Зеркала не было, а потому Артему казалось, что выглядит он, как шут гороховый. Вдобавок ко всему прочему Велимудр для видимости связал ему руки, чтобы старейшина Чтислав убедился в том, что субординация соблюдена. Артем шагал вслед за ведуном и чувствовал себя ужасно глупо в холщовых штанах, короткой куртке из шкуры непонятного животного. При его росте - сто семьдесят шесть сантиметров – куртка была ему тесновата, руки чуть ли не по локоть торчали из рукавов, талию пришлось обвязать веревкой, поскольку пуговиц на куртке не было. Особенно неудобно было идти в кожаных поршнях, которые ему немного жали и после кроссовок казались вообще неудобными для ходьбы. Сквозь тонкую подошву чувствовался каждый камешек, который попадался на пути.
«Хорошо, что меня не видит никто из знакомых, вот поржали бы!» - думал пленник и вдруг поймал себя на мысли, что вспоминать о той, привычной и удобной жизни, ему некогда: в этих новых условиях, которые внезапно обрушились на него, мечталось об одном: выжить бы. Его, бывшего младшего сержанта мотострелковых войск, ведут на заклание, как бычка на веревочке. По дороге встретились бабы, несущие воду в деревянных бадейках, мужик, с натугой волокший по земле небольшое бревно, возле землянок копошились люди, занятые повседневными делами, лишь несколько любопытных ребятишек с криками «Голонога ведут! Голонога ведут!» обогнали их.
Землянка Чтислава располагалась в некотором отдалении от других и выглядела немногим просторнее, разве что с двух сторон от входа были приделаны перильца из жердей. И то сказать, старейшина был, действительно, немолод. Небольшого роста, полноватый, в чистой льняной рубахе с вышитым орнаментом, которую он надел по случаю суда ( практически выхода в люди), с резным посохом в руке, он сидел на некотором подобии стула со спинкой, застланном медвежьей шкурой, другой рукой поглаживал крупный амулет в виде солнца, висящий на толстой шее. Крупный нос, выдающаяся вперед челюсть, почти полное отсутствие зубов – не таким представлялся Артему старейшина, а высоким, статным и могучим.
По обеим сторонам «трона» стояли стражники с ножами за поясом. Перед старейшиной на почтительном расстоянии полукругом выстроились все, кто хоть сколько-нибудь сталкивался в Голоногом и годился в свидетели: «потерпевший» Щука с лиловым синяком под глазом, а также его соратник Буслай, дочь Щуки Милана, Благолюб, Светолика и их отец Доброгнев; несколько зевак расположились поодаль, чтобы не мешать «процессу». Среди них, прислонившись к дереву, почти слившись с ним, стояла Малуша, казалось, она и дышала-то через раз.
Наконец, пленник появился. Велимудр поклонился старейшине и встал по правую сторону от него. Старейшина жестом пригласил «подсудимого» подойти поближе. Артем сделал два шага вперед.
- Развяжите его! – последовал приказ.
Буслай резво подскочил к парню, снял с запястий веревку.
- Ты что ли Голоног? - сиплым голосом спросил Чтислав.
«Боже, как я замучился подбирать слова! Как тяжело подстраиваться под их речь! Что за умора этот старейшина, что за комедия весь этот суд!» - подумал Артем, а вслух произнес:
- Так меня назвали ваши люди.
-Почему?
- Потому что я порты порвал.
- Как же тебя кличут на самом деле?
И тут Артем, не зная ни одного сарматского имени, ляпнул первое, что пришло ему в голову:
- Бугай.
И совсем развеселился, расправил плечи.
- Откуда же ты родом, Бугай?
« Я донна Роза из Бразилии, где в лесах много диких обезьян!» - ерничал про себя Артем.
- Я из рода сарматов, что живут по берегам Мечи, - вслух сказал он.
- Чем занимаешься?
«Точу, паяю, примусы починяю!» - не унимался в мозгу ехидный чертенок.
- Охотник и воин.
- Как же ты попал в наши края?
«Поскользнулся, упал, очнулся – гипс!» - подсказывало подсознание.
- Охотился в лесу, на меня напали хазары, взяли в полон, а когда стали на отдых и уснули, я от них убег. Добрался до вашего городища.
- Кто первым нашел сармата по кличке Бугай? – обратился старейшина к свидетелям.
- Мы! – хором ответили дети Доброгнева.
- И что он делал?
- Кричал за частоколом. Ему было худо, - пояснила Светолика.
- Тятя спас его, а то бы он с обрыва упал, - добавил Благолюб.
- Доброгнев, правду ли говорят твои чада?
- Чистую правду, Чтислав! Убился бы… - подтвердил Доброгнев. – Только мнится мне, что не Бугаем он себя называл, а каким-то темным. И одет был чудно…
Тут волхв наклонился к самому уху старейшины и прошептал:
- Не в себе был…
Старейшина благосклонно кивнул.
- Ты побил моего верного сторожа Щуку? – продолжал вести допрос Чтислав.
- Пришлось обороняться. Он забрал мой амулет.
- Хорош ли амулет?
Милана побряцала ключами:
- Не отдам! Он теперь мой! За страдания тятины положен!
- Ведаешь ли ты, Бугай, что полагается за драку? – сипел Чтислав.
- Не ведаю…
- Коли рану бы нанес, стребовал бы я с тебя для Щуки три десятка белок, ну а за синяк полагается десять и еще пять шкурок белки, соболя али куницы.
Пока не вернешь долг, не отпустим домой.
- А если на охоте убежит? – подал голос Буслай.
- Не убежит! Я пригляжу за ним! – воинственно выкрикнула Милана.
- Добро! – стукнул посохом Чтислав. - Десять и еще пять меховых шкурок. Доволен ли ты моим судом, Щука?
- Доволен! Благодарствую! – поклонился пострадавший.
- Хвала Стрибогу! - воздел руки к небу Велимудр, довольный мягким наказанием.
За все время суда Малуша не сводила глаз с пленника. И красив он, и высок, и строен, не то что малорослые ее соплеменники. На все поселение с десяток наберется богатырского вида. И если бы Малуша знала слово «брутальный», то так бы и оценила Бугая, невольного героя своих грез.
(Продолжение следует).