Теплым вечером, в конце августа, возвращаемся с охоты. На пути телячья дача. В огороженном лесу нагуливают жир племенные бычки. На берегу ручья расположена подкормочная площадка – дощатые колоды, и на низких чурках поставлена будка с комбикормами. Вот у этой-то будки и залаяли наши собаки. Мы с Колей пошли посмотреть, в чём дело.
Крупные Колины псы метались вокруг будки, а из-под будки слышался визгливый лай моей пятимесячной Весты. И злобно фыкал и попахивал, как только он один умеет, хорь.
– Чего рот открыл? Помогай собаке! – крикнул Николай, выворачивая из изгороди жердь. И, лежа на земле, начал шуровать жердью под будкой, пытаясь зацепить хоря.
Хорь неожиданно выскочил из-под угла и, нырнув под низкие колоды, побежал к заполненной до краев грязью и навозной жижей канаве. На краю канавы собаки настигли его. Увернувшись, хитрец перебежал канаву. Легкий зверек не увяз. А кобели беспомощно заплюхались в вязкой зловонной каше, посередь канавы.
Николай поспешил на помощь собакам, а я схватил вылезшую из-под будки Весту, с окровавленной мордашкой и пахнущую стойкими хориными духами.
Создав в наших атакующих рядах временное замешательство, хорь пересёк площадку и нырнул под будку, правильно рассчитав, что дома и стены помогают, а низкие полы – тем белее.
Посовещавшись, мы успокоили себя: сейчас шкурка плоха, возьмем осенью капканом или сеткой. Насчет капкана, правда, были сомнения. Три пальца передней правой лапы, судя по отпечаткам следа на грязи, были потеряны, вероятно, при знакомстве с капканом.
В начале октября телят перевели на зимние квартиры. А вскоре наступила глубокая осень. Покрылись льдом лужи, стала речка, а главное – застыла злополучная канава. Пришли мы с Колей по хорькову шубку, а шубки и след простыл.
***
Однажды утром к моей тетке пришла соседка поделиться горем: пяток своих курочек и петушка обнаружила она бездыханными под насестом. Опытные мужики определили – хорь.
И застонала деревня. Что ни ночь, то жертвы, и вот уже в редком дворе поют петухи. Мужики настораживали капканы, ставили петли, но опытный разбойник обходил их. Многие прятали уцелевшее куриное население в недоступные для хоря места. Спрятала и моя тетка своих курочек в чулан.
Первая пострадавшая, тётка Поля, организовала сбор средств и учредила приз за голову хоря. Вот тут-то дядька расстарался. Три вечера подряд мастерил на повити какую-то хитроумную ловушку. В пятницу вечером установил ее под насестом и чуть ли не через тетушкин труп, вытащил куриц из чулана во двор.
– Завтра пеки, Тонюха, пироги –рыбники и с губиной. Приз заедать буду, – уверенно заявил дядя Серёжа за чаем.
Тётка долго перечисляла всевозможные кары, которые она обрушит на дядину голову, если хорь угробит хоть одну курицу, но квашёнку все же растворила.
Под утро, в самый сладкий сон, меня кто-то затряс за плечо.
– Попался, попался! Иди снимай шкуру, – сквозь сон слышу голос Сергея Александровича.
Кто попался и с кого я должен снять шкуру? С спросонья соображалось туго. Окончательно проснувшись, накинул фуфайку и спустился во двор. В ловушке бился и шипел хорь. Вытряхнули хоря в мешок, закрутил устье, и вышел на улицу.
Деревня просыпалась, зажигались огни, кой-где над крышами уже вились дымки топящихся печей. И за длинные разбойные ночи впервые мирная, без бабьих слез тишина. Разбойник, терроризировавший деревню, шипел и вонял у меня в мешке.
– Вот тебе за бабьи слезы, за петушков и курочек, фраер горбатый, – вынес я приговор и ударил мешком по стене сарая. Хорь затих. Вытряхнул его из мешка. На снегу, вытянувшись лежит матерый хорь в отливающей черно-желтым блеском шубке. И к радости своей вижу: на правой передней лапе недостает трех пальцев.
– Так вот где довелось встретиться, старый знакомый, тем дороже для меня твоя шуба.
Иду в дом за ножом. Вернувшись, остолбенел. От хоря остался лишь виляющий след к совхозному сеновалу, набитому до крыши душистым сеном. Все наши титанические усилия обнаружить хоря в сене с треском провалились. Под вечер кусали холодные пироги с обильными тётушкиными шутками.
***
Как-то, в светлый мартовский денек я приехал навестить Николая. Его рассказ меня заинтриговал.
В совхозном телятнике, кишащем крысами, поселился хорь и в считанные дни навел порядок. Телятницы в нем души не чают, он тоже к ним привык и, не боясь, разгуливает по телятнику даже белым днем. Говорят, что любит молоко и что у бедняги изувечена правая передняя лапа.
– Похоже, что это наш старый знакомый. Пойдем, посмотрим, – предложил я Коле.
И мы пошли. У телятника, отыскивая четкие следы, мы с Колей разошлись. За углом я неожиданно наткнулся на притаившегося бригадира.
– Чего вынюхиваешь? –-шипящим полушепотом спросил он.
– Хоря ищу, – ответил я.
Бригадир схватил меня за ворот куртки, сунул под нос здоровенный волосатый кулак и змеем зашипел:
– Рожу, рожу растворожу!
И, вероятно, растворожил бы, но вовремя подоспел Коля. Мы пытались объяснить бригадиру, что хорь этот – наш старый знакомый, и мы просто хотим взглянуть на него. В благие наши намерения бригадир не поверил.
– Что было, то быльем поросло. Теперь он на службе, и в обиду я его никому не дам. Уходите, и чтобы больше вас здесь никто не видел, – отпуская мой ворот, сказал, как отрубил бригадир.
Вот так и не состоялась наша встреча с поступившим на службу разбойником.
Автор фото: Наталья Сорокина.
18.11.1986г.