над ней опекунство. Однако им не было предпринято никаких действий. В судебном процессе Родионов также показал, что обращался к матери с просьбой, чтобы она написала завещание на него. Эти факты подтверждают отсутствие у Родионова Н.Н. сомнений в психическом здоровье матери.
В больнице госпожа Родионова была с 09.01.00 г. по 22.01.00 г. Была выписана в удовлетворительном состоянии. 27 марта 2000 г. сестра Бельчиковой была госпитализирована в госпиталь участников ВОВ. В течение нескольких дней её состояние резко ухудшилось, у неё развилась двусторонняя пневмония, интоксикация и отёк головного мозга. В акте психиатрического освидетельствования приведены данные этого периода времени в качестве одного из доказательств наличия слабоумия.
В акте психиатрической экспертизы не отражены сведения, представленные в других медицинских документах. Объективные данные медицинской документации до помещения в госпиталь доказывают, что госпожа Родионова была в здравом уме и всё понимала.
Завещание было написано ей осознанно. Её волей было оставить квартиру тому, кто стал бы за ней ухаживать в последние годы жизни. В этом вопросе она проявила твёрдость.
Заочное признание Родионовой Е.М. слабоумным человеком при отсутствии оснований Бельчикова А.М. считает посягательством на честь и достоинство Родионовой Е.М. Это также причинило моральный и материальный вред г-же Бельчиковой, так как результатом решений суда стало то, что Родионов Н.Н. выгнал её из квартиры. Бельчикова является косвенной жертвой необъективности психиатров-экспертов, не в полном объёме исследовавших материалы дела, и не оценивших представленные доказательства в их взаимосвязи друг с другом. Кроме того, во время судебного разбирательства не были приняты во внимание аргументированные доводы адвоката Бельчиковой Людмилы Сосновец, показания её свидетелей, а также свидетелей (нотариуса, заведующей Пушкинским психоневрологическим диспансером (ПНД) Марины Копалиной, заведующей терапевтическим отделением поликлиники №66), которые не имели какой-либо заинтересованности в исходе дела. Не были учтены сведения медицинских и иных документов. Свидетели по делу, знавшие Родионову длительное время не отмечали каких-либо странностей в поведении Родионовой Е.М. Друзья и сослуживцы также не заметили каких-либо изменений в психике сестры Бельчиковой. Бельчикова А.М. считает, что Родионова Елена Михайловна – блокадница, участница Великой Отечественной войны, участница прорыва блокады Ленинграда, - посмертно признана слабоумной с единственной целью, чтобы аннулировать её завещание.
В настоящее время Бельчикова А.М., пенсионерка, инвалид второй группы по общему заболеванию, осталась без крова, проживает у различных людей, временно предоставляющих ей кров. Бельчикова имеет высшее образование, закончила институт им. Герцена, преподаватель. Её общий трудовой стаж составляет 35 лет, из которых 20 лет она отработала на Севере.
ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ИНФОРМАЦИЯ: ДОКЛАД О НАРУШЕНИЯХ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ
САЙТ СУТЯЖНИК.РУ.
;
Лента РУ (2013й год):
История №1.
Серая многоэтажка, Северное Бутово. В типовой двухкомнатной квартире, пропахшей рыбным супом, живет бывший слесарь-котельщик местной ТЭЦ Михаил Колесов. Щуплый, с детским лицом, 60-летний Михаил одет в тренировочные брюки и штопаную водолазку; обстановка в его квартире аскетичная: ни телевизора, ни компьютера, из мебели — простой кухонный гарнитур, три кровати, стол, шкаф. Обои в коридоре выцвели, по коридору ходит безымянная черно-белая кошка.
Когда-то в этой же квартире жили его жена Надежда и дочери Аня и Маша. Свою прошлую жизнь Колесов вспоминает со смешанными чувствами: «Жена была слишком заумная, работала в бюро патентной литературы, меня ни во что не ставила, возвышалась надо мной, хотя при знакомстве первом совсем не высокомерная была».
Проблемы с их общими дочерьми, Аней и Машей, начались после школы: «Дочери кое-как учились, кое-как окончили ПТУ. Потом устроились на работу: Аня садовником в теплице на ВДНХ, Маша поваром в кафе, — вспоминает Колесов. — Как-то Маша отошла, извините меня, по нужде, а ей говорят: "А что ж ты посуду не помыла, нам надо было стаканчики вымыть". Раз, и уволили. Потом и Аня с работы ушла, не понравилось ей. Стали они дома без всякого дела жить, нахлебницами. Службу вообще не искали, только музыку целыми днями слушали да с мальчиками гуляли. Жена моя решила, что надо им устроить пенсию по инвалидности».
На учёт в психоневрологический диспансер девочек поставили достаточно легко и даже выписали препараты — какие именно, Колесов не знает. Присвоили вторую (рабочую) группу инвалидности, пенсию положили стандартную — шесть тысяч рублей в месяц. По описанию Колесова, семья жила более-менее нормально, вот только Надежда, знавшая несколько иностранных языков, жалела, что не нашлось для нее лучшего мужа, чем миловидный слесарь-котельщик. А Михаил сильно выпивал и несколько раз вшивал под кожу «торпеду».
В последний раз он ушел в запой в 2008 году, когда его жена умерла от рака поджелудочной железы, и пил два месяца подряд — говорит, поминал. Потом «жестко завязал», и вот по какой причине: после смерти Надежды, тайком от Колесова, Аню и Машу устроила в интернат его старшая сестра, Ирина. Пришла домой, когда брата не было, взяла из шкафа документы племянниц, небольшое количество носильных вещей, и на маршрутке отвезла девушек в интернат №5, что в поселке Филимонки. Колесов пришел в ярость. Даже бросил пить, чтобы доказать всем, что может самостоятельно воспитывать своих дочерей.
Сестра Колесова Ирина живет в Северном Бутово, ее квартира расположена рядом с квартирой брата, она заходит к нему несколько раз на дню. Дородная, в халате с цветочным орнаментом, Ирина говорит на повышенных тонах: «Девки у него грязные ходили, голодные, обляпанные, в цыпках до локтей. Жрать им нечего было, ко мне за едой бегали. Кто ими заниматься должен был? Я? Почему это? И что с того, что я их родственница? Хотите, сами себе их берите, а у меня своих забот полно. В интернате их и поят, и кормят!» «*****, да я бухать сто лет назад бросил, я их сам воспитывать хочу, а тебе моя жилплощадь нужна, ты и меня выселить рада!» — возражает Михаил. В ответ Ирина кричит: «Ты че, ты че, ты в своем уме-то?! Как только девки сюда вернутся, я их обратно в интернат сдам!»
В единственном шкафу Колесова стоят фотографии дочерей, сделанные пять лет назад, незадолго до отправки в интернат: у 25-летней Ани длинные темные волосы и тонкие черты лица, 23-летняя Маша — полная, с короткой стрижкой. В руках у Маши плюшевый медведь. «Теперь смотрите, какие они сейчас», — Ирина тычет мне в лицо мобильный телефон. На экране — две женщины, лет 50 с виду. Беззубые, острижены неровно, с проплешинами. На обеих жуткие ситцевые халаты.
«Что же они такие… Как в концлагере», — не выдерживаю я. «Это не концлагерь, это интернат. Им там очень хорошо», — чеканит Ирина.
Источник: http://lenta.ru/articles/2013/10/29/psycho/
История №2.
28-летний Дмитрий Кувшинов никогда в жизни не видел своих родителей и даже не знает, как их зовут. С виду он производит впечатление обычного молодого человека, каких сотни в метро и на улицах. Он помнит себя с пяти лет — в этом возрасте он находился в коррекционном детском доме №7, рядом с метро «Новые Черемушки». Видимо, уже тогда у него была «инвалидность по умственному заболеванию», вот только по какому именно, Дима не знает и никто ему не говорил.
О том периоде он рассказывает связно и слегка старомодно: «Из детства мне запомнилось многое: и плохое, и хорошее. Вот вздумаешь побаловаться, так тебя нянечки отругают очень здорово: и скакалками побьют со всей силы, и голышом на крапиву кладут. Топили несколько раз: помню, мне лет девять, так они вот что удумали — набрали полную ванную холодной воды до верха. Руки, естественно, заломали, ноги держали, и — головой вниз, таким макаром наказывали. А если до ванны лень тащить, санитарки наливали большой керамический таз, туда хлорку сыпали, и опять же — головой до дна. Сами сидят, чай пьют».
Когда Кувшинову исполнилось 17 лет, из детского дома его перевели в ПНИ в Филимонках: Дима живет в комнате с двумя соседями, у них есть один телевизор и шкаф, а в тазу на полу — улитки и черепаха. Правда, Диме приходится убирать весь этаж, но это ерунда. Главное, радуется Дима, в последние два года жить стало попроще: «Аминазин людям реже дают, а от него ведь целые сутки спать хочется, так и не заметишь, как жизнь прошла. И галоперидол теперь не всем колют, а только некоторым, но их так скрючивает, что смотреть больно». Еще радостно, что охрана бить перестала, а то один раз такое было: Дима без спросу с девушкой за воротами встретился, так его охранники избили и закрыли на несколько дней в комнате социальной адаптации, где голые стены, мебели вообще никакой нет, только пара стеллажей, на которых нужно спать. Потом его долго шатало.
О том, что Кувшинову как выпускнику детдома по достижении 18 лет положена отдельная квартира, он узнал лишь через десять лет — жилье он не получил, и получит ли когда-нибудь — неизвестно. «Наверное, государству удобно было меня сплавить, а квартиру мою перепродать», — размышляет Кувшинов (за последний год российское государство предоставило выпускникам коррекционных детских домов всего 24 квартиры).
Жить в интернате Дима категорически не хочет: «На воле и в интернате — это две большие разницы. На свободе ты живешь вольно, ты кому-то себя посвящаешь. А в интернате все под присмотром. Зачем там жить?» Год назад администрация ПНИ разрешила Диме подрабатывать грузчиком в гостинице «Турист», но после работы он обязан возвращаться в интернат. Его место жительства — там.
История №3.
С Таней Багдасарян мы встречаемся в библиотеке для слабовидящих неподалеку от метро «Проспект Мира». 36-летняя Таня, дипломированный тифлопедагог, сидит за столом и читает «Алису в стране чудес» на английском «брайле».
У Багдасарян тот тип внешности, который принято называть уютным: круглое лицо, очки с сильными диоптриями, волосы собраны в «корзинку». Рядом с креслом — костыли.
Когда-то она училась в обычной школе, где ей очень нравилось, вот только учителя сердились, что она их с первого раза не понимает. Учительница велела Таниной бабушке идти с внучкой в поликлинику: Тане поставили диагноз «органические поражения центральной нервной системы», и девочку повезли в коррекционную школу, на пятидневку. Ей казалось, что там будет весело, много детей и игрушек, а летом — разные игры. И детей действительно было очень много, вот только никто с ними особенно не играл. Я спрашиваю Таню, обижал ли ее кто-нибудь, в ответ она молчит.
Позже Багдасарян перевели в психоневрологический интернат: она говорит, что хотела бы жить отдельно, но собственности у неё нет — квартиру, в которой Таня прописана, недавно приватизировала её мама. «Я маму спрашивала, как же так, почему я собственницей не стала, — рассказывает Таня. — Мама мне ответила: "Ничего страшного"».
Сейчас Багдасарян живет в столичном ПНИ №25 (правда, иногда остается у мамы), где отделения всегда закрыты на ключ, в комнатах — по четыре человека, палаты — как в больнице. «Хорошо бы у нас была своя комната и мы бы сами покупали себе мебель, — жалуется Таня. — А то у нас только кровати, тумбочка, маленький шкаф — все это на четверых».
Багдасарян показывает мне фотографии своих соседок. Наташа Шмаева, ей 70 лет, она плохо слышит и мало что видит; в ПНИ её перевели из дома для слепоглухих в Сергиевом Посаде. Катя Клименко, ей 19, она прекрасно соображает, но никто в детском доме не научил ее читать и писать. Маша — ей было 20 лет, недавно она «умерла от тоски», поскольку ей было запрещено выходить в город.
Сама Багдасарян дистанционно окончила Московскую открытую социальную академию по специальности «коррекционный педагог», активно пользуется интернетом и постоянно смотрит сайты западных социальных учреждений. «Вот в Европе и США совсем другие дома. Там один человек живёт в комнате, где так красиво всё расставлено, — мечтает Багдасарян. — А у нас все перемешаны: тяжелые больные в одной комнате с молодежью, никакой самостоятельности нет, даже чай сделать нельзя, потому что чайники — под запретом».
История №4.
«Наша система как будто говорит: поедешь в интернат и оттуда не вырвешься», — разъясняет Андрей Горшков, основатель сайта tvoritdobro.ru (занимается поиском и систематизацией информации для людей с ограниченными возможностями).
Горшкову 36 лет, при рождении у него диагностировали детский церебральный паралич. Мама по совету врачей от Андрея отказалась, и его поместили в детский дом. Про тот период своей жизни Горшков помнит одно: «В одной палате 20 человек, условия тюремные. К нормальной жизни тебя никто не подготавливает. Хочешь читать и писать — учись сам. Мне, допустим, повезло, я много времени провел в городских больницах, там лежали дети "с воли", из обычных семей, они мне здорово помогли. И все равно до 21 года меня держали в детском интернате, потом перевели во взрослый».
Когда Андрей попал в московский ПНИ №30, то сразу сказал: «Я у вас ненадолго задержусь». В итоге он провел в интернате больше года и чудом добился перевода в пансионат ветеранов войны и труда. Таких пансионатов, объясняет мне Горшков, на всю Россию — всего 12, в них люди живут в больших комнатах по двое и на прогулку выходят, когда захочется. Но никто в детском доме не рассказывает воспитанникам о том, что они могут там жить.
Я спрашиваю, каким образом ему удалось перевестись в пансионат, и Горшков отвечает предельно скупо: «Помог один знакомый». Много позже Андрею даже удалось получить квартиру.
Он пытался самому себе доказать, что можно найти выход из интернатской системы: «Ты все время боишься, что с тобой завтра могут что-то страшное сделать. Ударят, на уколы посадят, превратят в овоща, направят за любое нарушение режима в психушку».
Когда я спрашиваю его про самый страшный случай, который случился с ним в интернате, Горшков долго смотрит на меня широко расставленными темными глазами: «Вы знаете, я такое видел... Я не буду про это говорить… Но мои знакомые в одном из интернатов спрыгнули из окошка, насмерть. Вам это странным кажется, да? А я вам скажу: такое вполне может быть, если тебе говорят: "Ты никогда не получишь квартиру, ты вообще никому не нужен, ты всегда будешь жить здесь". Вы не понимаете, вы ведь не живете там, и не жили, и жить не будете никогда». Теперь он пытается мне объяснить все так, чтобы я поняла: «Они многим сломали судьбу, и мне — тоже».
История № 5.
В 2005 году они работали вместе в детском реабилитационном центре «Наш солнечный мир» (в то время он находился в московском районе Текстильщики): Пелепец — волонтером-психологом, Дружинин — коневодом на иппотерапии. «Мы два года общались с Андреем на уровне "привет-пока", я знала, что есть такой чувак, сохранный аутист, пришел из института коррекционной педагогики, — вспоминает начало их романа Надежда. — Я знала его в лицо, знала, как его зовут, и все. Было видно, что он стеснителен, что ему трудно разговаривать, но не более того».
В 2007 году у Андрея случился нервный срыв, и он отпустил из конюшни всех лошадей. Лошадей поймали где-то рядом со станцией метро. Андрею, по словам Нади, до сих пор ужасно стыдно за то, что он сделал: «Я его потом спрашивала: "Ты ведь не думал, что лошади будут жить долго, счастливо и уйдут из Текстильщиков в пампасы?" А он мне: "Нет, конечно. Что ж я, дурак?" — "А зачем выпустил-то?" — "В знак протеста". Там такая была история: Андрей хотел пасти лошадей, другие не хотели, и он таким дурацким способом самовыразился».
После акта самовыражения двоюродная тетя Андрея (заместитель главного врача Московской областной психоневрологической больницы для детей с поражением ЦНС с нарушением психики) Надежда Черлина уговорила его «подлечиться стационарно» в психиатрической больнице №13 в Люблино.
Затем Андрей оказался в ПНИ №25. «У него был лишний вес от лекарств и короткая стрижка, — описывает Надежда внешность Андрея. — Когда я его увидела и спросила, как у него дела, он ответил, что невесело каждый день просыпаться и думать, что в этом месте проведешь остаток жизни. В этот момент меня накрыло, я стала к нему ходить. Кроме тети, родных у Андрея не было: мама умерла в 2004 году, бабушка, с которой он вместе жил, годом позже. И вот, представляете себе, в какой-то момент тетя попросила Андрея оформить на нее генеральную доверенность, тут же подала заявление о лишении его дееспособности, и в принадлежащую ему трехкомнатную квартиру на площади Ильича радостно вселился ее сын Антон Черлин».
Про историю с квартирой Надежда узнала в начале лета 2011 года — и сразу же начала действовать: «Пошла, взяла выписку из ЕГРП (единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ними — прим. «Ленты.ру») и тут же выяснила, что собственником квартиры является Андрюхин двоюродный брат. Надежда Черлина квартиру путем купли-продажи отдала своему сыну, так что права проживания Андрюха лишился».
С подачи Нади сделка была оспорена в суде: Дружинин выиграл, но Черлина подала апелляцию. Надежда поняла, что «нужно из этой ситуации как-то выковыриваться и срочно выбираться из интерната».
Для того чтобы Андрея признали годным к самостоятельному проживанию, была назначена амбулаторная экспертиза в институте имени Сербского. Я видела запись интервью Дружинина сразу после того, как он попал в интернат: чуть полноватый спокойный брюнет со связной речью, доходчиво объясняющий, что в интернате свободы нет, а значит, нормальной жизни — тоже.
Я видела его лично после экспертизы в институте имени Сербского и пяти лет жизни в интернате. Теперь это грузный молодой человек с встревоженным выражением лица и с неаккуратной стрижкой; он не в состоянии дать ответ на любой, даже самый простой, вопрос. «Андрюху просто залечили, — злится Надежда. — Ему назначали азалептин, галоперидол, аминазин в неслабой дозировке. От этого он был на человека не похож». Надежда считает, что его как будто специально залечивали до такой степени, чтобы он больше никогда не пытался жить самостоятельно.
;
Лариса Вахрушева
В ДУРКЕ МЕСТА ДЛЯ ТЫСЯЧ
Пыльные стёкла окон, клетки решёток ржавых -
эти квадраты кем-то созданы из крестов.
Крест да на крест - квадратик... в "клетку" закат кровавый...
Капли его ложатся на белизну листов.
Старый халат и шлёпки... запахи стен казённых...
всё пропиталось хлоркой и желтизной мочи.
В "дурке" - места для тысяч душ, без вины казнённых...
Кто их услышит? Только - тот, кто не спит в ночи.
Солнце свалилось с неба. Ветер полощет тучи.
Сумерки, опускаясь, тянут на землю мглу.
Хаос обрывков мыслей, разум сжигая, мучит,
и проступают тени чьи-то в пустом углу...
Ночи длинны, как вечность и равнодушны к людям.
Холодно и тревожно в небе плывёт луна.
Там, за решёткой ржавой, женщина бредит: "Любишь...",
гладит плечо мужчины, а под рукой - стена.
Доза феназепама ввергнет в пучину зыби,
чтобы на дне каверны медленно утопить.
Яма... На дне колодца, рот распахнув в улыбке,
кто-то её качает и напевает: "Спи..."
Памяти лабиринты... Мечутся мысли стаей...
Может быть, так и надо, чтобы ей осознать
тщетность пустых усилий... Пусть наважденье тает
и проникает солнце через завесу сна...
________________________
© Copyright: Лариса Вахрушева, 2010
Свидетельство о публикации №210052401278
;
Милосердие: Санкт-Петербург
Деревня Светлана
Четыре аккуратных жилых дома – два довольно больших и два поменьше, хозяйственные постройки. Тут и там видны занятые делом люди, некоторые из них выглядят необычно. Необычная деревня Светлана расположена в Волховском районе Ленинградской области, почти на берегу реки Сясь. Ближайший сколько-нибудь крупный населенный пункт – Сясьстрой, расположен довольно далеко. В Светлане вместе проживают люди, которых мы привыкли называть здоровыми, и люди с ограниченными возможностями. Но здесь не подчеркивают разделение на сотрудников и подопечных – просто каждый занят своим делом, тем, которое ему по силам. Тем не менее, Светлана – организация, у которой есть и директор, англичанка Сара Хагнауэр. Сара постоянно живёт в деревне уже больше года и довольно хорошо говорит по-русски, так что она без особых проблем и с удовольствием рассказала о Светлане подробнее.
- Началось все в 1992-м году, когда нам выделили землю. В Петербурге была мама одного больного ребенка, которая очень хотела построить такую деревню. Ее звали Светлана, она умерла в 1991-м году, до того, как все тут началось. Но это была ее инициатива, и деревню назвали ее именем. Этой женщине оказали помощь в Норвегии, где есть подобные деревни. Приезжали сотрудники из этих норвежских деревень, молодежь, финансовая была оказана поддержка. И были еще родители в Питере, которые стали членами нашего Санкт-Петербуржского фонда поддержки деревни, который носит имя Карла Кенига. Постепенно деревня развивалась. Шло большое строительство.
Деревня Светлана появилась, таким образом, в 1994-м году, как часть известного во многих странах Кэмпхилльского движения. Это движение возникло в 1940-м году в поместье Кэмпхилл в Шотландии (отсюда и название), когда там поселился бежавший от фашистов австрийский врач Карл Кениг. Именно там он основал первое лечебно-педагогическое поселение, идеей которого стало совместное проживание людей с различными умственными и физическими возможностями. В последующие годы стараниями Кенига и его учеников такие деревни появились в разных странах мира.
Каждый из четырех домов имеет название. Дом имени Фритьофа Нансена в 1994-м году привезли на грузовиках из Норвегии в разобранном виде и собрали уже на месте. Свое название дом получил по просьбе подаривших его людей. Второй дом называется домом Федора Достоевского (работавшие здесь почитатели великого писателя предлагали назвать его Домом Идиота, но прижилось менее экстравагантное название). Ещё один долгое время назывался просто Маленьким домом, но теперь у жителей Светланы есть идея назвать его в честь Ларса-Хенрика Несхайма, норвежца, долгое время работавшего в деревне, ныне покойного. И самый новый дом, расположенный на самом высоком в деревне месте - дом Серафима Саровского. Предложение так назвать дом поступило от тех людей, которые первыми поселились в нём. Очевидно, имя преподобного Серафима для них что-то значило. Вообще, вопрос о названии того или иного дома решается на общем собрании деревни. Люди в Светлане живут в комнатах по одному человеку или по двое – зависит это от величины комнаты, а также от того, сколько всего народу проживает здесь в данный момент.
Дом построен русскими волонтёрами по норвежскому проекту. Стены его сложены из соломы и отштукатурены сверху.
- Как к вам попадают ваши подопечные?
- Люди, у которых есть такие родственники, читают статьи, слышат. Знакомые рассказывают, кто-то что-то видел по телевизору. Звонят, спрашивают: «Можно ли к вам приехать?». Павлик в прошлом году к нам приехал, у него умерли родители, и брат искал ему место. Ильдар прочитал в газете в Казани и два года собирал деньги, чтобы приехать к нам в гости. И когда тут оказался, понял, что хотел бы остаться и пробыл у нас почти год. Сейчас он поехал обратно в Казань, у него сложности с квартирой, он остается там на зиму, обещает весной приехать.
- Сколько народу сейчас живёт в деревне?
- Сейчас деревня переполнена. Я думаю, человек 37 всех вместе, из них подопечных 16. Я не знаю даже, в какую комнату человека поселить, если бы кто-то еще захотел.
- Люди с какими диагнозами сюда попадают?
- С разными. Я считаю, что хорошо, когда есть разные люди потому, что они друг другу помогают. Тот, кто вообще не говорит, помогает тому, кто слишком много говорит. Один плохо ходит, другой хорошо ходит, но зато чего-то другого не может делать. В основном у наших подопечных умственная отсталость в различных проявлениях. Особенность нашей деревни в том, что поскольку мы не медицинское учреждение, диагноз для нас – не самое главное.
- У вас есть какие-то ограничения? Кого вы не берете?
-Берём с 18 лет. На прошлой неделе девушка познакомиться приезжала на два дня из Краснодарского края. Нужно, чтобы человек мог ужиться с другими. У нас нет решеток на окнах, у нас нет психиатра, и если человек очень агрессивный, мы не справимся с ним, это понятно. В первое время приходило очень много людей с шизофренией, с психическими болезнями, и мы не справлялись. У меня не было такого за границей. Сейчас тоже такие люди обращаются. Недавно вот звонили: молодой человек пострадал в армии, и мама очень волнуется, говорит, что у него начинается шизофрения, ищет ему срочно место. Но у меня уже есть такой опыт, и я сочла за благо отказать.
Людей малодееспособных берём, если можем справиться. У нас не все удобно для колясочников. Эти наши лестницы… Но иногда у нас живут и колясочники, шесть лет тут жила девушка на коляске, русская, но из Ташкента, её мама привезла и фактически бросила тут, только в прошлом году вернулась.
- Если случаются конфликты, как вы их разрешаете?
- Примерно так, как и везде в мире, в семье… Разговариваем друг с другом. У нас есть разные возможности. Если не получается у людей жить в одном доме, можно договориться, чтобы кто-то переехал в другой дом.
- Не было ли случаев побега, самовольного ухода подопечных?
- У нас был один мальчик с шизофренией и он убежал. Он повсюду видел бесов, ему страшно было, и он просто убежал в лес. Его искали, нашли. Но мы тогда уже поняли - мы с ним не справимся, потому что, когда человек может просто взять и убежать в лес и однажды мы его не найдем.
Насильно мы никого не заставляем тут жить. Иногда люди проходят какой-то период адаптации, а потом понимают, что могут уехать от нас. У нас была девушка, которая выросла в детском доме. В первое время она вообще ничего не умела делать, но, прожив у нас два года, поняла, что в состоянии учиться, нашла училище в Питере, поехала туда. Теперь она закончила училище, вышла замуж, ребенок у нее есть. Не имеет смысла задерживать кого-то, если он чувствует, что у него появились силы и желание что-то делать. Для нас это счастье, когда человек восстановился. Ещё один человек у нас три года жил, а потом поехал к себе на родину в Ростов-на-Дону и там учится.
Во многом деревня Светлана существует за счет натурального хозяйства. Здесь есть огород, пекарня, коровник, в котором целых 9 коров. Коровы эти наблюдаются ветеринаром, который приезжает раз в месяц. И жители Светланы имеют возможность торговать молочной продукцией в соседних населенных пунктах. В Светлане налажено производство сыра, сметаны, творога, даже майонеза – в количествах бОльших, нежели это требуется для нужд самой деревни. Также есть в Светлане и фитомастерская, где заготавливают на зиму различные травы.
- Есть ли у вас какие-то особенные методики работы с людьми?
- Да. Эта методика называется социальной терапией. Есть основные идеи, по которым мы работаем. Можно сказать, что внутри каждого из этих людей есть полноценный человек, а болезнь или умственная отсталость или что-то еще мешает этого человека рассмотреть. Что-то от Бога есть в каждом человеке, как моя бабушка говорит. И задача наша - не нарушать достоинство человека, даже если он кажется очень больным. Исходя из этого можно уже начинать думать, как поддерживать вот это вечное, вот это святое, которое есть в каждом человеке. Это основной момент. А потом уже мы думаем, что нужно человеку. У каждого из наших людей есть своя работа, которую он делает каждый день. Человек должен иметь возможность служить другому.
Например, про Павлика можно сказать, что он вообще не способен что-то делать, но я с этим не согласна. Я знаю, что где-то внутри у него есть очень красивый человек, хотя Павлик не говорит и многого не может делать. Но постепенно, мало-помалу мы находим что-то, при помощи чего он может выразиться. Мы готовы долго искать. И это я называю социальной терапией.
- Как вы поддерживаете режим, дисциплину?
-Самое лучшее, что я знаю, - это объяснить людям важность, полезность чего-либо. Если они не верят, надо посидеть и поговорить – может быть, я не права. Я готова менять своё мнение, если я действительно не права. Если человек вредит другим людям, ему можно предложить покинуть деревню (точнее, предложить это его опекунам).
У нас в деревне достаточно строгий режим дня, что, может быть, несколько не соответствует русским обычаям. Нужно, чтобы вовремя был завтрак и вовремя был обед. Ну, вы знаете, у русских особенность – не вовремя все начинать (смеётся). Но такой режим действительно людям нравится. Им очень комфортно. И по воскресеньям, когда мы завтракаем позже, ребята сидят на диване и ждут - не понимают, почему сотрудники спят так долго по воскресеньям, почему никто не пришел завтракать.
- А бывает, что человек не в состоянии этому режиму следовать?
- У нас есть Юля, которая совсем не любит вовремя приходить. Как только услышит колокол на обед, обязательно побежит в другую сторону. Ну, Юля – это Юля…
- А как ваши подопечные воспринимают изоляцию от города?
- Я не говорю, что все инвалиды хотят жить в Светлане. Но люди, которые тут живут, счастливы оттого, что здесь защищенное место. Они не могут в городе выйти на улицу одни. Справляться с ключом, выйти из дома – это для них слишком сложно. А у нас нет ключей и нет замков на дверях. Потом в городе уличное движение, такие страшные дороги… Вот, например, Саша, который приехал в прошлом году, вообще не выходил на улицу. Получается, что человек сидел в четырех стенах и скучал. Семья работает, у него один телевизор…
- А по телевизору не скучают здесь?
- Нет. Потому, что тут настоящие люди, это же намного интересней.
- Ну, это мы с вами понимаем.
-Это они сами понимают. У нас телевизор есть, кстати, в подвале. Смотрят фильмы иногда. Это не запрещается. Можно в гости ходить к кому-то. Тут люди воспринимают тебя таким, какой ты есть. И не страшно. А то на улицу вышел где-то в Питере – прохожие смотрят на такого человека, пугаются или ругаются, или некогда им. Вот, к примеру, Вася хочет поговорить с каждым человеком, который мимо идет.
- Могут ли ваши подопечные создавать семьи?
- По идее да. У нас такого не случалось, но за границей есть. У нас есть несколько пар, которые дружат, но я не вижу, что они готовы создавать семью. У нас еще в основном молодые люди, им, может быть, рано еще. Света очень дружит с Сашей, они говорят иногда, что пожениться хотят, а потом ссорятся так, что все понимают, что нет, никто сейчас жениться не собирается. Может быть, лет через десять успокоятся, будут у них нормальные отношения. Они все еще во многом дети, развитие задержано.
- Возможно ли, чтобы семью создали подопечный и волонтер?
-Теоретически я ничего не имею против. Если им хорошо вместе… Но практически я не видела такого.
Волонтёры приезжают в Светлану из разных стран, чаще всего из Европы. Есть люди и из России. Самое далекое место, откуда однажды прибыли волонтёры – Благовещенск. Некоторые люди приезжают на несколько недель, месяцев, некоторые живут в Светлане годами. Бывает, что приезжают на неделю и остаются на десять лет. Впрочем, слово «волонтёр» жители деревни используют только при общении с внешним миром, внутри же своего сообщества они не используют каких-либо специальных терминов.
Тем не менее в разговоре с Сарой мы использовали это слово, как наиболее удобное.
- Что нужно волонтеру для работы у вас?
-Желание тут работать. Готовность к каким-то экстренным случаям. Нужно, чтобы человек был открыт, готов к нашей жизни. Сначала нет особых требований, наверно. Со временем человек видит, его это место или не его. Самое главное – это желание.
- Какой-то медицинский персонал у вас есть?
-Нет. К нам приезжает врач из поликлиники, из Сясьстроя – по идее раз в неделю. Но сейчас у неё проблемы с машиной, так что давно уже врача не было. Мы ищем помощь со стороны, когда нужно. Потому, что у нас не медицинское учреждение, это не больница, мы не лечим людей.
- Кто отвечает за воспитанников?
-По большей части наши подопечные официально являются недееспособными. У них есть опекуны – родители или родственники. Мы подписываем договор с опекуном о том, что мы содействуем процессу адаптации человека.
-Но в основном эти люди живут в Светлане? Вы за них ответственность несете?
- Да. Но это наши отношения с опекуном, которые регламентируются этим договором.
- Как у вас с финансированием?
-Родственники перечисляют пенсии наших воспитанников. Некоторые перечисляют часть пенсии, если небогаты и всю пенсию отдавать не могут. Но этого не хватает на все, и мы ищем спонсоров. Спонсоры в основном из Норвегии. Наши хорошие друзья оказывают нам поддержку. Сейчас на строительство мы получили деньги из США. И еще мы получили хороший подарок из Англии в этом году. Норвежский консул в Санкт-Петербурге лично поддерживает нас. Русских спонсоров нет.
-Есть перспектива в дальнейшем строительства новых домов в Светлане?
-Желание есть, но когда это будет, не знаю. Мы уже два года пытаемся построить новый сеновал. Я думаю, рано еще думать о новых домах. В принципе это такая большая работа – искать спонсоров, гранты. Потом искать строителей…
-Карл Кениг был антропософом, последователем Рудольфа Штайнера. Сохраняется ли сейчас в вашей практике какие-либо связь с этим учением?
-Да, социальная терапия основывается на учении Рудольфа Штайнера. Но это лечебно-педагогический курс. А антропософия, конечно, не касается жизни деревни. Это совсем личное дело, я, например, не антропософ.
Общее для Кэмпхилльских деревень – христианские ценности. Но если деревня будет на юге Германии, она будет с католическим уклоном, в Англии это англиканская церковь. У нас проходят Евангельские вечера, по утрам читаем «Отче наш», но ведь Библия и эта молитва - общие для всех направлений христианства.
Но такого условия, чтобы была какая-то определенная вера, чтобы здесь жить, у нас нет. Бывает, волонтеры приезжают, говорят: «Я вообще неверующий, я ничего там не могу понять и я не хочу ходить на такие вечера» - нам это не страшно.
На Рождество мы почти всей деревней ездили в церковь в Рогожино. Церковь переполнена, она на самом деле маленькая. А тут такая группа, я уже немножко боялась, как же люди отреагируют. Саша и Вася у нас еще прыгают, много разговаривают… А отнеслись к нам очень тепло – пропускали, место освободили.
Несколько раз тамошний батюшка приезжал сюда. Были разговоры с ним. Но с транспортом у нас проблема, если дождь, то до храма вообще не добраться. Можно ехать вокруг, а это уже 25 километров. Тяжело приезжать сюда. Один из наших волонтеров, Алексей говорил несколько недель назад, что в Рогожине появился новый батюшка, который хотел бы, может быть, даже службу провести в часовне - у нас тут недалеко две часовни и источник есть, многие купаются.
- Сами ваши подопечные как воспринимают эту сторону жизни?
-По разному. Вот у нас Сережа очень верующий. И у него иконы, молитвослов, он знает каждый праздник. По календарю смотрит, ему это очень важно. Оксана тоже. Кто-то другой, может быть, воспринимает поездку в храм, как экскурсию, я не знаю. Мало ли из каких соображений люди хотят поехать.
Автор - Игорь Лунёв
_________________
Источник: сайт Комиссии по Церковной и Социальной Деятельности при Епархиальном совете Москвы "Милосердие", созданный по благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси
;
РУССКИЙ КУРЬЕР
(газета национальных интересов)
ОСТРОВ БЛАЖЕННЫХ
Наш корреспондент побывал в деревне для умственно отсталых.
В России никому нет дела до умственно отсталых. Но некоторым питерским инвалидам повезло: за ними присматривают волонтёры из Европы
По должностной инструкции 1974 года, действующей до сих пор, врач в роддоме обязан предложить матери отказаться от такого ребенка. В этом бесчеловечном поступке есть циничный гуманизм. Да, оказавшись в государственном Доме ребенка, а потом сразу в Доме престарелых, этот нынешний малыш долго не протянет. Зато от его матери не сбежит муж, в нее не будут тыкать пальцем соседи, а мальчишки во дворе не станут дразнить ее отпрыска. Хотя никто - ни мать, ни отец - не виноват в том, что он появился на свет с самым распространенным генетическим браком - лишней 47-й хромосомой. И что он даун.
А вот на Западе считают, что дауны обучаемы и способны нормально чувствовать себя в обычном коллективе. Одна из форм такого сосуществования - так называемое кэмпхиллское движение. Это когда дауны и волонтеры живут в сельских поселениях, ведут хозяйство, и окружение нормальных людей избавляет несчастных от клейма инвалида. Всего в мире насчитывается 114 таких деревень. Понемногу поселения возникают и у нас в России. В старейшем из них - деревне Светлана под Питером - побывал наш корреспондент.
ДЕТИЩЕ ВАРЯГОВ
От Питера до Волхова электричка шла почти три часа. Потом еще 40 минут - уже другая электричка - пилила до этого захолустного полустанка. Когда я наконец выбрался из прокуренного тамбура, мне показалось, что это и есть край земли.
Тут ожил мобильник. Пару дней назад я договаривался по телефону о визите с руководителем "Светланы" - англичанкой Сарой, дипломированным социальным педагогом, отучившимся в университете Киля. Английского я толком не знаю, а несколько лет жизни в России так и не смогли победить британский акцент в русском Сары. Поэтому вместо Ладожского вокзала в Питере я сперва отправился на Витебский и теперь опаздывал.
- Корреспондент? - строго спросила трубка мужским голосом. - Перейдите пути и двигайтесь по дороге, я вас сейчас подберу...
Через пару минут зеленая "Нива" уже везла меня по извилистой дороге, а волонтёр Анатолий - крепкий мужик с волевым лицом - скупо рассказывал о поселении.
- Сейчас в деревне живут примерно 40 человек, поровну волонтеров и воспитанников, - Анатолий тщательно избегал слова "даун". - Основной костяк и тех, и других годами не меняется. Случается, кого-то из ребят родители забирают домой. Тогда на его место поступает новичок. К нам целая очередь из желающих пристроить детей. Хотя какие они дети - взрослые люди, есть и сорокалетние...
Здесь Анатолий прервался: мы въехали в село, и машина притормозила у крошечного продуктового магазинчика. Продавщицы, увидев Анатолия, не спрашивая, принялись таскать из подсобки сначала яйца - шесть упаковок по 30 штук в каждой, потом 6 литров подсолнечного масла, крупу. Анатолий придирчиво выбирал копченые куриные крылья и тщательно записывал расходы в блокнот. Глядя на груду провизии, я подумал, что рацион в деревне без изысков. Но тут же себя одернул: основные средства на содержание "Светланы" выделяет кэмпхиллская община в Норвегии. Кое-что, конечно, платят и родители даунов. Но денег, очевидно, хватает в обрез.
- А как вы-то стали волонтёром? - спросил я, когда мы отчалили от магазинчика.
- Главное - желание, - как-то неопределенно ответил Анатолий. - Не каждому это подходит. Я, например, из Краснодарского края. Был там воспитателем, работал с трудными подростками. Потом заинтересовался социальной работой, закончил курсы. Приехал сюда на стажировку - и остался. Восемь лет живу и работаю здесь...
"Нива" нырнула с косогора вниз, и впереди открылась идиллическая панорама: несколько домишек, луга и небольшое возделанное поле. Это и была "Светлана".
ДОМ СКОРБИ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ
Мы остановились возле деревянного трехэтажного домика с вывеской "Дом имени Достоевского". Я уже знал, что подобных домов четыре, и каждый имеет собственное имя.
Нас ждали. На пороге стояла девушка-даун, которую из-за короткой стрижки, свитера и мешковатых брюк я принял за парня, малорослый человек с жидкими волосами и доброй улыбкой, тоже даун, и девчонка в болоньей черной курточке и джинсиках, порывистая в движениях и абсолютно нормальная на вид. Все трое тут же меня обступили и принялись заглядывать мне в лицо.
Признаюсь, я предпочел бы, чтобы Анатолий был поблизости и как-то разрядил обстановку. Но волонтер в этот момент извлекал из багажника упаковки с яйцами.
- Меня зовут Вика, а тебя? Ты о нас писать будешь? - спросила девушка-парень.
- А я здесь дольше всех живу, и меня мама очень любит, - сообщил малорослый. Как выяснилось, его звали Миня.
Тут к нам приблизился персонаж, в котором я узнал англичанку Сару. Нерусская ее внешность выражалась в горбатом носе и копне вьющихся волос, тронутых сединой.
- Уже познакомились? Минька наш сторожил, сколько ты живешь с нами, Минька?
- Десять лет живу, а всего мне 40, - с готовностью отозвался человечек. - И я буду маме петь колыбельную песню. Мы были с ней на концерте. Моя мамочка говорит "мой слядкий"...
Тут к нашей компании присоединились еще двое: блондинка Света, не даун, но с лицом человека, у которого явно проблемы с головой, плюс молодой парень Кирилл, с виду типичный питерский хиппи. Вся группа под руководством Сары медленно отправилась на экскурсию по деревне.
На отшибе "Светланы" стоит только-только построенный "экологический" дом имени Серафима Саровского. Сделан он из брикетов прессованной соломы и обмазан глиной - такие дома нынче в моде в Скандинавии. Ближе, рядом с домом Достоевского, еще один такой же - имени Фритьофа Нансена. В стороне - самый первый Маленький дом. Вдоль тропинки к лугу в шеренгу выстроились: свинарник, коровник, сыроварня, пекарня и сеновал. Вот и вся география.
Кэмпхиллское движение прижилось в Питере еще в конце 1980-х. Родители питерских инвалидов организовались в общество и связались с руководством кэмпхиллской деревни в Норвегии. Кончилось тем, что русские родители загорелись идеей построить социальную деревню для своих детей. Дело возглавили две женщины - норвежский педагог Маргит Энгель и петербуржка Светлана. Про нее известно лишь то, что она воспитывала дочку-инвалида, которая впоследствии умерла. В честь Светланы и назвали деревню.
В 1992 году руководству "Светланы" удалось утрясти организационные вопросы и получить под поселение 58 гектаров земли. В 1994-м здесь появились первые инвалиды. От тех первых поселенцев сегодня остался один Миня. Поэтому он считает себя в деревне главным и день напролет пишет "документы" - то письмо Путину, чтобы построил ещё одну такую деревню, то бухгалтерские отчеты. Огорчает его одно - "документы", понятно, никто не читает...
- Видите, это у нас фитоогород, - показывает грядки Сара. - Выращиваем лечебные травы - календулу, ромашку. Хозяйство небольшое: чтобы жить на земле, нужно много работать физически, а у нас с этим проблемы...
- А вон наши коровы, - дергает меня за рукав Вика.
- Ты их пасёшь?
- Не-а, не умею. Я умею овощи убирать. Сегодня собирала морковку и мыла ее в бочке... Мне 25 лет, а живу я здесь шестой год. Но скоро поеду домой, маму проведать надо. Буду ехать на поезде...
Мне показали не по-русски чистый коровник, где заправлял делами молодой немец Даниил. Позволили заглянуть в сыроварню, больше похожую на операционную, где возле серебристого чана священнодействовал грузный весёлый малый с серьгой в ухе - муж Сары, дипломированный агроном, швейцарец Стефан. Провели мимо сеновала, откуда приветственно помахал вилами 50-летний американец с русским именем Саша... Только в пекарне обнаружился еще один русский волонтер - Елена, занятая замешиванием теста.
- А волонтеры что-то зарабатывают? - спросил я у Сары.
- Нет, это же добровольцы. Если нужно, они получают карманные деньги. Но основа - натуральное хозяйство.
ЛИЧНЫЕ ДЕЛА
Посмотрев, как ловко Елена лепит булочки на ужин, мы с Сарой уединились на веранде.
- Ваши воспитанники, кто они? Света, например?
- Думаю, жертва врачебной ошибки. В первые месяцы жизни с ней было всё в порядке, но потом начались судороги. Медики сочли, что это эпилепсия, стали колоть лекарства, все больше и больше. То, что с ней произошло, - последствия этого лечения.
- А Юля, она тоже пациент?
- Сейчас она выглядит совершенно нормальной. Но так бывает, только когда ей хорошо. Юля - классический истерик. Временами она всем недовольна и тогда начинает кричать на всех, сутками не может уснуть. Ей трудно удержать равновесие, сконцентрироваться на чем-то одном. Поэтому она не может работать: то на огород прибежит, то в пекарню. Но через минуту ей там становится неинтересно.
- А этот парень с бородкой, Кирилл?
- Обычная шизофрения. У него своя комната в питерской коммуналке. В принципе, он может жить там. Но ему лучше не оставаться одному. Он не моется, не кушает. Неделями не переодевается, сидит в своей комнате и никуда не выходит. Говорит, что так отдыхает. Последний такой "отдых" длился шесть недель, и нам пришлось ехать в Питер и уговаривать Кирилла вернуться обратно...
По словам Сары, в кэмпхиллы стараются не брать шизофреников - за ними сложно присматривать. Но основной критерий - кандидат в поселенцы не должен быть агрессивным. Ещё одно табу - дети из детдомов. Сара рассказывает, что однажды ей удалось договориться о том, чтобы взять троих воспитанников питерского детдома на лето.
- Они отличались от домашних детей, - говорит англичанка. - Таскали хлеб, у них всегда были полные карманы хлеба. На это было больно смотреть. Поначалу они нас боялись, но потом подружились, и очень тяжело было отдавать их обратно. Но мы не могли иначе: детский дом оставался их законным опекуном...
Напоследок я заглянул в дом Достоевского. Первый этаж оказался техническим. Вдоль стен лежали поленья, в каморке визжала электропила - покончив с сыром, Стефан занялся заготовкой дров. По стенам висели длинные связки лука, чеснока и трав, тут же стоял ларь с картошкой. В глаза бросалась прямо-таки немецкая аккуратность. В отдельной выгородке висела рабочая одежда воспитанников и громоздились коробки для личных вещей.
На втором этаже обнаружились комнатки волонтеров, кухня и общий зал. Третий занимали комнаты воспитанников. Они оказались крошечные, с деревянной простой мебелью, зато отдельные. Повсюду на стенах висели картины - творение еще одного волонтера, армянина Гамлета.
- Оставайся ночевать, вот здесь можно спать, - тянула за руку Вика.
В принципе, можно было и остаться. Но я не захотел. От всего увиденного мне сделалось грустно. За этот короткий промежуток времени, что я провёл в "Светлане", мне стали понятнее и ближе и Вика, и Света, и безобидный Минька. И тяжело было думать, что все они обречены провести жизнь вот так и что этот вариант - лучший из возможных.
...Гамлет согласился подбросить меня до электрички. Его машина, вазовская "десятка", оказалась совершенно новой. Я подумал, что наверняка у волонтеров есть свой интерес жить здесь, кроме того, о котором говорится официально. Скорее всего, каким-то боком в этом замешана религия: ни в одном доме, например, я не увидел телевизора, по вечерам воспитанникам читают Библию. "Религиозная община живет под прикрытием инвалидов", - решил я. И тут же подумал, что и ладно, даже если это так. В конце концов, никому другому нет дела до наших убогих, которые все же люди, как бы мы к ним ни относились. И, как и мы, хотят, чтобы их любили, и надеются на лучшее.
Автор: Андрей Полунин
;
Любовь Ушакова
Каждая буква — подвиг
Газета «Крестьянин»
22.10.2008 16:25
Если болезнь нельзя излечить, нужно научиться с ней жить, - считают врачи и педагоги клуба инвалидов «СвеЧа».
Диагноз «аутизм» для многих детей, как клеймо - их не берут в детсады, в обычные школы двери для них закрыты, даже в коррекционных группах место больным находится не всегда. Родители нередко стыдятся своих чад. Врачи пичкают этих детей психотропными средствами.
«Вылечить от аутизма нельзя, но разбудить в больном ребёнке здоровый дух можно. Главное - верить и каждый день бороться», - убеждена опытный врач-психиатр Наталья Москвичёва. Более десяти лет назад она организовала для детей с психическими патологиями клуб-школу «СВеЧа» («С верой в человека»).
Работают «душой»
- Если хотите побывать на уроке, наденьте платье, - протягивает корреспонденту белую рубаху врач с редкой специализацией “эвритмиолог” Марина Сазанова.
- Это обязательно?
- Никакой обязаловки! Просто дети, больные аутизмом, с трудом привыкают к новым людям. Будете одеты, как все, легче будет с ними познакомиться.
По словам здешних педагогов, аутисты сразу чувствуют, с добрым сердцем пришёл к ним человек или нет, потому к ним идёшь, как на экзамен.
В группе занимаются три мальчика и девчушка. Все упражнения они старательно повторяют за Мариной и украдкой следят за вторым педагогом - Татьяной Недельнициной: она у них вроде «классной мамы». Татьяна до восьмого класса ведёт сама все основные предметы, на других занятиях обязательно присутствует: не придёт - дети могут захандрить.
- Слушайте музыку. Чувствуйте ритм! Вика, возьми за руку нашу гостью, - мягким уверенным голосом руководит эвритмиолог Марина.
Русоволосая девочка в розовом платье кокетливо улыбается, отрицательно машет головой, но всё же протягивает ладошку «чужачке».
- Видите, как она вашу руку сжала крепко - симпатию выказывает, - шёпотом поясняет Татьяна Недельницина и, отойдя в сторону, добавляет: - Это Виктория сейчас смелая. А когда несколько лет назад мама её привела сюда, девочка боялась в класс зайти - часами пряталась за дверью... А теперь научилась общаться, рисовать... Посмотрите, как старается! - протягивает рабочий альбом «классная мама».
На титульном листе аккуратно выведено красным карандашом: «Царь Ромул - основатель Рима», нарисовано что-то, напоминающее речку... Так рисуют первоклашки в обычных школах, а для тринадцатилетней Вики это - большое достижение.
Учителя поясняют: здесь каждая буква - подвиг, больные иногда ложку сами держать не могут, не то что альбомы вести...
По словам сотрудников «СВеЧи», они лечат только гомеопатическими средствами, а в остальном работают «душой».
«Направление» в «СВеЧу» дают врачи
На занятия в клуб-школу родители приводят детей со всего Ростова. Были случаи, когда мамы и папы привозили больных «кровинок» и из других городов, ради детей по году жили на съёмных квартирах. Иногда даже практикующие психиатры подсказывают своим пациентам адрес клуба-школы. Многие из них сами не¬однократно приходили в «СВеЧу»: посмотреть, поделиться опытом.
- Мы с каждым больным работаем годами. Врачи и родители признают: результат есть. За границей нас активно поддерживают, там такие школы - не редкость. А мы - единственные на юге России используем методику немецкого учёного и философа Рудольфа Штайнера, - поясняет Наталья Москвичёва и добавляет: - Проще говоря, мы учим всему через искусство - танец, живопись, музыку.
У большинства сотрудников «СВеЧи» по два образования. Марина Сазанова, например, в прошлом - успешный архитектор, а сейчас - единственный в Ростове врач-эвритмиолог. У многих за плечами пединститут, масса специальных курсов, зарубежные семинары. Удивительный по своему составу коллектив работает практически на общественных началах. Преподаватели ведут занятия у ребят в классах по возрастным группам. Конечно, программа ни в какое сравнение не идёт с программой общеобразовательной школы, но азы истории, географии, литературы воспитанники осваивают.
- Хорошо запоминается то, что проигрывается, - поясняет Татьяна Недельницина. - Например, когда мы Индию изучали, зажигали арома-свечи, включали национальную музыку, даже головные уборы делали, как у индийцев.
- Большинство семей, которые к нам обращаются, - благополучные... Но все приходят со своим комочком в душе - пожизненным. Мы стараемся эту ношу хоть чуть облегчить. Многие смогли выйти на работу, потому что основную часть дня их больные дети проводят у нас, - добавляет Наталья Москвичёва.
Голландцы скинулись по доллару. А мы?
Сейчас в школе 18 воспитанников. Педагоги и рады бы взять под своё крыло новичков, но возможности не позволяют: «СВеЧа» ютится в небольшом доме в одном из частных секторов города: в подвале - хозяйственная часть, на первом этаже - несколько мини-аудиторий для занятий. Есть дворик с цветниками и виноградниками - дети любят там гулять, на свежем воздухе воспитанники и наставники часто устраивают театрализованные праздники, приглашают родителей.
- Этот дом - подарок голландского народа, можно сказать, - рассказывает Наталья Москвичёва. - Когда родилась идея создать в Ростове такую школу, на дворе стояли 90-е годы. По каким инстанциям я ни ходила, всюду слышала: «У нас на здоровеньких детей денег нет, а на ваших дураков - тем более».
Мольбы русского врача услышали только на Западе. Нашлась даже колллега-психиатр из Голландии Флёр де Косте, которая приехала в Ростов-на-Дону с курсом бесплатных лекций для педагогов и врачей «СВеЧи». Увидев, в каком положении находятся ростовчане, решила провести благотворительную акцию в родной Голландии и буквально по доллару собрала для больных русских детей около тридцати тысяч долларов. По тем временам денег хватило на покупку дома.
От своего же государства «СВеЧа» помощи так и не дождалась. Уникальная школа для детей с психическими заболеваниями существует как клуб при обществе инвалидов. Чтобы поменять статус и расшириться, нужно новое просторное помещение.
- Перед выборами мы обратились к одному депутату, он обещал помочь. Через несколько дней приехали солидные мужи на шикарных иномарках, пришли, посмотрели, выдали банальный набор слов: «делаете благое дело» и прочее... А уходя, сказали, что денег для нас нет, - с грустной иронией вспоминают педагоги.
- А как же выживаете?
- В основном на пожертвования родителей. Студенты пединститута ЮФУ приходят, помогают, девчонки из технического университета (ДГТУ) организовывают на общественных началах разные благотворительные акции... Недавно пришла девушка - профессиональный фотограф, предложила выставку провести. Спасибо им.
В этом году клуб «СВеЧа» собирается праздновать своё десятилетие. Будет и настоящий первый «выпускной» для воспитанников. Врачи и учителя верят, что это событие бесследно не пройдёт: «Не может же быть такого, чтобы за десять лет в нашей стране ничего не изменилось в отношении к больным детям».
Наша справка
Аутизм - тяжёлая аномалия психического развития ребёнка, которая характеризуется в основном нарушением контакта с окружающим миром, уходом в себя, эмоциональной холодностью. Подобные состояния наблюдаются чаще всего при различных формах шизофрении. Аутизмом болеют два-три ребёнка из десяти тысяч, причём у мальчиков это заболевание встречается в три раза чаще, чем у девочек.
Эта болезнь неизлечима и не изучена до конца. Считается, что больные аутизмом обладают сверхъестественными способностями: могут умножать шестизначные числа в уме, способны выучить до тридцати языков, но при этом остаются совершенно беспомощными в повседневной жизни. Одним из самых знаменитых аутистов был Ким Пик, ставший прототипом главного героя в известном фильме Барри Левинсона «Человек дождя».
;
Дженни Марс (США), мать ребёнка Индиго с синдромом Дауна
НЕЧТО БОЛЬШЕЕ ВНУТРИ
В каждой клетке – лишняя хромосома, сказали они.
И всё, что им видно: «Будут задержки».
Задержка в развитии "До двух лет не заговорит".
Задержка в речи: "Усвоит мало слов".
Задержка в познании: «Будет ли читать? Научится ли писать?».
Предсказанное будущее выглядело уныло…
Но он доказал, что они ошиблись во всём,
Хотя и это бледнеет перед тем, что он несёт в себе.
Младенцем он источал вокруг такую ауру любви!
Такое тепло души, что оно могло быть только свыше!
Бабушка сказала однажды: «Меня так странно влечёт
К той особенной любви, которая исходит от Джона!».
И что же он видел в том углу комнаты?
Над чем так смеялся? С кем ворковал? Могу ли гадать:
Может, то были ангелы? Может, с ними он говорил,
они смешили его?
Быть может, они наполнили его состраданием и одарили
талантом
Интуитивно чувствовать, когда кому-то нужно ободрение?
Как часто я видела: вот он входит,
И приносит солнце и счастье туда, где царила тоска.
Сердце его распахнуто. Он настоящий. Он истинный!
Он полон обаяния, он мил, и почти все это сразу замечают.
Один незнакомец сказал нам: «Дети теряют крылья
Лет эдак в семь, когда всё больше втягиваются в наш
приземлённый мир».
Он сказал, что мой мальчик будет другим,
Его крылья не исчезнут, ибо к нему прикоснулся Господь.
Он всё ещё учится, он растёт, но он уже ближе многих
К Божественному совершенству – а мы ставим диагнозы…
Может быть, это нам не хватает одной хромосомы?
Может быть, это нам не хватает той просветлённости,
что ведёт к Небесным Чертогам?
Джон так трудится, осваивая приземлённые вещи!
Он читает, он пишет, он любит свою школу – и он поёт.
Он довольно хорошо говорит, хотя и немногословен,
Потому что лишь в молчании можно услышать голос Господа.
Так присядь рядом с ним и прислушайся, если осмелишься,
К этому малышу, готовому поделиться с тобой такой
мудростью!..
___________________________
(Перепечатано из книги «Праздник цвета Индиго», авторы - Ли Кэррол и Джен Тоубер, изд-во «София», 2003г.)