Я Бабушка Гагарин и Прелат

Юрий Карий
...//многочисленные “переселения народов” привели к тому, что католики оказались в совершенно новых для себя местах.. В 1941 году все немцы из европейской части России были переселены на Урал, в Сибирь, Киргизию и Казахстан. Однако все эти "мероприятия" неожиданно привели к положительному побочному эффекту - возникновению новых, довольно больших католических поселений. Многие так и оставались в тех краях на постоянное жительство.//
  Чиркнувшая спичка освещает прикуривающих стариков, пустивших воду из арыка в сад и присевших отдохнуть рядом с моей Гроссмутэр. Земля, горячая и сухая, с готовностью впитывает шипящую как газировка влагу. Никому не известно - впадает куда-то Талас или бесследно исчезает в выгоревшей степи, щедро раздавая жизнь всему, что прижалось к его берегам.  На крыльце тихий мягкий говорок, вроде тоже по немецки но совсем не похоже на киношный "Хенде  хох". Тут вдруг:" Юрхен! Шнель гензи шляфн,"- замечает меня всевидящая Бабушка, и я покорно "Иду скорей спать", а то не возьмут завтра в гости. Ранним утром мне остригли соломенные патлы, оттёрли "наколки" и одели так, будто в разгар каникул решили отправить в школу.  Давно забытые ботинки, отыгрываясь, злорадно подгоняли мои ноги под свой размер. Раскалённая жаровня, очень похожая на автобус, натружено скользит по расплавленной дороге. Самое противное - остановки. Воздух замирает и обжимает тело влажной рубашкой, но шевелиться ещё хуже, тут же в виде липкого сиропа наружу выступает недавно выпитый лимонад. Попробовал сделать как собаки. Когда жарко, они свешивают язык на плечо и часто - часто дышат, разинув пасть. На меня стали оглядываться и отодвигаться. Оказалось, в автобусе хватает свободного места. Просто мелкий мальчишка воспринимается взрослыми как неодушевлённый предмет, на который можно навалиться, схватиться за плечо для устойчивости, а над головой держать авоську с трухлявой кукурузой, которая, раскачиваясь, очень хочет шваркнуть его по макушке.
  Автобус, сменив киргиза на казаха, а седую старушку с вредно-рыжим мальчишкой, показавшим мне язык за то, что я показал ему кулак, на аксакала с глазастой праправнучкой в шароварах и тюбетейке, наконец тронулся. Дунул свежий ветерок. Перед девчонкой я гордо выпрямился и тут же получил по затылку кукурузой, дождавшейся таки своего "звёздного часа". Обычно невозмутимая Бабушка, хоть и отвечает сидящей рядом попутчице, но нет-нет, да и поглядывает на часики - а это значит, что она волнуется. А Бабушку могут разволновать только две очень серьёзные вещи - это либо упоминание вслух МГБ, либо слишком медленная пропитка сотворённого ею вкуснейшего в мире торта "Наполеон". Но ничего такого поблизости не наблюдалось, значит причиной всему - её "Кузен", к которому мы и едем.
       С надрывом преодолев последний арык, жареный автобус дополз до конечной остановки и с таким удовольствием выплюнул пассажиров что, кажется тут же и сдох.
Мерке - это уже как бы город. Любому известно, что город начинается там, где торгуют холодной газировкой с сиропом. Очнулся я только на третьем стакане, когда газ полез через глаза.
   Бабушка привела меня к обычному дому, ступив во двор которого я сразу почувствовал желание разуться. Чистота неимоверная, порядок идеальный. Овчарка-Моряк не гавкает почём зря и ходит строго по песчаным дорожкам. Только куры-дуры роются в тени виноградника и во весь голос спорят, чьё яйцо круче.
 Туалет, который по понятным причинам понадобился первым, так меня восхитил, что я поначалу даже забыл, зачем пришёл. Кто же мог ожидать, что "удобства во дворе" могут быть не только оклеены цветными обоями, но и иметь рукомойник и настоящий унитаз с крышкой.
   Бабушка поспешила в дом, откуда слышались голоса. Меня же отправили на летнюю кухню, где стояла ваза холодных мочёных яблок. На стене я рассматривал картину, где Пересвет сшибся с Темир-Мурзой в смертельном поединке и, зная исход, обоих жалел. Ещё жалел ихних коней, которые вовсе не виноваты, и себя, потому что яблоки уже кончились, а голод ещё нет. Но, обнаружив на столе солонку, я вдруг понял, что ей срочно надо что-то посолить. И это "что-то", в количестве трёх штук, нашлось у кур. В итоге им спорить стало не из-за чего, они заткнулись и ушли клевать песок. Моряк, который не переносил кудахтанья, сразу сделался моим другом, он откопал косточку и пригласил погрызть её вместе на моей коленке. Но я благородно отказался и задремал, прилипнув щекой к прохладной клеёнке.
   А мимо меня проходили торжественно одетые взрослые как одеваются деревенские только: на свадьбу, похороны и первого сентября, отводя первоклашек в школу и крестились - точно как Бабушка. Ко мне подвели мальчишек, сердитых и хмурых, ещё бы - небось тоже башмаки жмут. Те со мной степенно знакомились и трогали крестики на шее, отчего-то мне стало завидно. Оказалось, все тут почти родня, да и про меня они знают больше, чем я сам. Через пять минут я знал, что "Дядя Миша" - настоящий католический священник и здесь он на вечном поселении после лагерей, где заработал астму. Ещё мне сообщили, что в Ландау - это далеко-далеко, где-то аж под Одессой, он крестил и моего отца, которого тоже зовут Михаил(Kari), и что крестятся католики слева направо,  и что в пионеры их, как верующих, не примут, пуcть они хоть круглые отличники будут, и...и… да я за пять минут столько узнал, что голова опухла. Ну насчёт пионеров не удивили самого то из-за поведения и отметок еле еле..., а вот насчёт "поститься" как-то непонятно. Ведь если бегать, купаться, загорать, потом снова загорать, купаться, бегать, то так и помереть недолго.   Ладно, я тут в гостях, и до моего Урала не одни сутки поездом. Вот там, наверное, меня могут даже исключить из пионеров если узнают что крещёный, да ещё сижу тут и запросто разговариваю со священником на тему " Не мог ли там кого увидеть Гагарин?"
А, ладно я просто приехал с Бабушкой в гости к Дедушке, знать ничего не знаю, а только очень быстро бегаю для них за газировкой, особенно обратно, чтобы не выдохлась, и каждый раз не в силах сказать продавцу, кто меня послал. Поэтому, когда газировку разливают, то все посмеиваются и повторяют одно и тоже: "Юрхен опять позабыл сказать, для кого берёт, жидковата",- это они насчёт сиропа. А я просто каждый раз надеялся увидеть за прилавком продавца-женщину, и каждый раз там сидел дядька, и мне за него становилось неудобно. Ведь я думал, что он жену подменил присмотреть, ну и чтоб его не стеснять, молча совал деньги и молча наблюдал, как он, по не опытности наверное, не доливает сироп. Я то, знал, что все мужики или на заводе или шоферят, а тут целый день дядька стаканы моет и не стесняется - чудно!
    В доме, куда я только и заходил, что ночевать, шторы всегда были закрыты от жары и мух, потому засыпал и просыпался я в прохладной, пахнущей виноградом темноте. Иногда вдруг открывал глаза и слушал службу, доносящуюся из соседней комнаты. А то дверь отворялась, входил священник, торжественный и очень на кого-то похожий, взмахом руки он освящал комнату и снова исчезал. А я так и засыпал с прохладным бисером на ресницах, гадая утром - не сон ли это был?
   Во 2-й пол. 1950-х несколько освобожденных из лагерей католических священников начали пастырскую деятельность среди католического населения Казахстана. Священник Тадеуш Федорович — духовный наставник молодого Кароля Войтылы (будущего Папы Римского Иоанна Павла II) — добровольно переселился в Казахстан вслед за депортированными прихожанами. В Казахстане также работали  священники Александр Штауб, Томас Гумпенбер, Франц Мегнис, Владимир Прокопьев, Болеслав Бабраускас, Викентий Барзда, мой дед (Последний священник Тираспольской епархии Прелат МИХАИЛ КЕЛЕР 1897-1983  дожил до бриллиантового юбилея священства, в мае 1982г. получивший поздравление от Папы Иоанна ПавлаII ), и мн. др.; прозванные «летающими миссионерами», они совершали кратковременные пастырские поездки в катол. общины Казахстана. Погибшие в лагерях греко-катол. архиеп. Никита Будка (1877–1949) и о . А. Зарицкий беатифицированы Папой Иоанном ПавломII в 2001.
   А автобус-то, оказывается, вовсе не подох. Вот он - свежевымытый и бодрый - снова катится по утренней дороге, меняя на остановках грека на узбека, немца на татарина, и везёт всех с одинаковым усердием, и поёт свою урчащую мелодию, и от этого всем весело и прохладно. Да и мне уже не нужно промокать лоб о Бабушкин платок, заткнутый за чёрный лакированный ремешок, на котором маленькие часики отсчитывают большое время.