Вот она

Ян Ващук
Катался сегодня на скейте на парковке рядом с мединститутом недалеко от дома — осторожно спускался с горки, тормозил подошвой купленного еще в московском H&M кеда, пробовал запрыгнуть на бордюр, разворачивался в тупичке и начинал по новой. Это был типичный городской тупичок — такие есть везде: пустота, въезд на подземную стоянку, шлагбаум, металлический забор, три высоких окна, десяток неподвижных машин, ловящих гладкими крышами редкие капли все никак не начинающегося дождя. Вечер пятницы, на дистанции горят окна, в них кухонные принадлежности и нетфликс, а ты в это время стоишь на своей доске и мимо тебя плывет ничем не примечательный пейзаж.

Каждый раз, когда я подъезжал к повороту, в одном из окон передо мной мелькал маленький экранчик телевизора, располосованный кое-как закрытыми жалюзи, и на его фоне шевелилось что-то вроде химеры человека и предметов интерьера — ночной сторож. Он сидел в своей комнатушке, в одной маленькой комнатке гигантского здания медицинского факультета Лейпцигского университета, высоченными и прозраченными своими аудиториями раскинувшегося на несколько кварталов, сидел, как все ночные сторожа, за телевизором, посматривал — как любой другой ночной сторож на планете — на изображение с внешних камер, прислушивался — точно так же, как его далекий младший брат в будке на платной парковке по улице Маяковского в г. Королеве МО, и как его старший брат в подсобном помещении большого и черного, летящего в дожде и облачности Главного здания МГУ им. Сталина, он прислушивался к шуму снаружи — к пролетающим самолетам, почти неразличимым, к завывающей где-то в отдалении сирены скорой помощи, к ржанию студентов в общежитии через дорогу и к вездесущему равномерному скрипению велосипедистов, к грозовому фронту — проходящему мимо, — к хлопающим дверям и засыпающим моторам, к противному звуку скейтборда — то приближающемуся, то удаляющемуся. Он слушал, потом отвлекался, чтобы переключить канал, а я пролетал мимо, и наши пути во вселенной навсегда расходились, как расходятся пути Земли и кометы Галлея, только в более скромном масштабе.

Я заканчивал разворот и толкался, чтобы ехать вверх — на этот раз уже с намерением закончить и двинуть домой. На мое слегка пыльное и немного замученное лицо упала крохотная, словно ободранная налогами и пошлинами по пути сюда, в электрическую гущу, из высокой тучи, холодная капля. Асфальт впереди посекли такие же несуразно тощие запятые и точки. Дождь все-таки начинался. Тонкий и компактный, почти незаметный фонарь автоматически включился, когда я приблизился к нему, и осветил положенный ему овал дороги и обочины. Из трещин кое-где торчала травка, номерные знаки тускло переливались, отражая эргономичные лучи, внизу лежал гравий, посередине тянулись сливающиеся в одно задние стекла, выше колебалась зелень — подстриженные кусты, — еще выше — мошка, частички пыли — и чернота. Впереди, в приближавшемся ко мне пляшущем квадрате, расплывчато светили желтые окошки с уже почти различимыми головами, плечами, звенящими ложками и отвечающими чашками. Я толкался изо всех сил, чтобы успеть домой, пока не полило, и, подъезжая к тому месту, где асфальт резко обрывался и начиналась грубая булыжная мостовая, я подумал:

Кажется, вот она
Новая жизнь
Ни родителей
Ни друзей
Ни отношений
Никому не должен
Ни от кого не завишу
Не состою на учете
Не жду решений
Отталкиваюсь
Лечу

Я соскочил со скейта и зашлепал по тротуару мимо мусорных баков, распахнутых окон с чужими жизнями и увеличившихся до читаемого размера табличек на дверях подъездов. От массивных подоконников и заботливо отштукатуренных стен эпохи неоклассицизма веяло каменным благополучием, каменной нейтральностью, быстрым интернетом и еще чем-то, чем-то, кажется, из Питера, что ли, из такого сужающегося переулка с исчезающим названием, где девушка нетвердо шла вдоль граффити, оборачиваясь, а на фасаде еще стояло: «В этом доме с апреля по октябрь 1917 года—», типа — нет, не помню, улетучилось. Я обрезаю летящую своим путем несловесную ассоциацию, закрываю дверь, вхожу в квартиру, кладу руку на выключатель, убираю руку с выключателя. Ставлю скейт возле двери, прохожу через комнату и на мгновение присаживаюсь на краешек кровати. Прислушиваюсь.