Шурку вызвали в школу. Директор объявил, что ученики привлекаются на уборочную. Взрослые еще с сенокосом не управились, а тут хлеба подошли. В это лето они рано созрели. Урожай был хорошим, и председатель не хотел его потерять. Он попросил учеников в помощь. Кто -то будет на току зерно перерабатывать, кто-то прямо в поле убирать с комбайнерами вместе.
Надо, значит, надо. Деревенские дети так или иначе всегда участвовали в сельхозработах, а где работать, решать не им. Шурка сказала отцу, что завтра пойдет работать на копнитель к дяде Васе Смирнову. Отец сказал, что она туда не пойдет. Василий убирает ячмень, а это и взрослому работа не под силу. Шурка заявила, что у нее сил полно и пошла спать. Она долго слушала, как мама и папа разговаривали о чем-то, но слышно было плохо, и девочка заснула крепким сном.
Утром мама разбудила работницу раненько, позавтракали.Сидя рядом с отцом, Шура ощущала себя вполне взрослым человеком , а когда мама дала им с отцом одинаковые узелки на обед, то девчонка вообще заважничала. Зачем-то мама дала ей большой ситцевый платок и очки, которые папа использовал при сварке.
-Бери-бери. Рада будешь, что я их тебе дала, спасибо скажешь.-
Девочка собрала обед и вещи в сумку и помчалась в поле. Комбайнер был уже там. Он проверял машину, пока обсыхала роса. Как только ячмень обсох, он указал на копнитель, где должна была стоять девочка. Она знала, что надо делать: когда копнитель наполнится, надо нажимать на педаль, и копнитель отпустится и сбросит кучу соломы. Но ведь нужен второй работник, чтобы нажимать с двух сторон синхронно, а то может быть перекос. Тогда работа закончится: надо перекос убирать.
Второй работник появился внезапно. В замотанном платком человеке с большими очками на лице Шура не сразу узнала своего друга Пашку.
-Ты что так замотался-то?-спросила девочка.
-А ты что платка не взяла? Тогда и не начинай работать, все-равно сбежишь.
-Это почему?
-А сама увидишь. Придумала в сарафане на копнителе с ячменем работать.
-Вот еще умник, подумала девочка, но промолчала и молча пошла к копнителю.-Никуда она не сбежит. Она взяла длинный шест, которым надо было разравнивать солому в копнителе, и влезла на мостик.
Работники заняли места,договорились о сигнале сброса соломы и комбайн вышел в поле.
Он величаво плыл по золотому полю, оставляя позади прокошенную дорожку. Это чем-то напоминало то, как папа стриг машинкой волосы старшему брату и Пашке. когда брал машинку у соседа. Шурка невольно засмеялась. Ветерок шевелил волосы. выбившиеся из косичек. Было здорово чувствовать себя причастной к такой важной работе. Девочка была счастлива, что ей доверили такое важное дело.
Но счастье длилось недолго. Солома набиралась, разгребать ее становилось все труднее, а тут вдруг пришла беда, о которой Шура не догадывалась. В соломе ячменя оказалось множество ости. Ость падала в копнитель с соломой, ветерок ее подхватывал и она летела дальше. Колючая ость попадала в лицо, застревала в волосах. Солнце пригревало все сильнее, и Шура испытывала мучения от липкого пота, колючек и ставшего вдруг таким тяжелым шеста. Она еле видела запорошенными глазами Пашкины условные знаки и чудом успевала нажимать на педаль сброса. Ровные ряды кучек соломы больше не приводили девочку в восторг. Она ждала обеденного перерыва, чтобы напиться воды, умыться и отдохнуть.
Наконец Василий остановил комбайн, девочка спустилась на поле и упала прямо на стерню. Пашка подошел, поднял подругу и отвел в тень березок, что росли по краю поля. Они с Василием принесли сумки с едой и березовый туесок с водой. Шурка припала к туеску. Как вкусна была вода из туеска. Во-первых, она была очень холодной, во-вторых, она промыла пересохший рот девочки. Стало легче дышать. Намочив край Шуриного платка водой, Пашка обтер подруге лицо, шею и голую спину.
Немного перекусив, Шура легла на мягкую шелковистую траву под березками. Ость прилетела и сюда, но провалившись сквозь траву, она не так колола девочку, как на копнителе. Пашка и Василий прилегли рядом.
-Это хорошо, что ты взяла и очки, и платок. Сейчас мы тебя укутаем и будет полегче,-говоря это Пашка вытягивал из волос остинки ячменя.
-Паша, ты устал? У меня руки стали чугунными, шест не смогаю.-
-Устал,- не стал лукавить мальчик, но папочка мне сказал, что так и будет. Потом откроется второе дыхание. Привыкнешь. Чего ты сразу платок не повязала и очки не надела?
-Хотелось быть похожей на тех девушек, что печатают на обложке журнала"Крестьянка". Они такие красивые, нарядные.
_Эх ты! Это они на обложке нарядные. Поглядел бы я , как они с ячменной соломой управляются. Красивые тоже только на обложке, потому что их красят. Пот бы быстро всю красоту смыл. Нет, Шурка, ты определенно дура.
Шура даже не обиделась. Дура и есть. Хоть бы маму спросила,
зачем она платок положила и очки. Шура раньше бывала на копнителе, но женщины, что там рботали, обходились без приспособлений. Она и сказала Пашке об этом.
-Так они работали на ржаном поле, у ржи ости нет. А ячмень вон какой злой.-
Мальчик взял платок перегнул его так, что большой треугольник закрыл и спину, и плечи Александры.Работать стало проще. Ость в глаза уже не летела, шею не колола, а пот впитывался в платок, который защищал тело. Сначала шест был тяжелым, но увидев, что Пашка и ее половину равняет, Шура взялась за дело серьезно. Усталость постепенно прошла.
- Пришло второе дыхание , подумала девочка.
Когда на поле приехала машина за зерном, Шура с восторгом смотрела на сыплющийся из бункера золотой ручей ячменя. Это и она его намолотила, и ее труд был в этом потоке. Пашка тоже молча смотрел на зерно. Разница была в том, что Шура смотрела на зерно снизу, стоя на земле, а Пашка сидел на краю бункера. Он открывал в бункере створку, чтобы высыпать зерно.
-Завтра я полезу туда,-подумала девочка.
Домой они возвращались, когда на небе уже засветились звезды, а на поле легла роса. Дядя Вася был доволен работниками. Дома Александра долго мылась, плотно ужинала и все рассказывала отцу и матери, как красиво поле с идущим комбайном,ряды куч соломы, зерно сыплющееся из бункера, ласкова лесная трава. Они внимательно слушали дочку и смотрели на нее с уважением.
_А ости? Ости тебя не доканали ? -улыбнулся папа.
-Немного, но главное-не ость, а то зерно, что мы намолотили. А завтра еще больше намолотим. И я его выпущу из бункера. Я !- Потом, подумав, добавила: "Мы с Пашкой."
-Да, дочь, зерно-главное.- И Шурка увидела в глазах отца не только любовь, а еще и гордость. Это за нее папа испытывал гордость, за то, что она ости не испугалась.
Уставшая, но счастливая работница, побрела к кровати и мгновенно заснула без сновидений.