Глава XXII
Комната Гуго наполнилась людом, спешащим за герцогом на запах лечебного разнотравья, в который вкрался неприятный запах серы. Мрачнее тучи, Генрих склонился над кроватью сына. Казалось, Гуго почувствовал приближение отца, его веки дрогнули, а из правого глаза по кровоточащей щеке скатилась слеза. Все замерли.
– Я рядом, сын, – еле слышно прошептал Генрих, осторожно дотронувшись до руки Гуго.
Мальчик глубоко вздохнул и отвернулся. С его горячего лба сползла мокрая ткань, свёрнутая в несколько слоёв. Не мешкая, Эльза сняла её, отжала над ковшом и, вновь смочив, положила на лоб.
– Просился на охоту. Хотел похвастать стрельбой из арбалета. А я… – шептал герцог, подвергая себя жестокому суду собственной совести.
– Не ты виноват, Генрих. Я недоглядел. Меня вини… – сказал шут, безвольно опустив плечи.
– Кто допустил это дьявольское отродье к сыну сюзерена?! – раздался голос вошедшего в комнату святого отца.
Аббат смотрел на Эльзу с нескрываемой злобой.
– Господу нашему я молюсь за здравие сына Его юного. На коленях в псалмах ночи провожу вместе с братией. А тут, эта колдует. Кровь пьёт! Жизнь высасывает!!! К чему бдения наши? Вся мощь молитвы псу под хвост! Прости меня, Господь, за слова скверные! – говорил сквозь зубы аббат Аллен, пронзая девушку ненавидящим взглядом.
Испуганная Эльза спряталась за спиной Оскара. Тот взял её руку и посмел возразить аббату.
– Спасли Гуго знания, смелость и решительность Эльзы, а не твои бдения. Бог всё видит. Всё слышит! – пытался заступиться карлик, но был остановлен первым мечом охраны.
– Тебя послушать, так и бабка её, ведьма старая, не убивала жену мастера закона и пса его. Так? – злобно спросил рыцарь.
– Не так! – возразил Оскар. – Тебя тоже ждут сюрпризы, фарфоровые...
– Крамола, Богом обиженная, Сатаной пригретая! Недочеловек! Как смеешь, мразь, эту чушь нести? Ты ответишь за свои слова! – с пеной у рта зашипел аббат.
– Что ты к дураку пристал? А у тебя, кавалер, больше дел нет? – герцог строго посмотрел на Де Кона.
Его мертвенную бледность Генрих отметил сразу, но объяснил это реакцией на свою излишнюю строгость. Де Кон, не возражая, вышел. За ним последовал аббат.
– Что скажешь, Мишель? Было ли лечение правильным? – спросил герцог судью.
Сеньор судья, проводив взглядом святого отца, тихо сказал:
– Милорд, ты знаешь, что я из семьи лекаря. Не раз доказывал это в лечении твоих боевых ран. Так вот, молодость знахарки, может, и порок, но руки её и умения завидны мне. Она спасла твоего сына от смерти.
– Знаю. Сердцем чувствую, – прошептал герцог, погладив по голове дрожащую от страха Эльзу. – Будь ты трижды ведьмой, я должен благодарить тебя на коленях за сына, за пользу домену. Позже сочтёмся. Будь тут, пока Гуго в себя не придёт. А челядь вся – в помощь тебе. Пусть отдыхает сын. Идём, Оскар, разговор есть.
На каменной террасе верхней части замка трудно быть незамеченным: ни подойти, ни подслушать - всё взгляду открыто. Когда герцог желал уединиться и спокойно поговорить с визави не опасаясь поделиться секретом, он приходил сюда. Сегодняшний день был насыщен очень важными событиями. Они заставили сюзерена нервничать и искать пути решения проблем. Генрих чувствовал, как приближаются к его горлу холодные руки инквизиции. Аббат Аллен явно не по своей воле искал повод для скандала. После вступления в управление доменом герцогства, Ватикан стал проявлять к его персоне неподдельный интерес. Пока Генрих был под защитой красной мантии и белого креста, угрозы аббата были слабы, но теперь... Тяжело вздыхая и кутаясь в мантию, Генрих с надеждой смотрел на маленького друга. Только с ним можно было говорить, надеясь на добрый совет.
Холодный осенний ветер заставил легко одетого Оскара искать убежище. Он встал в проём бойницы и посмотрел вниз, на площадь. Гулкий звук деревянных колёс тачек о камни мостовой, работа угольщиков, заполняющих телегу углем, его интересовали мало. Просто тем он коротал время, пока герцог искал подходящие слова. Но сюзерен не спешил. Сморщив лоб, он о чём-то сосредоточенно думал, не обращая внимания на холод.
– Письмо пришло из Иерусалима, – наконец сказал он.
– От магистра или капитула? – спросил Оскар.
– От обоих. Не сенешаль я более, – выдохнул Генрих. – Капитулом обет снят. Слава тебе, Господи! Почувствовал ты мою тревогу за домен, –продолжил он, перекрестившись, и рукою отодвинул шута от бойницы. – Что там ты увидел? – герцог посмотрел вниз.
Не заметив ничего интересного, он повернулся лицом к Оскару и попытался улыбнуться.
– Теперь рассчитывать на помощь Ордена я не могу. М-да. Другая новость: шевалье Де Кон, оказывается, сын магистра барона Раймонда дю Пюи. Он написал, что по приезду в святую землю черно-зелёный боров вручил ему письмо от особы, о которой я тебе ранее рассказывал. Помнишь? Из письма магистр узнал, что рыцарь - сын его.
– Так шевалье – бастард? Сын барона рождён во грехе? – рассмеялся Оскар.
– Да. Его кровь. Хотя верю с трудом. Король Филипп с ней тоже тесно общался, да и мне довелось взять грех на душу. Многие были близки с телом красавицы. Другое тут. С таким гербом, что у Де Кона, в святых землях делать нечего. Спасти его хотел мой друг барон. Вот и послал рыцаря подальше с "заданием". Опасен стал шевалье. Дружбу завёл с аббатом... Недалеко от матери ушёл. Та тоже любила вертеть сучьим хвостом перед носом папы. Мерзкий рыцарь, да, но он сын друга. Одно радует: не мой отпрыск.
– Значит, не быть темплу? – безрадостно спросил шут.
Герцог утвердительно кивнул.
– Разрешено отпустить рыцаря на все четыре стороны вместе с казной братства. Если не брат я им более, то и дела казны тоже не мои. Пусть это золото станет откупом его отца - магистра. Сердце подсказывает, что он хотел этого, но сказать открыто не мог, чревато. Денег у братства святого Иоанна, поверь мне, меньше не станет.
Оскар широко открытыми глазами смотрел на Генриха.
"К чему теперь суета со смертью и происками рыцаря?!" – подумал шут. – «Один Натан не страшен. Не герцог его ставил бригадиром, не герцогу и убирать. С "уходом" рыцаря Ру сделает это одним ударом топора! Новость надо обязательно рассказать рыжему шотландцу! То-то он обрадуется! Только не надо торопиться, всему своё время».
– Ты не похож на тех угольщиков, Генрих. Между вами большая разница, – сказал шут серьёзно, показывая пальцем на площадь. – У них забота о том, чтобы завтра телега с углем не была пустой, иначе на торгах потеряют деньги. А ты старательно выгружаешь из своей "телеги" ненужные домену проблемы, чтобы потом хлам этот вывезти из замка. Итак, одна проблема решена. Отец святой - вот заноза. Как с ним быть?
Генрих промолчал и взмахом руки отпустил Оскара.
Когда Генрих спустился с лестницы, шут нащупал в кармане заветный ключ и с лёгким сердцем отправился к дверям своего убежища.
* * *
– Ты обещал не трогать тех, кто не причастен к смерти Бонне, – сказал Белый ангел, с тревогой прислушиваясь к биению сердца Гуго.
По своему обыкновению у одра больного, Раймонд стоял в изголовье. Здесь мысли смертного доступнее - душа и сердце рядом. Беспокоило другое. Ларго никогда не нарушал договора. Юный принц не был в круге противоборствующих сторон. Смерть смотрела на Гуго сквозь упавшие на глаза пряди чёрных волос. Взгляд Ларго не кричал о мести, его руки не касались мальчика. Сжав губы, ангел сделал шаг назад.
– Не причастен к случившемуся. Не за принцем пришёл, – ответил он. – Так, праздное любопытство. Мысли разные. Как и обещал, мальчишка будет жить...
след. глава:
http://proza.ru/2018/08/16/610