Я не раз и не два был в этом районном центре, названным в честь летчицы Полины Осипенко, которая в составе экипажа самолета «Родина» совершила беспосадочный полет из Москвы на Дальний Восток. Напомню чуть об этом полете моим читателям. Вот что я вычитал:
«Самолет «Родина», раскинув свои огромные крылья, стоял на взлетной полосе Щелковского аэродрома. В переднюю кабину забралась старший лейтенант ВВС РККА штурман Марина Раскова, в задней разместились обе летчицы — руководитель полета, майор РККА, начальник Управления Международных воздушных линий СССР Валентина Гризодубова и второй пилот, капитан РККА, инспектор ВВС при Генштабе, установившая 5 мировых рекордов, Полина Осипенко.
Конструкция самолета была своеобразной — кабины были раздельными, связь поддерживали записками, передаваемыми через специальную трубу, соединяющую кабины. Самолет поднялся в воздух утром 24 сентября 1938 года и отправился на восток, целью полета было побережье Тихого океана с установлением нового мирового рекорда дальности для женщин.
Кратко о том, на чем они отправились в путь. Самолет был разработан в КБ Туполева, его создателем был Павел Осипович Сухой, будущий великий самолетостроитель. Первоначально самолет назывался АНТ-37, этот экземпляр строился для такого полета, у него даже специальный индекс был — РД, что расшифровывалось как «Рекорд Дальности». Для того чтобы рекорд состоялся, надо было загрузить максимальное количество топлива. Семнадцать баков с горючим было размещено везде, где только можно. В кабине стоял переливной бачок. По мере того как заканчивалось топливо в одном из больших баков, необходимо было успеть переключить кран на новый бак. Поэтому хлопот с переключением этих семнадцати баков хватило на весь дальний путь. Летчицам машина понравилась сразу, они единогласно назвали ее «Родиной». Под этим именем самолет и вошел в историю мировой авиации.
Время для полета выбрано неблагоприятное: в конце сентября обычно гремели грозы, стояли плотные туманы, но переносить перелет на следующий год не разрешили, пришлось лететь в сложных метеоусловиях. Сейчас уже сложно установить, как именно проходил полет, воспоминания во многом противоречивы, а объективных документов — фотопленок, записей переговоров и других свидетельств, еще не существовало. Очевидно одно — через 26 часов 29 минут самолет «Родина», преодолев 5908 километров и побив при этом мировой рекорд француженки Дюпейрон (4360 км), совершил вынужденную посадку на Дальнем Востоке, в лесном районе на болоте неподалеку от реки Амгунь. Связи не было, не работали навигационные приборы, летели по компасу. Несколько раз самолет попадал в обледенение, приходилось снижаться. Гризодубова и Осипенко управляли самолетом по очереди, а вот Раскова сидела в своей кабине одна. Сейчас даже представить трудно, как это не иметь возможности выполнять свои штурманские обязанности и только тупо смотреть вперед и вниз. Думается, ей было там совсем непросто. Лучше всего в воспоминаниях участниц перелета описано, как неожиданно для них закончилось топливо, которого должно было хватить до побережья, и Гризодубова приняла решение совершить вынужденную посадку на первой попавшейся лесной поляне. Возникла опасность, что самолет может носом ткнуться в землю, при этом штурман могла пострадать. Гризодубова приказала Расковой прыгать. Штурман приказ выполнила. Ветер отнес ее в сторону. Приземлилась она в густом лесу. Купол парашюта зацепился за ветви дерева, и Раскова повисла над землей. Некоторые усилия — и вот она уже спускается по стволу дерева, а парашют с обрезанными стропами болтается наверху. Где находится самолет — непонятно. То, что он приземлился, ясно, шума моторов не слышно, но где? Раздались пистолетные выстрелы, ее ищут, и Раскова отправилась в путь. И вот тут произошла роковая ошибка. Звуки выстрелов отразились от сопок, и она пошла в другую сторону. Продуктов у нее не было, только две неполные плитки шоколада. И вот с такими запасами она десять суток провела в тайге. Однажды провалилась почти по горло в болото. К счастью, в руках была палка, она смогла вылезти. Несколько раз летчица встречалась с медведями, отгоняла их выстрелами из пистолета. Аккуратно ела шоколад, по дольке в день, восполняя недостаток еды клюквой и грибами, но жевала и березовые листья, казавшиеся ей безопасными. На десятый день она дошла до людей, которые искали в безбрежной тайге именно ее. Вид ее никого не удивил, ждали худшего: она была в шерстяном свитере с орденом Ленина на груди, одна нога — босая, унта осталась в болоте, вторая нога — обутая. До самолета она дошла сама, от помощи отказалась. Десять дней одна в тайге… представить трудно. А что же ее подруги?
Гризодубовой удалось посадить самолет на «брюхо». Хорошо, что не выпустила шасси, внизу оказалось болото, вокруг проблескивала вода. Остались в машине. Расковой нет, на выстрелы не отвечает. Что случилось, непонятно. В «гости» приходили звери, вначале забралась рысь, затем в самолёт попытался попасть медведь, отогнали выстрелами. С едой у них все было в порядке, нашли их на пятые сутки. Что ни говорите, но найти большой, неподвижно лежащий самолет с воздуха намного легче, чем одинокого человека.
Через несколько дней состоялась триумфальная встреча героического экипажа в Москве. Признание их заслуг выразилось в званиях Героев Советского Союза. Они были первыми женщинами, удостоенными этого звания. Любопытна дальнейшая судьба самолета, оставшегося в глухой тайге. В ноябре 1938 года, когда все болота замерзли, в путь отправилась аварийная группа. Самолет поставили на специальные лыжи, вытащили из леса, заправили топливом, он взлетел и добрался до конечной цели путешествия — Комсомольска-на-Амуре. Оттуда его транспортировали в Москву. В течение некоторого времени он эксплуатировался в ГВФ, 22 июня 1941 года был передан в ВВС и использовался в качестве транспортного самолета на заводе №;30 в Московской области под номером СССР-И443. 16 Сентября 1943 года в связи с износом был списан и сдан в металлолом.»
В честь этого перелета, а также в связи с гибелью 11 мая 1939 года второго пилота экипажа Полины Осипенко Кербинский район Хабаровского края был переименован в район имени Полины Осипенко, а село Керби стало называться имени Полины Осипенко. В 1939 году Президиум Верховного Совета РСФСР принял Указ, в котором говорилось: «Удовлетворить ходатайство рабочих, служащий, колхозников и районных организаций Кербинского района Нижне-Амурской области Хабаровского края о переименовании Кербинского района в район имени Полины Осипенко»
И вот в этот районный центр впервые должна была поехать спортивная делегация нашей Херпучинской школы. Это случилось в 1963 году. За полгода до этого произошла реорганизация районов Хабаровского края, и Тахтинский район, к которому относились наши поселки Херпучи и Оглонги, был упразднен. Все предыдущие года наши спортсмены ездили на районные соревнования в село Тахту, что расположена на правом берегу реки Амур в нижнем течении. Обычно наши лыжники очень хорошо выступали на этих соревнованиях, занимали призовые места. А тут нас собирались везти на соревнования в новый районный центр по двум видам спорта – легкой атлетике и волейболу. Но, чтобы попасть в сборную школы, надо было хорошо выступить на школьных соревнованиях. Я в это время заканчивал 9 класс.
19 мая проводились школьные соревнования, посвященные Дню пионерии. Но у нас он назывался День школьника. Все равно школьных занятий в этот день не проводилось. И хотя я к тому времени уже не был пионером, и соревнования проходили в разных возрастных группах, в том числе и среди ребят старше меня на 1-2 года, именно я показал лучшие результаты в тех видах, в которых выступал. Наш учитель физкультуры Мизиш в прошлом был действующим легкоатлетом, и дал свои туфли с шипами на эти соревнования. Так я впервые пробежал в шиповках, что для всех было внове. Шиповки были старые, поэтому со мной произошел казус. Вначале в беге на 100 метров. Эту дистанцию мы бежали на главной улице поселка, где был сплошной камень. Поэтому, чтобы зацепиться шипами за грунт, я бежал по обочине рядом с канавой. Там была хоть какая-то земля. Я выиграл, но у одной из шиповок оторвалась подошва, и все шипы просто разлетелись вдоль улицы. Потом по моей просьбе мальчишки младших классов искали шипы и приносили мне. На соревнованиях по прыжкам в длину уже у другой шиповки оторвалась подошва, когда я наступил ей на доску для отталкивания. Поэтому соревнования я заканчивал уже в обычных кедах. Но победил и в беге на 100, 200 метров, в прыжках в длину, тройным и в высоту. Тогда это был мой первый такой успех на школьных соревнованиях.
Все соревнования проходили в один день, и я устал. Но, тем не менее, пошел играть вечером в волейбол и там подвернул левый голеностопный сустав. Тогда у меня не было никакого опыта лечения травм, и я, вместо того, чтобы сделать тугую повязку и положить холод, по совету матери приложил теплую мочу, чем усугубил свою травму. И лишь на следующий день по совету физрука положил повязку, но время было упущено. Тогда об эластичных бинтах мы ничего не знали, бинт был обычный марлевый и не обеспечивал нужную фиксацию сустава. Поэтому лечение травмы у меня затянулось, и к началу районных соревнований по легкой атлетике я был далек от своей лучшей формы. Тем не менее, не повезти лучшего спортсмена школы на районные соревнования было нельзя. К этому времени я успел отремонтировать свои шиповки, пришил их подошвы новой дратвой. Отец научил меня подшивать валенки, и ремонт шиповок не доставил мне много труда. Но вот спортивная форма меня не радовала, особенно прыжок в высоту, так как я подвернул голеностопный сустав своей толчковой левой ноги. На последней тренировке перед отъездом я прыгнул все 135 см. Но впереди было еще несколько дней, и Мизиш надеялся, что форма придет.
В районный центр поселок имени Полины Осипенко мы плыли на теплоходе. Был он небольшой, типа речного трамвайчика, назывался «Яхонт», всем спать было негде, поэтому всю ночь мы с пацанами играли в карты, уступив лежачие места девочкам. Ехали на теплоходе две команды, сборные школ из Херпучей, где была средняя, и из Оглонгов, где была восьмилетка, и где директором школы работал мой отец. С некоторыми мальчишками из этой школы я был знаком, в частности, с Мишей Птаховским, который был очень хорошим лыжником и бегуном на средние дистанции.
На следующее утро наш теплоход приближался к районному центру. Но за несколько километров до него я увидел на правом берегу Амгуни несколько домов, которые остались от деревни Малышевск, где я несколько раз бывал еще дошкольником. Здесь жили мои бабушка и дедушка, который был председателем тамошнего колхоза. Но уже лет десять назад они переехали под Хабаровск, и колхоз, состоявший в основном из спецпереселенцев, прекратил свое существование. И лишь несколько домов напоминали о том, что здесь жили и трудились люди, выращивая хорошие урожаи картофеля, овощей, и даже ячменя. Мне стало грустно при виде упадка этой деревни, улицы которой я избегал вдоль и поперек. Теплоход прошел мимо, даже не сбросив ход.
И вот за очередным изгибом реки на левом берегу Амгуни показались первые дома районного центра. Место было равнинное, поэтому мы могли видеть лишь те дома, что стояли на берегу. Никакого дебаркадера или причала не было, теплоход просто ткнулся носом в песчаный берег, отдали швартовы и установили сходню. Гуськом, один за другим, пассажиры теплохода стали сходить на берег, где уже стояли люди, отправляющиеся в обратную сторону, вниз по реке.
Село имени Полины Осипенко было основано, как и Оглонги, в 1870 году. Скоро ему исполнится 150 лет, что для Дальнего Востока солидная дата. До войны, в 1939 году в нем проживало 1400 человек, потом население неуклонно повышалось, и самая большая численность была в 1989 году – 2586 человек. Какой-то период после развала СССР численность держалась на этом же уровне, а потом стала снижаться. И в 2018 году снова стала меньше 2-х тысяч человек. Но в тот период, когда я впервые увидел это село, численность только превысила 1800 человек. Естественно, всего этого я не знал, это уже много позже стал интересоваться численностью населения в районе имени Полины Осипенко.
В районном центре нас разместили в интернате, мальчишек и девчонок в разных концах дома. Приехали школьники из всех поселков района, где были школы. Был один день перед началом соревнований, мы только успели чуть попробовать сектора, где нам предстояло выступать. Наш физрук Мизиш был на судейской, и, вернувшись, сказал, что в сборных командах двух школ, с Веселой Горки и Осипенко, будут выступать школьники 10-х классов, и даже парочка одиннадцатиклассников, т.е. ребята на год-два старше нас. В том возрасте это солидное преимущество. Немного отоспавшись после бессонной ночи на теплоходе, мы пошли погулять по районному центру. По сравнению с нашими поселками, расположенными в распадках сопок, окружающих Херпучи, и на склоне горы у реки, как Оглонги, райцентр стоял на широкой равнине, и лишь изгиб реки Амгуни, придавал какой-то колорит этому селу. Все улицы имели, в отличии от наших каменистых, обычное земляное покрытие, а кое-где и песок. Не очень много мы увидели и бараков, которые были непременным атрибутом наших улиц. А вот деревянные тротуары были такие же, как в наших поселках. Подошли мы и к реке, посмотрели, как местные рыбаки ловят рыбу на удочки и закидушки. Обойти все село не составило труда, и остаток вечера мы провели в наших комнатах, играя в карты.
На следующий день начались соревнования. Бежать стометровку мы должны были на аэродроме. Устроители соревнований для придания значимости пригласили районного военкома с револьвером в качестве стартера. Я попал в первый предварительный забег, и когда мы вышли на старт, получились две осечки, а потом, когда я был не готов к старту, неожиданно раздался выстрел. Я пришел в этом забеге вторым, но с хорошим результатом, и поэтому попал в финальный забег. Там старт давали отмашкой флажка, поэтому я хорошо взял старт и пришел первым с отрывом метра в три от остальных участников финального забега. Так я победил в первый раз. Мне запомнилось, как мальчишки из других школ с удивлением смотрели на мои шиповки, спрашивали, не буду ли я спотыкаться.
Потом были соревнования в прыжках в длину, где я победил также с большим преимуществом. В этот же день проводились две игры по волейболу, где наша школьная команда победила (к тому времени я уже очень прилично умел играть в волейбол). На следующий день была эстафета 4 по 100 метров также на аэродроме, где наша команда выиграла с большим преимуществом. А потом были соревнования по прыжкам в высоту, что для меня было самым трудным. И все из-за не полностью залеченной травмы. И хотя я прыгнул всего на 155 см, что было на 15 см ниже результата на школьных соревнованиях, этого хватило для победы. Я не помню, какие еще виды легкой атлетики были. Думаю, что бег на 400 и 800 метров у мальчиков и девочек, точно должно было быть толкание ядра, а вот метали ли диск и гранату, не помню.
А потом сборные нашей школы выиграли все игры в волейбол. Причем как юноши, так и девочки. У девчонок немногие умели хорошо играть, и чаще побеждали команды, которые просто больше перебивали мяч на противоположную сторону площадки, в первую очередь с подачи. А юноши играли лучше, и нам пришлось попотеть, чтобы выиграть у старшеклассников из школ Веселой Горки и Осипенко.
Так я стал абсолютным победителем районных соревнований. Вместе с грамотами за победу в каждом виде я, как лучший спортсмен на этих соревнованиях, получил в награду и ручные часы, первые в своей жизни. А у девочек женские наручные часы достались моей однокласснице Тане Коростелевой, она выиграла прыжки в высоту и была в составе волейбольной команды. Об этом рассказали по районному радио. Поэтому, когда я вернулся в Херпучи, меня с успехом поздравляли взрослые, которые слушали радио.
Потом я не раз спускался на землю этого села. Вначале, когда рейсовый самолет Ан-2, летавший по маршруту Херпучи-Хабаровск, делал плановую остановку в Полино Осипенко, чтобы высадить одних пассажиров и взять других. Но однажды такая короткая, по сути дела, остановка продлилась больше суток. Это случилось в июне 1968 года. В это время я сдавал экзамены за третий курс медицинского института, в котором учился. В тот год проводился эксперимент – каждый студент был волен сдавать экзамен в тот день, когда хочет, предварительно записавшись. Самым сложным экзаменом в тот год была фармакология, где требовалось зубрить много всяких названий лекарств, и как они действуют на организм человека. Сдав все остальные экзамены, я решил подготовке к фармакологии уделить больше внимания. Чтобы не торчать в общежитии и не питаться столовской пищей, решил слетать на пять дней к родителям в Херпучи. Билет в один конец стоил недорого – 16 рублей, время в пути около 4-х часов. Что бы не слетать, подумал я, тем более что на летгих каникулах не планировал ехать из-за участия в соревнованиях. И полетел. Но по погодным условиям смог долететь только до Полины Осипенко. И в самолете, и в аэропорту, когда ждали разрешение на вылет, зубрил названия лекарств и их формулы. Когда световой день закончился и я понял, что мы дальше не полетим, устроился в гостиницу. Решил развеяться от зубрежки, сходил на киносеанс в местный клуб, а потом остался на танцы. Там увидел симпатичную стройную черноволосую девчонку, пригласил её на танец. Разговорились. Оказалось, ей остался всего один экзамен в школе, и она получит аттестат зрелости. Собирается поступать в институт. После танцев проводил девчонку до дома, пожелал удачи на экзаменах в школе, и на вступительных экзаменах в институт. И мы расстались, узнав только имена друг друга.
На следующий день я долетел до Херпучей, отъелся за пять дней на маминых харчах, вернулся в Хабаровск, успешно сдал экзамен по фармакологии. Однажды летом приехал из города проведать своих бабушку с дедушкой, и вдруг вижу ту черноволосую девчонку из Полины Осипенко. Оказалась, эта моя кузина, Тамара Гедимина, которая приехала поступать в институт. Вот мы посмеялись, а потом и наши родственники, узнав обстоятельства нашего знакомства.
А вот следующий раз я побывал в селе имени Полины Осипенко в 1986 году, будучи уже главным рентгенологом края. Приехал помочь молодому рентгенологу, только что окончившему курсы специализации, где я преподавал как совместитель. В это время в райцентре жил мой кузен, Ян Васильевич Щербаков, который работал вторым секретарем райкома партии. И я остановился у него в квартире, мы часто после работы гуляли и разговаривали. Ухоженный райцентр с широкой центральной улицей, засаженной деревьями, произвел благоприятное впечатление. Понравилось мне и районная больница, небольшая, но тоже ухоженная, с неплохими специалистами. Врач-рентгенолог на весь район был один, но рентгеновские кабинеты были в участковых больницах Херпучей, и в старой больнице, расположенной в Главстане. Вот туда меня и свозили. Больница была расположена в очень старом, но добротном, еще дореволюционной постройки, деревянном здании с высокими потолками. Если мне не изменяет память, раньше в этом здании было управление приисками Кербинской группы.
Проезжая через село Веселая Горка, я увидел двухэтажную школу, точь в точь такую же, как наша, в Херпучах. Я не знал, что таких школ в районе в 30-е годы было построено две. И в школе на Веселой Горке училась моя мама, два её брата и сестра, жили в интернате. Но теперь в этом здании были какие-то конторы.
И последний раз в этом селе я был летом 1994 года, когда, будучи первым заместителем начальника краевого управления здравоохранения, ездил с проверкой. Главным врачом центральной районной больницы работал Сергей Константинович Гулевич, спокойный, невысокого роста человек, хирург по специальности, единственный хирург на весь район. Его жена тоже работала в больнице. В это время уже вовсю бушевал кризис 90-х годов, но Гулевич умело привлекал средства предприятий района, чтобы больница существовала и оказывали медицинскую помощь. Гуляя по селу, я уже чувствовал, что и его коснулось время. Улицы и дома уже не радовали своей ухоженностью, обычно нарядные женщины северных поселков не выглядели, как в годы советской власти.
Я не ставил своей целью рассказать все о районном центре с таким звучным названием. Просто решил поделиться своими воспоминаниями о своих редких поездках в село имени Полины Осипенко. Это же районный центр моей малой родины, а такое не забывается.