(Начало дилогии – http://www.proza.ru/2018/08/18/1244)
У Лины, той, что двадцать лет прожила в Праге замужем за миллионером, есть подруга Тамара, с которой они проучились с первого по последний класс школы в Красногорске. Отец Тамары погиб на войне, мать работала в детском садике, есть сестра. Семья Тамары жила более чем скромно. После школы закончила курсы стенографии и работала в приличных местах (писатели, чиновники, журналисты), поскольку стенографисткой была отменной.
Лина в 69-м закончила Иняз и работала переводчицей. История с чешским пивоваром (первое замужество) была ещё впереди. Однажды Лину пригласили в гости. Тамара в это время была у неё. Лина решила взять Тамару с собой и выдала ей платье с глубоким вырезом. А у Тамары фигура как у Бидструпа на карикатурах – очень. Ещё и симпатичная родинка на высокой груди.
Пришли. За столом среди прочих гостей некий В.Н. (Вилька), со своей невестой. Вилька по специальности архитектор. Некоторое время спустя Лина открыла дверь в маленькую комнату, а там Вилька целуется с Тамарой. И закрутилось. Прежняя невеста получила отставку. Тамара выходит замуж, рожает двух девочек, Таню и Свету, с промежутком в пару лет. Всё у них хорошо.
Однажды Тамара ломает ногу и проводит некоторое время вне дома. В это время Вилька возобновил отношения с бывшей невестой. По возвращении из лечебницы, мать просвещает Тамару и та выставляет мужа вон. Развод.
Впоследствии прежняя невеста пришла к Тамаре и попросила её оказать влияние на Вильку, потому что он так на ней и не женился. Тамара повлияла. Это потом, а пока надо жить дальше. Знакомая Тамары рассказала, что есть некий министр, ужасно привередливый, которому нужна секретарша, предложила попытать счастья.
Тамара явилась в обтягивающем синем костюме. Блондинка, высокая грудь, тонкая талия, длинные ноги – классика жанра. Министр, крупный мужчина, похожий на Собакевича, заворожённый зрелищем, спрашивает, хочет ли она с ним работать. А вы хотите со мной работать? – встречный вопрос Тамары. Он хотел.
Итак, Тамара секретарь у министра, кабинет которого находился в здании рядом со Столешниками, со стороны Пассажа, дом с колоннами. У министра жена и трое детей, что, впрочем, к делу отношения не имеет. Токарев… имя Лина не запомнила… запомнила отчество – Максимович.
Токарев-Собакевич полностью обеспечил Тамару. Она состояла при нём "серым кардиналом", все важные вопросы решались через неё. Министр, будучи в доску пьян, что бывало с ним частенько, норовил подписать важную бумагу с чистой стороны листа – глаз да глаз.
Не только Собакевич ценил прелести своей секретарши, но и ряд весьма высокопоставленных лиц навещали Тамару, дарили огромные хрустальные сооружения с коньяком и прочие предметы роскоши.
Отдавал Тамаре должное некий маршал… армянин… Баграмян, кажется… герой и всё такое.
Лина, вполне традиционно относящаяся к вопросам любви и брака, спрашивала у Тамары, – неужели она любит вот этого вот, и того, – на что Тамара отвечала вопросом, – а что это такое, любовь? Тамара же говорила Лине, – дурочка ты. Как уверяет Лина, она не понимала, почему Тамара так её характеризовала.
Как бы то ни было, Лина любила навещать подругу на рабочем месте. Много было примечательного. Однажды, например, Лина с удивлением наблюдала такую картину: предстоит министерское совещание, Тамара заглядывает к шефу в кабинет и выходит недовольная – у шефа галстук помятый; отправляется в Пассаж, благо рядом, покупает галстук, возвращается и повязывает шефу обновку как любящая супруга; министр доволен.
В те времена Тамары часто брала с собой Лину на корпоративные мероприятия и в поездки. Так в составе небольшой группы руководящих лиц они побывали на Онеге, ловили рыбу сетями, что было безусловно запрещено, но не для избранных.
Собакевич жить без Тамары не мог. То и дело просил, – зайди, посиди на коленях. Тамара вздыхала, говорила Лине, чтобы подождала, и шла к шефу. Коленями не ограничивалось, здоровенный бугай, бывало, раз пять за день уединялся с секретаршей в комнате для отдыха.
Министр пил. Бывало и так, что пара молодцов выводили шефа из кабинета под руки.
Начало восьмидесятых. В ту пору Лина уже была пражанкой, а я часто проходил мимо того министерства, поскольку работал в двух шагах, на Пушкинской. Лина бывала в Москве, вполне могли бы встретиться на тех перекрёстках, но… встретились через тридцать лет. Оттого незамысловатая история эта мне особенно близка, что собственное прошлое просвечивает в ней, напоминает о себе по-родственному, не отпускает с пустыми руками, а я мнусь у порога, догадываясь, что выйду и не вернусь больше. Не хочется спешить.
Фаворитка, пьянство… Однажды не пришло очередного поздравления из ЦК с каким-то там праздником, Тамара поняла – грядут перемены. Вскоре министра освободили от занимаемой должности, а тот, кто пришёл ему на смену, некий Соколов, перевёл Тамару в отдел технических работников, где от неё все отвернулись. В министерстве Тамару не любили – побаивались и завидовали.
На самом деле, преемником Собакевича был не Соколов, тут память Лину подвела. Следует учитывать, что происходящее мы узнаём через действующее лицо, которое не всё понимало и не всё точно помнит. Положим, это не так уж важно, ведь мы не расследуем, не изучаем историю – всего лишь слушаем истории. Сомневаюсь, что кто-нибудь из посвящённых в детали когда-нибудь прочитает написанное здесь, но если вдруг случится такое – прошу извинить вторжение на частную территорию: без таких вылазок жизнь кажется неполной; в конце концов, все мы уходим, всё исчезает вместе с нами и вряд ли стоит так уж переживать из-за того, что кто-то заглянул в окно и увидел то, что может быть понято по-разному. День тянется долго, жизнь проходит быстро, что вчера казалось важным, сегодня… впрочем, у всех нас разное сегодня, вернёмся лучше в то бывшее некогда, что видится сценарием неотснятого фильма.
Долго в технических работниках Тамара не задержалась; к ней повернулся всем своим существом заведующий министерской столовой, "чернозёмный", как характеризовала его Лина, Николай, и вскоре образовалась очередная крепкая советская семья. Не совсем крепкая, брак был гражданским.
Тамара продолжала встречаться с министром в отставке. Николаю сказала, – я ему всем обязана, если хоть слово скажешь – пошёл вон! Коля помалкивал, знал своё место.
В ту пору, когда Лина вернулась из чешских далей (начало девяностых), у Тамары на Беговой был сосед, Олег С-ч, весьма положительный и привередливый во вкусах холостяк. Были времена, когда Тамары пыталась соблазнить соседа, но не вышло. А хотелось, поскольку у Тамары была двухкомнатная, у Олега однокомнатная, и так славно было бы прорубить между квартирами дверь и зажить в большой трёхкомнатной квартире.
Обладая практическим умом, Тамара предложила Лине познакомиться с соседом – не пропадать же добру. Встреча состоялась в феврале, накануне дня рождения Лины. Чернозёмный Коля сказал Лине, что они с Олегом поженятся: вывел её из-за стола на кухню, там и сказал, а приметой было скрещение рук Лины и Олега в момент чоканья. Лина сразу прониклась, вернувшись за стол, смотрела на 55-ти летнего Олега уже как на будущего мужа, отчего и вела с ним себя вполне естественно и просто. Сам Олег ещё не понял, что произошло за столом, и вникать в ситуацию начал только через несколько дней, когда компания снова собралась, на сей раз по поводу дня рождения Лины.
Потом период ухаживания, поездка в Пушкиногорье, во время которой отношения Лины с Олегом окончательно прояснились.
Вернёмся к Тамаре.
Старшая её дочь, Татьяна, миловидна, но не более того. У Татьяны всё в порядке: муж Марк, приличная еврейская семья, уехали в Бостон, в русскую (еврейскую) общину.
Младшая дочь Тамары, Светлана, красавица в маму, жила отдельно уже лет с 17-ти с каким-то грузином, на Тверской. Светлану чернозёмный Николай устроил на курсы машинисток-стенографисток в МИДе. Дорожка, протоптанная мамой, оказалась ведущей в нужном направлении: вскоре Света вышла замуж за молодого, 32 года, начальника отдела в МИДе. Муж грузинско-армянского происхождения, зовут Сергей. Кудрявый, с кавказским самомнением. Похоже, южанам Светлана благоволила.
Сыну Светы и Сергея, Саше, было лет 6, когда отца отправили в российское посольство в Лондоне.
В какой-то момент у бывшего мужа Тамары начинаются проблемы с сердцем. В это время Татьяна, старшая дочь, организует отцу выезд в США на лечение. Вилька едет и умирает там за телевизором, не дожив нескольких дней до операции.
Похороны. Один из организаторов – главное действующее лицо еврейской общины в Бостоне, но живущий в Манхеттене, некий Саша Герценштейн, миллионер, сделавший состояние в 90-х на кемеровском угле, на французском парфьюме и тому подобном (что в данном случае подобно парфьюму и углю, гадать не стану, тут нужно особое чутьё).
Раз уж я вспомнил про Пушкинскую площадь, должен отметить ещё одно забавное совпадение, ровно никакого значения не имеющее, но ведь до чего переплетены бывают тонкие нити видимого и невидимого! В том санатории, где я погрузился в сюжет, на стене холла висит огромное панно: ночь, небоскрёбы с окнами сияющими, то ли залив, то ли море, не помню уже. Обратился за разъяснениями к Сети и понял, что это тот самый район Нью-Йорка. Похоже на всё то, что довелось услышать – картины на стенах... оттенок тонкий, отзвук дальний...
Света, получив разрешение посольства, берёт с собою сына Сашку, летит из Лондона в Бостон на похороны Нейтера. Туда же из России отправляется Тамара.
Герценштейн, все его зову Герцог, увидев Светлану, в части женских достоинств наследующую маме, влюбляется и не отпускает обратно. Света приняла это как должное, а у Сергея в Лондоне неприятности – жена не хочет возвращаться из Америки! Сергей летит в Нью-Йорк, получает приличные отступные, подписывает согласие на развод и возвращается, не в силах что-либо изменить.
Через некоторое время Тамара перебирается в Нью-Йорк к дочери и там остаётся. Теперь она живёт в столице золотого тельца в небоскрёбе из окон которого смотрит на Гудзон.
"Чернозёмный" Коля остаётся в московской квартире до тех пор, пока туда ни приезжает Марк, муж старшей дочери Тамары. Марк выдворяет Николая с жилплощади, на которую у того никаких прав. Квартиру продают кемеровскому нуворишу, некоему Лёше.
Тем временем Герценштейны живут вместе лет 12, детей нет. Берут в России из детдома прелестного мальчика. Почти сразу после этого Светка беременеет и рожает двойню, девочек. Со старшим сыном Сашкой теперь у них четверо, два мальчика, две девочки. Сашка, впрочем, уже вполне мужчина – Александр Сергеевич.
Что до новообретённого соседа Лины, нувориша из Кемеров, тут своя история. Лёша приобрёл в Москве несколько квартир для ближних. Завёл любовницу Зину, даму внушительных размеров, купил квартиру и ей. Однажды эта дама рассказывает почему-то Лине, что знает, где у Лёши деньги, и что она взяла оттуда тридцать тысяч долларов, потому что её сына грозят убить. Денег там мешок и Лёша даже не замечает убыли. Почему Зина это рассказала ей, Лина так и не поняла.
Вскоре Лёшу в Кемерово избивают до полусмерти шахтёры. Это было то время, когда шахтёры стучали касками у Белого дома, требуя выплат. Теперь понятно, где оказалась шахтёрская зарплата. Лёша, получив серьёзные травмы, вскоре умирает. В московскую квартиру, ту самую, рядом с Аликом и Линой, приезжает жена Лёши, баба как баба – бабища. Там и проживает по сю пору.
Тамара в начале двухтысячных приезжала в Москву. Оплыла, красота пропала, ушла в песок времени. Ноги болят, тромбофлебит. Прежде всего позвонила бывшему шефу…
А недавно Лина видела Герцегштейна, Таню со Светой и Тамару по телевизору на приёме наших артистов в Нью-Йорке. Герцегштейн продюсирует, широко известная в узких кругах личность. Круги настолько узкие, что соотнести с доступной автору реальностью не получилось.
Лина и Тамара сыграли в жизни друг друга важные роли: Тамар познакомила Лину с Аликом, вторым мужем, любимым, а Лина познакомила Тамару с Вильямом Нейтером, Вилькой, первым и единственным мужем; остальные, коим счёта нет, не в счёт.
Мне кажется, я словно бы слышал когда-то эту историю с Тамарой и иже с ней. Либо дежавю, либо история не такая уж оригинальная, а может быть и впрямь есть опубликованные вариации сюжета. Хорошо бы исправить явные несоответствия в рассказе Лины и дополнить историю подробностями, которых у рассказчицы достаточно. Произвести такого рода действия возможности нет, поскольку Лина встретила очередного "Алика" из числа руководящих сотрудников организации, имеющей тесное отношение к сырьевым ресурсам: она опасается, что прежние её знакомства будут неправильно новым супругом поняты. Какое там знакомство – три недели в санатории для бедных имени рабочего, погибшего в 1905-м году!
Не рассчитывая на память, делал записи вечерами в кафе, что на первом этаже санаторского общепита. Как-то вышел на крыльцо, несколько местных парней, выпивших изрядно, курят и разговаривают. Один из них – через слово "нах…" и "бля" – рассказывал, как пришёл к матери, а та дверь не отрывает, лез через балкон, нашёл мать умершую. Никогда не забуду, – повторял он то и дело, монотонно перемежая речь всё теми же российскими междометиями.
А у меня так же умер отец: брат пришёл к нему утром, дверь не открывают, но у брата был ключ, балкон не понадобился.
Отец то лето и начало осени провёл у нас в посёлке, при внуках; губы синие, чувствовал себя плохо – выйдя в отставку перенёс несколько инфарктов. В октябре брат приехал на машине, забрал. Ехали до места пребывания долго, пробки, отец очень устал, у брата на ночь оставаться отказался, попросил, чтобы отвезли его домой. Там и упал ночью на пол, сердце… один.
Как мала наша планета, и как похоже происходящее с людьми.