Ацтеки

Большая  светлая  комната. Старая  мебель , множество  самой  современной  оргтехники , низко  свисающая  люстра , несколько  картин  малоизвестных  импрессионистов.
Двое  молчащих  людей.
Николай – чуть  больше  тридцати , крепкое  телосложение , дорогой  бежевый  костюм , насмешливая  серьезность , скромные  перспективы  в  области  морального  роста.
Анатолий – его  ровесник , обыденные  черты  лица , наигранная  одухотворенность , выпирающий  из-под  бордовой  водолазки  нательный  крест , нечищеные  ботинки.

Коля. (дружески) Сука  ты.
Толя.  Я? А  ты , по-твоему , нет , да? Хорошо  устроился - пятнадцать  лет  поганит  мое  сущестование  и  ничего , не  совестно. Надежная  у  тебя  совесть , ей  даже  слон  в  ухо  протрубит – не  разбудит.
Коля. О  совести  мы  лучше  не  будем. Совесть  понятие  отвлеченное , на  калькуляторе  не  просчитываемое , о  ней  говорить , только…
Толя. Чего  запнулся?
Коля. Подыскиваю  подходящее  сравнение. О! Говорить  о  совести , только  стену  перекрашивать – в  белый  цвет. Углем!
Толя. Чушь  какая-то.
Коля. Чушь , не  чушь , а  доходчиво. Крепко. Ты  сюда  на  метро  приехал?
Толя. Ну.
Коля. Значит , на  метро  еще  хватает?
Толя. Послушай  меня , Коля , внимательно! Я  сочувствую  твоей  страшной  отдаленности  от  света  и  мысли , но  кичиться  надо  мной  своим  материальным  превосходством  я  тебе  не  позволю! А  впрочем , кичись - для  меня  материальное  положение  не  является  моим  окончательным  положением  на  земле.
Коля. Твоим  окончательным  положением  на  земле  будет  положение  лежа. За  исключением  того , что  тебя  могут  спалить  дотла  небесным  огнем - ты , если  я  не  ошибаюсь , в  него  по-прежнему  веришь. Ну , или  там  акулы  на  куски  разорвут. 
Толя. И  где  же  они  могут  меня  разорвать? За  границу  я  не  езжу , а  у  нас  акулы  не  водятся - страшно  им  заплывать  в  наши  воды. У  нас  же  народ  серьезный: взрывчатку  швыряет , в  Красную  книгу  не  заглядывая.
Коля. Народ-то  у  нас  серьзный , но  не  весь - некоторые  подобно  тебе  намерены  бесноватым  дурачком  по  жизни  проскакать. На  деревянной  лошадке.Цок , цок , цок.
Толя. Кто  из  нас  с  тобой  дурачок , нам  объявят  попозже. Кому-то  скоро, кому-то , как  мне , в  далеком  будущем - разляжемся на  смертном  одре , прикроем  насовсем  глаза, и  услышим  кто  из  нас  дурачок , а  кто  согласно  убеждениям  земной  путь  свой  прошел.
Коля. Мне , хотя  я  в  это  и  не  верю , опасаться  тут  нечего. Я  и  живу  по  убеждениям , и  жил  по  убеждениям , и  буду  жить  по  убеждениям , и  умру  с  убеждением , что  жил  по  убеждениям  и  мои  убеждения  это - мои  убеждения. Собственные. Всю  жизнь  служившие  мне  родному. Отлично  служившие. Мои  убеждения  не  разочаруют.
Толя Да  какие  у  тебя  убеждения?! Зеленый  к  зеленому , и  будь , что  будет?! Учти , Николай , тебя  там  ожидает  жуткий  сюрприз , потому  что  для  принятия  решения  они  не  возьмут  в  расчет  толщину  твоего  кошелька -  у  них  там , чтобы  тебе  стало  яснее , другие  понятия.
Коля. Ты-то  почем  знаешь? Поддатый  домовой  нашептал? В  голодных  кошмарах  привиделось?
Толя. Я-то  знаю. А  откуда , не  твоего  ума  дело - я  у  тебя  о  деталях  твоего  бизнеса  не  спрашиваю , вот  и  ты  ко  мне  в  душу не  лезь: обожжешься.
Коля. Надо  же , какие  мы  злобные. И  апломба  у  нас , как  у  адмирала Нельсона , с  того  света  на  свою  коленну  надменно  взирающего. Единственным  глазом.
Толя. На  том  свете  у  всех  снова  окажется  по  два  глаза. Чтобы  во  всех  красотах  разглядеть  преисподнюю , где  специально  для  тебя  отведут  уголок  по-жарче. По-забористей. Кошмар , тебе  предстоит  жить  в  кошмаре , черти  будут  пользоваться  тобой , как  продажной  женщиной , полностью  игнорируя  твои  интересы.
Коля. Зато  я  на  днях  был  в  Мадриде. Попил  на  площади  Сервантеса  холодного  пива , научил  одну  симпатичную  испаночку  матерной  частушке , посетил  «Сантьяго  Бернабеу». Посмотрел  на  «Реал» - как  он  рубится  с нелюбимыми  в  столице  басками  из  Бильбао. Перед  самым  отъездом  сходил  в «Прадо». Кстати , в  «Прадо» столько  Гойи , что  невольно  подташнивает. А  ты  не  ездишь  за  границу  по  моральным  соображениям?
Толя. Нет , по  материальным  соображениям. Но  я  на  это  плевал. Слушай, ты  мне  баксов  сто  не  одолжишь?
Коля. Не  одолжу. А  тебе  зачем?
Толя. Дашь - скажу.
Коля. Теперь  уже  дай. Хитрый  ты  мужик , Толик , только  услышал , что я тебе  не  одолжу , сразу  же  иные  пути  изыскиваешь  - без  всякой  обязанности  возврата  к  моим  зеленым  свои  клешни  тянешь. Тебе  же , дружище , эти  доллары ни к  чему - на  хлеб  у  тебя  есть , а  все  остальное  суета  сует , как  этот… как  там  его… Кто  «Екклезиаста»  написал?
Толя. Сволочь… ну  и  сволочь…
Коля. Кто?
Толя. Слон  в  трико!
Коля. А  мне  казалось , царь  Соломон. Казалось   неверно – оказалось , что  казалось , и  все  вместе  неверно… Ну чего  надулся? Зачем  тебе  деньги?
Толя. Службу  хотел  заказать. По  душе  твоей  бессмысленно  опочившей.
Коля. Брось , Толик , душа  же  бессмертна - об  этом  с  пеленок  последнему  атеисту  известно. А  заказать  службу  теперь  уже  сто  баксов  стоит?
Толя. Где  как.
Коля. Ты  бы  нашел  себе  приход  поскромнее , а  то  живешь  не  по  средствам , отвлекаешь  безумными  просьбами  старых  друзей , совершаешь  чумные  неслучайные  поступки - ты , как  я  предполагаю , в  вопросах  богословия  сведущий  человек? 
Толя. Если  под  богословием  ты  подразумеваешь  словословие  о  Боге , то  здесь  я  не  оратор. Чесать  о  Нем  языком  никчемным  занятием  мне  представляется. Ему  на  наши  слова  глубоко  положить - он  чего-нибудь  посущественней  он  нас  дожидается. Авось , дождется. Во  всяком  случае , на  меня  он  может  твердо  рассчитывать. А  с  чего  это  ты  заинтересовался  богословием? Захотелось  одарить  человечество  новейшеми  разработками? Плодами  ума  человека-ноутбука?      
Коля. На  свежести  я  не  настаиваю , но  ответь  мне , друг  Толик , на  следующее. В  религиозном  мире  имеется  понятие «Отцы  церкви» , так?
Толя. Безусловно. Могу  объяснить  значение.
Коля. Как-нибудь  потом  объяснишь. Понятие  «Отцы  церкви» , значит , имеется , а  «Ослы  церкви»?
Толя. Ослы  церкви? Тебе  интересно , существует  ли  понятие «Ослы  церкви»? (вскакивая  с  места) Ты  это  серьезно  спрашиваешь?! Ты , подонок! Серьезно  или  нет?!
Коля. (сквозь  смех) В  шутку , Толик , ты  только  не  кипятись – сердце  прихватит , а  мне  с  тобой  возись. (смеется  еще  громче) Рифма!
Толя. Ах , ты  издеваешься… Придушу , сволоту! (неумолимо  подходит). Чего-нибудь  лишу… хотя  бы  и  жизни…
Коля. Ну , ты  и  грозен , я  даже…
Толя. (набросившись  и   приступив  к  удушению) Задушу  и  пускай  сажают , я  человек  верующий , никогда  от  тюрьмы  не  зарекался. Прими  же  смерть , нечестивец - жалко  Леночка  еще  не  пришла , а  то  бы  подтвердила , что  я  задушил  тебя – я…  в  аффекте – в  аффекте…
 
  Кое-как  вырвавшийся  Николай  отскакивает  подальше  и  побыстрее.

Коля. Псих!
Толя. (подступая) Недолго  тебе  еще  приличных  людей  оскорблять.

   Николай  убегает , Анатолий  бежит  за  ним , из-за  сцены  раздаются  отголоски  борьбы.

Коля. Охлынь , урод! Какая  же… собака , а… откуда  столько  беспощадности… отлезь!… я  и  сам  могу  зашибить!… руку , не  выкручивай  руку! .. сломаешь  же , придурок!…

     Что-то  или  кто-то  падает - треск , скрежет , пыхтение.

Коля. Вот  урод!
Толя. Не  задушу , так  хотя  бы  стулом  прибью!

Из-за  сцены  слышится  неприятный  звон.

Коля. Твою  мать… Все , Толик , добуянился.

  Первым  возвращается  Николай. Анатолий  появляется  попозже -  крайне  расстроенным. 

Толя. Да  не  хотел  я  разбивать  эту  вазу , она  ведь  случайно  оказалась  разбитой , я  же  знаю , как  она  важна  для  Леночки… она  купила  эту  вазу  в  память  о  потере  невинности.
Коля. А  ты  знаешь , что  деньги  на  эту  вазу  она  попросила  у  меня? Пришла  как-то  утром , обо  всем  поведала  и  довольно  спокойно  сказала: «Я  хочу  купить  вазу , ты  мне  денег  не  дашь?». Я  в  шоке. В  прострации. Едва  соображаю , но  все-таки  спрашиваю: «А  зачем  тебе  ваза?». А  она  поглядела  на меня … мягко  поглядела. И  ответила: «Я  буду  на  нее  смотреть  и  вспоминать , какой  же  можно  быть  дурой».
Толя. Ты  денег-то  ей  дал?
Коля. Дал. Тогда  у  меня  их  было  мало , но  любимой  разве  откажешь! Здорово  она  тогда  нас  вокруг  пальца  обвела… вокруг  среднего.
Толя. И  не  говори - я  тогда  себе  чуть  вены  козьей  ножкой  не  вскрыл… Почему  именно  вазу , она  не  сказала?
Коля. Сказала… Чтобы  разбить , когда  поумнеет.
Толя. Как  думаешь , может  быть  она  уже  поумнела , и  я  эту  вазу  неспроста  разбил?
Коля. Поумнела  ли  она , не  поумнела , но  разбивать  эту  вазу  было  ее  прерогативой. А  ты , Толик , как  всегда  взвалил  на  свои  хрупкие  плечи  чужую  ношу. Взвалил  и  куда-то  унес.
Толя. Без  умысла  же… по  невезению… имя  того  парня ,  с  кем  она  потеряла  невинность , ты  помнишь?
Коля. Откуда  мне  его  помнить , если  я  его  никогда  не  знал. И  его , и  его  имя , и  женщин  его  дальнейшей  жизни , и  правды  о  том , почему  она  предпочла  его , а  не  меня.
Толя. А  меня? Меня  ты  в  расчет  не  берешь?
Коля. Тебя  не  я  - сама   Лена  в  расчет  не  берет. Она  тебя  и  тогда  за  мужика  не  считала , и  сейчас  пригласила  лишь  из  жалости – посмотрит  в  твои  тусклые  глаза  и  и  по  затылку  снисходительно  шлепнет.
Толя. Как  это  шлепнет? Я  ей  не  бюстик  Вольтера , чтобы  меня  по  затылку  шлепать. Не  станет  она  меня  шлепать - не  в ее  правилах  твоим  гнусным  бредням  потакать.
Коля. Я  имею  в  виду – погладит. Как  гладят  кастрированных  котов: по шерстке , с  умилением. А  коты  мурлычат , ласкаются , просят  тульского  пряника …
Толя. Коты  не  едят  пряников. Им  эти  пряники , как  мышу  скакалка.
Коля. Полноценные  не  едят , но  кастрированные  без  сладенького  не  могут. Ты , Толик , тоже , тут  я  абсолютно  доверяю  своей  памяти , на  каждой  школьной  перемене  козинаки  грыз.  Хрум-хрум… Факт?
Толя. Допустим… Но  я  не  кастрирован.
Коля. Ну , это  я  образно  говорю. Ты  когда-нибудь  слышал  об  образном , нелинейном  мышлении?
Толя. Я-то  слышал , но  только  вот  образы  у  тебя  какие-то  поганые.
Коля. Какие  ты  мне  навеваешь , такие  у  меня  и  возникают. Если  бы  твоя  сущность  навевала  бы  мне  что-нибудь  прекрасное , я  бы  не  распинался  здесь  о  кастрированных  котах  и  тульских  пряниках – поговорили  бы  о  весне , о  спортивных  машинах… не  о  тех  людях , кто  будет  загаживать  землю  после  нас. Родятся , вольют  свой  голос  в  сирену  общего  хрюканья  и  давай  всех  подряд  распихивать  пятаком , как  будто  нельзя  держаться  чуть-чуть  в  стороне , не  перебирая  копытцами  в самое  пекло. Видишь, Толик , и  на  самокритику  я  способен. (хрюкает). Приближаемся  к  Судному  дню! На  старых  детских  лыжах.! Сам  он  настанет  нескоро , так  мы  отправимся  ему  навстречу – и  не  беда , что  лыжи  царапают  асфальт , подумаешь  какая  мелочь , цели-то  у  меня великие , я  же  царапаю  асфальт  не  девкам  на  потеху , я  к  Судному  дню  приближаюсь…
Толя. Я  терпим , но  я…
Коля. О , Толик! О , глаза  твои  лживые!
Толя. Ты  же  говорил , что  они  у  меня  тусклые.
Коля. Когда  не  врешь , тогда  тусклые , но  сейчас  ты  врешь – ну  какой  тебе  смысл  про  терпимость  в  моем  присутствии  нести? Неужели  ты  думаешь , что  я  ничего  не  помню?
Толя. Ничего  не  помнить  невозможно , все  чего-нибудь  помнят. Но  твои  воспоминания , похоже , как-то  связаны  со  мной?
Коля. У  меня  с  тобой  много  связано. Одними  воспоминаниями  тут  не  ограничиться , ты  же  своим  обликом  еще  с  первого  класса  меня  преследуешь - взглянешь , бывало , на  тебя  беспристрастно  и  сразу  же  возникает  желание  взгляд  в  сторону  отвести. И  куда не важно - лишь  бы  на  тебя  не  смотреть. Ты  не  обижайся. Кто  тебе  кроме  меня  правду  скажет.
Толя. Ты  мне  лучше  другую  правду  скажи. Скажи  мне  правду  о  том , почему  ты  постоянно  врешь. Облик , говорит , у  меня  не  идеальный , словно  бы  его  самого  Господь  с  Аполлона  скопировал…
Коля. У  Аполлона  телефон! Набирает  он  в  дурдом! Как  бы  дико  это  ни  звучало , ты  наверняка  считаешь, что  Лена  тебя  любит! Да?
Толя. Несомненно.
Коля. Вот , вот…
Толя. Погоди , ты  хочешь  сказать , что , считая  будто  бы  Лена  меня  любит , я  тем  самым  себя  обманываю? Но  же  не  думаешь , что  за  те  пятнадцать  лет , на  всем  протяжении  которых  я  чувствовал  к Лене… на  протяжении  которых  мое  сердце  пело  ей  о  ее  праве  забрать  его , когда  ей  только  заблагорассудится… не  могла  же  она  совсем  ничего  ко  мне  не  испытывать? Не  могла?
Коля. Могла.
Толя. Да  иди  ты! (крестится) Прости  меня  грешного. Снизойди  до  прощения.
Коля. Пусть  Господь  суров  и  бессердечен , он  тебя  простит - ты  очень  стараешься  Ему  понравиться  и  твое  старание  вызывает  с  его  стороны… как , по-твоему , Он  может  отблагодарить  человека? Или  любовью , или  прощением. Поскольку  Он  тебя  не  любит , ему  остается  только  одно - простить. И  Он  тебя  простит. Как  мы  прощаем  Его.
Толя. Мы? Прощаем  Его?
Коля. Ты  Его  не  прощаешь? Даже  ты?
Толя. Да  я  ни  о  чем  таком…  ты  утверждаешь , Он  меня  не  любит?
Коля. Ничего  не  поделаешь , Толик , крепись.
Толя. Он  не  любит , Лена  не  любит… меня  что , никто  не  любит?
Коля. Не  совсем.
Толя. То-то  же!
Коля. Кто-то  тебя  все  же  любит - давно  и  преданно , нежно  и  незаслуженно. Но  ты  чрезмерно  не  обольщайся , таких  здесь  всего…
Толя. Сколько?
Коля. Один.
Толя. Ты , что  ли?
Коля. Не  я. Я  тебя  не  люблю - трезвость  сердца  не позволяет. Хотя  оно  у  меня  и  не  без  изъянов - с  самыми  общими  представлениями  о  надлежащей  непреклонности. Но  оно  пасует  только  перед  известной  тебе  особой - никак  не  перед  тобой.
Толя. Ты  про  Лену  пока  обожди , меня-то  кто  любит? Я  сам? Твое  нелицеприятное  предположение , что  исключительно  я  сам  себя  и  люблю , откровенно  нелогично. «Ты , Толик , себя  ни  во  что  не  ставишь» , твои  слова? А  разве  любить  и  ни  во  что  не  ставить  друг  друга  не  исключает? Или  по  твоим  болезненным  взглядам  на  жизнь  это синонимы?
Коля. Можно  себя  и  любить , и  одновременно  ни  во  что  не  ставить: одно  другому  не  помеха. Странно , что  ты  сам  не  додумался.
Толя. Ничего  странного.
Коля. Верно , ничего  странного. Ты  у  нас  не  очень  бойкий  по  части  мышления - вот  чужие  вазы  бить…
Толя. Я  перед  Леночкой  извинюсь , и  все  уляжется. Обнимемся , поцелуемся , достигнем  блаженства… из-за  какой-то  вшивой  вазы  она  меня  наверняка  не  проклянет.

                Интермедия  1.
   На  сцену  выходят  двое  полуголых  ацтеков  в  боевой  раскраске – они  ведут  на  расправу  смирившего  пленника. Надавив  ему  на  плечи , ставят  жертву  на  колени. Аитколь  держит  за  волосы , Куатепок  перерезает  ножом  горло , затем  они  вместе  утаскивают  его  за  волосы  прочь. 

Коля. А  как  Лена  тебя  пригласила? Какими  словами?
Толя. «Приходи  в  семь , разговор  есть». А  тебя?
Коля. Меня  она  пригласила  к  без  четверти. На  пятнадцать  минут раньше , чем  тебя.
Толя. Выходит , ты  виделся  с  ней  еще  до  моего  прихода?
Коля. Нет , Толик , не  виделся. Она  сказала: «Приходи  без  пятнадцати  семь , возьми  ключ  у  соседки  и  жди  Толю». Я  пришел , взял  ключ  и , войдя  в  квартиру , стал  ждать. Потом  пришел  ты - чуть  было  кое-кого  не  придушил , разбил  ее  сокровенную  вазу , и  уже  не  первую  минуту  враждебные  взоры  на  меня  мечешь. Вперемешку  с  пустыми  словами  и  бесноватыми  криками. That`s  it.
Толя. Тогда  ладно… Сама  она  когда  придет?
Коля. Мне  не  докладывали. В  восемь , полдевятого… Но  чем  позже , тем  лучше.
Толя. Лучше? Кому  лучше?
Коля. Тебе , Толик , тебе… Тебе  уже  лучше?
Толя. Твои  никчемные  попытки  меня  смутить  и  запутать  не  нанесут  моему  настроению  никакого  урона. Я  тебя  и  слушаю-то , почти  не  слушая… Ты  для  меня  фон. Едва  заметная  помеха  на  чудо-экране  мирового  телевизора.
Коля. На  выключенном  чудо-экране?
Толя. Убого , Коля - прости  меня  грешного , но  для  тебя  сейчас  самое время  к  отпеванию  твоего  разума  приступить. Чем  позже  она  придет , тем  лучше… Чего  лучше , Коля? Отвечай  мне  смело , на  летучие  отряды  психиатрических  клиник  я  не  работаю - чего  лучше-то?
Коля. То  лучше , что  пока  она  не  пришла , ты  еще  можешь  тешить себя  надеждами - твоей  душе  еще  по  карману  смотреть  в  глаза  правды , особо  не  всматриваясь. Лена  же  не  просто  так  нас  пригласила , она  пригласила  нас  с  умыслом. Сегодня , Толик , мы  будем  ставить  точки  над  i , да  что  там  ставить , гвоздями  в  тела  наших  судеб  вбивать… Страшно?
Толя. За  всех  не  отвечу , но  мне  ничуть.
Коля. Ничуть? Но  сегодняшним  вечером  Лена  Панфилова  прикажет тебе  навсегда  исчезнуть  из  ее  жизни – пойми  же , Толик , навсегда. Неужели  ничуть  не  боязно?
Толя. Посмотрим… может , кому  и  прикажет. Но  не  мне. Тебе!
Коля. Окончательно  очумел. А  я , будучи  добрым , незлопамятным  человеком , еще  планировал  его  на  свадьбу  позвать , чтобы  он  за  нас  с  Леной  интеллигентно  порадовался. Но  теперь  не  позову: дома  за  наше  с  ней  счастье  нажрешься. И  выше  голову , Толик - на  бутылку  я  тебе  дам. (услышав  презрительный  смех) Я  сказал  что-то  смешное?
Толя  Твоя  свадьба? И  наша  Лена  будет  гулять  на  твоей  свадьбе  в  качестве  жены? Прости , я  очень  стараюсь  не  смеяться , но  во  мне  к  моему  стыду , есть  чувства  сильнее  сострадания. Сострадания  к  человеку  с  головой  погрязшему  в  сахарных  миражах. Таких  сахарный , таких  приторных - от  сахара , Коля , слизятся  глаза  и  выпадают  на  ладонь  некогда  крепкие  зубы , потом  их  хоть  горстями  обратно  закидывай , ни  один  не  приживется! Ой , уморил  ты  меня , давно  я  уже  так  не  смеялся… спасибо  тебе, родной , на  славу  повеселил , на  добрую  славу. (указывает  пальцем  вверх) О  Тебе  добрую!
Коля. Отпустило?
Толя. Сейчас  отпустит. Секунду… ага… еще  одну… А  ты  почему  не  смеешься? Нам  нечасто  бывает  так  весело , а  ты  набычился  и  не  смеешься. Обиделся?
Коля. Никаких  обид - немного  духом  поиздержался. Всего-то.
Толя. Но  это  же  поправимо! И  поправимо  без  хирургических  ласк: молитвой! Хорошая  молитва  перед  сном , хорошая  молитва  после  сна… ну , чего  ты  позеленел? Впрочем , смешить  других  и  грустить  самому это  удел  настоящих  клоунов. С  трагичной  флейтой  в  дыхании…
Коля. Как  при  туберкулезе? При  запущенном - когда  запущенные  в  твой  организм  палочки  Коха  уже  обжились , и  ты  дышишь , словно  бы  играешь  на  флейте. На  весьма  трагичной.
Толя. Опять  ты  не  о  том. Трагичная  флейта  термин  не  медицинский - это , Коля , поэзия , мое  изысканное  объяснение  твоей  грубой ошибки. Возможность  жениться  на  Лене  ты  уже  держишь  в  мыслях , а  этого  тебе  в  мыслях  держать  не  надо – дурные  же  у  тебя  мысли , если  в  них  такое  держится. 
Коля. А  что  в  них  дурного? Для  Лены  я  хочу  только  хорошего , для  себя  тоже , всем  остальным , включая  тебя , я  и  то  не  желаю  проблем – живите  уж  как-нибудь , мне  не  жалко. Лишь  бы  неблизко  к  нам. В  пентхаузах , в  общежитиях , на  вокзалах , в  степи – обделив  нас  своим  обществом , вы  поступите  по-человечески. И  не  извиняйтесь! Нам  и  без  вас  будет  кому  порадоваться.
Толя. Друг  другу? Исключено. Никаких «мы , нам , нас» - вас , как  чего-то  целого , никогда  не  будет.
Коля. Будет!
Толя. Не  будет , Коля , ни  за  что  не  будет - ты  же  сам  не  хуже  меня  знаешь , что  не  будет.
Коля (вскакивая  с  места) Будет!
Толя. Ах , мы  подраться  хотим? Ну  что  же , я  принимаю  твой  вызов. Но  драться  мы  станем , если  станем , лишь  при  соблюдении  тобой  моего  единственного  условия.
Коля. Я  пойду  на  любое!
Толя. Тогда  деремся.
Коля. А  условие?
Толя. Условие? Ты  и  сам  по ходу  драки  догадаешься , какое  у  меня  условие. (встает  и , разминая  кисти , выходит  на  центр  комнаты). Узнаешь , куда  ты  денешься…
Коля. Скажи  сейчас.
Толя. (сделав  пару  тренировочных  приседаний) Пустое , мой  друг - сейчас  уже  не  время  для  разговоров.
Коля. Предупреждаю , если  ты  продолжишь  держать  меня  в  неведении  по  поводу  твоего  условия , я… я  не  стану  с  тобой  драться!
Толя. Если  я  закончу  его  скрывать , ты  тем  более  не  станешь. Поэтому  я  не  закончу. (подходит  вплотную) А  вот  с  тобой , пожалуй , закончу.
Коля (отступая) Закончишь - это  как  бы  покончишь?
Толя. Не  как  бы , а  покончу. В  том-то  и  условие. 
Коля. Да  в  чем  же?
Толя. А  в  том , что  если  мы  станем  с  тобой  драться , мы  станем  драться  насмерть!
Коля (отбежав  за  стол) Обуздай  свои  нервы , Толик , ты  же  верующий  человек! Тебе  и  думать  о  таком  грех! Подумай , что  о  тебе  подумает  небо! Подумай , Толик , хорошенько  подумай!
Толя (возвращаясь  на  место) Молись  не  себе  и  не  удаче  - Ему  молись! Сегодня , человечек , ты  не  сам  себя - сегодня  Он  тебя  спас.
Коля. Меня  спас  Он. Тебя  я. 
Толя. Ты  меня? Меня  спас? Ты  меня? Иди , подставь  под  кран  свою  ошалевшую  голову , а  то  у  тебя  от  страха  ни  единая  клетка  в  мозгу  не  функционирует. Только  не  перепутай - холодную  включи.
Коля. А  поблагодарить?
Толя. Тебя  отблагодарят  соседи  по  палате , когда  ты  перед  ними  умирающего  лебедя  в  смирительной  рубашке  станцуешь.
Коля. А  ты?
Толя. Я  не  танцую. Ни  в  смирительной  рубашке , ни  босиком  на  сыпучих  песках. Никак  не  танцую.
Коля. Я  не  прошу  тебя  танцевать. Не  танцуешь  и  не  танцуй , твое  право. Но  поблагодарить-то  меня  ты  можешь?
Толя. Не  могу.
Коля. Хочешь , но  не  можешь?
Толя. Хочу , но  не  за  что.
Коля. Чудненько. Я  его  спас , а  ему  даже  поблагодарить  меня  не  за  что. Ладно , не  благодари - просто  признай , что  я  тебя  спас. И  мы  в  расчете.
Толя. Я  умею  сдерживать  свои  эмоции , но  ты мне  уже  надоел. Заткнись  от  греха.
Коля. От  греха – ха-ха… От  одного  смертного  греха  я  тебя  уже  избавил – себя  от  смерти , а  тебя  от  греха. Если  бы  не  я…
Толя. От  смерти  тебя  избавил  Он! Временно , но  Он  тебя  сохранил. Сам-то  ты  слабоват , чтобы  подобными  материями  управлять.
Коля. Пускай  я  слабоват , но , если  бы  не  я , тебе  бы  ни  за  что  не  взглянуть  в  Его  глаза  с  чистым  сердцем! Тут  либо  ты  взгляд  отведешь , либо  Он , при  виде  твоих  нервно  моргающих  глаз , закроет  свои. Как  ни  крути – не  живительно. Теперь-то  ты  хоть  осознаешь , сколько  я  для  тебя  сделал , отговорив  меня  убивать?
Толя. Много.
Коля. Ну , наконец-то. Но  хватит  о  серьезном , ты  лучше  послушай , какую  я  тебе  историю  расскажу. Где-то  месяц  назад  я  очень  сильно  надрался , и  не  дома , а  гуляя  по  вечернему  городу  с  частыми  заходами  во  всевозможные  питейные  заведения. Город  из  вечернего  постепенно  становился  ночным , я  постепенно  пьянел , даже  не  постепенно , а  рывками – дошел   до  одного  довольно  неплохого  бара  и  обустроиться  в  нем  нешил. Дальше  не  пошел - голова , вроде  бы , соображает , а  ноги  некстати  подгибаются. Ну , и  сижу  я  в  этом  баре , сижу , сижу, что-то  высиживаю , и  вдруг  ко  мне  подходит  опрятная  симпатичная  куколка  и  чувственно  говорит: «Вот  смотрю  я  на  собравшихся  здесь  людей  и  поражаюсь , на  что  они  тратят  свое  время. Но  вы  не  такой , как  они , у  вас  взгляд  поумнее - вы  не  против  заняться  со мной  любовью?». Заметив  мое  удивление , она  не  менее  чувственно  добавила: «Любовью  за  деньги». А  я  пьяный  и  деньги  у  меня  остались  не  только  на  пьянку , но  и  на  прочие  радости  жизни – я  согласился. Заплатил  ей  прямо  в  баре  сто  баксов  и  мы  поехали  к  ней.
Толя. Почему  не  к  тебе?
Коля. К  себе  я  проституток  не  вожу - слегка  беспокоюсь  насчет  кражи. Они  или  сами  украдут  или  подкинут  кому-нибудь  наводку: как  бы  то  ни  было , мне  не  легче. В  общем , приехали  мы  к  ней  на  квартиру , выпили  по несколько  рюмок  купленного  мной  по  дороге  коньяка , и  она , как  и  полагается, ушла  в  душ. А  я  выпил  еще  несколько  рюмок – приблизительно  семь , восемь - и , едва  добравшись  до  кровати , беспросветно  отрубился. Утром  мне , конечно  же , плохо. Она  рядом , но  кто  она , где  я , эти  вопросы  ответа  во  мне  не  находят. Ей  же  необходимо  на  полчаса  куда-то  удалится  и  куколка  удаляется – она  исчезает , а  я  остаюсь. У  нее  дома. Час  остаюсь, второй  остаюсь… Хорошо , хоть  коньяк  вчера  выпил  не  весь , на  дне  что-то плескалось - подлечился  кое-как. Приободрился , стал  мало-помалу  наводить  четкость: в  памяти , в  отдельных  воспоминаниях - немалое  тогда  припомнилось. Как  она  подошла  ко  мне  в  баре , как  я  обнимал  ее  в  машине , как  мы  с  ней  завались сюда , где  я  сейчас  жутким  похмельем  маюсь. Приехали  не  для  того , чтобы  я  с  булькающим  плебейским  храпом  всю  ночь  с  ее  кровати  свисал. Для  другого  приехали. Внезапно  чувствую: желание  во  мне  поднимается. Тебе , Толик , сие  явление  неизвестно , но  такое  временами  случается.
Толя. Ты  на  меня  не  перескакивай - я  в  твоей  истории  и  уханья  за  сценой  не  исполняю. На  себе  сосредоточься.
Коля. Я  на  себе  и  сосредоточился. Не  ее  же  полдня  дожидаться.
Толя. Как  сосредоточился?
Коля. Рукой. Сосредоточился  и  до  дома. Иду , голова  тяжелая , ноги  ватные , но  от  смеха  не  удерживаюсь – в  сотню  баксов  мне  тот  акт  мастурбации  обошелся: редко  кто  за  это  столько  платит.  Я  же  говорил , что  история  небезынтересна. 
Толя. А  мне  ты  сто  долларов  даже  одолжить  отказался.
Коля. Да  будет  тебе , Толик , о  деньгах - они  же  добра  не  приносят , все  зло  в  нашем  мире  от  них.
Толя. Все  зло  от  баб.
Коля. Перед  тобой-то  они  в  чем  провинились? Ты  же  с  ними  даже  во  снах  не  знакомишься.
Толя. Не  тебе  знать , что  творится  в  моих   снах. Надо  же  такое  придумать – и  во  снах  не  знакомишься….
Коля. Знакомишься?
Толя. Я  свои  сны  более  высокому  посвящаю. Рассматриваю  в  них  разные  видения , неприкаянно  брожу  по  воде , перекидываюсь  в  городки – с  херувимами , веселыми  трутнями , мягко  втягивающими  меня  в  безостановочное  движение  к  идеалу… наяву , бывает , знакомлюсь. Не  часто , но  бывает. Познакомиться   я  пытаюсь  реже , чем  не  пытаюсь. Но  чаще , чем  получается.
Коля. Ты  мне  , Толик , ответь  не  о  ком-то… о  нашей  Лене. С  ней  ты  когда-нибудь  спал?
Толя. На  этот  вопрос  я  отвечать  не  намерен.
Коля. И  все  же , спал  или  нет?
Толя. На  этот  вопрос  я  отвечать  не  намерен!
Коля. А  промолчать  на  него  ты  в  состоянии? Если  тебе  нечего  ответить  на  мой  вопрос , ты  лучше  помолчи , а  то  ты  и  не  отвечаешь , и  орешь , как  паровозный  гудок  на  одутловатого  стрелочника. Поругавшего  с  женой , выпившего  лишнего , заснувшего  на  рельсах – увидевший  его  машинист  напряженно  размышляет , что  же  произойдет  раньше: то  ли  стрелочник  сам  проснется , то  ли  у  него , машиниста , такая  судьба - передними  колесами  его  разбудить.
Толя. Погубить , тем  самым  разбудив… всего  лишь  высокие  слова  о  низком  поступке. Предсмертные  судороги  мысли… Для  чего  он  его  разбудил?
Коля. Есть  вероятность , что  он  проснулся  сам.
Толя. Предположим , не  проснулся.
Коля. Он  разбудил  его  для  жизни  вечной.
Толя. Жизнь  вечная  не  будет  дарована  всякой  шушере. Твоему  стрелочнику , человеку  без  креста , я  бы  от  всей  души  подсказал  не  тешить  себя  иллюзиями.
Коля. Он  и  не  тешит  себя  иллюзиями. Он  на  рельсах  спит.
Толя. Спит  и  тешит. Во  сне , в своем  последнем  сне. Ты  бы  что  хотел  увидеть  в  своем  последнем  сне?
Коля. Уже  зная , что  я  после  него  не  проснусь?
Толя. Рассмотрим  и  то , и  то. Но  сначала  поведай  мне  о  сне , который  ты хотел  бы  увидеть , еще  не  зная , что  он  последний  и  что  проснуться  после  него  тебе  не  позволят.
Коля. Ничего  не  зная  о  последующем  сразу  же  по  его  окончанию событии – событии , конечно , невеликом , но  для  меня  почему-то  нерядовом , я  бы  хотел  увидеть… А  досмотреть  мне  его  позволят? 
Толя. Досмотреть  позволят.
Коля. Я  бы  хотел  увидеть  обнаженную  девушку , бегущую  по  податливому  песку  наперегонки  с  нестареющим  ветром  Эгейского  моря. Ты  когда-нибудь  дышал  Эгейским  морем?
Толя. В  третьей  городской. Когда  до  меня  наконец-то  дошла  очередь  примерить  кислородную  маску.
Коля. Это  чуть-чуть  несравнимо , но  для  тебя , дружище ,  и  кислородная  маска  в  радость , настолько  жизнь  у  тебя  серая. А  Эгейское  море… красиво  там , Толик - воздух  и  тот  красивый.
Толя. И  куда  же  твоя  девушка  бежала? Одеваться?
Коля. Никуда. По  податливому  песку , наперегонки  с  нестареющим  ветром  Эгейского  моря , улыбаясь  только  для  нее  предназначенным  снежинкам.
Толя. А  снежинки-то  откуда?
Коля. Но  это  же  сон… про  обнаженную  девушку , бегущую  по  податливому  песку , наперегонки  с  нестареющим  ветром…
Толя. Эгейского  моря!
Коля. Понравилось?
Толя. Так  себе. Глубоко  не  укоренилось… А  если  бы  знал? Знал , что  после  этого  сна  ты  уже  не  проснешься?   
Коля. Если  бы  знал… я  бы  предпочел  солнце - заходящее   не  за  горизонт , а  в  открытое  окно  моего  особняка. И  чтобы  дом  выглядел  попроще: без  детских  колясок  у  входа - мрачная  готика , никакой  вычурности.
Толя. А  сам  ты  где? В  особняке  или  снаружи  смотришь , как  солнце  в  окно  заходит?
Коля. Я  внутри. Солнце  заходит  в  окно  и  садится  мне  в  глаза. Постепенно  становится  темно , и  я  смиряюсь – мне  хорошо  и  спокойно. И  темно. Не  мне , а  вокруг. Вокруг  меня. А  во  мне  светло. Лишь  для  меня  одного  и  больше  ни  для  кого – меня  ничуть  не  искушает  поделиться  своим  светом  с  другими. Чтобы  его  хватило  и  на  других , он  должен  быть  очень  ярким. Настолько  ярким , что  я  и  сам  неровен  час  ослепну.
Толя. Ослепнешь  от  внутреннего  света?
Коля. Ослепну  душой , ослепну  изнутри… тебе , Толик , в  детстве  олень  на  голову  не  наступал?
Толя. Северный?
Коля. Южный , северный , хоть  какой.   
Толя. Вроде , не  наступал – олень , нет , не  было  оленя. Но  меня , правда , один  раз  уронили  с  дерева.
Коля. Родители? Людьми  они  у  тебя  так  и  не  стали? Задержались  в  вольных  обезьянах?
Толя. Ты  моих  родителей  не  трожь , они  у  меня  еще  живы - могут  и  сами  тронуть. Папе  уже  под  семьдесят , а  он  все  не  разваливается: всем  встречным  рассказывает , что  террориста  Ивана  Каляева  повесили  прямо  в  шляпе , и  пудовые  гири  по  утрам  на  балконе  тягает. Этим  летом , как  обычно , тягал  и  дотягался.
Коля. Сердце  надорвал?
Толя. Гирю  выронил. На  улицу. Никого  не  задел , но  он  же  и  не  целился.
Коля. Это  его  безусловно  оправдывает - смягчает , так  сказать , досаду  промаха. А  с  дерева  тебя  кто  уронил?
Толя. Двое  соседских  уродов  сбросили. Мне  было  лет  девять , им  по  восемь – мы  полезли  в  деревне  на  яблоню , но  не  за  яблоками , они  там  такие  кислые , свинью  перекосит – просто  на  ветке  посидеть. Залезли , сидим , и  Димка  Пономарев  мне  говорит: «Закрой  глаза - смотри , чего  покажем». Я  закрыл , а  они  толкнули  меня  в  спину. Уроды.
Коля. Уроды.
Толя. Те  еще  уроды.
Коля.  Они-то  уроды , но  ты-то  чего  хотел  с  закрытыми  глазами  увидеть?   
Толя. Я  как-то  и  не  подумал , не  предположил… Вот  уроды!
Коля. Уроды , Толик , настоящие  уроды. 
Толя. А  я  одному  из  них  подарил  отцовский  портсигар. Отец  его  потом  по  всей  даче  искал – и  на  книжных  полках , и  под  кроватями: он  искал , но  я-то  знал , что  не  найдет.
Коля. Где  уж  ему  найти. Смешно  и  говорить.Ты  этот  портсигар  подарил  после  того , как  упал? Ты  же , наверное , головой  вниз  падал.
Толя. Мне  неприятно  об  этом  вспоминать. Давай  лучше  вспомним , как  в  наш  класс  перешла  Лена… Леночка... Воспоминание  тоже  не  безболезненное , но  поприятней , куда  поприятней. Мы  тогда  учились  в  классе  седьмом.
Коля. В  шестом.
Толя. Мне  казалось  в  седьмом…
Коля. Перекрестись.
Толя. Ты  не  можешь  обойтись  без  этих  идиотских  оборотов? Если кажется - перекрестись , если  кашляешь кровью - скоро  подохнешь… осенять  себя  крестом , Коля , поступок  сакральный , не  нуждающийся  в  дополнительных  сигналах  со  стороны.
Коля. А  как  быть  с  сигналами  со  стороны  космоса?
Толя. Космос  такая  же  материя , как  и  какой-нибудь  вонючий  перегной. Чем  он  отличается  от  консервного  завода , где  разрезанных  на  части  собак  укладывают  по  железным  банкам  для  еще  не  разрезанных?
Коля.  В  космосе  живет  наш  Бог.
Толя. Ты  еще  скажи , что  он  угловую  комнату  там  снимает.
Коля. А  вдруг  снимает? И  расплачивается  за  нее  воздушными  поцелуями.
Толя. С  кем  расплачивается? С  сутенерами  черных  дыр?
Коля. Найдется , с  кем. Он  же  не  единственный  бог.
Толя. Не  единственный?!
Коля. Конечно , не  единственный – космос  же  бесконечен , там  как  пить  дать , есть  и  более  крупные  боги. Более  значимые.
Толя. А  наш  Бог , получается , мелкий  и  не  в  авторитете?!
Коля. Я  бы  сказал , неудачник.
Толя. Наш  Бог  неудачник…  Ты  на  этом  настаиваешь?
Коля. Не  настаиваю , но  уверен. (видит , что  Анатолий  встал) Ты  куда?
Толя. Поброжу  по  комнате. Развею  кровь. А  то  и  спина  затекла , и  голова  не  о  том  соображает. (начинает  ходить  по  комнате , негромко  насвистывая).
Коля. Денег  не  будет.
Толя. А  и  не  надо. (гуляет , насвистывает «Strangers in the night», заходит  Николаю  за  спину , набрасывается  и  нещадно  душит). Добогохульствовался  ты , Коля , навлек  карающую  руку  судьбы  к  себе  на  горло. Да  не  вырывайся  ты , войди  в  смерть  с  честью. (торжественно) Прими , Господи , раба  твоего  Николая , который , невзлюбив  волю  твою , тявкал  на  тебя  яко  Жучка!

    Николай  высвобождается , резко  бьет  Анатолия  рукой  в  живот , разворачивает  его  согнувшееся  тело  лицом  не  к  себе ,  амплитудно  добавляет  ногой  пониже  спины ; пробежав  после  этого  удара  несколько  вертлявых  шагов , Толя  отвесно  падает  носом  в  пол.

Коля. Встань  на  четвереньки!
Толя. Зачем?
Коля. Выполняй!
Толя (вставая) Ты  чего задумал-то?
Коля. Нечто  позволяющее  оскорбленное  самолюбие  потешить. (залезает  на  стоящего  на  четвереньках  Толю) Стой  смирно!
Толя. Господи , спаси  и  сохрани!
Коля. Двигай! Двигай  по  кругу!
Толя. По  кругу  это  куда  ни  шло.

Анатолий  на  четвереньках , Николай  на  нем , они  ездят  по  комнате.

Коля. Толик , Толик , позорная  твоя  личность. Толку  от  тебя , как  от  попа  на  парусной  регате , а  глупости  как… даже  сравнить  не  с  кем - никто  глупее  тебя  и  в  голову  не  приходит. И  хуже  всего , Толик , что  твоя  глупость  насилием  сопровождается. Взаимодействие  у  них  отлажено  поразительно  четко – на  интуитивном  уровне  друг  друга  чувствуют. Побыстрее  ехать  никак?
Толя. Побыстрее  ты  в  седле  не  удержишься. Свалишься  и , к  сожалению, не  убьешься. Кстати , от  попа  на  регате  тоже  есть  польза - не  на  ней , а  до  нее. На  ней  нет. А  до  нее  он  может  ее  благословить.
Коля. А  если  поп  немой?
Толя. Немых  попов  не  бывает. Но  если  участникам  регаты  не нравятся  его  слова , они  в  праве  заткнуть  свои  уши. Заткнуть  их  ветром.
Коля. Заткнуть  уши  ветром - это  ты  красиво  придумал. Ну-ка , еще  кружочек!
Толя. Еще  кружочек  тебя  земля  прокатит - вокруг  солнца. (устало  дыша) Пас  я , Коля , слезай  по-хорошему.
Коля. По-плохому  ты  бы  меня , наверное , скинул. Как  взбеленившийся  пони , на  которого  пытаются  жирного  хряка  укрепить. Просто  посидеть  не  разрешишь?
Толя. Да  сиди. Коли  на  стуле  жестко… сейчас  бы  холодного  пива. Я  очень  люблю  холодное  пиво… ледяное. Как-то  зимой  я  купил  бутылку , но  оно  было  теплым  и , чтобы  его  охладить , я  поставил  бутылку  в  сугроб. Но  когда  оно  охладилось, я  его не выпил. Не передумал , ничего  такого - бутылка  лопнула. Не  в  руках - в  сугробе. Еще  я  люблю  прогуливаться  по  набережным  и  вспоминать  о  давно  забытом. Себя  маленького… смотрелся  в  зеркало  и  ничего  в  нем  не  видел , поскольку  оно  висело  гораздо  выше , чем  я  мог  заглянуть. Тогда  мне  было  не  осознать, что  я  в  него  не  смотрелся , а  смотрел. Снизу  вверх , как  смотрит  на  звездный  небосвод  мечтающий  отразиться  на  нем  некрофил. И  мне  стало  грустно - сейчас  не  веселее , но  в  те  дни  у  меня  еще  не сложилось  целостной  картины … относительно  распятия  божественного  времени  в  нашем  мобилизованном  цифрой  пространстве. В  детстве  мне  довелось  о  многом  не  знать…

                Николай  чихает.               

Коля. Даже  будь  здоров  не  прошипишь? Змея  и  та  шипит - ей  бы  наброситься  на  нарушившего  ее  покой  грибника  или  травника , но  она  не  набрасывается , шипит – уходи  отсюда , живой  человек , здоровья  тебе. А  совсем  маленьким  ты  себя  помнишь?
Толя. Помню  постарше… помню   дедушку. В  ковбойской  шляпе  и  дырявых  кедах  на  босу  ногу.
Коля. Твоего  дедушку?
Толя. Моего. Дедушку  Егора. Егора  Степановича.
Коля. Наверное , здорово  иметь  дедушку  Егора  Степановича. Просто  феноменальная  удача. Он  был  строгим  дедушкой?
Толя. Хрен  знает… память  человеческая  недолговечна , от  меня  тут  ничего  не  зависит. 

   Встав  со  стоящего  на  четвереньках  друга , Николай  идет  за  стол.

Толя. Ты  далеко?
Коля. А  тебе  без  меня  не  стоится? Если  тебе  слишком  легко  и  свободно , я  могу  положить  тебе  на  спину  этот  стол.
Толя. Мне  легко  и  свободно , но  я  бы  не  сказал , что  слишком - не  сказал  бы  этого  никому. Никому , кроме  моего  дедушки  Егора  Степановича. Видел  бы  он  меня  сейчас. Видел  бы  куда  катится  наш  род , да  уже  и  не  катится – закатился. Под  открытую  клетку  с  бешеным  львом  моей  прискорбной  невсеядности. Эх… ох… выпить  здесь  что-нибудь  есть?
Коля. Ты  разве  что-нибудь  принес?
Толя. Что-нибудь  принес. Для  нее  принес  себя  внутри  тела  своего. (на  четвереньках  бодро  перемещается  к  выходу  из  комнаты) Пойду , поищу. Сто  граммов  меня  не  изменят.
Коля. В  том-то  и  дело.
Толя. Ну , я  пошел.
Коля. С  Богом. Не  применяя  рук , уже  не  ходишь?

   Анатолий  поднимается , продолжает  движение  к  выходу - шаг , другой , останавливается.

Коля. Что  случилось , Толик? Задумал  в  этой  комнате  поискать?
Толя. Не  стану  я  пить. У  меня  от  выпивки  тяжелая  голова , да  и  сердце  словно  бы  выстукивает  какой-то  примитив , тревожный  СОС - не  стану.
Коля. Но  ты  же  собирался.
Толя. Я  и  тебя  придушить  собирался. Валяться  бы  тебе  смердящим  трупом , если  бы  не  переменчивость  моего  настроения. Мне  еще  дедушка  говорил – добрый  ты  парень , Толя , но  настроение  шарахается  у  тебя  из  крайности  в  крайность , не  просто  тебе  будет  с  таким  настроением , до  совершеннолетия  доживешь  и  то  счастье. Умнейший   дедушка , а  я  его  позабыл… совсем  ничего  о  нем  не  помню. Только  шляпу  и  дырявые  кеды  на  босу  ногу. И  имя… Егор  Степанович  в  десятый  мой  день  рождения , не  вставая  из-за  стола , скончался – выпил  четыре  стаканчика «Столичной» и  рухнул  мудрой  седой  головой  в  праздничный  торт. Мы  думали , он  нас  разыгрывает , а  он  и  вправду  коньки  отбросил. (сплевывает) А  и  порастет  быльем! Изыдет  напрочь! Сколько  времени? На  моих  семь  пятьдесят  семь.
Коля. Ты  и  у  себя  дома  плюешься?
Толя. Иногда  сплевываю. В  аквариум.
Коля. Рыбы  не  злятся?
Толя. А  их  в  нем  нет. Они  не  передохли – их  никогда  не  было: аквариум  мне  подарили , но  без  рыбок - зажались , наверно. А  зачем  мне  аквариум  без  рыбок?
Коля.  Я  не  исключаю , что  своя  психушка  есть  и  на  небесах. И  если  ты  им  подойдешь , они  тебя  непременно  узрят. Глаза  у  них  зоркие.
Толя. По  частоте  моргания  глаза  у  них  разные: левым  они  моргают  реже , но  святым , а  правым  почаще , но  только  грешникам. А  мне  они  не  моргают  ничем. Или  я  заблуждаюсь,  и  они  мне  моргают  третьим  глазом. Подмаргивают.
Коля. Ты  об  ангелах  вообще  или  об  ангелах-психиатрах?
Толя. Каждый  ангел  в  чем-то  психиатр. Ты  сам-то  слушаешь , что  несешь? Я  у  тебя  спрашиваю , не  у  себя – с  собой  я  позже  поговорю. Без  свидетелей… разговор  у  нас  намечается  жесткий. Про  собаку  выслушаешь?
Коля. Какую  собаку?
Толя. Если  я  тебе  о  ней  намекну , тебе  уже  придется  о  ней  выслушивать. Меня  тебе  не  заткнуть! Ну  что , выслушаешь?
Коля. Про  одну  собаку?
Толя. Одной  собаки  тебе  мало? Одна  маленькая , худая  собачка  тебя  уже  не  интересует?! Да  ты  гнида! После  этого  ты  гнида!
Коля. Валяй , говори  про  свою  собаку , зачем  сразу  в  бутылку  лезть. Говори , я  выслушаю.
Коля. Таким  ты  меня  устраиваешь. Меня , видевшего  вчера   низкую , худую  и  очень  одинокую  собаку - она  болталась  неподалеку  от  какой-то  старухи , которая  шумно  стучала  ладонями  и  кричала  ей: «Пошла!». Старуха  кричала  на  собаку , а  не  сдержался  и  наорал  на  старуху - мол , дура  ты  старая , как  же  тебе  не  стыдно  отгонять  эту  собаку , не  любишь  ее , не  люби , но  кричать-то  на  нее  за  что? Я  высказался  по  поводу  животного , добавил  что-то  еще - в  запале , однако  культурно , без  матерщины. Но , позабыв  о  собаке , старуха  стала  орать  на  меня.
Коля. Больная , какой  с  нее  спрос.
Толя. Она  не  больная. Из  ее  криков  выяснилось , что  это  ее  собака , и  она  ее  не  отгоняет , а  подзывает  к  себе. И  ее  истеричные указания «Пошла!» , означает  не  пошла  с  глаз  долой , а  пошла  ко  мне: подойди , то  есть. А  я  обозвал  ее  старой  дурой. Неэлегантно  поступил.
Коля. Извинился?
Толя. Еле  ноги  унес. Ей  вздумалось  камнями  в  меня  бросаться - два  первых  прошли  вдалеке , а  третий  чуть  висок  не  задел. И  где  она  их  взяла? Домой  она  за  ними  не  бегала - наверное , кто-то  оставил  данные  булыжники  для  сотворения  сада  камней. В  нем  их  должно  быть  штук  пятнадцать: хватило  бы , чтобы  меня  изничтожить. Бойцовая  старуха - она  бы  в  меня  и  в  мертвого  камнями  швырялась. Или  нет… Я  не  уточнял. Не  до  этого  было.
Коля. Тебе  всегда  не  до  этого. До  такого , что  ведет  по  жизни  нормальных  людей. Не  похожих  на  тебя  изнутри - без  задатков  благородного  маньяка.
Толя. А  как  ты  себе  его  представляешь?
Коля. Темной  ночью , друг - я  вижу  его  только  в  окружении  темной  ночи.
Толя. Ночь  и  для  слепого  не  утро. Сам-то  он  чем  занимается?
Коля. Бродит  по  пустярям  и  подворотням  и  безутешно  отлавливает… догадался , кого? Не  догадался? Бестолковый  ты , Толик - заметишь  в  окне  потухшую  звезду  и  быстренько  ее  в  свой  тайный  альбом  непишущей  ручкой  перерисовываешь. Государственных  деятелей  он  отлавливает!
Толя. Его  родина - ад. Как  и  их  родина. У  них  на  родине  слишком  жарко , чтобы  почувствовать  нежный  мороз  рождественского  утра. Нежный  и  при  минус  тридцати!
 
  Интермедия  2.
  Появляются  двое  ацтеков  с  тем  же  однажды  уже  убитым  пленником. Аитколь  выдавливают  ему глаза , жертва  дико  орет , Куатемок  заканчивает  его  мучения , нанеся  в  спину  страшный  удар  коротким  топором ; за  руки  и  за  ноги  жертву  уносят.

Толя. На  солнце  плохая  экология. У  меня  приобретенное  плоскостопие. Почему  бы  ему  у  меня  не  быть? Моей  судьбе  суждено  лишь  из  крупных  неприятностей  состоять?
Коля. Никаких  сомнений , ты  имеешь  право  и  на  мелкие.
Толя. На  себя  надейся. Бога  не  отвлекай! Меня  данной  заповеди  двое  бродячих  музыкантов  научили. Я  сидел  с  колой  и  пакетом  фисташек , они  бродили  неподалеку с  гитарой  и  бубном , я  спросил  у  них , как  их  зовут , и  они  мне  ответили , что  меня  это  не  касается. Хорошие  люди - своим  умом  живут. Лучше  жить  своим , но  впроголодь , чем  в  достатке , но  чужим. Хотя  кто-то  вешается  и  на  гитарной  струне…
Коля. Ты  им  каких-нибудь  монет  не  подбросил?
Толя. А  они  при  мне  не  играли. Неприкаянно  бродили  по  аллее  и  у  голубей  крошки  тырили. Им  же  надо  что-то  есть - голубь , конечно , птица  непростая , без  его  участия  не  обошлось  во  многих  божественных  вмешательствах , но  и  они  ведь  Господу  не  блевотина  под  ногами. Люди  все  же.
Коля. Хорошие  люди. Но  тебе , признайся ,  все  равно , живы  они  или  сразу  же  после  вашей  встречи  упокоились.
Толя. Ты  где-то  добыл  сведения , что  они  усопли?
Коля. Ты  ни  в  чем  не  виноват.
Толя. Значит , подохли… как  повстречались  со  мной, так  жизнь их  и  оставила. Неужели  из-за  меня? Вряд  ли. А  если  из-за  меня? Если  бы , да  кабы – и  у  змей  порвались  рты. Странно , как  в  них  пролазят  такие  крупные  объекты , наподобие  кроликов…  мне  интересно , можно  ли  заменить  змее  ее  сносившийся  зуб  на  вставной , настолько  же  ядовитый?
Коля. Что-то  ты  чрезмерно  легко  от  темы  ушел. В  глазах  никакой  тоски , в  улыбке  ни  слезинки.
Толя. От  радости  плакать  тут  нечему. Они  же  были  хорошими  людьми. Хорошими  людьми  с  плохой  судьбой.
Коля. Поплакать  с  горя  полностью  исключено?
Толя. Обо  всем  допоздна  горевать – и  с  утра  может  не  встать. А  хотелось  бы…
Коля. Тебе  проще.
Толя. Чем  это  мне  проще?
Коля. Закончим , Толик , у  меня  нет  желания  тебя  обижать.
Толя. Отвечай , Коля , не  выводи  меня  из  себя , а  то  я  могу  и  стулом  до  твоей  совести  достучаться.
Коля. Ты  достучишься… ты  у  меня  так  достучишься , что  тебя  на  небе  ни  один  ангел  не  узнает. Скажет: «Кого  это  к  нам  занесло – вроде  Толик , а  вроде  и  какая-то  мразь: очи  задумчиво  закатились , а  полголовы  осталось  на  земле. Не  впустим  же  его  сюда , пусть  где-нибудь  в  другом  месте  вечность  проводит». И  вышвырнут  тебя , друг – на  прощание  лишь  пинок  под  задницу  заслужишь.
Толя. На  небе  меня  всегда  узнают. В  любом  виде! И  с  маскарадными  крыльями , и  под  тяжелой  наркотой! Но  туда  еще  надо  попасть. А  для  этого  надо  много  чего. Мне  надо… попасть  на  небо  надо  мне - иные  варианты  я  и  в  самом  наихудшем  настроении  не  рассматриваю. От  страха  пускай  трясутся  безбожники  наподобие  тебя , а  мне  Бога  бояться  нечего! В  моем  сердце  даже  малая  скверна  гнезда  не  совьет. Я  в  нем  предоставляю  жилье  только  для  светлых  образов.
Коля. На  твое  выздоровление  я  бы , Толик , и  ржавой  монгольской  монеты  не  поставил. Но  ты  не  отчаивайся  и  не  падай  на  пол , чтобы  по  нему  кататься - я  тебя  не  оставлю: наберу  сейчас  своему  знакомому  доктору  Никитину , он  приедет  и…
Толя. Какие  части  тела  он  лечит?
Коля. А  душа - это  часть  тела?
Толя. Наши  души - это  Его  тела  части. Крошечные , как  ноготки  на  лапках  микробов , но  для  чего-то  Им  созданные. Не  себе  для  забавы!
Коля. Он  без  краев  и  границ , а  мы  микробы  в  его  теле?
Толя. Он  добрый. А  мы , да , мы  микробы  его  тела , но  никакое  тело  не  сможет  существовать  без  микробов. Каким  бы  нелепым  не  представлялось  Ему  наше  с  ним  общение , ему  не  привыкать  смотреть  на  нас  снисходительно.
Коля. Без  нас он  бы , что , не  выжил? Умер  от  одиночества?
Толя. Мне  часто  приходилось  слышать  мнение , будто  бы  Бог  уже  умер. Но  ни  разу , что  погиб. Я  всего  лишь  излагаю  никогда  не  встречавшуюся  мне позицию. Но  не  мою: лично  я  в  подобные  вещи  не  верю. Я  верю  в  любовь. Люблю  и  верю…
Коля. А  коней  ты  любишь? Гнедых , морских , Пржевальских.   
Толя. С  чего  ты  о  них  заговорил?
Коля. А  ты  бы  о  чем  хотел?
Толя. Ну…
Коля. Заказывай , Толик! Не  сдерживайся - о  чем  скажешь , о  том  и  поговорим.
Толя. Мы  поговорим  о… что , кроме  как  о  конях , нам  и  поговорить  не  о  чем?!
Коля. Да  о  чем  скажешь - дальнейшая  нацеленность  нашей  беседы  целиком  в  твоей  власти. Ты  только  скажи.

Толя. Давай  о  конях.
Коля. Тебе  никогда  не  снилось , что  ты  есть  конь  и  с  тобой  не  желает  спариваться  ни  одна  кобылица?
Толя. Не  снилось. Но  мне  снилось , как  я  скачу  на  коне  по  тонкому  льду - лед  проваливается  и  конь  спокойно  доплывает  до  берега , своей  длинной  мордой  лед  впереди  себя  прорубая. А  я  иду  ко  дну. Даже  руками  по  воде  не  хлопаю  - как  камень  на  шее. На  шее  моей  души. Под  водой  я  о  ней  плохо  думал… она  сама  этого  заслужила: я  ко  дну , а  она  меня  покидает – прямо  на  ходу , с  огромной  радостью , что  наконец-то  от  меня  избавилась.
Коля. Ты  же  умеешь  плавать , почему  не  боролся?
Толя. Во  сне  я  слаб. На  аскетические  подвиги  не  иду , сбрасываемых  с  самолетов  дебоширов  из  беды  не  выручаю , коней  не  обуздываю - я  эту  лошару  и  видеть-то  не  хотел. Мне  было  бы  намного  приятнее  увидеть  во  сне  какую-нибудь  красивую  женщину.
Коля. Лену?
Толя. Она  мне  часто  снится. Недавно  приснилась  в  подвенечном  платье: ее  несут  на  руках , и  она , закатив  глаза , мило  улыбается. И  во  рту  у  нее  алая  роза.
Коля. Мило  улыбается? С  розой  во  рту? Догадываюсь , как  это  выглядело.
Толя. Ты  не  о  том  догадываешься! Роза  у  нее  во  рту , понятно, колючая , но  ее  улыбка  настолько  мила , что  никаким  шипам  не  под  силу  преуменьшить  ее  обаяние. Губы  у  нее  алые , роза  алая… или  белая , но  забрызганная  кровью  из  пронзенных  Лениных  губ. Шипы  же  острые…
Коля. А  на  руках  кто  ее  нес?
Толя. Надеешься , что  этим  счастливцем  был  ты? Не  Василий  Македонянин , не  вылезший  из  воды  Нептунус , не  менестрель, не  горилла – именно  ты?
Коля. Надеюсь , не  надеюсь , все  равно  ведь  соврешь. Откроешь  рот  и  из  него  польется , польется…
Толя. Здесь  мне  незачем  врать. Не  веришь  мне , спроси  у  Лены - она  сама  тебе  все  расскажет.
Коля. Она  мне  расскажет , кто  нес  ее  на  руках  в  твоем  сне?  А-ааа , ты  уже  успел  ей  его  пересказать.
Толя. Я  с  ней  об  этом  и  не  заикался. Мало  ли , как  она  его  воспримет , еще  подумает , что  я  ее  и  обнаженной  во  снах  вижу.
Коля. Ну  и  по  каким  же  каналам  ей  стало  известно , кто  ее  нес?
Толя. Но  несли-то  ее.
Коля. Несли-то  ее , но  она  же  ничего… 
Толя. Не  помнит? Пьяная  была?
Коля. Ее  вообще  там  не  было!
Толя. Лены? Лена  была. В  моем  сне  она  несомненно  была. Я  и  побожиться  могу.
Коля. Ты , Толик , не  продолжай. А  не  то  я  как-нибудь  на  досуге  проберусь  в  один  из  твоих  снов  и  прибью  тебя  тяжелой  палицей.
Толя. Палица  это  не  только  дубина , но  и  парчовый  платок , который  носят  на  груди  архимандриты.
Коля. Я  прибью  тебя  не  платком. Дубиной – размахнусь  и  представлю  к  смерти , как  к  заслуженной  награде.
Толя. Палицу  в  мой  сон  ты  с  собой  принесешь? Или  скажешь: «я  ее  на  месте  попробую  отыскать , невелика  сложность»? Велика , Коля - в  моих  снах  ты  не  найдешь  ни  ножа , ни  палицы. Оружие  мне  не  снится.
Коля. В  прошлом  не  снилось , но  послезавтра  тебе  может  присниться , как  ты  с  автоматом «томпсон»  идешь  голым  по  пустынной  дороге , в  тоске  и  печали  трясешь  своими  причиндалами , кто-то  на  обочине , кто? кто  она? на  обочине  валяется  слепая  девушка. Посматривает  на  тебя  с  ненавистью  и  говорит: «Подойди  ко  мне , Анатоль , подойди  да  и  ляг  на  меня  своим  сильным  телом». Ты  бы  лег?
Толя. Зачем?
Коля. Причины  ее  зова меня  сейчас  не  занимают. Просто  ответь , лег  бы?
Толя. А  что  мне  на  ней  делать?
Коля. Как  же  ты  любишь  все  усложнять… тебя  подзывает  слепая  девушка , просит  тебя  на  нее  лечь , а  ты: «зачем , с  какого , что  мне  на  ней  делать». Тебе  на  ней , вероятней  всего, делать  нечего , но  ты  бы  и  о  ней  подумал.
Толя. Ей-то  какая  радость…
Коля. Что  ты  там  мямлишь?
Толя. Слова  я  мямлю. Какая  ей  радость  в  том , чтобы  я  на  нее  лег , если  мне  на  ней , согласно  твоему  утверждению , нечего  делать?
Коля. Не  забывай , она  смотрит  на  тебя  с  ненавистью.
Толя. Да  хоть  с  чем  угодно… дура  какая-то. О  Всевышнем  с  ней  не  побеседуешь. С  тобой  я  тоже  больше  не  буду  о  Нем  говорить - я  уже , как  мог , выговорился. В  свое  время  о  Нем  самом   он  скажет  тебе  сам , постоянно  рассказывающем  о  себе  в  реве  водопада , в  шуме  деревьев , в  чарующем  шелесте  падающего  листа…
Коля. Ты  о  том  листе , который  иногда  срывается  с  крыши? О  железном? Тут  я  с  твоим  мнением  не  очень  солидарен - шелест  его  падения  возможно  и  чарует , но , если  он  на  кого-нибудь  упадет , все  может  кончится  ахово , он  же  голову  ему  подчистую  отрубит. С  радетельной  чуткостью: без  мучений  для  этого  бедолаги.
Толя. В  гробе  я  видел  подобную  чуткостью… а  ты  рад! Рад  тому , что  тобой  я  не  стал!
Коля. Мне  это  следует  как-нибудь  понимать  или  ты  снова  упражняешься  в  стрельбе  холостыми?
Толя. Стать  тобой  я  бы  действительно  не  отказался. Посещают  меня  такие  мысли. Не  регулярно , но  сериями - тебе  же  куда  легче  жить  на  свете: глупым , поверхностным  людям  всегда  легче  не  увидеть  поданного  им  счета. Детально  заполненного  счета  их  обоснованного  поражения… подожди , Николай, мне  надо  обдумать  только  что  сказанное.
Коля. Это  я  глупый  и  поверхностный? Ладно , дружище , я  спущу  тебе  с  рук  и  эти  слова. Во  имя  твоей  будущей  смерти. Она  же  у  тебя  будет  не  славная - не  исключено , что  и  от  голода. Нищий , голодный  старик-лишенец  в  поисках  сострадания , да , да , страх , тревожность , неопределенные  жесты , высохшее  морщинистое  лицо  с  несмываемыми следами  впустую  набранного  возраста. Твое , братишка , лицо.
Толя. Тебя-то  я  как-нибудь  переживу.
Коля. А  зачем  тебе  меня  переживать? Чтобы  давать  скупые   скорбные  ответы  участковому  эскулапу? Терзаться  лишние  дни  от  жесточайшего  несварения  с  обществом?
Толя. Я  сам  себе  общество. А  в  твое  общество , где  дебил  на  подонке , я  бы  и  при  повторном  приглашении  не  вошел. И  при  повторном  бы  не  вошел! Меня  туда  и  в  первый  раз  никто  не  приглашал , но  чего  мне  из-за  этого  расстраиваться , если  бы  я  и  при  повторном  приглашении  не  вошел?!
Коля. Ты , Толя… подумай  о  ком-нибудь  постороннем. О  министре  финансов , о  веслоногой  жабе , о  вороватом  лешем-великане  народа  коми. Подумай  и  представь , что  и  у  них  с  головой  отношения  непростые.
Толя. Не  язви  - язва  на  сердце  образуется. Ее  оттуда  ничем  не  выведешь.
Коля. Да , борьба  с  язвой  на  сердце  требует  немалого  опыта. Скучно  мы  с  тобой  общаемся , Толик… мне  и  одному  в  потолок  веселее  смотреть.
Толя. Не  вдвоем  же  в  него  смотреть.
Коля. А  в  постели  с  женщиной? Я  имею  в  виду , после  любви. Впрочем, можно  и  до. А  в  твоем  случае , вместо.
Толя. Смешно , Коля - я  могу  и  прослезиться , как  смешно. Но  я  боюсь , что  мои  слезы  радости  прожгут  Лене  весь  ее  пол - она  вернется  домой , а  у  нее  и  ваза  разбита , и  пол  множеством  лишних  дырок  утыкан.
Коля. Она  бы  сразу  догадалась , кто  у  нее  в  гостях - даже  если  бы  ты  обмотал  голову  махровым  полотенцем  с  вышитым  на  нем  теплоходом  или  теннисной  ракеткой. С  драконом  или  гитарой. С  картой  Камеруна   или…   
Толя. Я  махровым  полотенцем , а  ты  чем? Своим  поганым  языком?
Коля. А  что - это  занятно. (вытаскивает  язык  и  пытается  им  обмотаться). Увы , Толик , но  его  не  хватает  и  на  один  оборот. Разыграл , да?
Толя. Разыграл , но  не  я , а  кто-то  еще - ты  его  не  знаешь. А  он  тебя , дегенерата , не  хочет  знать. Он-то  тебя  и  разыграл. Он  многих  разыгрывает. Вещаю  ли  я  о  ком-нибудь  вышнем? Никаких  наводящих  ответов – понимай , как  угодно. Как  тебе  угодно! Тебе! Живущему , как  кегля - ни  детей  от  тебя , ни  уважения… к  нам! Ко  мне  и  к  Нему.
Коля.  Уважение  к  вам , ну , само  собой… без  него  никак , оно родную  мать  мне  заменит…
Толя. Зачем  ее  кем-нибудь  заменять? Она  же  у  тебя  еще  жива. (хихикает) Я  всегда  считал  тебя  известным  маменьким  сынком. (услышав  искренний  смех  Николая) И  что  тебя  теперь  развеселило?
Коля. Я  маменькин  сынок?
Толя. Конечно , маменькин  сынок , такие  склизни , как  ты , на  всю  жизнь  остаются  маменькими  сынками.
Коля. Но  если  я  маменькин  сынок , то  ты… (смеется)… дедушкин  внучок.
Толя. Ты  это  констатируешь  или  в  рамках  нанесения  обиды?
Коля. Тебе  не  все  равно? Лично  мне  без  разницы – как  воспримешь , так  и  будет.
Толя. Но  ты  хотя  бы  слегка  намекни  о  своих  намерениях - мне  же  трудно  на одной  твоей  интонации  основываться. Кстати , я  не  уловил , с  какой  ты  интонацией  моего  бедного  дедушку  упомянул. С  пренебрежительной , наверно?
Коля. Умаял  ты  меня  со  своим  дедушкой. Мне , Толик, до  твоего  дедушки  Егора  Степановича  не  то  что  дела  нет , мне  о  нем  даже  думать  неприятно.
Толя. Но  ведь  думаешь  же.
Коля. Да  ты  бы  и  папоротник  заставил  о  нем  думать! Бурую  водоросль , истлевший  труп  подводника  Маринеско , умаял  ты  меня , Толик , из-за  тебя  у  меня  отсутствует  любое  желание  повторять  сегодняшний  день.
Толя. В  нем  еще  и  хорошее  может  случиться.
Коля. Ну , конечно , вот  прямо  сейчас  возьмет  и  случится. Не  случалось , не  случалось  и  вдруг  случится , а  мы  с  тобой…

   Николаю  мешают  договорить – не  Анатолий , не  ангелы , звонок  в  дверь.

Толя. Это  Лена! А  ты  говорил , что  ничего  хорошего  сегодня  уже  не  случится! Ты! Я  себе  столь  глупую  мерзость  и  в  мыслях  не  позволял! Ну , и  кто  из  нас  сейчас  прав?!
Коля. Не  Лена  это. Она  бы  не  стала  звонить - у  нее  ключ  есть.
Толя. Верно , ключ  у  нее  есть… возможно , она  его  потеряла  или  специально  предупреждает  о  своем  приходе  заранее , чтобы  мы  успели  подготовиться.
Коля. Интересно. Для  избранных  интересно. Как  недостоверные  сведения  о  том , что  парижские  санкюлоты  носили  фригийский  колпак  Митры. И  каким  же  образом  мы  должны  к  нему  готовиться?
Толя. Кто  как  сможет , тот  пусть  так  и  готовится. К  примеру , я  собираюсь  встретить  Леночку  с  широкой  улыбкой. Сейчас  я  тебе  ее  покажу  и  ты  мне  скажешь , достаточно  ли  она  у  меня  широкая. (широко  улыбается , очень  широко) Ну?
Коля. Впечатляет. 
Толя. Или  за  излишней  широтой  мне  гнаться  не  стоит? Все-таки  широта  не  главное  достоинство  улыбки - уж  слишком  дешевой  фальшью  от  нее  отдает.(улыбается  менее  широко , чем  прежде) Так  лучше? (в  дверь  снова  звонят). Лучше  или  нет?
Коля. Открывать-то  будем?
Толя. Вне  всяких  сомнений! Ты  предлагаешь  мне?
Коля. Сделай  одолжение.
Толя. Не  сочту  за  труд. Я  нормально  выгляжу?
Коля. Ненормально , но  со  вкусом.
Толя. Готов  поспорить , что  не  с  дурным.
 
  Анатолий  уходит , минутой  спустя  приходит , задерживается  в  дверях.

Коля. Кто  там? Кого  принесло?
Толя. Старик  какой-то.
Коля. Квартирой  ошибся?

  В  комнату  входит  старик - ему  около  семидесяти  лет , в  нем  безусловно  наличувствует  некое  благородство , у  него  подвижные  глаза , ухоженные  седые  волосы , на  старике  свободный  махеровый  свитер  и  вареные  джинсы.
 
Старик. Нет , молодые  люди , квартирой  я  не  ошибся. А  вот , что  здесь  делаете  вы , мне  пока  совершенно  не  ясно. (Анатолию) Вот  вы , что  здесь  вы  делаете?
Толя. Я?
Старик. Да , молодой  человек , вы. Что  вы  здесь  делаете?
Толя. Не  знаю , подходит  ли  это  под  определение  действия , но  я  здесь  делаю  только  то , что  просто  здесь  нахожусь. Больше  ничего.
Старик. Туманно. (Николаю). А  вы?
Коля. Насчет  меня  вы  можете  себя  не  беспокоить - меня  здесь  вообще  нет. (приветственно  машет  рукой) Вам  лишь  кажется, что  я  есть. Вам  же  кажется? 
Старик. Мне  кажется , что  дверью  я  все-таки  ошибся. Но  это  же  Ленина  квартира: я  здесь  бывал  не  часто , но  не  настолько  же  редко , чтобы  совсем  ничего  не  помнить , я  и  этот  стол  помню , и  шторы…
Коля. А  имя  помните?
Старик. Чье  имя?
Коля. Свое. Ваше. Не  называть  же  нам  вас  Безымянным  Странником.
Старик. Безымянный  Странник  меня  несколько  не  устраивает. Меня  зовут  Егор  Степанович.
Коля. Как?!
Егор  Степанович. Вас  это  имя  чем-то  настораживает?

   Ему  никто  не  отвечает - молодые  люди  молчат  и  настороженно  переглядываются.

Егор. Степ.  Мне  кто-нибудь  объяснит , что  здесь  происходит?
Толя (Николаю). Да  не  смотри  ты  на  меня - не  он  это! Не   он! Точно  не  он!
Егор  Степ. Кто , не  он?
Толя. Вы  не  он. Не  тот , который  мой  дедушка.
Егор  Степ. А  причем  тут  ваш  дедушка? Я , между  прочим , никак  вам  в  дедушки  не  гожусь. Я  старше  вас , но  не  настолько , не  в  той  степени , чтобы   годиться  вам  в  дедушки! Так , причем  тут  ваш  дедушка?
Коля. Его  дедушку  тоже  зовут  Егором  Степановичем.
Толя. Звали.
Коля. Он  уже  умер , но  в  нашем  с  ним  узком  кругу  его  мертвый  дедушка  фигура , не  побоюсь  сказать , культовая. Вы  не  были  с  ним знакомы?
Егор  Степ. С  его  дедушкой  Егором  Степановичем  я  знаком  не  был – данной  честью  судьба  меня  безжалостно  обделила. Но  несмотря  на  это , ваш  дедушка , молодой  человек , меня  уже  несколько  раздражает. 
Коля. Я  отлично  вас  понимаю.
Егор  Степ. (направляется  к  Николаю) Что , его  дедушка  разражает  не  только  меня?
Коля. Он  сведет  с  ума  и  стрекозу , и  ворону – она  безобидно  порхают  над  его  могилой , но  ему… Осторожно.
Егор  Степ. Вы  о  чем?
Коля. Обернетесь , сами  поймете.

  Оглянувшийся  старик   видит  за  своей  спиной  Анатолия – с  угрожающе  вытаращенными  глазами. Анатолий  начинает  надвигаться.

Толя. Выходит , вас  раздражает  мой  покойный  дедушка?
Егор  Степ. Вы  это , молодой  человек , как  бы… держите  себя  в  руках!
Толя. Сейчас  я , пожалуй , не  себя - вас  в  своих  руках  подержу. За  горло.
Старик (Николаю). Он  серьезно?
Коля. На  вашем  месте  я  бы  не  сомневался.
Толя. Я  бы  тоже.
Коля. Он  за  своего  любимого  дедушку  придушит  и  недобрую  память  о  нем.
Толя. Еще  бы… Чего?!
Коля. Не  отвлекайся.
Толя (загнав  старика  в  угол) Я  и  не  отвлекаюсь.
Егор  Степ. Хватит , еще  один  шаг… и  я  кричу!
Толя. И  что  же  вы  закричите? Вероятно , «Банзай!»? «Я  вступаю  в  бой , и  если  что , пусть  ангелы  перенесут  мой  труп  на  землю  предков , в  деревню  Парашино!»? Нечто  такое? 
Егор  Степ. Не  решил , не  знаю , но  громко!
Толя. Даже  громче , чем  только  что?
Егор  Степ. Куда  громче. Послушайте , как  я  умею. (открывает  рот , но  не  кричит , только  делает  вид , что  кричит) Видели?
Коля. А  вы  не  так  просты , как  с  порога  мне  показались. Да , Толик?
Толя. Не  то  слово.
Коля. Его  Толей  зовут. А  я  Николай. Мы  с  ним  с  ним как  бы  друзья  детства.
Егор  Степ. Очень  приятно. Меня , как  уже  знаете , зовут… ну , вы  знаете , как  меня  зовут.
Толя. Вы  тоже  к  Лене?
Егор  Степ. Что , и  вы  к  ней?
Толя. По-моему , об  этом  нетрудно  догадаться. Я  бы  без  проблем  догадался. Какой  нам  смысл  оказываться  здесь  случайно?
Егор  Степ. А  разве  нужен  смысл , чтобы  случайно  где-нибудь  оказаться?
Толя. Я  не  о  вашем  смысле. У  меня  и  своего  ни  на  одной  телеге  из  головы  не  вывезешь.
Коля. Он  пробовал  на  двух , на  трех , организовывал  длинный  караван , но  ничего  не  вышло , вещество  его  смысла  очень  легкое , фактически  воздушное , но  поскольку  оно  крайне  неплотно  и  занимает  исключительно  много  места , телегами  его…
Толя. Мало  тебе  предыдущих  гнусностей , так  ты  меня  и  при  посторонних  поганить  меня  продолжаешь?
Егор  Степ. Посторонних? Вы  к  Лене , я  к  Лене… Николай  и  тот  к  Лене. Какие  же  мы  после  этого  посторонние.
Толя. Вы  меня  не  успокаивайте - я  и  без  ваших  разъяснений  добротно  себя  чувствую. А  вы  Лене  кто? Она  за  вами  ухаживает? По  уходу  за  немощной  частью  населения  социальные  обязанности  на  себя  берет? (Николаю) Ты  в  курсе , что  она  этим  занимается?
Коля. Ни  сном , ни  духом.
Егор  Степ. Немощная  часть? Ухаживает? За  мной?! Да  как  вам  вообще  такое  в  мозги  просочилось… я  вам…
Коля. Тихо. Ты , Толик , Егора  Степановича  впустую  не  унижай. Если  бы  она  за  ним  и  ухаживала, то  не  у  нее  же  на  дому. А  правда , Егор  Степанович , вы  Лене  кто?
Егор Степ. Я  ее  возлюбленный.
Толя. Как  вы  сказали?
Егор  Степ. Я  сказал , что  я  ее  возлюбленный. А  она  моя.
Толя. Да  я  вам  за  подобные  иллюзии…
Коля (сквозь  смех). Не  злись , Толик , Егор  Степанович  же  шутит! Возлюбленный  он  ее! А  она  его! (смеется  крайне  громко  и  падает  со  стула). Твою  мать… да-с… судьба…
Егор  Степ. Ничего  не  отбили? 
Коля. (сосредоточенно  потирая  голову) Ну , если  голова  не  в  счет… Над  чем  я  смеялся? (видит , как  внезапно  расцвел  и  рассмеялся  Егор  Степанович) А  вы  над  чем?
Егор  Степ. Ни  над  чем  конкретным. Над  жизнью.

  Интермедия  3.
  Двое  ацтеков  выводят  обреченного  пленника. Куатемок  сильно  бьет  ему  в  поддых , Аитколь  издает  воинственный  крик  и  ломает  ему  шею ; обменявшись  оскаленными  улыбками , Куатемок  и  Аитколь  уволакивают  безжизненное  тело.

Толя. Встать  тебе  помочь?
Коля. Ты  поможешь , а  потом  до  конца  своих  дней  будешь  зудеть , как  ты  помог. А  мне  тебя  слушай  и  благодарно  кивай. Жалкая  перспектива.
Толя. Почему  это  до  конца  моих , а  не  твоих  дней? Сейчас , наверное , не  время  об  этом  говорить , но  я  ничего  такого  и прежде  не  умалчивал  - я  почти  уверен , что  ты  умрешь  раньше  меня. Намного  ли  раньше? Затрудняюсь  ответить  в  точных  цифрах , но  в  целом  намного.
Коля. Тем  хуже.
Толя. Кому , тебе?
Коля. Все  не  так  однозначно.
Егор  Степ. Раньше  всех  из  нас  должен  умереть  я. Хотя  кому  я  это  должен…
Толя. Как  кому? Природе!
Егор  Степ. Неужели  природе  так  необходимо , чтобы  я  умер? Что  же , если  ей  от  этого  станет  легче , я  не  отказываюсь.
Толя. И  не  отказывайтесь – держите  ваше  настроение  в  хорошо  растягивающихся  рамках  наигранного  аристократизма. Живите  в  ладу  с  собственной  совестью , не  берите  на  себя  слишком  много , и  природа  сама  от  вас  откажется. 
Егор  Степ. Она  от  меня  откажется , и  я , разозлившись , не  согласившись, откажусь  от  себя  сам. (показывает , как  бы  метко  он  выстрелил  себе  в  висок).
Толя. Ясно. А  не  тише  ли  так? (разыгрывает  процесс  самоубийства  посредством  петли – хрипит , пускает слюну). 
Егор  Степ. Судя  по  вашему  показу , не  тише.
Коля. А  вы  знаете , какое  слово  на  земле  является  самым  важным?
Толя.Ну  я-то , положим , знаю.
Коля. И  какое? Только  хорошо  подумай.
Толя. Тут  мне  думать , размышлять  ни  к  чему , разумеется , Бог. (крестится).
Коля. А  вот  и  нет.
Толя. Как  так  нет?! Почему  нет? Я  протестую  и  требую  объяснений!
Коля. А  вы , Егор  Степанович , что  скажете?
Егор  Степ. Жизнь?
Коля. Отнюдь. Дерзай , Толик , снова  твоя  очередь.
Толя. Любовь?
Егор  Степ. (увидев , что  Николай  отрицательно  качает  головой) Счастье?
Толя. (увидев  тоже  самое) Мама? (быстро  добавляет) Дети?
Коля. Ни  то , ни  другое. (Егору  Степановичу) Прошу  теперь  вас. Высказывайтесь. 
Егор  Степ. Я  уже  и  не  знаю , что  сказать…. Родина?
Коля. Ваша  последняя  версия , Егор  Степанович , вынуждает  меня  прервать  наш  праздный  опрос – касательно  родины  вы  уже  совсем  не  туда  хватили. Короче , слушайте  и  старайтесь  по  возможности  запомнить. Самым  важным  словом  на  земле  является  слово… (смеется) Лось! (смеется, катается  по  полу)
Егор  Степ (Анатолию). Лось?
Толя. Не  без  последствий  упал.... Смейся , Коля , смейся , но  учти – пускай  смех  тебя  со  стула  и  сбросил , обратно  на  стул  он  тебя  не  посадит.
Коля. Ну  а   кто , ну  а  что… кто  попросит  бусинку  снисхождения , того  с  головой  завалят  манной  небесной  , великодушно  позволяя  ему  задохнуться  во  славу  апостольских  дрязг.
Егор  Степ. Я … (словно  бы  чем-то  подавившись , внезапно  замолкает , и  Анатолий  резко  бьет  его  по  спине) Да  как  вы… да  как  вы  смеете  меня  бить?!
Толя. Мне  вдруг  показалось , что  вы  подавились.
Егор  Степ. Чем  подавился?!
Толя. Словом. Словом. И  не  каким-нибудь , а  словом «я». Это , Егор  Степанович , выдает  в  вас  нездоровую  тягу  к  мещанскому  эгоизму.
Егор  Степ. Испытывать  тягу  к  эгоизму  вполне  здоровое  чувство. Здоровее  некуда - без   него  и  другие  чувства  потеряли  бы  свою  остроту. Вы , Николай ,  вашему  ретивому  приятелю прямо  скажите , что  если  он  не  оставит  своих  хамских  замашек , я  с  ним  не  где-нибудь , на  дуэли  разговаривать  стану.
Толя. И  о  чем  же  мы  станем  на  ней  беседовать?
Егор  Степ. Я  вас  вызываю  не  на  словесную  дуэль.
Коля. Уже  вызываете?
Егор  Степ. Не  сейчас , но  впоследствии  могу  и  вызвать – мне  не  льстит , когда  меня  по  спине!
Коля. Слушай , Толик , а  почему  называя  свои  варианты  самого  важного, по  твоему  мнению  слова , ты  так  и  не  удосужился  назвать  слово  «дедушка»?
Толя. Не  смешно. А  вам , Егор  Степанович , вам  смешно? 
Егор  Степ. Не  смешнее , чем  когда  вы  ударили  меня  по  спине. Без  всякой  надобности! Подло! Чего  вы , Анатолий , на  меня  вылупились?
Толя. Вы  специально  так  часто  моргаете? Я  почему-то  догадываюсь , что  специально. А  я  часто  моргаю?
Егор  Степ. Только  не  уговаривайте  меня  моргать  синхронно  с  вами - я  на  ваши  уговоры  все  одно  не  поддамся. Уговоры  человека  не  в  уме  для  меня  что  пух  в  окне… окно  закрыто , и он  не  влетает.
Коля. Как  бы  вам  ни  влетело… проехали , Толик!   
Толя. Он  фактически  открытым  текстом  называет  меня  идиотом , а  ты  проехали? Как  же  ты  так? Впал  в  ничтожество?  Вдруг  забеспокоился  о  жутких  последствиях  моего  безудержного  гнева?
Коля. Мне-то  о  чем  беспокоится. Хочешь  убить  его – убивай. Мое  дело  сторона.
Егор  Степ. Чего?!
Толя. Он  разрешил  мне  вас  убить. (молчит , стоит  на  месте , затем  делает  шаг  вперед).
Егор  Степ. Да  вы… вы  ослышались! Николай  ни  о  чем  таком  даже  не  думает!
Коля. Послушай  Егора  Степановича , дружище - он  говорит  тебе  нечто  дельное.
Егор  Степ. Мерси.
Коля. Вам  мерси.
Толя. А  мне?
Коля. Ты  обойдешься – твоя  не  заслуживающая  благодарности  сущность  отлично  известна  всем  здесь  присутствующим. Согласны , Егор  Степанович?
Егор  Степ. Ну… спросите  у  кого-нибудь  еще. Я  от  столь  категорических  оценок , пожалуй , воздержусь.
Коля. У  себя  мне  спрашивать  как-то  лень , Егор  Степанович  отвечать  отказался , остаешься  ты , Толик.
Толя. Я  в  эти  игры  не  играю. Ни  с  тобой , ни  с  ним, ни  с  праведным  Денисом , носящим  в  руках  свою  светлую  черепушку - с  Леной  бы  сыграл.
Егор  Степ. Вы  давно  ее  знаете?
Толя. Я  знаю  ее  давно  и  великолепно , но  мне  еще  не  довелось  узнать ,  в  каких  отношениях  с  ней  состоите  вы. И  не  говорите , что  мне  лучше  этого  не  знать – не  уводите  меня  в  сторону  от  без-мя-тежности!
Егор  Степ. Сочувствую…
Коля. Тогда  и  мне. Если  у  вас  с  Еленой  что-нибудь, помимо  какой-то  совершенно  непонятной для  меня  дружеской  привязанности , то  вам  надлежит  и  мне  посочувствовать.
Егор  Степ. И  вам? А  вы  ей  что , тоже… кто-то?
Толя. Он  ей  не  кто-то! Он  ей  всего  лишь  мой  друг.
Коля. Помолчи , Толик. Приглохни! Давайте , Егор  Степанович , начистоту.
Егор  Степ. Мне  нечего  стыдиться.
Толя. Но  есть  кого  бояться!
Егор  Степ. Довольно  шипеть , молодой  человек , позвольте  нормальным  людям  спокойно  поговорить.
Толя. Ах , я  для  вас  ненормальный…
Егор  Степ. А  сами  к  себе  вы  как  относитесь?
Толя. Провокационный  вопрос. Но  я  на  него  отвечу – приязненно  отношусь , с  доверием.
Егор  Степ. С  обоснованным?
Толя. Когда  как. Вам-то  что  за  необходимость  во  мне  копаться? Хочется  быть  в  курсе , насколько  далеко  я  могу  зайти? Я  могу  зайти  очень  далеко - прыжок , скачок , прощальный  жест  соединенных  над  головой  рук , и  я  уже  не  здесь , далеко  я , очень  далеко.
Егор  Степ. Отсюда  хотя  бы  видно?
Толя. Со  стандартным  устройством  головного  мозга нет.
Егор  Степ. Стандарт – зачастую  преграда. Вы  через  нее  еще  внутри  вашей  мамы  перепрыгнули. Ваши  сегодняшние  прыжки , Анатолий , я  бы  попросил  вас  делать  не  в  моем  направлении , хорошо?   
Толя. Не  знаю… это  расценивается  мной , как  невыгодное  для  меня  ограничение. Ради  чего  мне  идти  у  вас  на  поводу?
Егор  Степ. Ради  вашего  же  блага.
Толя. Вы  о  чем?
Коля. Егор  Степанович  говорит , что  если ты не успокоишься, руки  в  твоем  прощальном  жесте  будут  соединены  не  над  головой , а  за  спиной -  нарядом  полиции.
Егор  Степ. Или  санитарами. Я , господа , очень  люблю  Майлза  Дэвиса!  Слушая  его  восхитительную  трубу , мне  часто  приходилось  испытывать  определенные  эротические  видения – мне  казалось , что  я  держу  в  объятиях… Догадались, кого?
Коля. Майлза  Дэвиса?
Егор  Степ. (засмеявшемуся  Анатолию) Вам , Анатолий , смеяться  как  раз  не  на  чем.
Толя. Мне… ха-ха… не  над  чем , а  ему есть?
Егор  Степ. Ему  есть.
Толя. Вы  на  что  намекаете?
Егор  Степ. А  так. Меньше  смеяться  будете.
Толя (Николаю). Он  на  что  намекает?
Коля. Он , Толик , намекает  на  такое…  на  такое , что  мне  и  говорить  стыдно.
Толя. Дожили! Я  с  вами , Егор  Степанович , по-доброму , а  вы  меня  выставляете… мерзко  даже  произнести , кем. Чтобы  доказать  вам  свою  мужскую  состоятельность , мне  теперь  придется  вас  отхерачить.
Коля. Избивать  старика - это  не  путь  героя , подобным  деянием  ты …
Егор  Степ. Кто  это  тут  старик? Не  я  ли  ненароком?
Коля. Вы.
Егор  Степ. Да  за  эти  слова  я  вас , щенки… да  я  вас  в  бараний  рог! В  мелкие  клочья!
Толя (надвигаясь). Попробуйте.
Егор  Степ. (кивая  на  лежащего  Николая) Рядом  с  ним  прилечь  захотелось?!
Толя. Пускай  нас  рассудят  не  ничтожные  слова , а  честный  кулачный  поединок.
Егор  Степ. А  ну , стоять!
Толя. Что  такое? Инстинкт  самосохранения  взыграл?
Егор  Степ. Кулаки  лень  об  тебя  отбивать. (Николаю) У  вас  не  найдется  какой-нибудь  цели  в  жизни? Не  для  меня – у  меня  этого  добра , хоть  распродажу  устраивай. (кивает  на  Анатолия) Для  него.
Коля. Но  если  у  вас  этого  добра  в  избытке , вы  с  ним  и  поделитесь: он  не  очень  платежеспособен , но  по  возможности  отблагодарит.
Толя. Ну  в  лоб  там , по  печени. Наводящие  рекомендации  принимаются. За  что  мне  вас  благодарить?!
Егор  Степ. Но  у  вас  же  нет  цели  в  жизни , а  я  вам  ее  сейчас  накину… как  в  футболе  на  голову  накидывают. Разве  это  не  стоит  благодарности?
Толя.  Когда  будете  накидывать , заранее  меня  предупредите - чтобы  я   успел  увернуться. Как  от  удавки!
Егор  Степ. Не  доверяете  вы  мне , Анатолий , все  опасаетесь , что  я  вам  какую-нибудь  туфтовую  цель  в  жизни  подсуну. Но  мне , при  моем  опыте  и  образовании , стать  для  вас  непререкаемым  авторитетом  ничто  не  помешает… как  вы  посмотрите, если  в  качестве  первоочередной  жизненной  цели , я  предложу  вам  самоубийство? Мне  эту  идею  подсказал  ваш  лежащий  друг. (Николаю) Сам  того  не  желая? 
Коля. Не  исключено.
Егор  Степ. (Анатолию). Что  вы  об  этом  думаете?
Толя. Самоубийство - страшное  мероприятие. Смертельное.
Егор  Степ. Ну , смерть  оно  вам  в  некотором  роде , конечно , доставит , но  я  бы  рассматривал  данное , как  вы  изволили  выразиться , мероприятие , как  составляющую  часть  многоступенчатого  комплекса , выстраиваемого…
Толя. Я  в  комплексе  и  рассматриваю!  И  я  говорю  не  о  той  смерти , которая  наступит  для  меня  здесь , а  о  той… о  той , что  после  смерти. Ведь  самоубийство  лишь  выход  отсюда: никак  не  вход  туда. Куда  я  по-прежнему  попасть  намереваюсь.
Егор  Степ.  Так  вы , Анатолий… верующий?
Толя. А  то  нет. (крестится).
Егор  Степ. (Николаю) Он , правда , верующий?
Коля. Примерно.
Егор  Степ. Но  примерно  верующий  это  не  совсем , чтобы  считается. Что  же  вы , если  вы  верующий , весь  вечер  рветесь  меня  прибить?
Толя. Потому  что  дьявола  из  себя  я  еще  не  до  конца  выдавил. Его  же  из  своей  души , как  чирий  выдавливать  надо – жестоко , не  отказываясь  от  боли… да  и  вы , Егор  Степанович, тоже… отрекаете  меня  от  благостного  настроения – и именем  своим , и  привнесенными  в  этот  дом  манерами. Но  я  все  равно  верующий (крестится) – клал  я  на  вас  на  всех (показывает  средний  палец).
Егор  Степ. (переглядываясь  со  смеющимся  Николаем) Но  это  же  дико.
Толя. Быть  верующим?!
Егор  Степ. Верующий  вы  или  не  верующий - тут  меня  не  шокируешь , однако  одной  и  той  же  рукой  сначала  креститься , а  секундой  спустя  демонстрировать  средний  палец…
Коля. Он  вам  этой  рукой  еще  и  промеж  глаз  может  дать.
Толя. Я  могу.
Егор  Степ. Я  и  не  сомневаюсь… а  вы , наверное , не  первый  день  верующий?
Толя. Сколько  себя  помню , столько  и  верующий. Верующий  в  Иисуса  Христа!
Егор  Степ. Об  этом  же  нельзя  всерьез  говорить – Бог , верующие , мученики… туфта  какая-то.
Коля. Из-за  этой  туфты…
Толя. Вы  сказали , туфта?
Егор  Степ. (испуганно  кивает  на  Николая) Он  тоже  сказал.
Толя. Вы  стрелки  от  себя  не  отводите! Вы  хотя  бы  знаете  сколько  людей  не  пожалели  за  веру  Христову  своей  единственной  жизни?! И  многие  из  них , в  отличии  от  меня , не  жалели  вполне  удачно  складывающуюся  жизнь! А  почему? Потому  что  вера  Христова  это…  это  вам…  вам , Егор  Степанович , я  предлагаю  поостеречься  делать  столь  непродуманные  заявления. Сам  я  еще  не  мученик , но  за  мою  веру  я  готов  помучиться  и  в  аду! За  ваше  убийство  мне  только  туда  и  дорога , но  я  готов!
Егор  Степ. Богоугодно  вы  на  меня  наорали - этого  у  вас  не  отнимешь. Вы  сейчас  поститесь?
Толя. Сейчас  нет. Раньше , случалось , постился , но  долго  продержаться  не  получалось - бренное  тело  душу  на  излом  брало.
Егор  Степ. Ясно. Мне  отчего-то  подумалось , что  вы  и  сейчас  поститесь.
Толя. И  почему  подумалось?
Коля. Егор  Степанович  предположил  твое  нахождение  на  пике  постного  существования  оттого , что  твоя  голова  явно  выдает  нехватку  в  ней  витаминов. Отсюда  и  все  твое  несовершенство – и  в  действиях , и  в  словах. Он  же  тебя  недавно  узнал: еще  не  привык  к  твоему  характеру.
Толя. Вы , Егор  Степанович , напрашивающийся  вы  мой  критик , в  этом  контексте  высказались?
Егор  Степ. Не  в  этом…
Толя. А  в  каком?
Егор  Степ. В  том , что  выглядите  хорошо… 
Толя. Хорошо  выглядеть  я  еще  в  детстве  начал. Впрочем , люди  обо  мне  разное  говорили… иногда  они  говорили , что  у  меня  больные  глаза. А  бывало  они  утверждали , что  у  меня  глаза  больного… люди-то  разные.
Коля. И  у  каждого  подписано  свое  соглашение  с  Богом. А  у  кого-то  и  не  с  Ним.
Толя. У  меня  с  Ним. С  Богом  оно  надежнее.
Егор  Степ. А  у  меня  позавчера  выпал  последний  свой  зуб. Я  его  везде  искал , но  не  нашел – наверное , он  выпал  внутрь  меня , ничего  другого  не  остается.
Толя. Сам  выпал  или  выбили?
Егор  Степ. Я  , молодой  человек , уже  в  том  возрасте , когда  вокруг  меня  роится  совсем  немного  охотников  зубы  мне  выбивать. За  исключением  некоторых  верующих , они  и  вовсе  отсутствуют. Зуб  выпал у  меня  сам – взял  да  и  выпал , у  меня  не  спросив.
Коля. Не  уберегли  вы  его. 
Егор  Степ. Да  как  же  его  убережешь , если  ему  самому  жить  не  хочется? Недавно  я  смотрел  по  какому-то  каналу  программу  про  животных , и  там  были  просто  фантастические  кадры – прыгнувшая  на  дерево  пума   вцепилась  зубами  в  ленивца , который  ухватился  лапками  за  толстую  ветку. Пока  пума  не  сбросила  его  на  землю , он  на  ней  всего-то  несколько  секунд  и  продержался , но  в  эти  мгновения  камера  остановилась  на  крупном  плане  его  лица. И  я… мне… мне  будет  трудно  забыть  его  взгляд.
Толя. И  что  вы  в  нем  увидели , в  его  взгляде? Напряжение  борьбы?
Коля. Скорее  всего , ужас.
Егор  Степ. Вы  оба  далеки  от  истины. В  его  взгляде… как  ни  странно , но  в  его  взгляде  я  увидел… свет. Он  мерцал  там  недолго , но  после  соприкосновения  с  пумой  ленивец  долго  и  не  жил. Стащив  его  с  дерева , она  разорвала  его  в  один  миг.
Коля. И  по  какому  же  поводу  он  светился? Радости  от  ухода  от  жизни  сдержать  не  мог?
Егор  Степ. Я  бы  расценил  этот  свет  несколько  по-иному – как  прощальный  реверанс  нашему  миру , кое-чему  его  научившему.
Коля. Да  чему  он  его  научил… жизнь - сплошная  забота  о  пропитании , смерть - страшна  и  жестока , я  не  стараюсь  избавить  вас  от  вашего  мнения , но  свет  в  его  взгляде  относился  не  к  нашему – к  другому  миру.
Егор  Степ. В  другой  мир  я  почти  не  верю , и  мне…
Коля. Почти?
Егор  Степ. Небольшой  зазор  я  все  же  оставляю - мало  ли  что. Но , возвращаясь  к  этому  ленивцу , я  бы  настаивал  на…
Толя. Ленивец - это  кто?
Егор  Степ. Живущий  в  кронах  деревьев  медлительный  зверек. На  землю  он  спускается  крайне  редко – как  залезет  на  дерево , так  и  сидит. Месяцами  поднадоевший  ствол  в  упор  наблюдает.
Толя. А  ест  он  что?
Коля. Не  жирует  он , Толик , не  роскошествует , еле-еле  концы  с  концами  сводит. Счеты  с  жизнью  не  сводит. Животные  мании  суицида  не  подвержены.
Егор  Степ. Поспешили  вы  с  вашим  заключением , Николай - наивно  поспешили.
Коля. Вы  так  думаете?
Егор  Степ. Что  и  как  я  думаю , тут  в  первых  рядах  не  шагает, но  у  одного  моего  знакомого  спелеолога  был  попугай  - был , поскольку  сейчас  у  Василия  Кондратьевича  его  уже  нет. И  нет  потому , что  попугай  моего  знакомого  повесился.
Толя. Не  может  быть.
Егор  Степ. Привязав  к  крыше  клетки  тонкую , но  весьма  крепкую  веревочку , Василий  Кондратьевич  ради  эксперимента   из  ее  болтающегося  кончика  петельку  сделал. Рассуждал  он  приблизительно  в  вашем  ракурсе: «нет , не  повесится  мой  попугай , он  же  не  гомо  сапиенс , чего  ему  вешаться». Но  на  следующее  утро  он  нашел  свою  птичку  висящей. Не  на  жердочке.
Коля. Ночью  повесился?
Егор  Степ. В  криминалистическую  экпертизу  он  его  не  относил , но  вероятно , да , ночью. Когда  снятся  ужасные  сны  и  гулко  лают  бездомные  собаки.
Коля. Ваш  спелеолог  над  ним , что , издевался?
Егор  Степ. Доведение  до  самоубийства? Для  данного  предположения   у  меня  никаких  предпосылок. Василий  Кондратьевич  в  своем  попугае  души  не  чаял – и  дня  не  проходило , чтобы  в  клювик  не  расцеловал.
Толя. Как  же , души  не  чаял… души  не  чаял , а  веревкой  с  петлей  облагодельствовать  не  поленился. Гаденыш  он , этот  ваш  знакомый – я  бы  ему  за  такие  дела  все  руки  об  колени  бы  поломал.
Коля. Об  его  колени?
Толя. Об  твои! (кивает  на  Егора  Степановича) Или  об  его.
Егор  Степ. Об  мои  колени  вы  бы  и  палец  ему  не  сломали , коленей  не  повредив. Мой  знакомый  человек  в  самом  расцвете , а  у  меня  колени мягкие , слабые… и  он  не  гаденыш , Василий  Кодратьевич  увидеть  своего  Кешу  повешенным  не  хотел. Он  так  же , как  и  вы , считал  это  невозможным.
Толя. Не  веревку-то  он  привязал - не  попугай.
Егор  Степ. Ради  эксперимента.
Толя. Изувечить  бы  вашего  Кондратьевича  ржавыми  вилами… Но  сразу  не  убивать – пусть  он  в  страшных  мучениях  загибается: от  заражения  крови.
Егор  Степ. Вы , Анатолий , рассуждаете, как… истинно  верующий.
Толя. Спасибо  на  добром  слове. Действительно  спасибо! Я  и  не  предполагал  встретить  в  вас  столько  понимания.
Егор  Степ. Истинно  верующий , но  не  в  истину – человек  ставит  эксперимент , открывает  для  всех  нас  новые  дали , а  вы  его  вилами  искалечить… я  думал , что  подобное  мракобесие  осталось  уже  давно  в  прошлом , да  нет , ходят  еще  по  земле  недалекие  типы , бесноватые  недобитки  столетий  темных. Европа  же  могла  пойти  другим  путем , развиваться  на  базе  античной  эстетики , философии , литературы , но  не  сложилось – воспылал  над  ней  свет  христианский. И  темно  стало  в  Европе  от  этого  света - от  света  костров , где  сжигались  и  люди , и  великие  рукописи , дым  от  повсеместных  пепелищ  заставлял  задыхаться  последние  мечты  на  исцеление  нашего  мира , на  пробуждение  его  обезумевшего  разума  от…
Толя. Закройте  поддувало! Пока  не  поздно! И  почему  ваш  ангел-хранитель  еще  в  колыбели  крылом  вас  не  зашиб… а  может , понося  христианство , эрекцию  вы  испытываете?
Егор  Степ. Вы  слишком  многого  ждете.
Толя. От  вас?
Егор  Степ. От  христианства.

   Интермедия  4.
   На  сцену  выбегает  крестящийся  пленник  озверевших  ацтеков. Они , нечленораздельно  вопящие , за  ним  несутся , догоняют , валят  и  душат. Жертва  стучит  ногами , некоторое  время  пытается  вырваться , борьба  длится  недолго. Труп  уносят. 

Коля. Чарльза  Дарвина , Толик , читай… невзирая  на  мелкий  шрифт. И  пей , Толик! Пей , закусывая. Ты  не  забыл , как  мы  встречали  у  меня  Новый  год , и  ты  напрочь  уснул  под  елкой? Куранты  бьют , шампанское  пенится , Толик  подхрапывает… ты  тогда  еще  все  красную  рыбу  втихаря  съел. (Егору  Степановичу) Мы  и  выпивать-то  не  начали , а  он  ее  уже  сожрал.
Толя. Ты  ему  еще  расскажи , что  я  облизывал  скороводку , на  которой  свинина  жарилась , и  языком  весь  тефлон  соскреб. 
Егор  Степ. И  такое  было?
Коля. Было , Толик?
Толя. В  моей  жизни  и  то , чего  не  было , всех  веселит. Я  же  не  ведаю  злых  чувств – любовь  к  Богу   и  к  женщине  поглощает  меня  всего  без  остатка. А  под  елкой  я  уснул  не  из-за  переизбытка  выпитого , а  от  нежелания  кому-либо  мешать. Себе  в  том  числе.
Коля. Ты  лежал  под  елкой  лишь  головой. Всем  остальным  поперек  комнаты  растянулся – себе  ты , может , и  не  мешал, ну  а  мы  через  тебя  всю  ночь  с  риском  для  здоровья  переступали. Тебя  же  ни  постукиваниями  по  затылку , ни  громкой  музыкой  не  добудишься. 
Толя. Я  чутко  сплю. Если  сравнивать  с  покойником , то  пожалуй… но  покойники  не  спят. Они  мертвые - все  без  исключений. Никаких  исключений.
Егор  Степ. А  как  же  Иисус? Сначала  он  был  живым , затем  мертвым , потом  снова  живым , потом… непонятно  каким. С  ним-то  как?
Толя. Вы  за  него  не  беспокойтесь – с  ним  все  в  ажуре. Он  еще  весь  этот  сучий  мир  переживет.
Егор  Степ. Долгожителем  станет.
Толя. Он  долгожитель  в  сердцах  человеческих! Не  во  всех , конечно - кому-то  приятней  иметь  в  сердце  не  Его , а  свободные  от  тромбов  сосуды , но  время  близится...
Егор  Степ. Я  не  доживу.
Толя. Доживать  и  не  надо – его  суда  и  в  виде  трупа  дожидаться  можно. Логично  я  мыслю? Я  мыслю , значит  я  существую!!! Кто  сказал? Декарт. А  кому  сказал? Наверное  тому , кто  его  услышал. Так  сказал , что  уши  заложило. А  я  особенно  не  кричу. Я  здоров.
Егор  Степ. От  здоровья  легко  избавиться.
Толя. От  психического?
Егор  Степ. От  психического  сложнее , но  если  сделать  работы  по  его  потере  приоритетным  направлением , это  вполне  достижимо. За  много  лет  до  того , как   вам  послышится  стук  колес  вашего  катафалка. Вот  вы, Анатолий , вы  долго  работали  над  утратой  своего  психического  здоровья? Ничего  личного - мне  просто  на  будущее  интересно.
Толя. Будущего  у  вас  может  и  не  быть. Я  воспротивлюсь – не  выпущу  вас , Егор  Степанович , из  настоящего. (привставая) В  морге  рассвет  встретите.
Егор  Степ. Да  вы  не  злитесь , ничего  же  личного.
Толя. Я  не  злюсь , а  озлобляюсь – есть  разница… у  вас  найдется  кому  нести  гроб?
Егор  Степ.  Мне  в  могилу  спешить  ни  к  чему , ну  а  коли  срок  придет… у меня  имеются  племянники  – один  родной , а  еще  двое…
Толя. Родственникам  нельзя.
Егор  Степ. Но  в  таком  случае , у  меня… нести  меня  в  гробу  у  меня…
Коля. Не  печальтесь , Егор  Степанович - на  нас  с  Толиком  вы  при  любом  раскладе  рассчитывать  вправе. А  вы  бы  к  Анатолию  приехали? К  живому , но  беспомощному. Приехали  бы  и  ноги  ему  вырвали!   
Егор  Степ. Вы  меня  ни  за  что , ни  про  что  принимаете  за  какую-то  дикую  мразь - поверьте , я  бы  никогда  не  сделал  Анатолию  больно. Тем  более  беспомощному.
Коля. А  он  бы  вам  сделал.
Егор  Степ. И  он  бы  мне  не  сделал – он  же  хороший  человек , только…
Толя. Не  надо  говорить: «Он  хороший  человек , только  не  очень  здоров». Меня  бы  это  не  порадовало.
Егор  Степ. Меня  тоже! Кому  же  хочется  находится  в  одной  комнате  с  психически  нездоровым  человеком! Мне? Вам? Никому  не  хочется! Но  кому-то  все  же  приходится. Не  повезло , но  кому  тут  везет…в  чем , господа , состоит  наша  участь? Встал – ложись , выжил - умрешь…
Толя. Конкретно  мне  и  жить  бы  не  захотелось , если  бы  я  не  знал , что  умру. Тоскливо , господа - никакого  разнообразия.
Егор  Степ. Услышь  я  эти  слова  от  кого-нибудь  другого… но  из  ваших  уст  они  звучат  резонно – вы  же  человек  верующий, для  вас  после  смерти  все  только  начинается. Земная  жизнь  для  вас  всего  лишь  прелюдия  для  чего-то  по-настоящему  важного.
Толя. Вы  земную  жизнь  совсем-то  не  принижайте , от  нее , между  прочим , немало  зависит. И  в  первую  очередь  от  того , как  мы  проживем , зависит , где  потом  мы  окажемся. Выбор , конечно , невелик: или  на  небесах , или  в  преисподней , но  легче  ли  нам  от  этого  выбирать? легче  ли  направлять  свои  силы  на  достижение  чего-то  одного? Вам  легче.
Егор  Степ. Мне  все  легче. Я  атеист.
Толя. Атеист  синоним  глупца. И  дебила… вам  не  доводилось  видеть  собаку , несущую  для  хозяина  мячик? А  моргающую  мышь? А  я  видел  и  не  такое… я  видел  захлопывающиеся  прямо  перед  моим  носом  ворота  в  рай! Не  пропустил  и  смущенного  херувима , летящего  за  мной  с  серьезными  извинениями  и  ласковыми  словами: «прости , Анатоль , но  хрена  тебе  лысого , а  не  с  Господом  в  райских  кущах  беседовать» Ну  и  что  же  я? Я  его  извинил. Он  живность  подневольная.
Егор  Степ. Вы  все  это  с  открытыми  глазами  видели?
Толя. Не  ваше  дело. Там  цветут  лимоны , здесь  чадит  АЭС!  Не  заглянуть  вам  в  меня , Егор  Степанович - никому  в  меня  не  заглянуть.
Коля. Заглянут , Толик. Кто  не  знаю , но  знаю  когда - при  вскрытии. Они  станут  рассматривать  тебя  изнутри , и  ты  не  сумеешь  возразить  им  не  единым  словом: покойным  ты  будешь. Немногословным.
Толя. Они  станут  рассматривать  не  меня , а  мое  тело. Но  я  ни  есть  мое  тело… Я  нечто  большее.
Егор  Степ. Чем  это  большее?
Толя. Вам , достопочтимый Егор  Степанович , и  этого  от  меня  не  узнать - вы  же  для  меня  отнюдь  не  я  сам. А  сам  я  для  себя  человек  проверенный.
Коля. (не  замечая  появившейся  в  дверях  женщины) И  кем  же? Кем  проверенный? С  кем?
Толя. А  с  кем  придется. И  с  собой , и  с  дру…

   Анатолий   вкупе  с  прочими  обращает  внимание  на  пришедшую  женщину: невысокую , крепкую , слегка  мужеподобную , одетую  в  темное.

Женщина. Здорово , чуваки!
Толя. Ну , здорово.
Женщина. (подходит , протягивает  руку). Марина.
Толя. (вяло  пожимает) Анатолий…
Марина. Анатолий - это  неплохо. А  ты  чего , дед , не  здороваешься?
Егор  Степ. Дед? Я  бы  попросил  вас  не  называть  меня…
Марина. Ладно , дед , не  зуди. Как  его  зовут?
Толя. Егором  Степановичем.
Марина. Я  где-то  так  и  думала. Ну  что , Степаныч , памперсы-то  носишь?
Егор  Степ. В  таком  тоне  я  беседовать  с  вами  не  стану. Приберегите  свое  хамство  для  более  покладистого  собеседника – ездить   верхом , говорят , полезно , но  я  не  позволю  вам  ездить  на  мне…
Марина. Потише  с  гонором , Степаныч – раз  не  умеешь  разговаривать  с  дамой , то  и  старой  сволочью  себя  не  выставляй: улыбнись  и  на  этом  разойдемся. (Анатолию , показывая  на  лежащего  Николая). А  он  кто?
Толя. Николай.
Коля. Он  вас , милая  барышня , не  обманывает. (встает , раскланивается) Я  Николай  и…
Марина. Да  ты  лежи , лежи , в  ногах  правды  нет.
Коля. Ее  нигде  нет.
Марина. Веско  подмечено. Ты , Николай , оправдал  мое  мнение  о  тебе , как  о  здравом , мыслящем  человеке. Ты  бы , Степаныч, так  смог?
Егор  Степ. Я  все  могу…
Марина. Даже  любить?
Егор  Степ. Ну , любить-то  я  могу  в  различных  аспектах. Как  друг , как  мужчина - побольше  некоторых  здравых  и  мыслящих. Я  нормально  умею  любить.
Марина. Любить , как  мужчина - это  мы  еще  обсудим. Пока  же  сделайте  мне  приятно  внятным  объяснением  причин , приведших  вас  непосредственно  сюда. Ко  всем  относится. И  почему  молчим? Давай , Анатолий , ты  мне  первым  на  глаза  попался , тебе  и  отвечать.. Объясняй , я  жду.
Толя. Отчитываться  перед  тобой  я  не  буду. Ты  сама-то  кто  такая?
Марина. Злобой  ты , похоже , не  обделен – с  виду  тихий , а  внутри , наверное , вонючие  угольки  тлеют. Гляди , затушу!
Толя. Ну  а  я  тебя  задушу…
Марина. В  объятиях?
Толя. В  них. Но  обнимать  я  буду  только  твою  шею – мне  это  не  доставит  никакого  удовольствия , но  тебе  это  доставит  удовольствие  куда  меньшее. Меньшее , чем  никакое.
Марина. Ты  со  свирепостью  палку-то  не  перегибаешь? (Николаю) Он  вообще  как , вменяемым  считается?
Коля. Он  верующий. А  с  верующего  какой  спрос – у  них  же  другие  путеводные  звезды. Другие  горизонты.
Егор  Степ. На  вашем  месте  я  бы  с  ним  не  связывался – он  мужчина , вы  женщина. В  прямом  столкновении  у  вас  будет  немного  шансов.
Марина. Но  я  не  совсем  женщина.
Коля. А  он  не  совсем  мужчина!
Толя. (переводя  пылающий  взор  на  Николая) Сейчас  мы  посмотрим , кто  из  нас  мужчина , а  кто  только  внешне  на  него…
Егор  Степ. Секунду , Анатолий! Я  задам  этой  дамочке  один  вопрос , ну  а  вы  пока  разомнитесь. Повысьте  вероятность  победы  тремя-четырьмя   боевыми   молитвами. (Марине) Что  значит, не  совсем  женщина?
Марина. А  что  значит , не  совсем  мужчина?
Коля. Это  долгая  история: поучительная  и  очень  печальная. Я  бы  вам  ее  рассказал , но  мне  жалко  вашего  времени  и  своих  нервов.
Толя. Тебе  не  нервов – тебе  здоровья  своего  жалко! Нервы , конечно , тоже  здоровье , но  я  бы  тебе  не  по  нервам , по  печени  бы  вмазал!
Егор  Степ. Какой  вы  однако  кровожадный.
Толя. После  удара  по  печени  никакая  крови  из  него  не  вытечет , она  как  была  в  нем , так  и  останется , а  вот  если  бы  я  ударил  его  дубиной  по  лицу , его  кровь…
Егор  Степ. Опомнитесь , Анатолий , он  же  ваш  друг! И  к  тому  же   вы  верующий  человек - верующие  люди  не  бьют  своих  друзей  дубинами  по  лицу , себя  они , случается , истязают , но  не  друзей  же!
Толя. У  верующих  людей  лишь  один  друг. Да  и  он  не  друг – отец , судья , но  не  друг… ударив  Николая  дубиной , самого  себя  я  бы  и  истязал , ему-то  что: поваляется  несколько  часов  без  движений , без  дум , а  мне  грех… душевные  муки…
Егор  Степ. Но  получить  дубиной  по  лицу  тоже  неприятно.
Толя. Не  сравнивайте - это  несоразмерные  вещи! (кивает  на  Николая) Он  меня  понимает.
Егор  Степ. (Николаю) Вы  его  понимаете?
Коля. Если  бы  он  действительно  ударил  меня  дубиной  по  голове , я  бы , наверное , понимал  его  гораздо  лучше , чем  сейчас. От  удара  дубиной в  моей  голове  произошли  бы  плачевные  изменения , и  я  бы  непременно  приблизился  к  нему , к  богомольцу , к  Анатолию – но  не  вплотную , поскольку  для  того , чтобы  достичь  его  уровня  мышления , по  моей  голове  пришлось  бы  не  только  дубиной  бить , но  и  танком  ее  переезжать. 
Егор  Степ. Кто  будет  за  рулем  этого  танка , вам  существенно?
Коля. Не  очень. (Марине) Ты  бы  меня  не  раздавила? 
Марина. Не  лезь ко  мне  со  своими  вопросами – мне  от  вас , психов , ничего  не  нужно…. я  к  Лене  пришла.
Толя. Это  мы-то  психи?
Марина. И  ты , и  твой  друг , который  тебе  не  друг , а  вашему  деду  и  с  самим  собой  наедине  оставаться  опасно , у  него  из  всех  вас , скорее  всего , самая  толстая  медицинская  карта.
Толя. Он  нам  не  дед. Моего  дедушку  тоже  звали  Егором  Степановичем , но  он  был  совсем  другим  человеком: я  о  нем  почти  ничего  не  помню , но  его  ковбойская  шляпа  и  кеды  на  босу  ногу  являются  для  меня  чем-то  особенно  светлым , и  я  получаю  утешение  в  воспоминаниях…
Коля.  Мы , девушка , не  психи , во  всяком  случае  за  себя  я  ручаюсь. А  Егор  Степанович… он  не  опасен – он  просто  одинокий  и  несчастный  старик.
Егор  Степ. Я  не  старик! И  когда  я  им  стану , я  не  буду  несчастным  и  одиноким! Я  сделаю  все  от  меня  зависящее , чтобы  провести  старость  в  достойном  окружении  и  с  редко  выступающими  слезами!
Толя. Как  вы  сможете  сделать  все  от  себя  зависящее , если  от  вас  вообще  ничего  не  зависит?
Егор  Степ. От  меня  зависит  многое!
Толя. Господь  Бог  тут  нашелся…
Егор  Степ. Да , я  Бог!
Толя. Что  вы  сказали?
Егор  Степ. Для  самого  себя , для  своего  тела  я  полноправный  Бог! Могу  приказать  своей  руке  сжаться  в  кулак  и  она  сожмется (сжимает) , могу  заставить  себя  прикусить  язык (прикусывает  и  стонет) и  вот , прикусил…
Марина. Безнадежный  он  дед - кто  бы  ни  взялся  за  его  лечение , ни  у  кого  ничего  толкового  не  выйдет. Только  смерть , исключительно  такая  непоправимость  от  безумия  этого  деда  избавит.
Егор  Степ.  Я  не  дед… какой  я  вам , гады , дед…
Толя. Удачи  вам.
Егор  Степ. В  чем? 
Толя. В  том , чтобы  и  дальше  всеми  фибрами  полагаться  на  столь  жалкий  самообман.
Егор  Степ. Радуйтесь , что  я  вашего  дедушку  Егор  Степановича  в  молодости  не  встретил. Я  бы  с  ним  подружился… еще  как… вошел  бы  в  доверие  и , выбрав  подходящий  момент , безжалостно  прикончил!
Толя. Моего  дедушку?!
Егор  Степ. Тогда  бы  он  не  успел  родить  сына , и  я  бы  не  лицезрел  перед  собой  его  больного  внука… или  он  отец  вашей  мамы? 
Толя. У  моей  мамы  другой  отец.
Егор  Степ. Повезло  старушке.
Толя. Она  не  старушка!
Егор  Степ. А  я  не  старик! Вопрос, надеюсь , исчерпан?! Тема  закрыта?! (вскричав , хватается  за  сердце).
Коля. Что  с  вами?
Егор  Степ. Со  мной  все  путем… только  сердце , похоже , останавливается…
Коля. Таблетки  у  вас  есть?
Егор  Степ. Их  носят  с  собой  лишь  старики… а  я  не  старик  и  никаких  таблеток  у  меня  нет… но  если  бы  вы  мне  какую-нибудь  дали , я  бы  ее  из  ваших  рук  не  выбивал…
Коля. (Анатолию) Где  у  Лены  лекарства? 
Толя. У  нас  с  ней  об  этом  разговор  ни  разу  не  заходил – мы  беседовали  о  неоимпрессионизме , преодолении  кризиса  восточной  церкви , Антониони , Шаляпине… (Марине) Где  у  нее  таблетки?
Марига. Я-то  откуда  знаю.
Егор  Степ. Эта  сучка  знает… специально  не  говорит…
Коля. Какой  ей  смысл?
Егор  Степ. Она   хочет  посмотреть , как  я  умираю… она  меня  ненавидит…. Что , раскусил  я  тебя , ехидна?!
Марина. Как  капсулу  с  ядом. Но  помирает  он  из-за  глупости.  В  его  возрасте  любой  неглупый  человек  не  расстается  с  таблетками  даже  в  уборной.
Толя. С  таблетками… А  говорят , с  любимыми  не  расставайтесь.
Марина. В  его  года  полезней  не  расставаться  с  таблетками.
Толя. Не  желал  бы  я  дожить  до  такого  позора. (Егору  Степановичу)  У  вас  есть  знакомый  похоронный  агент? Знакомый  спелеолог  у  вас  есть , знакомый  педофил  наверняка  тоже , а  как  у  вас  с  людьми  кладбищенской  направленности? Отыщутся? 
Егор  Степ. Мне  уже  лучше. В  числе  загнувшихся  сегодня  меня , вероятно , не  окажется.
Коля. Сегодня , завтра , на  следующей  неделе – невелика  разница.
Егор  Степ. Для  меня  велика. (достает  платок , протирает  лоб) Я  посмотрю , что  вы  скажете , когда  сами  одним  глазом  смерть  увидите - вряд  ли  вы  тогда  сохраните  ваше  поверхностное  хладнокровие.
Коля. Вы  ее  видели?
Егор  Степ. Одним  глазом. Левым , да , вот  этим - вторым  я  за  вами  следил.
Коля. Опасались , что  мы  вам  поможем  и  вторым  глазом  ее  увидеть?
Егор  Степ. Вы  мне  в  этом  и  так  помогали. Всем  скопом , всей  толпой… испугались , когда  я  чуть  было  не  помер?
Марина. Тем , что  ты  умрешь , ты  здесь  никого  не  испугаешь. Меня , Степаныч , ты  бы  этим  даже  развлек.
Егор  Степ. Я  могу  тебя , детка , и  по-другому  развлечь.
Марина. Мертвым  бы  это  у  тебя  получше  получилось.
Егор  Степ. Мертвым  не  пробовал…
Коля. А  с  мертвыми?
Егор  Степ. Приятно  проводить  время  с  живыми  намного  проще , чем  с  мертвыми - они  гораздо  чаще  встречаются. А  чтобы  найти  труп , надо  знать  определенные  места , волноваться , что  тебя  с  ним  застанут… и  поместят! Лена  бы  меня  навещала.
Марина. Нужен  ты  ей…
Егор  Степ. Я  ей  нужен. Как  уродливый  поводырь  красивому  слепому. Уродливый - это  я  не  про  себя , я , как  вы  видите , отнюдь  не  урод.
Толя. Каждый  из  нас  видит  вас  по-своему , но  кое-кто  надеется , что  видит  вас  в  последний  раз.
Егор  Степ. А  я  вижу  у себя  на  поясе  вашу  голову. Выглядит  она  ужасно - глаза  вылезли  из  орбит , уши  провисли , язык  вывалился… но  это  ваша  голова – опознать  ее  было  непросто, но  я  опознал. Не  желая  вас  опечалить. Я  не  хотел  вас  расстраивать , Анатолий , но  и  вы  меня  поймите: я  же  должен  знать , что  висит  у  меня  на  поясе. Что  за  гадость  на  нем  болтается.
Коля. Вместе  с   поясом  вы  ее  снимите , хорошенько  раскрутите и  выбросьте  куда-нибудь  к  небу. Толик  же  мертвый , ему  совершенно  все  равно , как  вы  поступите  с  его  головой. 
Толя. Я  не  мертвый.
Коля. Но  Егор  Степанович  видит  твою  голову  у  себя  на  поясе , и  я  с  ним…
Толя. Подумаешь , видит! Видит  он … видел  влюбленный  юноша  Пахом  полуденное  солнце , смотрел  на  него , глаз  не  мог  отвести , да  только  боком  обернулась  ему  его  восторженность – ослеп  влюбленный  юноша. Слишком  много  он  солнца  в  себя  пропустил , сгорело  в  нем  нечто  существенное…
Егор  Степ. Вам , Анатолий , ни  к  чему  задумываться  так  глубоко – не  беспокойтесь , я  не  стану  подбрасывать  вашу  голову  в  чистое  небо: она  же , падая , может  и  на  мою  упасть. А  я  небольшой  сторонник  того , чтобы  на  меня  с  неба  падали  мертвые  головы.
Коля. Отдельно  от  тела  на  вас  никакая  другая  и  не  упадет – только  мертвая.
Егор  Степ. Мы  ведем  беседу  о  головах , которые  падают  с  неба , а  небо , что  ни  говори , структура  непростая – я  бы  поостерегся  недооценивать  его  возможности.
Коля. На  небе , говорят , и  пожары  случаются – своего  огня  у  них  нет , но  адское  пламя  оно  ведь  и  до  неба  достает. Отсюда  и  пожары.
Толя. Кто  это  говорит?
Коля. Все  говорят.
Толя. Никто  так  не  говорил! Никто  до  тебя! Если  адское  пламя  достает  и  туда , то  какой  вообще  смысл  на  небо  стремиться?! Ответь  мне! 
Коля. Ты  уже  сам  себе  ответил.
Толя. И  как  я  себе  ответил? Достойно?
Егор  Степ. (Анатолию) Я  не  помню , что  вы  у  себя  спрашивали , но  ответили  вы  себе  довольно  внятно – нет  никакого  смысла  стремиться  на  небо: там  ничуть  не  прохладней , чем  в  аду.
Толя. По-моему , я  ответил  не  так. (Марине) Или  так?
Марина. (позевывая) Так…
Толя. Но  ты  даже  не  слушала , о  чем  мы  разговаривали!
Марина. Я  и  твой  вопрос  слышать  не  желала. Но  услышала  и  отвечаю: ты  спросил , я  ответила , а  как  я  ответила , тебя  не  касается!
Толя. Что  значит , не  касается? Ответ  на  мой  вопрос  меня , в  основном , и  касается. Тебе , конечно , без  разницы , что  мне  отвечать , но  мне  не  все  равно , что  ты  мне  ответишь. (Егору  Степановичу) А  вам?
Егор  Степ. Мне  бы  сейчас  немного  секса – отдохнуть  душой ,  благородно  отвлечься… кто  бы  мы  были  без  секса , молодые  люди? А  нас  самих  без  него  и  вовсе  бы  не  было.
Коля. Вам-то  его , наверное , с  каждым  днем  все  меньше  требуется.
Егор  Степ. В  ваших  словах , само  собой , имеется  доля  правды , но  в  них  есть  и  ложь… она  для  вас  важнее  правды! Вы, господа , подумайте… вы  осознаете  различия  между «думать  ни  о  чем» и  «ни  о  чем  не  думать»?
Егор  Степ. Насколько  я  понимаю «ни  о  чем  не  думать»  свойственно  довольно  значительной  прослойке  ныне  живущего  человечества , а  вот  «думать  ни  о  чем»… тут , вероятно , без  особого  таланта  ничего  не  выйдет.
Толя. Талант  нужен  и  для  употребления  трех  десятков  недоваренных  пельменей. И  для  икания. Говорю  не  голословно - у  меня  в  подъзде  был  один  компьютерный  оптимизатор: по  документам  Владислав  Лазаровский , но  мы  звали  его  Владик  «Сугроб». Он  икнул  и  похоронили. У  него  в  горле  лопнул  какой-то  нелишний  сосуд - моментальная  смерть , он  и  односложного  проклятия  выкрикнуть  не  успел.
Егор  Степ. Неисповедимы  пути  Господни… Они  приводят  всех  к  одному  и  тому , но  почему-то  считаются  неисповедимыми. А  отчего  он  икнул?
Толя. Его  жена  вроде  бы  говорила , что  от  удивления – увидел  в  окне  чью-то  кучерявую  голову  и  вырвалось. Сама  жена , полагаю , ничего  не  видела , но  он  ей  про  эту  голову  уже  неоднократно  рассказывал , «Сугроб» ведь  ее  не  в  первый  раз  усмотрел – до  поры , до  времени  держался , но  тем  вечером  не  удалось.
Егор  Степ. Он  не  знал , чья  это  была  голова? 
Коля. И  была  ли  она  отдельно  от  тела.
Толя. Я  не  знаю , что  он  знал. Также  я  не  понимаю , почему  он  удивился  до  смерти , если  видел  ее  далеко  не  впервые. Я   и  его  жену  не  понимаю. Столько  лет  прожить  с  сумасшедшим  и  развестить  лишь  после  того , как  их  развод  был  оформлен  на  небе – для  этого  же  целая  бездна  терпения  нужна. Откуда  у  нее  все  это… какой  прок  терпеть , если  можно  просто  развестить?
Марина. Но  ты  же  себя  терпишь. Ты , как  и  она , живешь  с  сумасшедшим – в  ее  случае  сумасшедший  жил  рядом  с  ней , а  в  твоем  он  прямо  в  тебе  обитает. И  ты  его  терпишь. День  за  днем  он  становится  все  наглее , но  ты  готов  пресмыкаться  перед  ним  до  самого  кладбища.
Толя. Я , конечно , не  сумасшедший , но  если  предположить , что  так  оно  и  есть… не  могу  же  я  с  собой  развестить.
Марина. Пригорошню  таблеток  в  рот  и  разбежитесь.
Толя. А-ааа…
Егор  Степ. Только  что , господа ,  я  попробовал  вспомнить , был  ли  я  когда-нибудь  по-настоящему  близок  к  самоубийству. Скажу  вам  откровенно - нет , не  был. Наверное , потому  что  никогда  не  был  женат.
Марина. Ничего  поразительного , что  не  были.
Егор  Степ. Почему  это  ничего  поразительного? Я  уже  отнюдь  не  юн , а , дожив  до  моих  лет , редко  кто  удавки  брачных  уз  избегает. А  вы  говорите , ничего  поразительного.
Марина. Доживать  до  ваших  лет  вам  не  стоило. Хотя  в  молодости  у  вас  могло  еще  и  не  быть  уверенности  в  том , что  вам  ни  к  чему  жить  столь  долго. Была  у  вас  такая  уверенность?
Егор  Степ. У  меня , будь  ты  неладна , и  сейчас  такой  уверенности  нет.
Марина. Но  она  есть  у  всех  остальных. У  меня , у  них…  покойный  преподаватель  латинских  танцев  Сергей  Матвеевич  Липинченко  вряд  ли  вел  очень  веселую  жизнь. Не  думайте , что  я  о  нем   вспоминала: он  сам  вспомнился. Латинскими  танцами  я  так  и  не  занялась – когда  я  пришла  на  первое  занятие , Сергей  Матвеевич  безмолвно  лежал  на  полу , ничем  не  скрывая , что  он  мертв. Потом  ему  наверняка  прислали  кого-то  на  замену , но  я  туда  больше  не  ходила. Настроения  не  было.
Толя. Живым  ты  его  ни  разу  не  видела?
Марина. Его  лицо  показалось  мне  незнакомым , но  на  живых  мы  обычно обращаем  меньше  внимания , чем  на  мертвых. Возможно  когда  и  виделись… да  и  лицо  после  смерти  меняется – мертвым  ты  его  не  узнала , а  на  самом  деле  оно  тебе  чуть  ли  через  день  встречалось  в  толпе. У  Тома  Петти  есть  такая  песня «Face  in  the  crowd» , лицо  в  толпе… ты  ее  слышал , Степаныч?
Егор  Степ. Мне  куда  приятней  слушать  птиц , чем  все  эти  ваши  песни. Они  поют , я  их  слушаю… но  они  не  знают , что  я  их  слушаю.
Толя. На  вашей  могиле  они  напоются  всласть – цветы  на  нее , скорее  всего , никто  не  принесет , но  на  птиц  смело  рассчитывайте. Вы , Егор  Степанович , крещеный?
Егор  Степ. Крещеный…
Толя. Что  так  хмуро?
Егор  Степ. Меня  крестили  еще  младенцем  и  без  моего  ведома – я  не  люблю , когда  что-либо  со  мной  без  моего  ведома  делают. (ритмично  качает  указательным  пальцем) Весьма  не  люблю.
Толя. Вас  крестили  без  вашего  ведома , но  по  воле  божьей! В  сравнении  с  вашим  легкомысленным  недовольством , это  есть  вещь  намного  более  серьезная. И  скажите  спасибо  своим  родителям , что  они  вас  покрестили - сами  бы  вы  до  последнего  вдоха  избегали  бы  данного  таинства , сердце  же  у  вас  не  слишком  умное: мозги  тоже  не  Нильса  Бора , но  сердце  совсем  в  отстающих.
Егор  Степ. Меня  крестили  не  родители.
Толя. Я  понимаю , что  вас  крестили  не  родители , а  священник , но  отвели-то  вас  к  нему  они.
Егор  Степ. Не  они. По  нашей  семейной  легенде  я  был  похищен  прямо  во  дворе  собственного  дома. На  Пресне , на  моей  родной  Пресне - в  дождь  и  туман , в  преддверии  аномального  потепления… меня  вернули  только  через  полтора  часа. С  крестом  на  шее  и  коряво  начертанной  запиской  под  синей  шерстяной  шапочкой.
Толя. Темная  история. Нет , она , в  принципе , светлая , но  не  без  странных  особенностей. Куда  же  смотрели  ваши  родители, когда  вас  похищали?
Егор  Степ. Я  их  ни  в  чем  не  виню. Что  с  них  требовать – они  простые  люди , а  там  профессионалы  работали. Сколько  было  похитителей , я  не  помню. Если  бы  и  помнил , постарался  бы  немедленно  забыть – такого  рода  воспоминания  и  жизнерадостную  обезьяну  сна  бы  лишили.
Толя. И  что  в  той  записке  они  написали? В  подсунутой  вам  под  шапку.
Марина. «Вам  сын  ненормален  и  чем  быстрее  вы  прекратите  его  кормить , тем  скорее  позволите  ему  отмучиться».
Егор  Степ. Ты  не  угадала. Там  было  сказано: «Теперь  ваш  сын  крещен. Благодарите  за  сей  дар  не  нас  и  не  вздумайте  крестить  его  повторно - это  может  стать  для  него  навязчивой  привычкой , без  которой  вся  его  дальнейшая  жизнь  покажется  ему  перегоревшей  лампочкой». Клоуны…
Коля. Они  так  подписались?
Егор  Степ. Это  я  от  себя… от  себя  по  их  душу.
Толя. А  что  вас  не  устраивает? Вот  несуразный  старик!  вам  бы  их  благодарить , выгораживать , прославлять , а  вы  тут  надулись , будто  бы  они  вам  какой-нибудь  важный  орган  отрезали.
Марина. Может , и  отрезали.
Егор  Степ. Хватит , девушка! Меня  ваше  поведение  уже…
Коля. Вы , Егор  Степанович , лучше  ответьте  нам  касательно  того , какой  крест  они  вам  на  шею  повесили. Я  полагаю , серебряный? 
Егор  Степ. Как  же , серебряный… серебряный  крест - это  им  не  головой  в  таз  кунать. Он  денег  стоит.
Коля. За  сам  обряд  тоже  платить  нужно.
Егор  Степ. Моим  родителям  счет  за  него  не  выставляли. Вероятно , из-за  опасений  засветиться… они  же  все-таки  профессионалы – сделали  дело  и  с  концами. 
Толя. Они  сделали  хорошее  дело. И  не  важно , какой  они  вам  крест  нацепили , серебряный  или  обыкновенный , на  золотой  цепочке  или  на  простой  веревке. Вы  его  носите?
Егор  Степ. Ношу  ли  я  его  или  еще  в  детском  саду  на  дохлого  окунька  променял – здесь , Анатолий , мой  личный  уголок . Вам  в  него , а  иными  словами , в  меня , лезть  незачем. Вас  там  не  ждут.
Толя. Я , Егор  Степанович , все  же  хочу  знать , носите  ли  вы  крест.
Егор  Степ. А  вам  бы  не  хотелось  знать  что-нибудь  другое? Почем  в  Саратовской  области  нынче  хлеб? Кто  инспирировал  войну  чикагской  мафии  с  кланом  Кеннеди? Почему  среди  тысяч  вымерших  видов  не  оказалось  человека?
Толя. Все  это  потом. Сейчас , Егор  Степанович , я  хочу  знать  носите  ли  вы  крест. Мне  насильно  узнавать  или  сами  покажете?
Егор  Степ. Ничего  я  вам  не  покажу. А  если  вы  посмеете  ко  мне  прикоснуться , я  высунусь  в  окно  и  буду  орать  на  всю  улицу. И  не  бессвязно – приблизительно  так: «Кто  меня  слышит , тот  пусть  слышит  меня  и  дальше! Но  когда  вы  перестанете  меня  слышать , знайте – меня  или  убили , или  голос  пропал! От  дикого , взывающего  крика!». О  кресте  я  орать  не  намерен. (Николаю) Вы  понимаете , почему?
Коля. Потому  что  тогда  они  вызовут  не  полицию , а  скорую  помощь , и  она  увезет  вас  в  чуждую  суетности  клинику , где  едва  ли  кого-нибудь  будет  интересовать , носите  ли  вы  крест.
Толя. Носит  или  не  носит… сейчас  лично  посмотрю , носит  или  не  носит. Егор  Степанович  наверняка  будет  сопротивляться , но  что  я  могу  изменить?
Егор  Степ. (вздрагивая  от  надвигающегося  на  него  Анатолия) Вы  вынуждаете  меня… в  вас  разочароваться!
Толя. Бог  видит , что  у  меня  добрые  намерения.
Егор  Степ. Я  вижу  нечто  не  то… да  не  подходите  вы  ко  мне – какое  вам  дело , что  и  кого  на  груди  я  грею?
Толя. Я  должен  это  знать… ради  вас  должен.
Марина. Оставь  деда  в  покое.
Толя. Я  бы  оставил , но  своим  ослиным  упрямством  он  сам  этому  препятствует. Между  прочим , мне  крайне  противно  к  нему  прикасаться – вы  же  не  думаете , что  приятно. (вцепившись  в  не  сдающегося  Егора  Степановича) Упорный  старик , вредный… но  врешь , не  выстоишь… дожму , дознаюсь…

Марина  встает , одним  рывком  подходит  к  Анатолию  и  выворачивает  ему  руку.

Толя. Ты  что  делаешь?! Да  я  тебя  за  это… А  ну , отпусти! Отпусти , кому  говорю!
Марина. Оставишь  его  в  покое?
Толя. Уже  оставил! После  того , как  ты  начала  мне  руку  ломать! Очень  трудно  доставлять  кому-нибудь  неудобства, когда  тебе  руку  ломают!
Марина. И  тебе  не  важно  носит  ли  он  крест?
Толя. Не  важнее  собственной  боли… я  чувствую , что  тебе  пора  меня  отпустить! Поверь  мне , я  чувствую  это  всем  сердцем!
Марина. Деда  не  тронешь?
Толя. Пес  с  ним! Его  жизнь!
Марина. А  меня?
Толя. И  тебя  не  трону , я  к  женщинам  крайне  снисходителен – они  делают  мне  все  больнее , но  я  только  крепче  зубы  сжимаю. 
Марина. Ну  что , дед? Отпустим  Анатолия?
Егор  Степ. Я  не  дед. А  ему  бы  я  не  доверял. Ну , отпустишь  ты  его - все  равно  же  потом  снова  скручивать  придется. Он  же  не  успокоится  до  тех  пор , пока  настоящее  горе  на  себя  не  накличет.
Толя. Как  бы  кто  другой  горя  на  себя  не  накликал…
Егор  Степ. Вот  видишь.
Толя. Я  не  о  вас! Я  в  общем – о  всех  тех  людях , которые  боязливо  гасят  божественную  искру , освещающую  даже  самые  темные  закоулки  их  приземленного  сознания… тебе , Коля , тоже  наплевать  на  то , что  они  со  мной  делают?
Коля. Она  выкручивает  тебе  руку , Егор  Степанович  ее  морально  поддерживает - они  делают  это  с  нескрываемым  удовольствием. Довольно , женщина! Отпусти  его.
Марина. Последствия  ты  хорошо  обмозговал?
Коля. Тебе  он  физического  вреда  не  причинит - с  женщинами  он  действительно  в  расправе  сдержан. А  старику , конечно , хана.
Марина. Тогда  я  отпускаю.
Егор  Степ. Нет! Подожди!
Марина. А  что  нам  это  даст? Я  же  не  смогу  вечно  держать  его  в  подобном  положении - у  меня  и  у  самой  рука  уже  устала.
Толя.  У  меня  она  устала  не  меньше… устала  болеть…
Марина. Нам  обоим  сейчас  нелегко.
Егор  Степ. Но  еще  минут  на  пять  тебя  хватит? Потерпишь? Я  к  тому , что  давайте  обсудим  создавшуюся  ситуацию  в  спокойной  обстановке  и  лишь  затем  примем…
Толя. В  спокойной  обстановке? Господи , дай  мне  сил  не  прибить  одного  пожилого  беспардонного  человека… в  спокойной! Это  для  меня-то! У  некоторых  людей  от  страха  встают  волосы , а  у  вас  от  него  последние  извилины  дыбом  встали , окончательно  выпрямившись…
Егор  Степ. А  чего  мне  бояться? Вас , что  ли?!
Толя. Бога  бойтесь…
Егор  Степ. Вас  мне  бояться  не  следует?
Толя. Меня  вам  бояться  ни  к  чему – от  того , что  вы  ко  мне  испытываете , мои  действия  по  отношению  к  вам  не претерпят  ни  малейших  изменений.
Егор  Степ. И  как  это  понимать?
Толя. Без  паники  и  с  чувством  собственного  достоинства. Когда  Марина  меня  отпустит , вам  сразу  же  станет  легче.
Егор  Степ. С  чего  бы?
Толя. Ничего  нет  хуже , чем  находиться  в  неведении.
Коля. Есть , Толик – в  этом  мире  просматривается  целая  масса  большей  жути , чем  в  неведении  находиться. Вырванные  ноги, перелом  основания  черепа , вы  догадываетесь , Егор  Степанович , куда  я  клоню?
Егор  Степ. Все  это  только  слова. Анатолий  никогда  на  подобное  не  пойдет… он  же  верующий  человек.
Толя. И  почти , мать  вашу , мученик…
Коля. А  случается  так , что  мученики  не  ограничиваются  надеждой  на  справедливое  наказание  своих  мучителей  лишь  после  их  смерти  и  сами  правосудие  вершат?
Толя. Случается.
Коля. Безжалостно  убивая  , они  тем  самым  форсируют  встречу  грешников  с  Богом , на  которой  им  еще  добавят? Такой  у  мучеников  план  действий?
Толя. С таким  планом  действий  и  у  самих  мучеников  немалые  проблемы  там  возникнут. 
Марина. Какие  проблемы  поджидают  нас  там , никому  не  известно , но  во  избежание  проблем  здесь , я  предлагаю  Егору  Степановичу  покинуть  эту  комнату  и  где-нибудь  спрятаться. Я  рекомендую  ему  сделать  это  немедленно. 
Егор  Степ. Значит , ты  все-таки  решила  его  отпустить?   
Марина. Извини , Степаныч , если  что  не  так.
Егор  Степ. Любому  из  нас  приходится  творить  в  нашей  жизни  немало  глупостей. (направляется  к  выходу) Но  вы  все  же  не  помогайте  ему  меня  искать!
Коля. Меня  никто  не  уполномачивал  говорить  за  двоих , но  прячьтесь  смело , Егор  Степанович - мы  не  станем  ему  помогать.
Егор  Степ. Весьма  вам  признателен. (в  дверях) Если  Лена  придет  до  того , как  я  сочту  нужным  объявиться , дайте  мне  знать.
Коля. Ну  и  дед…
Толя. Не  дед , а  настоящая  сволочь. Вот  бы  его  не  было! Ни  на  земле , ни  в  моей  памяти… ты  собираешься  меня  отпускать?
Марина. Сейчас. Подожду  несколько  секунд , чтобы  он  поудачней  спрятался  и  отпущу.
Коля. Держись , Толик , недолго  осталось.
Толя. Нам  всем  недолго  осталось…
Марина. (отпуская) Свободен  ты , Анатолий , теперь  твоя  свобода  в  твоих  руках. Еще  мгновение  назад  она  была  в  моих , а  теперь  уже  в  твоих – разве  не  чудо?
Толя. Чудо - это  нечто  вне  логики , а  в  том , что  ты  меня  отпустила , какая-то  логика , наверное , есть , и  логика , как  мне  представляется , самая  примитивная.
Коля. Искать  Степаныча  сразу  пойдешь?
Толя. Да  пошел  он  в  задницу  этот  ваш  Степаныч! Делать  мне  больше  нечего , кроме  как  заглядывать  в  каждый  шкаф , с  никчемной  перспективой  лишь  его  перекошенную  физиономию  увидеть. Да  и  рука , собака , болит – ударю  ему  в  крепкое  место , и  она  еще  более  повредится… где  ты  так  научилась  руки  выкручивать?
Марина.  Где , не  важно , но  я  научилась  этому  у  непростых  людей. Низкорослых  отупевших  злыдней… когда  у  меня  не  вышло  с  танцами , мне  была  предоставлена  возможность  более  серьезным  вещам  себя  посвятить. Я  даже  рада , что  жизнь  так  обернулась… ведь  все , что  ни  делается , делается  к  лучшему. За  исключением  тех  случаев , когда  к  худшему.
Коля. Таких  случаев  довольно  много.
Толя. Богу  не  прикажешь.
Коля. За  все  ответственен  только  Он.   
Толя. Реплика , в  принципе , не  бессмысленная , но  тон , с  которым  она  произнесена… давая  Ему  уничижительную  характеристику , ты  должен  учитывать  и  тот  факт, что  за  годы  Его  правления , тут , на  Земле , и  немало  хорошего  было. Пусть  не  со  мной , но  было  же!
Марина. В  твоей  жизни  хорошего, вообще , не  было?
Коля. Это  так  же  верно , как  и  то , что  ты  лесбиянка.
Толя. Какая  лесбиянка?
Коля. Неплохая , наверно. Более  точными  сведениями  я  не  располагаю. Ты  чему  так  удивляешься? 
Толя. Ты  бы  на  моем  месте  не  удивился?
Коля. А  чем  мое  место  отличается  от  твоего? По-моему , мы  с  тобой  в  одинаковом  положении – мы  оба  мужчины , познакомившиеся с  ней  только  сегодняшним  вечером. Я  говорю «с  ней» , хотя  она  в  некотором  смысле  тоже  мужчина.
Марина. Я  здесь  не  для  того , чтобы  в  вашей  полоумной  компании  свои  сексуальные  наклонности  обсуждать.
Толя. Ты   пришла  сюда  увидеться  с  Леной.   
Марина. И  что  с  того?
Толя. Возможно , ты  даже  пришла  не  просто  с  ней  увидеться. Она  знала , чем  вы  с  ней  будете  заниматься?
Марина. Знала.
Толя. Врешь!
Марина. Она  сама  меня  пригласила!
Толя. Не  для  этого!Для  чего  угодно , но  только  не  для  этого!
Коля. Мне , Толик , вся  эта  ситуация  также  крайне  неприятна , но  от  Лены  можно  всего  ожидать.
Толя. Тебе – да , тебе  от  нее  можно  ожидать  всего. Тебе , конечно… но  не  мне.
Коля. Правильно.
Тоя. Что  правильно? Что  тут  правильного?!
Коля. Я  полностью  с  тобой  согласен – мне  от  Лены  можно  ожидать  всего. Любви  и  ненависти , секса  и  прозаичных  проклятий. Тебе  же  от  нее  ожидать  нечего. Чего  молчишь?
Толя. Пытаюсь  собраться  с  силами.
Коля. Опять , Анатолий? Снова  на  меня  наброситься  хочешь?
Толя. Наоборот. Мне  необходимо  взять  себя  в  руки , чтобы  этого  не  делать - ты  заслужил  валяться  у  моих  ног  с  откусанным  носом  и  сломанной  шеей , но  Бог  с  тобой… я  попробую  сдержаться. Бывает , я  сдерживаюсь… 
Коля. Бывает , что  и  крот  в  темноте  заблудится. Она  для  него  родная  стихия , но  при  определенном  положении  луны  именно  это  его  и  подводит.
Марина. А  у  меня  бывали  такие  моменты , когда  мне  было  практически  нечего  есть , но  в  тот  период  своей  жизни  я  ела , как  никогда, много. Из-за  нервов.
Коля. В  дальнейшем  ешь  меньше - голодным  легче  выходить  в  астрал. Входить , выходить , парить , прорываться  обратно  в  тело… жаль , что  у  нас  с  тобой  нет  общих  воспоминаний , а  то  мы  бы  нашли  о  чем  поговорить.
Толя. Да  чего  говорить…
Марина. Тебе  бы  хотелось  чего-то  еще?
Коля. Смелей , Толик! Она , похоже , готова  изменить  своим  принципам  и  пойти  с  тобой. И  со  мной. В  самом  конце  пути  мы  подойдем  к  густонаселенному  пункту , на  подходе  к  которому  увидим  огромные  горы  черепов , наложенных  не  беспорядочно , а  с  тем , чтобы  мы  смогли  прочитать  по  ним  название  этого  очень  густонаселенного  пункта… какое  название?
Марина. Ад?
Коля. Совершенно  верно.
Марина. Если  ад  существует , он  действительно  крайне  густонаселенный  пункт. Но  для  новых  жильцов  место  там  всегда  найдется. Однако  все  это  бред. Бред  сивой  кобылы. 
Толя. Сама  ты  кобыла. И  у  тебя  больше  не  выйдет  беспоследственно  выкручивать  мне  руки – я  теперь  знаю , что  ты  за  женщина. Такой  женщине  и  ответить  можно. (показывает  кулак) Вот  этим!
Марина. Идиот.
Толя. У  Достоевского  идиотом  звали  святого  человека.
Марина. В  той  среде , где  вращаюсь  я , идиотами  называют  идиотов. В  глаза  им  это  говорить  не  принято , но  я  себя  извиняю. Я  себя  и  за  большее  извиняла.
Толя. Я , себя… ничего , кроме  махрового  эгоизма.
Марина. Твой  Господь  тоже  был  эгоистом.
Коля.  Ну , вот  сейчас  вновь  начнется…
Толя. Не  начнется , Коля. Голос  в  его  защиту  я  уже  достаточно  повышал. Причем  не  имея  на  это  никаких  полномочий - у него  и  при  разговоре  с  Пилатом  не  было  адвоката , а  я  все  лезу , пру… права  ли  она , относясь  к  Нему  без  должного  трепета , прав  ли  я , желая  ее  придушить – не  мне  решать.
Марина. Ты  меня  не  придушишь.
Толя. Не  уверен. (Николаю) Помнишь , когда  мы  курили  на  двоих  нашу  первую  в  жизни  сигарету , ты  не  был  уверен , что  тебе  это  понравится. Хмурился! Кашлял.   
Коля. Мне  и  не  понравилось.
Толя. Однозначно.
Коля. Но  вырвало  тогда  не  меня.
Толя. Досадная  случайность , не  более  того… ты  не  забыл , на  кого  меня  вырвало?
Коля. Как  такое  забудешь – я  потом  несколько  месяцев  то  место , где  мы  с  тобой  смолили , за  три  версты  обходил.
Толя. Мне  тоже  было  не  сладко.
Марина. А  на  кого  его  тогда  вырвало?
Коля. На  него  самого  и  вырвало. В  той  же  куртке  он  года  через  два  пришел  на  концерт.
Толя. В  Сетуни. 
Коля. Возвращаясь  с  концерта , мы  с  Толиком  и  еще  с  одним  парнем  шли  к  электричке , и  на  нас  напали  четверо  дебилов - отнять  плейеры , набить  морды , нам  лет  по  пятнадцать , им  уже  ближе  к  двадцати: серые , коренастые , со  следами  портвейна  в  тельчьих  глазах.
Толя. Непонятно  для  чего  открытых.
Марина. И  что  же  вы?
Коля. А  что  мы… от  нас  мало  что  зависело – их  четверо , нас  трое , впрочем , тот  парень , что  был  с  нами  третьим… как  его  звали?
Толя. Максимом. Максом  Степановым.
Коля. К  тому  моменту , когда  те  четверо  дебилов  собирались  нас  обуть , этот  Макс  уже  много  лет  занимался  боксом.
Толя. Карате.
Коля. Как  будто  ты  знаешь , в  чем  между  ними  разница.
Толя. Доказать?!
Коля. Ох…
Марина. Этот  парень  справился  с  ними  в  одиночку?
Коля. Чуть  ли  не  одной  рукой. 
Толя. Второй  он  держал  меня , чтобы  я  кого-нибудь  из  них  в  гневе  не  прикончил. С  моим  тогдашним  настроем  это  было  очень  даже  возможно.
Коля. Ты  ничего  не  перепутал?
Толя. Свои  чувства  я  помню  четче  тебя!
Коля. Ты  помнишь , ты  дерзаешь , ты  выдавливаешь  на  лицо  тюбик  с  боевой  окраской , вздуваешь бицепсы  и бросаешься  в  самое  пекло , но , услышав , зачем  они  к  нам  подошли , ты  сразу  же  убежал - мы  потом  только  через  час  тебя  в  каком-то  подъезде  нашли.
Толя. Но  ведь  нашли  же.
Коля. А  это  что , оправдание?
Толя. Тебе  бы , конечно , хотелось , чтобы  оправданием  это  не  было… ответь  мне  прямо – хотелось  бы?
Коля. И  данный  человек  не  состоит  на  учете  ни  в  одном  психоневрологическом  диспансере! Мне  думается , временно. Никому  не  интересно , как  там  Степаныч?
Толя. Только  его  тут  не  хватало.   
Коля. Я  бы  тоже  сказал  в  его  адрес  какую-нибудь  гадость , но  его  здесь  нет , а  плохо  говорить  об  отсутствующих  как-то  не  принято.
Марина. Не  принято  говорить  плохо  о  мертвых.
Коля. Я  не  исключаю , что  так  оно  и  есть. Спрятавшись  в  стенном  шкафу , Степаныч  до  того  согнулся , что  его  ухо  прижалось  к  сердцу – прислушался , а  оно  не  бьется…
Марина. Да  бьется  оно.
Толя. Это  твое  мнение. Если  мне  захочется  его  узнать , я  тебя… поцелую.
Марина. Вот  чего  совсем  не  надо , так  этого.
Толя. Но  тебе  же  будет  приятно.
Марина. Не  будет. Ты , наверно , считаешь  себя  кем-то  достойным  уважения , но  такому  человеку , как  ты , я  бы  и  воздушный  поцелуй  в  мою  сторону  не  позволила.
Коля. Ну , воздушный-то  можно.
Марина. Можно , но  не  ему.
Толя. Не  мне? Что  ж , видит  Бог , я  не  хотел  этого  делать. У меня , что  закономерно , не  было  никакого  желания , но  твоя  оскорбительная  избирательность  меня  просто  вынуждает. Получай!  (бросает  воздушный  поцелуй) И  что  теперь? В  рукопашной  сойдемся?
Марина. Да  нет… ты  мне  разрешишь  доставить  тебе  удовольствие?
Толя.  Каким  образом?
Марина. Помимо  всего  наносного , что  в  нас  с  тобой  есть ,  я  женщина , а  ты  мужчина – и  если  ты  мне  разрешишь , я  найду , каким  образом  сделать  тебя  счастливым. Ненадолго , но  очень.
Толя. (кивает  на  Николая) Прямо  при  нем?
Марина. Он  долго  над  тобой  издевался , но  однажды  все  изменится , и  он  тебе  уже  завидовать  будет. (подходит) Это  время  пришло.
Толя. Когда?
Марина. Только  что.
Коля. Мне , вероятно , следует  выйти.
Толя. Останься!
Коля. Я  не  хочу  никого  смущать.
Марина. А  кого  ты  сможешь  смутить? Меня  уже  ничем  не  смутишь , а  ему  только  в  радость , что  ты  увидишь  его  триумф. Так  что , оставайся. Но  не  вмешивайся.
Толя. Не  слушай  ее!
Коля. Мне  все-таки  уйти?
Толя. Оставайся  и  в  случае  чего  обязательно  вмешивайся!   
Марина. Хватит  слов. (подбирается  вплотную) Сейчас , Анатолий , ты  испытаешь  ощущения , которые  ты  вряд  ли  сумеешь  забыть. (кладет  руку  ему  на  член  и  с  нажимом  поглаживает)
Толя. Ничего  себе…
Коля. Вы  тут  расслабляйтесь… или  вернее  напрягайтесь , а  пойду  встану  в  дверях. Чтобы  помешать  Степанычу , если  он  задумает  к  нам  войти.
Толя. Иди…
Марина. Так  хорошо?
Толя. Неплохо…
Марина. Еще  бы… А  так?
Толя. Как?
Марина. А  вот  так. (бьет  Анатолия  коленом  в  пах - он  взвизгивает  и  падает  на  пол)
Коля. Жестко…
Марина. В  удар  я  особо  не  вкладывалась. Скорее  всего  твоему  другу  не  так  больно , как  ему  кажется.
Толя. (катаясь  по  полу) Тварь! Ох , тварь! Все , когда  я  встану , тебе  конец! У  меня  может  быть  никогда  больше  не  встанет , но  сам  я  встану… Боль  сильна , а  я  сильнее!
Марина. За  удовольствие  надо  платить.
Толя. Ты  и  заплатишь! И  за  полученное  тобой  удовольствие  ты  заплатишь  недешево , с  процентами – как  бы  самой  жизнью  расплачиваться  не  пришлось!
Марина. Мне  платить  не  за  что. Удовольствие  получил  ты - не  я.
Коля. Здесь  вы , женщина , перегибаете.
Марина. Ничего  подобного. Я  допускаю , что  Анатолий  этого  еще  не  понимает , но  он   получил  настоящее  удовольствие - для  большинства  других  такой  удар  принес  бы  только  боль , но  для  него , как  для  человека  нетипичной  психической  формации , данная  боль  и  является  истинным  удовольствием. И  расплачиваясь  за  него , он  платит  не  самой  болью , которая  и  была  для  него  удовольствием , а  лишь  отрицательными  эмоциями , зарождающимися  на  самой  поверхности  его…
Толя. Я  не  получаю  удовольствия  от  боли! По  мне  разве  не  видно , что  не  получаю?!
Коля. Правду  знаешь  только  ты.
Толя. И  она  горька!
Коля. Но  все  же  слаще , чем  ложь.
Толя. Тебя  бы  так  ударили… тогда  бы  ты  по-иному  заговорил. Возможно , фальцетом.
Коля. Не  печалься , друг - может , еще  и  заговорю. (подходит) Давай , руку.
Толя. Уйди. (постепенно  встает)
Марина. Обошлось?
Толя. Не  на  ком  проверить...
Марина. Оставь  мне  свой  адрес , и  на  днях  резиновую  женщину  тебе  привезут. Не  злись , она  достанется  тебе  совершенно  бесплатно – в  знак  нашего  примирения  я  все  оплачу. Тебе  какую? Белую , негритянку?
Коля. Ему  малолетку.
Марина. А  такие  есть?
Коля. Были  бы  деньги.
Марина. Бабки  найдутся.
Коля. Тогда  тебе  на  заказ  что  угодно  сделают. Даже  животное. Жирафа , тюленя  или  гиппопотама… как  тебе  гиппопотам?
Толя. Для  каких  целей?
Коля. Мы  говорим  о  твоем  партнере  для  секса.

                Раздается  звонок  в  дверь.

Толя. Степаныч  откроет.
Марина. Мне  тоже  думается , что  это  не  Лена. Не  она – нутром  чую.
Коля. А  если  она?
Марина. Хорошо , я  открою.
Толя. Я  же  сказал , Степаныч  откроет! Самое  время  и  ему  свое  огрести…

В  комнату  заглядывает  побледневший  и  взволнованный  Егор  Степанович – у  него в  руках  погребальная  урна.

Егор  Степ. Вы  еще  здесь?
Коля. И  мы  здесь , и  вы  здесь , но  мы  отсюда  никуда  не  выходили , а  у  вас , Егор  Степаныч , и  в  других  местах  какие-то  свои  дела  были. Кого  там  еще  принесло?
Егор  Степ. Он  уже  ушел.
Коля. А  приходил  для  чего? Вручить  вам  это  кубок? И  за  какие  достижения?
Толя. За  выдающиеся  успехи  в  гребле  под  себя… поднимите  его  над  головой  и  минут  сорок  не  опускайте , с  предыханием  бормоча: «Я  хочу  поблагодарить  всех… но  особенно  моего  личного  тренера  сатану».
Егор  Степ. Я   так  и  поступлю , но  предварительно  введу  вас  в  курс , что  по  словам  того  человека  это  не  кубок , а  урна  с  человеческим  прахом.
Марина. С  чьим?
Егор  Степ. Он  не  сказал.
Толя. А  вы  спрашивали? Я  бы  из  него  всю  душу  вытряс , но  узнал  с  какой  целью  он  подобное  в  чужой  квартире  оставляет.
Егор  Степ. У  меня  есть  его  конверт. Всученный  мне  месте  с  урной. Вот  он.
Коля. (вертя  в  руках  переданный  Егором  Степановичем  пакет) Без  марки. Тонкий. Не  запечатанный. (вытаскивает  из  конверта  лист  бумаги , пробегает  по  нему  глазами) Тут  какое-то  письмо.
Толя. Читай.
Коля. Не  уверен , что  мне  стоит  это  делать. В  нем  информация , от  нее  взрывная  волна – накроет  всех  нас  с  головой…
Егор  Степ. Урну-то мне  куда  девать?
Коля. Пока  держите. Потом  обстоятельства  возможно  позволят  вам  забрать  ее  себе. На  память.
Толя. Читай , Николай , хватит  ваньку  валять.
Коля. Прочитать-то  не  трудно…
Марина. (тянет  руку  к  конверту) Давай  я.
Коля. Черт  с  вами , читаю. «Лена , дорогая , любимая , единственная! По  телефону  я  говорил  с  тобой  долго , но  моя  предсмертная  записка  будет  короткой. Она  адресована  тебе  и  никому  другому. В  ней  я  даже  не  буду  пытаться  объяснить , почему  же  я  решил  из  жизни  уйти - ты  и  так  все  знаешь. Я  лезу  в  петлю  из-за  тебя , но  никого  в  этом  не  обвиняя. Винить  в  этом  кого-нибудь , кроме  тебя , являлось  бы  полной  неправдой , однако  возлагать  вину  на  тебя  я  не  в  силах. После  моей  смерти  я  желаю  быть  кремированным , а  урна  с  моим  прахом  должна  остаться  у  тебя. Это  моя  последняя  воля. Пока  еще  живого , но  параллельно  с  тем , как  моя  правая  рука  пишет  тебе  эти  строки , левая  мылит  веревку , лежащую  у  меня  на  столе. Прощай , Леночка. У  нас  ничего  не  получилось , но  значит  так  и  суждено. Счастья  тебе , моя  радость. Не  держи  на  меня  зла  за  некоторые  последующие , а  конкретно  за  связанные  с  хранением  урны , неудобства. Вечно  твой , Александр  Саланский».   

Марина. Александр  Саланский?
Коля. Непосредственно  он…
Егор  Степ. Я  что-то  совсем  в  замешательстве. Это  чья-то  неудачная  шутка? Что  за  Александр  Саланский?
Коля. По-видимому  тот , что  у  вас  в  руках.
Егор  Степ. Я  его  сейчас  выроню…
Толя. Ему  от  этого  урона  не  будет! Да  и  Лену , вероятно , не  затруднит  убрать  с  пола  прах  так  сильно  любившего  ее  человека.
Коля. Но  не  пылесосом  же.
Толя. А  что ты  ей  предлагаешь? Слизывать  его  языком? Убирать  его  прах  в  себя?
Коля. Я  не  знаю , какие  между  ними  были  отношения. Мне  бы  этого  не  хотелось , но  нельзя  исключать , что  как  раз  так  она  и  поступит. Еще  и  всех  нас  заставит  присутствовать.
Толя. Меня  не  заставит!
Марина. Заставит , заставит… а  что , я  бы  посмотрела – сама  бы  я  ни  за  что  не  стала  слизывать  с  пола  чей-то  прах , но  посмотреть  любопытно.
Толя. Я  бы  не  смог  на  это  спокойно  смотреть. Нет , нет , какой  там… или  все-таки  смог  бы? Но  если  бы  смог , то  сам  бы  себе  потом  глаза  выколол. Да  поставьте  вы  куда-нибудь  эту  урну!
Егор  Степ. Покажите  куда , я  поставлю.
Толя. Отнесите  ее  на  кухню. И  не  вздумайте  высыпать  его  прах  в  помойное  ведро – он  нам  ничего  плохого  не  сделал.
Коля. Как  сказать.
Толя. Я  думаю  о  том  же… идите , Егор  Степанович , тут  и  без  вас  есть  кому  остаться.
Егор  Степ. Я  сейчас  вернусь.
Коля. Мы  вас  ждем.
Егор  Степ. Ждите , не  ждите , а  я  все  равно  вернусь.

Коля. Знаешь , Толик , а  он  и  вправду  вернется.
Толя. А  я-то  чем  могу  ему  помешать?
Коля. Я  не  говорю  о  том , что  ему  надо  помешать.
Толя. Ну  и  не  говори…
Егор  Степ. (уже  вернувшись) Я  поставил  его  на  подоконник. Сначала  на  стол , но  потом  решил , что  это  будет  выглядеть  очень  банально  и  переставил  на  подоконник. Рядом  с  цветком  в  пластмассовом  горшке.
Марина. Вы  на  Степановича-то  гляньте. Вы  разве  не  заметили, что  он  весь  в  какой-то  пыли? Исходя  из  того , чем  он  занимался , я  смею  предположить – это  не  пыль. Это  прах  Александра  Саланского.
Толя. Что  вы  с  ним  сделали?
Егор  Степ. С  ним  ничего , он  сам  себя  прикончил. Но  я  не  сумел  удержаться , чтобы  не  сплюнуть  в  его  урну. Снял  крышку  и  сплюнул. От  вышедшего  из  меня  вместе  со  слюной  воздуха  часть  праха  на  мне  и  осела. Что  есть , то  есть.
Коля. (Анатолию) В  плевании  вы  оба  радикалы. Яко  добродушные  верблюды. (старику) И  вы , конечно , не  раскаиваетесь?
Егор  Степ. Он  любил  ту  же  женщину , что  и  я. Мне  это  неприятно. Моя  к  ней  больше , чем  у  него!
Коля. Саланский  из-за  любви  к  Лене  расстался  с  жизнью.
Егор  Степ. А  я  ради  нее  буду  жить. На  мой  взгляд  это  намного  сложнее , чем  в  петлю  залезать. У  кого-нибудь  есть  возражения?
Марина. У  меня  нет. Жить  действительно  сложнее , чем  не  жить. (Николаю) Ты  ожидал  от  Лены  чего-нибудь  подобного?
Коля. Не  в  такой  степени. Ее  связь  с  Александром  Саланским  я  понять  могу , но  еще  и  старик… и  лесбиянка…
Егор  Степ. Я  не  старик.
Коля. А  кто  вы?
Егор  Степ. Немолодой , но  моложаво …. не  выглядящий – моложаво  думающий  человек. Между  прочим , с  вполне  регулярной  эрекцией.
Коля. Я  за  вас , Егор  Степановыч , очень  рад , но  у  меня  нет  предположений  о  том , что  вы  считаете  регулярным. Кому-то  и  раз  в  год  регулярно.
Егор  Степ. Доживите  до  моих  лет , молодые  люди , попробуйте – доживите. И  один , потрясающий  один  раз  в  год  покажется  вам  великим  даром.
Толя. До  ваших  лет  даже  Христос  не  дожил.
Марина. Ну , его-то  проблемы  с  эрекцией  меньше  всего  беспокоили.
Коля. У  него  их  и  не  было. Я  не  обладаю  достоверными  сведениями , но  мне  кажется , что  тут  все  обстояло  на  уровне. А  тебе , Толик , как  кажется?
Толя. Мне  кажется , что , если  ты  не  замолчишь , твой  земной  путь  оборвется.
Коля. Но  эта  тема  крайне  интересна.
Марина. Лично  мне  интересно.
Толя. Вы , Егор  Степанович , тоже  с  ними? Тоже  напрашиваетесь  на  безжалостную  расплату?
Егор  Степ. Я  ни  на  что  не  напрашиваюсь. Мне  до  лампы  испытывал  ли  ваш  Христос  проблемы  с  эрекцией. У  меня  и  своих  хватает. На  них  я  и  остановлюсь – сегодня  пораньше  лягу , завтра  вообще  не  буду  вставать… разговор  не  обо  мне? Нет? Тогда  я  помолчу.
Марина. Правильно , Степаныч , будь  и  дальше  таким  несгибаемым , стой  на  своем  до  конца. Если  жизнь  заставит  меня  переспать  с  мужчиной , я  выберу  тебя.
Коля.  Его?
Марина. Есть  в  нем  какая-то  неведомая  мощь… я  фактически  не  иронизирую - Лена  же  неспроста  позволяла  ему  рядом  с  собой  ошиваться.
Коля. Ну , здесь-то  все  более-менее  ясно. Типичная  ситуация – молодая  женщина , обеспеченный  хрыч , причины  лежат  не  глубже , чем  на  самой  поверхности.
Толя. Ситуация  типичная , но  я  не  думал , что  Лена  настолько  типична , чтобы  в  нее  попасть. А  вы  действительно  обеспеченный  старик?
Егор  Степ. Сколько  можно  повторять – я  не  старик. И  рядом  с  Леночкой  я  не  ошивался: у  нас  с  ней… с  ней , да… любовь  у  нас. С  ней.
Толя. У  нее  со  всеми  любовь...
Марина. Но  не  со  мной -  у меня  с  ней  здоровые  сексуальные  отношения , и  мне  этого  достаточно. Все , что  за  данной  гранью , очень  опасно , подтверждением  чему  Саланский  является. Уже  неживым  подтверждением.
Толя. Как  ты  сказала? Здоровые  отношения? 
Марина. На  обратной  стороне  любви.
Толя. Грязная  лесбиянка…
Егор  Степ. Она  все  же  женщина,  и  вам , Анатолий , не  стоило  было  говорить…
Толя. А  вы  грязный  старик!
Коля. Старик , лесбиянка , верующий  Толик  и  я – компания  у  нас  непозволительно  разноплановая. Чем  раньше  разойдемся , тем  меньше  будет  потом  сожалений. Предостерегаю  вас , словно  бы  слышу , как  шаманы , тамтамы , шаманы  бьют  в  тамтамы , шаманы , тамтамы , ша-ма-ны  бьют  в  там-та-мы , тамтамы , тамтамы , та-мы , тамы , там  и  мы…
Толя. Я  сумею  за  себя  постоять! Предыщущими  победами  вам  обольщаться  не  нужно - в  свое  время  я  буду  сражаться , как  двадцать  Багратионов , как  тридцать  Мохаммедов  Али , как  пятьдесят  взбесившихся  хорьков. Если  тебе  придет  в  голову  подобрать  для  меня  индейское  имя , зови  меня «Седым  Медведем».
Коля. Буду , Толик , буду.
Толя. Не  Толик , а  Седой  Медведь.
Коля. Прости , Седой  Медведь. Больше  не  повторится.

Марина. Поесть  никто  не  хочет?
Толя. Александра  Саланского?
Марина. Как  пожелаешь. Я  могу  его  принести.
Толя. Высыпи  его  на  большое  блюдо , чтобы  каждый  имел  возможность  взять  свою  горсть. (Николаю) С  хлебом  его  съедим?
Коля. Я  знаю , что  ты  шутишь. Но  я   знаю  и  тебя – когда  ты идешь  на  принцип , ты  можешь  беспощадно  растоптать  в  себе  самое  лучшее. Рифлеными  подошвами  своей  непрошибаемой  глупости.
Толя. Внутри  у  меня  все  под  контролем. И  под  самоконтролем , и  под  контролем  недремлющего  ока  моего  Господа. (крестится) Он  меня  не  оттолкнет. Духовно  ни  за  что , физически  и  не  придется , я  его  люблю , но , повстречав , не  бросился  бы  с  ним  обниматься. Он  мужчина , я  мужчина – нам  ни  к  чему  такие  излишества.
Марина. Люби  я  его  так  же , как  ты…
Толя.  Где  уж  тебе!
Марина. … меня  бы  проблема  одного  с  ним  с  ним  пола  не  остановила.
Толя. Само  собой , ты  же  грязная  лесбиянка.
Марина. Ты  чище. Но  ты  ноль. Если  у  тебя  и  были  женщины , они  не  почувствовали , что  они  с  тобой  были – кто-то  на  них  вроде  лежал… или  это  ветер… муха  дунула… 
Толя. Чего?! О  Боже , не  позволь  мне  перегрызть  ей  глотку… Позволь  мне  себе  этого  не  позволить! Удержи  меня  на  самом  краю. Но  держи  изо  всех  сил – сжав  зубы… сделай  так , чтобы  я  услышал  скрежет  твоих  зубов – но  не  от  злости , а  от  напряжения. Мне  это  нужно… тебе  тоже.
Коля. Он  сам  знает , что  ему  нужно.
Марина. Вдобавок  ко  всему  его  нет. 
Толя. Его  нет , а  мы  есть?! Я  бы  предпочел  наоборот. В  урон  себе , но  во  Славу  Ему!
Егор  Степ. Так  низко  ставить  жизнь , друг  Анатолий , есть  прямая  дорога  к  Его  недовольству. Вам  ли  этого  не  понимать.
Толя. Я  низко  ставлю  свою  жизнь. Его  жизнь  я  ставлю  очень  высоко – как  никто  другой , кроме  настоящих  святых. Если  они  еще  остались. Они  остались… но  в  живых  ли? Сегодня  ты  святой , а  уже  завтра  слышится  матерный  спор , кому  же  оплачивать  твои  похороны – сам  же  ты  ни  копейки  на  это  не  отложил. Не  до  того  тебе  было.
Коля. Такова  жизнь. Их  жизнь. Не  твоя.
Толя. Я  бы  свою  жизнь  никому  не  пожелал. Ээ-эх… даже  принимая  в  расчет , что  она  у  меня   более  осмысленна , чем  у  любого  атеиста. Лежащие  на  зимней  улице  не  обязательно  умерли! Я  сам  лежал , я  сам  страдал , глухо  бормоча  проходящим  мимо: «Если  вы  не  можете  меня  поднять , то  хотя  бы  опустите  уши  на  моей  ушанке , у  меня  руки  не  двигаются. И  нет спокойствия  в  завтрашнем  дне». Нельзя  быть  спокойным  даже  за  день  вчерашний , не  то  что  за  завтрашний! Никому  нельзя. Ни мне , ни  тебе , ни  Далай-Ламе…вот  я – приличный  человек , существующий  по  совести  и  божественным  книгам , но  во  вчерашнем  дне  я  неуверен  еще  больше , чем  в  завтрашнем. Завтра , вчера , прошлое , будущее - я  пока  между  ними. Я  здесь  и  сейчас. (Николаю) Ты  собираешься  завтра  жить? Не  без  этого? В  таком  случае  живи.
Коля. Господь  дает  добро?
Толя. Надейся  на  это. При  составлении  плана  на  завтрашний  день  он  учтет  твою  надежду. Ты  же  еще  молодой! И  тебе  тревожно!
Коля. Мне  было  тревожно , когда  по  первому  Хвостову  переулку  за  мной  бежал  незнакомый  мужчина. В  кожаной  куртке  и  поблескивающих  на  солнце  очках. Я  оглянулся , а  он  бежит…
Егор  Степ. Вы  тоже  побежали?
Коля. Пошел  побыстрее , но  не  побежал. Не  видел  смысла -  сдерживающим  началом  послужил  тот  факт , что  преследовавший  меня  мужчина  был  на  костылях.
Егор  Степ. Вон  оно  как…
Толя. А  ты  не  подумал , что  он  бежал  за  тобой  не  для  того , чтобы  проломить  костылем  твою  башку , а  собираясь  сказать  тебе  нечто  важное? О  судьбе , о  страданиях, о  притаившемся  на  Якиманке  мстителе…. я  бежал  бы  за  тобой  для  этого.   
Коля. Бежать  бы  мог , а  догнать  нет - ты  слишком  закомплексован , чтобы  догнать.
Толя. Я  тебя  уже  догонял.
Коля. Но  не  на  костылях.
Толя. Осторожно , Николай. Не  ставь  меня  в  положение , выход  из  которого  чувствительно  ударит  непосредственно  по  тебе. Я  ничего  не  обещаю , но  как  бы  тебе  самому  не  случилось  на  костылях  от  меня  побегать.
Марина. Запоминающееся  было  бы  зрелище. Полное  первобытной  экпрессии  и  обоюдного  сквернословия.
Егор  Степ. Брутальное , с  кровавым  финалом.
Марина. Я  бы  не  задумываясь  отдала  три  дня  жизни , чтобы  на  это  посмотреть.
Толя. Четыре  уже  жалко?
Марина. У  каждой  вещи  своя  цена. Моя  еще  неплохая - старик  бы  за  данное  удовольствие  и  часом  своей  жизни  не  заплатил.
Егор  Степ. Времени  у  меня  мало. Даже  если  сплюсовать  то , что  было , и  что  осталось , все  равно  мало.
Коля. Лет  семьдесят  вы  уже  прожили , еще  где-то  год  проживете. Ну , два. Набирается  вполне  приличная  сумма.
Марина. Нет  причин  для  уныния. Сколько  бы  вам  ни  осталось , прожитые  вами  годы  у  вас  никто  не  отнимет.
Толя. Целых  семьдесят  лет  вне  опасности. А  вот  год  или  два , что  вам  еще  предстоят , находятся  под  угрозой.
Егор  Степ. И  кто  стоит  за  этой  угрозой?
Толя. Любой  гражданин , у  которого  хватит  духа  взять  в  руки  орудие  убийства. Нож , пистолет. Биллиардный  кий , чугунную  раковину , шприц. Залитый  бетоном  валенок. Пылящуюся  на  шкафу  пишущую  машинку. Найденный  на  помойке  самовар. Вантуз.
Коля. Роскошно  изданную  библию. (Анатолию) Библией  тоже  можно  убить. В  самом  прямом  смысле.
Толя. Можно.
Марина. И  смычком  можно. И  велосипедным  насосом. 
Коля. Шахматной  доской , подсвечником. Бутылкой  с  освященной  водой. Солдатским  ремнем , подковой.
Марина. Трубой  от  пылесоса.
Коля. Часами  с  кукушкой , тостером , хрустальной  салатницей. Чемоданом  с  образцами  лунного  грунта , банкой  тушенки , циркулем.
Марина. Балалайкой.
Коля. Якорем. Бальной  туфлей.
Егор  Степ. Шпалой. (Анатолию) А  вы , мой  дорогой , почему  не  участвуете?      
Толя. (Николаю) Ты  еще  помнишь , как  мы  в  первом  классе  катались  на  лошадях?
Коля. В  зоопарке?
Толя. Был  теплый  осенний  день , и  мы  поехали  туда , не  сказав  ни  слова  нашим  родителям. Вдвоем – я  и  ты… И  лошади , на  которых  мы  катались.
Коля. Не  лошади , а  пони. Всего  один  пони. К  тому  же  мы  на  нем  не  катались – мы  на  нем  сидели.
Толя. Поочередно…
Коля. И  чему  ты  радуешься?
Толя. Я  тогда  радовался. Сейчас  мне  радоваться  особо  нечему! Куда  ни  посмотришь , всюду  вы.
Коля. Не  нравится , закрой  глаза.
Марина. И  не  подглядывай.
Толя. Отвалите  вы…
Коля. К  дьяволу?
Толя. Ты  знаешь  к  нему  дорогу. Куда  бы  ты  ни  пошел , с  пути  не  собьешься , поскольку  дьявол  в  тебе. Как  двигатель  в  автомобиле. Как  танкист  внутри  танка.
Егор  Степ. Горящего  танка.
Толя. Безусловно.
Марина. Горящего  танка  в  апельсиновом  лесу.
Толя. И  там  тоже.
Коля. Но  если  он  уже  во  мне , зачем  мне  к  нему  идти? Куда? А?
Толя. В  своих  взаимоотношениях  с  ним  ты  как-нибудь  сам  разбирайся. Сам , Коля , сам , не  мне  же  этим  голову  забивать! Она  у  меня  и  так  забита. В  ней  столько  всего  разнообразного , что  от  самого  малого  пополнения  трещина  может  пойти.
Коля. От  пополнения  знаниями?
Толя. Проблемами. Чуждыми  для  меня! И  для  Бальтасара  Грасиана , писавшего , что «презрения  достоин  высокий  ум , примененный  для  низких…
Егор  Степ. Кто  такой  этот  Бальтасар? Уважаемый  человек? Из  стран  НАТО?
Толя. Угу. Испанский  философ. Иезуит! Один  из  самых  незаурядных  мыслителей  середины  семнадцатого  века. Он  призывал  избегать  побед  над  вышестоящим  и  осуждал  осуждение. Призывая  быть  в  мыслях  с  меньшинством , но  в  речах  уже  с  большинством. Начинать  на  чужой  лад , чтобы  закончить  на  свой – вовремя  прекращая  хорошо  складывающуюся   игру. Заканчивал  жизнь  он  в  ссылке – отказ  в  переходе  в  другой  орден , нищета , отчаяние. (старику) Вы  о  нем  ничего  не  знали?
Егор  Степ. Знал. И  побольше  вашего.
Толя. А  почему  спрашивали?
Егор  Степ. Мне  показалось , что  вам  неймется  проявить  свою эрудицию , и  я  сделал  вам  приятно – как  художник  Венецианов  крестьянскому  мальчишке. Он  сказал  ему: «Покажи , голубок»  и  мальчишка  показал.
Толя. Что  он  ему  показал? Свой  голубок?
Егор  Степ. Вам  нелегко  понять  психологию  нормального  человека. Мастер  попросил  у  мальчишки  показать  ему  свои  рисунки! Посмотрел  и  дал  рубль. На  краски , Анатолий – не  на  шлюх.
Толя. Мальчишкам  шлюхи  ни  к  чему. Они  еще  слишком  юные , чтобы  думать  о  женщинах  членом.
Егор  Степ. Великое  время...
Коля. Ваш  возраст  предоставляет  вам  по  этой  части  не  меньше  возможностей. Я  на  вас  не  давлю , но  вам  уже  давно  пора  начать  их  использовать.
Егор  Степ. Благодарю  за  совет , но  это  никогда  не  поздно.   
Коля. Похоже , вы  не  очень  спешите  наслаждаться  немногочисленными  плюсами  старости. Перестав  быть  мужчиной , вы  оказались  в…
Егор  Степ. Я  не  перестал  быть  мужчиной!
Коля. Но  вы  уже  совсем  старик.
Егор  Степ. С  годами  пол  не  меняется. Да , я  стар, но  мужской  силы  хватит  во  мне  на  двоих! На  двоих  женщин! Не  на  пассивных  гомосексуалистов…
Коля. Вы  задумались? О  лунной  радуге? Об  астральном  значении  группового  справления  большой  нужды?
Егор  Степ. Я  думаю  о  пассивных  гомосексуалистах.
Коля. Как  о  синонимах  мирового  зла?
Егор  Степ. О  том , много  ли  в  них  мужской  силы. Мне  представляется , она  в  них  есть  и  они  не  хотят  ее  применять  лишь  потому , что  хотят  другого – той  же  мужской  силы , но  не  от  себя. Они  желают  быть , так  сказать , не  отправителями , а  получателями  мужской  силы. (Анатолию) Верно?
Толя. Кроме , как  меня , спросить  некого?  Или  вы  с  подтекстом?
Марина. В  нашей  жизни  все  с  подтекстом.
Толя. За  такие  подтексты  и  апостол  Андрей  бы  прирезал. Потом  бы  раскаялся , но  вам  бы  его  раскаяние  живот  не  зашило. Кишки  бы  на  место  не  вставило. 
Егор  Степ. Ох , ох , ох , жуткая  картина.
Толя. И  вполне  реальная. Поезд  проезжает , а  вы  остаетесь  на  перроне!
Коля. В  слезах. 
Толя. Помахивая  ему  вслед  белыми  тапочками! В  Бога  не  веря!
Коля. Опять  ты  о  своем?
Толя. Бог  для  меня  все. Альфа  и  Омега , надежда  и разочарование - солнечное  воскресное  утро  и  моросящий  дождь  понедельника , когда  сидящей  в  переходе  нищенке  и  той  хочется  шею  свернуть… и  чем  чаще  я  о  Нем  думаю, тем  чаще  о  Нем  говорю.
Коля. Ну , скажи  тогда  нам , почему  Он…
Толя. А  вам  что , справочное  бюро? Заспанная  физиономия  в  маленьком  окошке? Дрыгающийся  профеесор , знающий , что  самая  длинная  горная  цепь  на  земле  тянется  под  водой? От  Исландии  до  Южного  полюса!
Егор  Степ. Что  с  вами?
Марина. Сейчас  он  заорет: «Со  мной  мой  Господь!».
Толя. Да , он  со  мной. И  мне  нет  необходимости  об  этом  орать. Он  же  не  орет , что  я  с  Ним.
Коля. От  мечты  когда-нибудь  услышать  его  крик  ты  не  отказываешься. Крик , полный  нескрываемой  радости.
Марина. В  полночь. На  заброшенном  кладбище.
Егор  Степ. Я  бы  и  днем  такого  крика  поотерегся – тут  же  креститься  бы  начал. При  всем  моем  неверии.
Толя. А  что  вам  даст  подобная  жестикуляция (крестится , бьет  поклон) , когда  это  сам  Господь  и  кричит?
Егор  Степ. Я  буду  взывать  к  лучшей  его  стороне. Куда  мы  меня  не  тащили  мои  сомнения , она  в  нем  все  же  преобладает. Не  поддаваясь  гонору , я  замечу…
Марина. Слушайте!
Коля. А?
Марина. Внимайте  о  медведе!
Коля. Об  Анатолии? О  Седом  Медведе?
Марина. Нет. О  настоящем. Таком , что: «Р-ррр! Р-ррр! Р-ррррррр!!!»
Коля. О  настоящем  медведе - это  не  о  разведенном  радиолюбителе , чьи  нецензурные   позывные  и  на  небесах  всех  в  краску  вгоняли. Что за  медведь?
Марина. Я  о  нем  читала. О  буром  медведе , который  залез  на  столб  линии  электропередач. Наверху  у  этих  столбов  гудит. Он  подумал , что  там  улей.   
Коля. Забавный  мишка. Голова  большая , а  пользы  от  нее  совсем  мало. Чем  он  заплатил  за  свою  ошибку , там  написано  не  было?
Марина. Я  этого  не  помню , но  надеюсь , что  все  как-нибудь  без  крови  обошлось. И  медведь  ее  ни  капли  не  пролил , и  тот , кто  его  обнаружил , с  надкусанной  задницей  от  него  по  полю  не  уносился. 
Егор  Степ. От  медведя  далеко  не  унесешься. Он  только  в  сказках  безобидный  увалень , а  в  реальной  жизни  от  него  и , приделав  к  ногам  здоровенные  пружины , не  ускачешь.
Коля. Настигнет  и  сожрет?
Егор  Степ. Самое  страшное , что  по  частям , и  выжившие  на  тот  момент  органы  будут  расплачиваться  болью  за  уже  погибшие… о  своем  давнем  приятеле  Михаиле  Бахонине  я , пожалуй , вам  расскажу. Он  сосал  воблу , небережно  относился  к  возможностям  карьерного  роста  и  страстно  любил  восхитительную  девушку  Нинон.
Коля. Насколько  восхитительной? Как  Мерилин  Монро  для  отбывающего  пожизненное  заключение  бабника?
Егор  Степ. Сам  я  ее  не  видел , но  по  его  словам  она  была  дочерью  человека  из  правительства.
Коля. И  о  чем  это  говорит?
Егор  Степ. О  высоком  общественном  положении. Вы  сами  посудите – у  нее  правительственный  папа , а  у  Михаила  Бахонина  пять  классов  образования  и  малооплачиваемая  работа  грузчиком  в  овощном  магазине  на  Павелецкой. Но  он  сказал  мне: «Думай , что  хочешь , Егор , но  она  будет  моей». Пытаясь  его  образумить , я говорил  ему о  нереальности , невозможности  – забудь , понапрасну  себя  не  изводи , но  он  был  непреклонен. Михаил  хотел  эту  девушку , и  все  мои  возражения  отвергались  им  с  абсолютно  непонятной  для  меня  сверх-уверенностью  в  своей  звезде. Впрочем , он  знал  о  девушке  больше  меня.
Коля. О  том , что  она  легкодоступна?
Егор  Степ. В  какой-то  степени , да. Но  от  нее  тут  уже  ничего  не  зависело – когда  он  ей  овладел , она  об  этом  даже  не  узнала.
Толя. Водярой  до  одурения  напоил?
Егор  Степ. Ваш  метод , Анатолий , конечно , весьма  действеннен , но  он  к  нему  не  прибегал – в  том  месте , где  это  произошло  водка  бы  изменила  немногое. Он  же  на  свидание  с  лопатой  пришел.
Марина. Куда  пришел? На  бульвар , в  кафе? 
Егор  Степ. На  кладбище. Пришел , раскопал  и  овладел. Потом  еще  и  мне  рассказал. А  я  уже  вам.
Толя. Он  еще  жив?
Егор  Степ. Я  о  нем  лет  двадцать  ничего  не  слышал. А  вы  что , Анатолий , хотите  с  ним  познакомиться? Поговорить  за  жизнь , опытом  обменяться?
Толя. Никаких  скидок  на  его  возраст , никаких  цитат  из  Блаженного  Августина  и  Петра  Могилы , никакой  политкорректности. Доведись  мне  с  ним  встретиться , я  бы  ему  многое  оторвал…
Егор  Степ. Или  он  вам.
Толя. У  него  не  было  бы  ни  малейших  шансов.
Егор  Степ. Вы , Анатолий , его  не  знали. Я  знал… знал  в  лицо: для  того , чтобы  навсегда  утратить  веру  в  себя , вам  бы  хватило  одного  взгляда. На  него.
Толя. А  ему  на  меня. (Николай  и  остальные  смеются) Между  нами  говоря , я  не  старался  казаться  смешным. (машет  рукой) Но  будь  по  вашему , смейтесь. Я  не  трачу  нервы  на  тех , кто  по  уровню  развития  порядком  ниже  меня.
Егор  Степ. Но  ниже  вас  никого  же  нет. (испугавшись) Не  вообще , а  из  находящихся  здесь. (с  ужасом  смотря  на  приближающегося  Анатолия) Чего  вам?! (крикнув , получает  от  Анатолия  увесистый   щелбан).
Толя. Повторить?
Егор  Степ. Пока  не  надо… Искры  не  было?
Толя. Я  вас  не  так  сильно  ударил. Хотел  еще  слабее , но  видимо , не  очень  хотел. Мне  не  всегда  удается  верно  взвесить  свои  желания.
Егор  Степ. Наполеон  тоже  не  всегда  побеждал.
Марина. Наполеон  Бонапарт? Император?
Егор  Степ. Он  и  императором  был  не  всегда. Но  выдвинулся , развернулся  и  стал. В  первое  время  после  того , как  его  привезли  со  Святой  Елены , его  гроб  открывали  во  Франции  каждый  год. И  мимо  его  забальзамированного  тела  проходили  ветераны  его  великой  армии. Кто  знает , что  они  чувствовали… гордость , тоску. Томительную  ностальгию…
Толя. Проходя  мимо  вашего  гроба , они  бы  почувствовали  отвращение. Особенно , если  бы  вас  не  забальзамировали , а  гроб  все  же  открыли.
Егор  Степ. Согласен - это  было  бы  нечто… но  мимо  моего  гроба  они  бы  вообще  не  шли. Не  того  масштаба  я  фигура.
Толя. Разумеется , не  того. Да  и  не  фигура , а  так – елочная  игрушка  в  малярийном  болоте  Центральной  Африки. Или  вы  думали , что  кто-нибудь  здесь  упрекнет  вас  в  ложной  скромности?
Егор  Степ. Я  и  не…   

    В  комнату  неспешной  походкой  заходит  давно  ожидаемая  Лена  – раскованная , но  не  утрачивающая  при  этом  истинной  гордости.

Лена. Здравствуйте.
Толя. Хай…
Лена. Ты , мой  добрый  Толик , все  еще  здесь? Не  устал  ждать?
Толя. Мы  все  чего-нибудь  ждем. Ребенок  родителей , снайпер  заказанного  клиента. Бегемот  сезона  дождей. Рыбак  окончания  рыбалки , чтобы  приехать  домой  и  нажраться  там  в  нормальных  условиях. Я  жду  тебя.
Лена. Меня  не  надо  ждать.
Толя. И  почему  же?
Лена. Я  уже  пришла. Привет , Марина.
Марина. Давно  не  виделись… на  тебе  это  как-нибудь  сказалось? Время  с  ними  я  не  впустую  теряла?
Лена. Они  неплохие  мужчины. Я  заставляю  себя  так  думать , потому  что  других  у  меня  нет. За  исключением  жутко  надоедливого  типа  по  фамилии  Саланский. Но  это  отдельная  история… невеселая…
Толя. Он  на  кухне.
Лена. Как  на  кухне? Я  его  не  приглашала… откуда  он  там?
Коля. Анатолий  врет. (Анатолию) Ясно  тебе? Ему  ясно… побеседуем , Лена , о  нас.
Лена. Пока  вы  не  попортили  мне  нервы  байкой  о  нахождении  здесь  Саланского , я  хотела  сказать , что  других  мужчин  у  меня  нет , а  ограничиваться  только  женщинами  не  в  моих  силах. 
Марина. А  одной  женщиной? Если  ты  не  в  силах  ограничиваться  многими , то  тебе , быть  может , удастся  ограничиться  одной? Для  некоторых  это  выход.
Лена. Я  к  ним  не  принадлежу  и  уже  не  буду  принадлежать. Вы  скоро  узнаете  почему… ты , Егор , тоже  узнаешь.
Егор  Степ. Вместе  со  всеми?
Лена. Ты  бы  хотел  раньше?
Егор  Степ. Раньше  ли , позже , но  отдельно. Наедине. Ни  с  кем  не  деля  твоего  взгляда. Такого… самостоятельного.
Лена. Но  я  сейчас  только  на  тебя  и  смотрю.
Егор  Степ. А  через  секунду  отвернешься  и  не  говоря  ни  слова , из  вида  пропадешь. Месяца  на  четыре… подобное  уже  случалось , я  помню.
Лена. (Николаю) Когда  ему  надо , он  обо  всем  помнит.
Егор  Степ. Как  раз  об  этом  мне  помнить  не  надо - об  этом  бы  я  с  радостью  забыл.
Лена. Если  есть  за  что , прости.   
Егор  Степ. Я  бы  тебя  простил , но  обиды  на  тебя  у  меня  нет.
Я  добр , мягок… не  жалок! Вызывать  у  вас  жалость  я  не  собираюсь! У  многих  жизнь  сложилась  еще  паршивей , чем  у  меня!
Толя. Таких  здесь  полно…
Лена. Вы  еще  можете  все  изменить.
Коля. А  ты? Ты-то  что… не  можешь  или  не  хочешь? Похоже , ты   говоришь , что  у  тебя  и  так , без  изменений , жизнь  неплохо  идет… другие  из-за  тебя  мучаются , страдают , а  ты  живешь  в  гармонии  с  собой  и  ни  о  чем  не  жалеешь?
Лена. Из-за  собственной  персоны  я  испытываю  ничуть  не  меньшие  страдания , чем  испытываете  из-за  нее  вы.  С  этим  надо  что-то  делать.
Толя. Я  бы  предложил  попробовать  комплекс  из  наиболее  действенных  молитв. Православных , римских , если  хочешь буддийских - при  наличии  у  тебя  желания  пойти  данным  путем , подборку  я  возьму  на  себя.
Лена. Ты  настоящий  друг.
Коля. Ему  этого  мало. 
Толя. А  что , кому-нибудь  из  нас  этого  достаточно?! К  примеру , тебе? О  старике  и  лесбиянке  я  уже  не  говорю.
Егор  Степ. Я  и  сам  о  себе  сказать  в  состоянии. (смотрит  на  Марину) Она , думаю , тоже… Скажи  что-нибудь. Скорее  скажи! 
Марина. Как  же  меня  достал  весь  этот  фарс… сейчас  бы  взять  и  проснуться. Проснуться , очнуться… но  это , увы , не  дано  обыкновенным  людям.
Толя. С  извращенной  половой  жизнью.
Марина. Лучше  такая , чем  никакой.
Толя. Насколько  я  понимаю , камень  в  мой  огород?
Егор  Степ. В  ваш , Анатолий. Она  хочет  вывести  вас  из  себя , спровоцировать  на  физическое  столкновение  и  переломать  большинство  ваших  конечностей. Чтобы  хруст  костей  был  слышен  за  несколько  кварталов  отсюда.
Коля. Хруст  и  вопли.
Толя. Со  мной  подобный  номер  не  пройдет. (Марине) Поняла?! Ты  себе  даже  не  представляешь , с  какой  яростью  отбиваться  я  буду!
Марина. Отлично. Мы  снимем  это  на  видео.
Толя. Снимать  себя  на  видео  я  не  позволю! Посмотрев  эту  запись , судья  с  народными  заседателями  уже  не  примут  с  моей  стороны  никаких  оправданий.
Марина. Их  ты  можешь  не  опасаться. До  них  просто  не  дойдет – после  просмотра  этой  записи  любой  эксперт  признает  тебя  полностью  невменяемым.
Толя. Значит , ты  согласна  с  тем , что  мои  действия  будут  поистине  страшными?
Марина. Отстань.
Толя. Я  вижу , ты  меня  боишься… сейчас  ты  слаба  и  покорна, но  учти – я  ничего  не  забыл! Ни  секунды  унизительной  боли! Я  еще  объясню  тебе , кто  из  нас  с  яйцами!
Лена. Хватит , Толя.
Толя. Ты  не  знаешь , что  они  тут  со  мной  делали!
Лена. А  ты  не  знаешь , что  я  решила  сделать  с  собой.
Егор  Степ. Что сделать? Когда  решила? Вы  догадываетесь  о  чем  она  говорит? Хотя  бы  вы , Николай , глаза  не  прячьте!
Коля. Я  не  прячу… я  на  Лену  смотрю. Не  на  нас  вас  же  мне  смотреть!
Егор  Степ. Вы  мне  не  хамите! Хам  тут  нашелся… баклан , а  туда  же…  вы  на  нее  все  еще  смотрите?
Коля. Всю  жизнь  бы  смотрел.
Лена. Смотри , Коля. Пожалуйста , дорогой  мой , сколько  захочешь. Но  только  пока  я  жива. Смотреть  на  меня  мертвую  я  тебе  запрещаю. И  не  тебе  одному – всем , кто  сегодня  ко  мне  пришел.
Марина. Судя  по  всему , положительных  подвижек  сегодняшним  вечером  не  предвидится.
Лена. Я  и  не  рассчитывала , что  моя  смерть  станет  для  кого-нибудь  положительно  воспринимаемым  событием. Кроме  меня  самой. (улыбается) И  это  хорошо… вы  не  хотели  моей  смерти. Получается , вокруг  меня  действительно  близкие  люди. Я  этому  очень  рада.
Коля. А  чему  радоваться  нам? Нам  есть  чему  радоваться?
Лена. Радуйтесь  своей  жизни. Если  она  того  достойна. Моя , как  вы , наверное , уже  поняли , подвела  меня  к  черте… с  жизнью  я   вынуждена  расстаться. На  ваших  глазах.
Егор  Степ. Боже  мой…
Лена. Что  я  слышу! Ты  же , Егор , неверующий.
Егор  Степ. Какое  сейчас  это  имеет  значение...
Лена. Для  тебя , вероятно , имеет. Но  для  меня , прости , никакого - испытывая  пиетет  к  религиозным  нормам , на  самоубийство  я  бы  не  пошла. Лямку  бы  до  последнего  вздоха  тянула.

Егор  Степ. Не  верю  своим  ушам. Ничему  не  верю… а  кто-нибудь  верит? Вот  вы , Анатолий! Вы  планируете  вмешиваться  или  так  и  будете  разглядывать  ноги  ее  лесбийской  подруги?
Толя. К  сожалению , я  не  успею  ее  образумить. Когда  я  выйду  из  шокового  состояния , она  успеет  покончить  с  собой. Скорее  всего , вены  себе  вскрыв.
Егор  Степ. Как  предусмотрительный  человек , она  сначала  нальет  полную  ванну. Резать  их  в  комнате  очень  глупо - кровь  свернется  и  ничего  не  выйдет. Поэтому  я  сейчас  же  иду  воду  перекрывать!
Лена. Не  трудись , Егор.
Егор  Степ. Обойдусь  без  твоих  советов! В  общем , ты  оставайся  здесь , а  я  ухожу  перекрывать. (Николаю) Где  она  перекрывается?
Коля. Пойдемте. Вместе  поищем.
Егор  Степ. И  наконец-то  употребим  наши  чувства  на  что-нибудь  полезное. Самое  время  для  этого! Самое-самое! Но  главное  не  искать , а  найти.
Коля. Бесспорно. (привстает) Пойдемте.
Лена. Идите , идите. Удачи  вам.
Егор  Степ. Мы , Лена , пойдем! Я  и  Николай! Вы , Анатолий , пойдете? (Марине) Вас , девушка , я  не  приглашаю - там  и  без  будет  не  протолкнуться. Тем  более , если  пойдет  Анатолий
Толя. Я  не  пойду.
Марина. И  я  бы  не  пошла. В  вашей  миссии  я  могла  бы  оказать  вам  содействие , поскольку  я , наверно , единственная , кто  знает , где  перекрывается  здесь  вода , но  все  это  кажется  мне  совершенно  пустой  затеей. Вскрывать  вены  в  ванной? Лежать  и  постепенно  истекать  кровью? Бред. Так  долго  расставаться  с  жизнью  наш  Лена  никогда  бы  не  стала.
Егор  Степ. Не  в  ее  характере?
Марина. Для  нее  было  бы  типичнее  выброситься  из  окна. Можно  из  своего - этаж  позволяет.
Коля. (Лене) Ну , и  насколько  она  права? Не  в  принципе , а  в  только  что  озвученных  предположениях. По  поводу  выбранного  тобой  способа  выйти  из  игры.
Лена. Она  права  на  все  сто. Исключительно  из  окна , чтобы  отмучиться  как  можно  быстрее.
Коля. Блестяще , Марина. Несмотря  на  вашу  мужскую  роль  в  однополой  любви , женской  интуиции  вы  не  устратили. (Лене) Отговаривать  тебя , как  я  догадываюсь , бессмысленно?
Лена. Я , Коленька , уже  не  отступлюсь. Помните - я  запретила  вам  смотреть  на  меня  мертвую! Потерявшую  в  привлекательности… ненавязчиво  лежащую  на  асфальте.

Лена  идет  по  направлению  к  выходу  из  комнаты - к  выходу  не  через  дверь.

Егор  Степ. (вскакивая  с  места) Ты  что?! Очумела , да?! А  ну  не  приближайся  к  окну!
Лена. Сядь , старик. И  начинай  меня  забывать. (улыбается) Мне  это  почти  удалось. Теперь  дело  за  тобой.
Коля.  Не  торопи  его , Лена. У  нас  будет  достаточно  времени  для  того , чтобы  тебя  забыть. Спешить  тут  не  обязательно.
Лена. Вам  лучше  знать. (подходит  к  окну , пытается  его  открыть) Давай , не  глупи , хватит  сопротивляться. (открывает , глубоко  вдыхает  свежий  воздух) Какой  прекрасный  вечер… самая  что  ни  на  есть  летная  погода! (встает  на  подоконник) Ну , дорогие  мои , вероятней  всего , мы  больше  не  увидимся. Короче , адьос. (задумчиво  смотрит  вниз) Так  вышло , что  мне  просто  больно  быть  живой.

                Лена   прыгает.

Толя. (спустя  двадцать  секунд) Остановись! 
Коля. Она  уже  остановилась. Сразу  же  после  того , как  на  землю  наткнулась… ты  раньше-то  чего  не  орал? Нет , орал  ты  сегодня  немало , но  не  тогда , когда  это  было  нужно. Сейчас  вот  снова  орешь… полнейший  идиотизм.
Толя. Тихо , Николай. Когда  совершаются  такие  поступки , как-то  не  до  разговоров. Мы  еще  поговорим , но  сейчас  пусть  воцарится  молчание.
Коля. Молчание  превыше  всего. Silence  forever. Я  помню губастого  и  не  очень  популярного  певца , для  которого  это  не  стало  главным  принципом  его  ничтожной  жизни. Мы  разговорились  с  ним  в  ресторане  грузинской  кухни. Мацони , пхали , чакапули – он  выпил  две  бутылки  красного  вина  и  пообещал  мне , что  скоро  оставит  меня  одного. Но  из-за  моего  столика  он  не  вставал… я  сам  из-за  него  встал. Не  для  того , чтобы  ударить  этого  козла , а  вполне  успешно  уходя  первым. Вы  меня  слушаете?
Марина. А  ты  к  кому  обращаешься? К  кому-нибудь  из  нас?
Коля.  Да  ни  к  кому… думаете , вы  все  переживаете  и  остро  ощущаете  гибель  дорого  вам  человека , а  я  нет?!
Егор  Степ.  Я  иду  смотреть…  на  то , что  там , как…  как  лежит  моя  Леночка.
Коля. Она  запретила  это  делать.
Марина. Я  ее  вполне  понимаю. Едва  ли  найдется  женщина , которая  бы  индифферентно  отнеслась  к  тому , что  на  нее  смотрят , а  она  в  таком  виде. Лены , конечно , нет  в  живых  и  ее  вряд  ли  должны  волновать  подобные  глупости , но  женщина  остается  женщиной  и  после  смерти. Есть  вещи  сильнее  нас.   
Егор  Степ. Но  не  сильнее  моего  горя! Навалившегося  на  меня, как   поцелуи  и  объятия  тех , из  лепрозория … как  укус  болотной  гадюки! И  где  мне  искать  противоядие?! В  ком?!
Коля. Пожалуй , в  себе.
Егор  Степ. А  что  я  в  себе  найду? Неизбывную  печаль  и  бесправно  стенающую  чувственность?! Какой  у  нее  этаж?! Шестой? С  шестого  она  могла  и  не  разбиться!Я  бы  наверняка  уцелел.
Коля. Не  знаю , как  уцелеть , но  обделаться  от  страха  вы  бы  успели - даже  при  падении  ни  с  шестого , а  третьего  этажа. Существует  вероятность , что  и  с  первого.
Егор  Степ. Вы  что , смеетесь? В  такой  момент?
Коля. Ну , убейте  меня  за  это… и  выбросите  в  окно  вслед  за  ней. При  определенной  доле  везения  я  упаду  прямо  на  нее , и  люди  подумают , что  когда-то  мы  с  ней  были  счастливы. В  противном  случае  я  бы  отнесся  к  ее  смерти  гораздо  спокойней.
Толя. Ты  и  так  воспринял  ее  без  особого  надрыва.
Коля. Моя  черствость  меня  не  красит. Но  и  ты , Толик , на  стену  что-то  не  бросаешься!
Толя. Произошедшего  я  еще  не  осознал. Когда  осознаю , тогда  и  сорвусь. Согласно  моим  предположениям , это  будет  что-то  воистину  дикое.
Марина. Сегодня  и  не  такое  простительно.
Егор  Степ. Сегодня  мы  потеряли  Лену!
Толя. Она  потеряла  нечто  большее , чем  нас. И  жизнь  земную, и  достойное  место  в  жизни  вечной. Крайне  опрометчивый  шаг.
Егор  Степ. Эх , Леночка , цыпочка , почему  же  ты  не  взяла  меня  с  собой… мне  ведь  без  тебя  и  порадоваться  некому. Да  и  нечему. Извини , что  говорю  вслух. Нам  не  нужно , чтобы  нас  кто-то  слышал. (начинает  интенсивно  бормотать  про  себя)
Марина. Совсем  старик  тронулся.
Толя. Егор  Степанович! Вы  чем  заняты-то? Непохоже , чтобы  молитворением… или  вызыванием  духа  святителя  Германа. А  Лену  оставьте  в  покое. Вы  уже  не  в  состоянии  на  нее  повлиять.
Егор  Степ. Но  поговорить  с  ней  я  могу… вам  не  узнать  насчет  чего! Для  вас  ее  нет , но  для  меня…
Толя. Ее  для  всех  больше  нет!
Егор  Степ. Клал  я  на  всех!
Толя. Ах , клали?! И  что  вам  это  дало?!

                В  дверном  проеме  промелькнуло  лицо  Лены.

Егор  Степ. Что  дало?! Хмм… Мне  нужно  подумать.
Толя. Нужно , так  думайте! Я  вас  не  тороплю. Пожалуйста - можете  для  этого  даже  из  комнаты  выйти. 
Егор  Степ. И  выйду! Да , да… именно , именно… (встает) К  тому  же  мне  пора  облегчиться.
Коля. Я  за  вами.
Егор  Степ. Да  сколько  угодно.

   Не  успев  выйти  из  комнаты , старик  видит  кого-то  в  прихожей  и  обескуражено  замирает  в  дверях.

Марина. Планы  изменились? Опоздали? Нечто  духовное  перевесило?
Егор  Степ. Там… там , не  здесь… но…
Коля. Кто  еще?
Егор  Степ. Что  же  это… нет , этого  не  может  быть… невозможно  даже… Лена…
Коля. Все-таки  без  людей  в  халатах  нам  не  обойтись. У  меня  никакого  желания  кому-нибудь  докучать , но  звонить  придется. (Анатолию) Позвонишь?
Лена. (поет  из  коридора) Позвони  мне , позвони – позвони  мне ради бога – что-то  откуда-то  там  протяни , ла-ла-ла-ла… меня  хорошо  слышно?
Коля. Неплохо…   
Лена. Мы  входим! Оставайтесь  на  своих  местах  и  трепещите  от  величия  этой  минуты.

 Лена  заходит  в  комнату  вместе  с  Виктором. Держа  ее  за  руку , он  смотрит  на  остальных , не  мигая. Глаза  пусты , мышцы  расслаблены , легкая  спортивная  куртка  отлично  сочетается  с  довольно  неглубокой  наружностью ; Виктора  можно  отрекомендовать , как  типичную  единицу , знающую , как  ему  жить  и  имеющую  четкие  представления  о  том , что  ему  требуется  от  живущей  с  ним  дамы.
 
Лена. Ну  и  как  настроение?
Коля. До  твоего  появления  оно  было  определенным. Теперь  же  я  не  знаю , о  чем  и  думать. (заметив , что  старик  явно  пошатывается) Держитесь , Егор  Степанович… не  доверяйте  своим  подгибающимся  ногам  и  отказывающему  сердцу – сегодня , как  вы  видите , не  умирают.
Толя. (Лене) Ты  что , жива?
Лена. Вполне. Прости , если  тебя  это  чем-то  не  устраивает.
Толя. И  ты  не  ожила , а  ни  на  секунду  и  не  умирала?
Лена. Мой  план  ничего  такого  не  подразумевал. Он  был  весьма  прост , и  его  цель  состояла  в  том , чтобы  смирить  вас  с  мыслью  о  моей  потере. Начать  смирять. За  помощью  я  обратилась  к  нему (кивает  на  Виктора). Поначалу  мне  не  удавалось  его  уговорить , но  затем  он  согласился , позвал  своих  друзей , они-то  и  натянули  тент , на  который  я  спрыгнула. Без  риска , конечно , не  обошлось , но  где  наша  не  пропадала. Между  прочим , человек  рядом  со  мной , он  именно  тот , кого  я  люблю. Знакомься , Виктор (показывает , перечисляет  имена) Николай. Анатолий. Марина. Старина  Егор.
Виктор. Очень  приятно.
Егор  Степ. Что  тебе  приятно?! Мне  неприятно , моим  товарищам , уж  ты  поверь  , неприятно  еще  больше  моего , а  тебе  приятно?! Да  кто  тебе  дал  право  на  то , чтобы  приятно  тебе  было?!
Виктор. (Лене )Я  не  понимаю , что  тут  происходит.
Лена. Обычное  дело. Я  к  этому  уже  привыкла , но  всему  есть  предел , и  поэтому мы  с  Виктором  сейчас  вас  покинем. Квартира  до  самого  утра  в  вашем  полном  распоряжении.
Толя. А  ты?
Лена. В  чьем  распоряжении  я?
Толя. Не  говори… мне  все  ясно.
Виктор. Ну , и  славно. (Лене) Идем.
Лена. Иди , любимый. Я  догоню.
Виктор. (целует  Лену  в  щеку , идет , в  дверях  оглядывается) Приятно  оставаться.
Коля. Все-то  ему  приятно… доставляя  тебе , Леночка , совершенно  незаслуженное  тобой  удовольствие , он  наверняка  и  в  этом немало  приятного  находит. Что-нибудь  шепчет , бормочет, покусывает , трет  языком… но  о  себе  в  постели  он , конечно , тоже  не  забывает. Ладно , Лена , иди. Догоняй  своего  мужчину.
Лена. Он  будет  этому  рад.
Марина. Так  торопись. Жизнь  уходит , не  оборачиваясь.
Лена. Мне  нечего  тебе  возразить. (продвигается  к  окну) Да  ты  и  не  нуждаешься - это  только  моим  мужчинам  необходимо , чтобы  им  возражали. Но  тем  они  мне  и  дороги. Были. (залезает  на  подоконник) Когда-то.
Егор  Степ. Особенно  я…
Лена. Счастья  тебе , Егор , береги  себя. Не  уходи  налегке  туда, откуда  не  возращаются. 
Коля. И  что  же  ты  теперь  делаешь?
Лена. Тороплюсь. К  хорошему , доброму  человеку  без  шторма  в  голове  и  штиля  в  сердце. К  моему  Виктору. (прыгает , кричит) К  тебе! 

            Серьезный  ступор , глубокий  шок , длинная  пауза.

Егор. Она  снова  ушла – и  не  просто  от  нас , как  тогда… к  нему. Но  на  этот  раз  она  не  запрещала  на  нее  смотреть. (пошатываясь , подходит  к  окну  и  выглядывает  на  улицу)
Коля. Ну , что  там? Тент?
Егор  Степ. Нет.

  Николай  и  Анатолий  подбегают  к  окну , затем  к  ним  присоединяется  Марина , все  какое-то  время  молчат.

Коля. А  я  уже  расстроился… слава  Богу.
Толя. Он  есть.
Коля. Дай  Бог  ему  всего. (смеется) Глупость  сказал!