Черноголовый чекан.
На задворках маслозавода, перед обрывом к речке Тугулымке, располагалась яма. Она была заполнена гашёной известью, которую завод использовал для технических целей. В лихие 90-е маслозавод приказал долго жить. Его территорию частично выкупили для других целей, частично забросили и растащили местные жители. Не минула подобной участи и эта яма. Сколько смогли, известь из неё изъяли. Вокруг ямы разрослись густые сорняки. Ветер постепенно заносил пылью и саму яму. Вскоре в ней появилась хилая растительность.
Крутой, четырёхметровый обрыв спускался к неширокой речке, за которой находилась обширная луговина. Под обрывом образовался небольшой омуток, который по непонятной причине облюбовали окуни и мелкие щучки. Мне понравилось это тихое, тенистое место. За пару часов можно было выловить полтора десятка разнокалиберных окуней и две-три щучки, которых здесь называют щурогайками или стрелками. Этих стрелок можно было поймать и больше, но выдернутые из воды, они часто успевали перекусить леску и, не долетая до берега, падали в воду к ногам незадачливого рыбака. Для удобства спуска я лопатой вырубил в глинистом обрыве ступеньки, а у самой воды нишу, в которой свободно размещался раскладной стульчик. Если бы не обилие комаров, здесь было бы приятно отдохнуть, слушая пенье птиц, наблюдая за порхающими бабочками и стремительно летающими стрекозами.
В начале мая я заприметил небольшую стайку незнакомых птиц. Они кормились на заречном лугу, а отдыхать прилетали в невысокие осиново-ольховые заросли в районе известковой ямы. Мне показалось это странным: в мае, когда все мелкие птицы озабочены строительством гнёзд и выведением потомства, эти вели себя совершенно беззаботно, даже не помышляя о строительстве. Но приглядевшись, я сообразил, что это никакая не стайка. Хоть и летали они постоянно вместе, но держались парами.
На следующую рыбалку прихватил с собой бинокль. В него удалось разглядеть, что это три самца и три самки. Различались они по цвету и поведению. Оперение у самцов более яркое и контрастное. У них голова, хвост, крылья, спина и горло чёрные. Надхвостье и брюшко – белые. Зоб и грудь – рыжеватые, на плечах чёрные полоски. У самок же вместо чёрного цвета -- серовато-бурый. Порывшись вечером в определителях, я установил, что птицы эти называются черноголовыми чеканами.
Самцы, прилетая на отдых, рассаживаются на верхушки бурьяна или сухие ветки кустов, и подёргивая хвостом, заводят своё пение, напоминающее щебечущую трель. Самки по прилёту прячутся среди травы и листьев. Между собой самки и самцы переговариваются звонкими звуками «тщит-чек-чек».
Уже ближе к концу мая, когда трава поднялась, я заметил перелетавших речку чеканов сухие травинки в клювах. Показалось необычным, что прилетая на этот берег, птицы залетают в яму. Решил проверить, спустился в яму и обнаружил два гнезда в противоположных углах. Одно было слегка прикрыто кочкой, другое располагалось в нише под кусками извёстки. Я бы никогда не обратил на них внимания, как на гнёзда, но в одном из них на небрежно набросанной кучке сухой травы с незначительной примесью шерсти и зелёных листьев злаков лежало голубовато-зелёное яичко с редкими бурыми крапинками. Третье гнездо найти не удалось.
Позже, когда птицы постоянно пролетали надо мной с кормом, устав от надоедливого писка птенцов, я вновь опустился в известковую яму. В одном гнезде сидели четыре птенца, в другом – шесть. Удалось по писку птенцов обнаружить и третье гнездо. С семью желторотиками оно находилось в десятке шагов от края ямы, скрытое под листьями лопуха.