Александр Стрижев
ДЕРЖАВНЫЙ СКУЛЬПТОР ВЯЧЕСЛАВ КЛЫКОВ
Исстари на Руси для путников, застигнутых бураном, или зашедших в болотные хляби, расстанавливали спасительные знаки – вешки. Они выведут сбившегося человека на твёрдую дорогу, спасут от гибели. Такими спасительными вехами скульптор Вячеслав Михайлович Клыков (1939-2006) хотел обставить нашу Родину, Россию, чтобы помочь людям не потеряться на жизненном пути, и выйти на свой верный путь, внимая лишь одному Богу. Спасительными вехами для нас талантливый художник-мыслитель считал образы русских национальных героев и духовных вождей, их высшее попечение в веках. Вот и возвеличивают родную землю целых двести памятников, по существу, зримая история родной страны, как бы ожившее собеседование поколений, наставляя нас, сбившихся на жизненных путях. Вглядимся в эти творения скульптора.
Одна из первых его монументальных работ – памятник Равноапостольной Княгине Ольге в центре Пскова, установленный в 2003 году. Выполненное в металле в полный рост величественное изваяние святой Ольги утверждено на четырёхметровом постаменте, изображая привлекательную и мужественную древнерусскую женщину – псковитянку. В правой руке Равноапостольная держит Православный крест, рядом с ней стоит её внук, отрок. Это будущий креститель Руси, святой Князь Владимир, Красное Солнышко, он держит икону Спасителя и защищён державным одеянием. Постамент тоже не простой, весь испещрён изображениями национальных подвижников, вдохновителей русских людей на судьбоносных их путях. Здесь собрано двенадцать небесных защитников, от первых преподобных Псковских, во главе с мучеником Корнилием Печерским, до святителя Московского Тихона, первого Патриарха Всея Руси, умученного в революционную пору. История России представлена в ликах стойких защитников Православия, олицетворяющих святость и деятельность во благо своего народа.
Вячеслав Михайлович Клыков и сам был не только выдающимся ваятелем, он непосредственно проявлял себя, как собиратель национальных сил, был руководителем патриотического движения Держава. Его энергии хватило бы на несколько жизней, но даётся она, к сожалению, всего лишь один раз. И та широчайшая программа, составленная им для себя – пометить художественными творениями всю родимую землю – блестяще осуществилась. Её почин - памятник преподобному Сергию Радонежскому в подмосковном селе Городок, на месте древнего Радонежа. Скульптура воплощает в мраморе видение отроку Варфоломею, по мотиву известной картины М.В. Нестерова. Работа Вячеслава Клыкова изумляла зрителей лаконичностью повествования и чистотой отделки произведения. Несомненно, образ был весьма к месту и явился он ко времени – страна содрогалась в схватках, бурлила. Но тёмные силы вмешались, пытаясь отнять у православных радость свидания со спасительным образом Святого. Открытие памятника должно было произойти осенним солнечным днём 1987 года, и скульптуру уже погрузили на машину, и даже тронулись в путь - от мастерской В.М. Клыкова до Радонежа, но не тут-то было: безбожная власть перегородила дорогу эскортом милиции, наложила арест и силой перекрыла все доступы к заветному Радонежу. Тысячу людей задержали на подходе к святому сельцу, наглухо перекрыв пути. Злодеи сорвали открытие Памятника Святому, но душевный порыв людей им не дано подчинить. Ни с чем возвращались люди по домам, волновались, конечно, недоумевали проискам вражьих сил. И только в мае следующего, 1988 года, молитвенное произведение просветлённого ваятеля было поставлено на благом месте. Впервые скульптор Вячеслав Клыков наяву почувствовал, как необходимо народу его вдохновение, как неразрывно связано его произведение с родной почвой, с её бытием. Вячеслав Михайлович потом искренно признавался: «Я люблю нашу историю, люблю Россию, русский народ. Я сам русский человек. Всё, что связано с нашей Родиной, для меня близко, дорого. Я переживаю её судьбу, как свою личную».
Годом позже был официально утверждён возникший по инициативе нашего скульптора Международный фонд славянской письменности и культуры, бессменным Президентом которого до кончины оставался В.М. Клыков. Им был задуман и осуществлён в 1992 году памятник Первосвятителям Кириллу и Мефодию в Москве. На Славянской площади вознеслось величественное сооружение с неугасимой лампадой, зажжённой у Гроба Господнего в Иерусалиме. Благодатный огонь этот пронесли через все земли, откуда пришло на Русь спасительное Православие. И первый огонь возгорелся у Равноапостольной Ольги во Пскове. Установили Праздник равноапостольных Кирилла и Мефодия, он стал, по существу, Праздником Славянской письменности и культуры, отмечаемым теперь во многих наших городах.
В 1991 году образ преподобного Серафима, молитвенника за Россию, ставится скульптором в глуши Саровского леса – там стояла когда-то Дальняя пустынька Преподобного. Памятник внушительный и умильный, выполнен в бронзе – она под рукой ваятеля будто ожила. Тогда же В.М. Клыков создаёт другие учительные памятники – победителю Хазарского каганата Князю Святославу Игоревичу (село Холки Белгородской губернии), а другой в Запорожье на Украине, подписывает требование к властям – пресечь разнузданную русофобию. Чем сильнее давила наша подневольная действительность, тем острее вставал вопрос: как быть, чтобы страна наша выжила и воспрянула. Идеологические шоры сброшены, а дальше что? Мыслящие обратились к учению отечественных прозорливцев, следовавших Писанию и учению Святых Отцов. Не оставались без внимания и книги русских богословов, и опыт патриотически настроенных общественных деятелей. Привлекала, разумеется, личность святого праведного Иоанна Кронштадтского, глашатая преимуществ Царской власти перед всеми другими формами правления. Он так и говорил: «Демократия в аду, а на небе – Царство». Монархический строй самый прямой и даже возможный - так казалось. Восстанавливать монархию по силам лишь всенародно, соединив усилия единодушно настроенных граждан. Для этого необходимо проводить Земские монархические соборы на местах. Правильная мысль привилась. Были успешно проведены Донской, Крымский, Курский и Невский Земские соборы. Прояснялось, очищалось общественное сознание, исковерканное десятилетиями. На очередь встала проблема: возвеличить личность Николая Второго, последнего Русского царя. В 1996 году в подмосковном селе Тайнинском В.М. Клыков воздвиг памятник умученному Императору Николаю Александровичу. Враги рода человеческого в смятении, сразу памятник этот взорвали. Пришлось восстанавливать заново. В Тайнинском Государь бывал дважды, в 1893 и 1896 годах, когда держал путь в Сергиеву Лавру.
В первом номере своего журнала «Держава» (1994), издаваемом Международным Фондом славянской письменности и культуры, Вячеслав Михайлович Клыков писал: «Что же даёт нам веру, надежду, силу и уверенность в победе Русской культуры, Русского образа жизни?». И сам же ответил на поставленный вопрос: «Обращение к русским традициям, посильное участие в восстановлении храмов и монастырей, изучение и возвращение Русскому народу его национальной символики, знание нашей истории без умиления, знание её славных и сильных сторон. Знание того, как эфемерна и обманчива может быть кажущаяся слабость и покорность Русского народа и как в кратчайший момент она может стать грозной, карающей, опаляющей и прозревающей силой. Мы верим в то, что кажущееся неучастие в современных политических процессах, есть не его исконная природная расслабленность, природная лень или же рабская психология, которую навязывают нам современные перестройщики. Это есть форма протеста делам лжи и делам тьмы. Наше время – это время исторического возмездия за попранную державность, национальные права Русского народа и его Православную веру». Такая державная мысль и прямая гражданская позиция крупного деятеля нашла широчайший отклик в душах честных людей. Возникли Союзы православных братств, во многих городах стали издаваться монархические газеты, причём не только в Центре, но и на Урале, и в Сибири, и на Кубани и в ряде хлебопашенных губерний Черноземья. Возрождались народное искусство и ремёсла, появились книги о жизни крепкой крестьянской семьи, верной заветам своих отцов. Вернулись в страну отторгнутые революцией произведения национально мыслящих русских писателей и философов. Призыв В.М. Клыкова услышали во всех слоях русского народа.
Тяжёлым испытанием для нашего народа явилась Отечественная война 1941-1945 годов. Боевые подвиги и сама победа над врагом потребовали напряжения всей страны и гибели миллионов жизней. Этому тяжелейшему событию Вячеслав Клыков посвятит монументальное сооружение: Храм-звонница в память решающей битвы на Курской дуге. Звонница высится на Прохоровском Поле, где развёртывалось жесточайшее сражение с фашистами. Несмотря на огромную помощь гитлеровцам людскими и материальными резервами со стороны ряда западных стран, враг вместе с пособниками был здесь остановлен и разбит. Прохоровское Поле в истории России, после Куликова и Бородинского, стало Третьим боевым Полем, венчающим героизм и дух преданности Отчизне наших солдат, прежде всего беспримерную стойкость русского воина. Огромное пространство под Прохоровкой - только в ширину Поле простирается на восемь километров - и всё оно утопало в огне и содрогалось от взрывов снарядов и бомб, плотный дым застилал небо так, что и солнышко померкло, а пехотинцы наощупь дотягивались до неприятеля и врукопашную сражались. Когда бой затих, на выжженной земле осталась искорёженная техника и убитые. После войны Прохоровское Поле долгие годы оставалось чёрным, ничего на нём не росло. И лишь спустя десятилетия ожило, стало покрываться злаками. Напротив огромного Храма-звонницы, испещрённого сценами боевых подвигов, поставлена Церковь в память погибших воинов. На плитах из белого мрамора золотом вычеканены фамилии героев, павших здесь за Родину. Их десять тысяч, кого опознали и захоронили возле храма. Потомкам этих воинов большое утешение отыскать в святом храме родную фамилию, что бывает тут нередко. Всегда я здесь по-особенному волнуюсь. Как не вздрогнуть, когда, читая, найдёшь в рядах фамилий до боли знакомое имя: Синицын Василий Иванович. Так это же мой родной дядя по матери, танкист! Он три боя с фашистами выдержал и погиб. Колокола извещают, что память героев живёт и не умолкает с годами. Сооружение на Прохоровском Поле – хорошо продуманный В.М. Клыковым и замечательно выполненный художественный шедевр.
Военно-патриотическая тема разворачивается всё шире. В Москве на Манежной площади В.М. Клыков ставит памятник Георгию Жукову. Полководец браво сидит на коне, он только что принял Парад Победы в честь окончания Великой войны с вражескими полчищами. Маршал как бы отъехал от Кремля поближе к народу, и остановился возле Исторического музея. Этот военачальник – любимый персонаж скульптора. Впрочем, не гнушался он ваять и яркие личности другого порядка. Так, в Иркутске Клыков ставит в 2004 году памятник адмиралу А.В. Колчаку, ненавидевшему большевизм. Вдохновенный мастер и сам был настоящим витязем. Казачий круг избрал его Атаманом. Сила и крепость духа были присущи этому открытому, душевному человеку. А внутренняя убеждённость в правоте Православия ставила В.М. Клыкова в ряды убеждённых монархистов.
Особенно пристально Вячеслав Михайлович вглядывался в историю русской литературы, как старого, так и нового времени. Здесь у него были свои предпочтения. В городе Старая Русса ставят в его исполнении памятник Фёдору Достоевскому, в болгарской Софии - Александру Пушкину, в Орле - Ивану Бунину, сберегателю родного языка и стойкому ниспровергателю замыслов кромешников. По-иному представил скульптор образ известного поэта и дипломата начала XIX века Константина Николаевича Батюшкова. На впечатляющем памятнике, поставленном в вологодском Прилуцком монастыре, изображён душевнобольной, бредущий рядом с лошадью без поводьев – она показывает дорогу. В этом родном городе поэт Батюшков скончался после тридцатилетнего гнёта неизлечимой болезни, оставив выдающиеся произведения, созданные в ранние годы жизни - его творчество высоко ценили В.А. Жуковский, Е.А. Боратынский и многие поэты Пушкинской плеяды. Из литераторов последнего времени В.М. Клыков изваял памятник Василию Шукшину, а также народной певице Надежде Плевицкой (установлен в селе Винникове, на её родине), барду Игорю Талькову в Москве. Во все стороны прорастали его талантливые замыслы.
В начале 1990-х в стране, особенно в наших главных городах, стали возникать общественные монархически настроенные союзы и братства, начали выходить в свет их малотиражные газеты. Вплотную заговорили о возрождении Царствующего Дома. Пока это были лишь мечтания, предположения, но и они в рядах приверженцев вызвали нешуточные споры. Одни говорили о легитимности Романовых и прочили на престол кого-либо из тех, кто ещё жив из этой фамилии. Другие убеждали: эпоха Романовых в истории закрыта, и в настоящее смутное время надо избирать другую династию, что по силам только Всероссийскому Земскому Собору, как то было три века назад. Вячеслав Михайлович Клыков считался в монархическом движении самым уважаемым авторитетом, и к его мнению многие прислушивались, а он как раз стоял за созыв Собора, легитимисты между тем не отступали. Эта дискуссия, пускай чисто теоретическая, не способствовала делу. Нужен был духовный вождь. Им оказался Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев), до этого возглавлявший Самарскую кафедру. Владыка Иоанн почитался в русской среде как крупнейший церковный историк и знаток учения о монархическом устроении государства. Его основополагающая докторская диссертация «Жизнь и деятельность Филарета Митрополита Московского», выпущенная затем книгой в Тульском издательстве «Русский Лексикон», была хорошо известна среди православных людей. Череда ярких, полемически заострённых выступлений Владыки в современной печати, выдвинула это просвещённое имя в первый ряд патриотических деятелей нашего времени. Когда Высокопреосвященного не стало, к радости русофобов, В.М. Клыков задумал поставить Владыке памятник в Самаре. В своей студии на Ордынке мастер вдохновенно работал над величественным изваянием, но замысел надо было сверить с рассказами самовидцев духовного витии. Для этого мы поехали в Самару, чтобы послушать людей, помнящих Высокопреосвященного, осмотреть место, где стоять памятнику, побывать в Самарских храмах. Помнится, как живо беседовал Вячеслав Михайлович с хозяйкой дома – в нём квартировал Митрополит в лихое время. Местные краеведы пригласили Вячеслава Михайловича и меня показать Самарские достопримечательности. К слову, они повели нас осмотреть реликвию военных лет – только что открытый для осмотра «бункер Сталина». Здесь на берегу Волги, во дворе крепкого дома, ютилось совсем неприметное зданьице. Это был потайной вход в бункер. Тут-то всё было грандиозно – метростроевцы возвели на глубине 84 метра подземное одиннадцатиэтажное строение. Всё автономно – воздух, вода, электроснабжение, службы. Кабинет вождя сохранился, как был в начале 1942-го года. Но воспользоваться укрытием первому лицу не привелось – немцев к тому времени потеснили от Москвы, а затем нужда в переезде в глубинку и совсем отпала. Но секретность с объекта сняли лишь после переворота 1991-го года, когда в результате предательства сверху все тайны рассекречивались.
Памятник владыке Иоанну скульптор изваял - он был поистине хорош и соразмерен масштабной личности. Оставалось лишь отлить модель в металле. Подыскивалась возможность, а пока гипсовая фигура стояла во дворе Фонда славянской письменности и культуры, в Черниговском переулке. В залах старинного особняка регулярно проходили наши монархические собрания и вечера. Здесь же устраивались памятные встречи с интересными людьми.
Незабываема для меня и наша с В.М. Клыковым поездка на Валаам в мае 1997 года.
В середине 1990-х годов начали возрождаться поруганные отечественные святыни, и среди них – Валаамский мужской монастырь, эта настоящая духовная крепость на Ладожском озере. Обитель не зря сравнивали с Афоном: славилась прозорливыми старцами, труждающимися в послушаниях и молитве. В Финскую войну монастырь опустел, монахи по льду перебрались на чужбину, а на святом острове больше не провозглашалось Божие слово. Здесь доживали покалеченные на войне солдаты и велось какое-то хозяйство. Так продолжалось десятилетиями, пока обитель не вернули Церкви, и у верующих не появилась надежда вновь ощутить настоящую русскую жизнь под колокольными звонами, в благоговейном стоянии паломников в оживших храмах. Чтобы это произошло, потребовались чрезвычайные усилия для возрождения порушенного Преображенского Собора, братских корпусов, скитских храмов и строений на островах, требовалось наладить и хозяйственную жизнь.
В середине мая 1997 года мне привелось сопровождать на Валааме Вячеслава Михайловича Клыкова, охваченного решимостью воздвигнуть в Соборе гробницу первоначальникам монастыря, святым Сергию и Герману, причём снование сооружения высечь из глыбы местного гранита – ведь остров по существу каменный. Иконное изображение основателей Вячеслав Михайлович исполнит на внушительной плите из розового порфирита, добываемого в других каменоломнях. Так мыслилось великому ваятелю и глубоко преданному православному богомольцу В.М. Клыкову при отъезде сюда.
И вот мы причалили в бухте, идём дорожкой по острову. По сторонам вытянутые сосны, на мелком слое почвы им старости не достичь – от ветровала и снеговала истребятся. Не лес украшает Валаам, а безмерные пространства воды, неоглядное чудо с отражением небес.
Вячеслав Михайлович на ходу лёгок как лось, уверен и прям. Девять вёрст нам шагать закорёженным лесом, и я начал отставать – думаю, пусть обгоняет. Сказывалась и утомлённость встречами в Петербурге и долгое плавание на корабле, и размышления вслух – о многом уже переговорили. Теперь сосредоточенным побыть охота. Когда пришёл к Собору, там шла служба. Наместник, отец Андроник, и немногочисленная братия по сторонам. Вячеслав Михайлович, как вкопанный, недвижим – благоговейно внимает распеву. После службы нам показывают Собор и то место, где будет стоять Святая гробница. Мощи преподобных не сохранились, их ещё триста лет назад шведы уронили в каменную расщелину – откуда не обрести. Собор и сооружали когда-то на том памятном месте. Скульптор внимательно, как бы вчитываясь в летопись, рассуждает с наместником, какой ему видится гробница. То что ему виделось в воображении, нам представлялось въявь: серый каменный массив и на нём светло-коричневая каменная Икона из порфира.
Переночевав в неустроенной келье, мы отправились вглубь острова, где Вячеслав Михайлович будет осматривать выступы гранита, выбирая из них монолит нужного объёма и крепости. К большому сожалению, ничего подходящего для скульптора не нашлось: валаамский гранит оказался с микротрещинами, а нужен крепчайший монолит, из него и вытёсывать. Поплывём осматривать острова, они алмазным ожерельем окружают обширный ладожский материк. По дороге в монастырь, проходя леском, то и дело спотыкались на выступающих живых корнях. Один из корней срезал я пилкой и взял с собой, между делом потом вырезал для себя ножом гордую птицу-небылицу, похожую на лебедя: дорожная память.
На другой день мы посетили Ильинский скит, осматривали островок, остатки скитского храма и старых насаждений. Снова Вячеслав Михайлович изучал прочность каменных структур. Ничего подходящего для его дела не оказалось. При мне был саженец белоплодной сливы, это старинный сорт, разводимый некогда монахами на Валааме. Пусть тут будет расти, самое место. Кстати, появилась сейчас у людей тяга собирать изведённые исконные формы и сорта русских садовых пород, стойких и долговечных. Клыкову всё наше - по душе. Его родина, Курская земля, славилась садами на всю страну. Здесь осваивались научные приёмы к овладению садовым искусством. О своём селе Мармыжи Вячеслав Михайлович мог рассказывать часами, недаром он загорелся поставить на родине храм в память разрушенного в безвременье. И поставил, ныне в нём молятся его односельчане. В разговоре коснулись чернозёмов. Говорю, что наши, тамбовские чернозёмы сродни курским, такие же тучные… И непролазные в сырость, на них даже зайцы буксуют. Выражение это Вячеславу Михайловичу понравилось, повторил раза два. И к тому же добавил: вот твоё лицо напоминает мне родного дядю; буду его лепить с тебя. Но до этого, кажется, дело не дошло.
В монастырь мы вернулись к вечеру. Братия собиралась в трапезной ужинать. Усадили и нас на скамье, угощали ухой, и семужьей икрой жёлтого цвета. Говорят, что только в Ладоге и водится такая сёмга. Собеседования у наместника не затягивались. Наутро прощание с обителью, и снова на корабль – в путь. Каждое паломничество или путешествие возвышало, обогащало душу, вселяло уверенность в правоте наших стремлений. А Клыковская прямота – его характер прямой, как штык – прибавляла мужества и уверенности в отстаивании гражданской позиции. В великом скульпторе она проявлялась буквально каждый раз, когда затрагивались национальные интересы русского народа, его исторического предназначения.
В заключение хочу поблагодарить Маргариту Анатольевну Бирюкову за сотрудничество в сборе материала к очерку.