Виктор Шель
Первый выезд на сельхоз работы
Воспоминания
Я окончил третий класс в июне 1944 когда мне только исполнилось 11 лет. Жили мы в то время в городе Ульяновске, куда занесла нас ужасная война. Мой отец воевал на фронте и, несмотря на мой юный возраст, я волновался о нём, хотя тогда в июне сорок четвёртого уже явственно пахло победой. Даже я понимал, что ещё много крови и труда потребует эта так желаемая Победа.
В последний школьный день перед летними каникулами завуч школы собрала всех учеников на площадке у школы и объявила:
- Дорогие дети! Наши доблестные отцы и братья сражаются на фронте и им нужна ваша помощь! Готовы ли вы помочь нашим солдатам?
Из рядов учеников вырвалось:
- Готовы!
Один мальчик громко выкрикнул:
- А винтовки дадут?
- Нет, дети, не на фронтах войны требуется ваша помощь. Наши мужчины все ушли на фронт и на полях нашей родины некому работать. Государству необходимы продукты выращиваемые нашими колхозами и совхозами. Солдат на фронте необходимо кормить, да и вы получаете по карточкам продукты питания. Партия приняла решение привлечь к помощи колхозникам школьников от десяти лет и старше. Все школьники перешедшие в четвёртый класс и старше должны завтра явиться в школу с пакетом необходимых вещей на один месяц. Прошу взять несколько пар чистого нижнего белья, полотенца и смену верхней одежды. Обязательно захватите головные уборы.
- Девочки тоже поедут? – выкрикнул тот мальчик, который интересовался винтовками.
- Девочки едут на ровне с мальчиками, - подтвердила завуч.
- Где взять продукты на месяц?
- Продукты брать с собой не нужно. Колхоз обеспечит ваше питание. Есть ещё какие-то вопросы? Вопросов нет. Ждём вас завтра утром на этой же месте.
Утром я пришёл к школе на час раньше назначенного времени. Мама дала мне солдатский заплечный вещевой мешок зелёного цвета и наполнила его необходимыми вещами. Мой старший брат тушью вывел на мешке букву Ш, чтобы я мог отличить свой мешок от таких же мешков других детей. Площадка быстро наполнялась школьниками и шумом детских голосов. В углу площадки собрались озабоченные учителя. Никого из администрации школы не было. Если ученики весело перекидывались между собой, то учителя стояли с хмурыми лицами плотной кучкой в полном молчании. Так прошло около двух часов. Неожиданно появилась колонна грузовиков, кузова которых были оборудованы скамейками. Из кабинки первой машины вышел директор школы и в то же время завуч появилась из здания школы.
Наша классная руководительница Анна Алексеевна собрала учеников нашего третьего класса и повела к одному из грузовиков. Она позвала шофера грузовика и попросила его помочь детям залезть в кузов. Борта грузовика были очень высокие и дети стоя на колесе не могли без посторонней помощи перекинуть ногу через борт. Особенно в такой помощи нуждались девочки, многие из которых не могли даже залезть на колесо.
Погрузка детей длилась около часа. Когда все дети уселись на скамейки, а учителя в кабины рядом с шоферами, началось какое-то ожидание. Оказалось, что ожидали представителя райкома партии с подробными инструкциями каждому шофёру о том маршруте, куда он должен был отвезти детей. Около нашего грузовика представитель райкома удивлённо оглядел пассажиров.
- Дети из какого вы класса?
- Третьего «б», - дружно выкрикнули мы.
- Не слишком ли малы? – спросил представитель нашу Анну Алексеевну.
- Был приказ привлечь к сельхоз работам детей от 10 лет, - пояснила учительница.
- Ой, намучаетесь вы с ними, - сочувственно вздохнул представитель, передавая водителю инструкцию.
Дорога заняла более двух часов. Было уже далеко за полдень, когда мы приехали в тот совхоз, который был указан в инструкции. Анна Алексеевна выйдя из кабины разрешила детям покинуть грузовик. Большинство мальчишек лихо спрыгнули на землю. Мне же, как маленькому ростом, показалось опасным прыгать с высоты борта и я перелез через борт и, держась за него руками, повис на мгновенье на руках. До земли было очень близко и я отпустил руки. Люда Рыкова последовала моему примеру. Остальные девочки побоялись так спускаться и нашему водителю пришлось им всем помочь покинуть грузовик. Оставив нас с нашими вещами на пыльной дороге водитель пошёл в контору отметить свой маршрут.
Анна Алексеевна велела нам построиться и повела нас к правлению совхоза. У самого здания правления она попросила нас подождать пока она получит указания от местного начальства. Ожидать долго не пришлось, Анна Алексеевна вышла с какой-то женщиной, которую учительница представила, как бригадира, и они повели нас через дорогу к большому деревянному строению. У самого дома бригадир велела нам сложить наши вещи на траве в общую кучу и пройти в здание. В доме мы обнаружили длинные столы сбитые из досок и такие же длинные скамьи. Нам велели сесть за эти столы в ожидании обеда. При слове «обед» у всех детей сразу же поднялось настроение. В те годы всё население страны жило в впроголодь и предложение поесть всегда было вдохновляющим. Вскоре две миловидные женщины занесли в комнату большую кастрюлю с дымящейся жидкостью и поставили её на стол. Столовая наполнилась приятным запахом вызвавшим у меня обильное слюновыделение. Ещё одна женщина занесла гору металлических тарелок и большой таз наполненный металлическими ложками разного размера. Нам велели сидеть на местах пока женщины разнесут суп. Вскоре передо мной стояла тарелка наполовину наполненная жидкостью. Это оказался суп из сушёного гороха слегка заправленный постным маслом. Я не успел очнуться как тарелка была вычерпана до дна. Мне страшно хотелось добавки. Женщины в те же тарелки половником насыпали густое зелёное блюдо, оказавшееся пюре из того же гороха. Пюре было слегка пересоленным, но так же быстро исчезло под напором наших челюстей. Мы поели, но чувство голода так и осталось.
Учительница Анна Алексеевна велела нам выйти из столовой, разобрать свои рюкзаки и построиться в колонну. К нам вышла женщина бригадир, которая ранее направляла нас в столовую.
- Дети, вам повезло, - объявила эта женщина. - Вчера у совхоза забрали для нужд фронта последнюю племенную лошадь и конюшня, построенная в 1938 году для племенных лошадей, освободилась. Мы решили поместить вас в этом помещении. Помещение не готово и вам придётся пару часиков подождать на лужайке за конюшней пока наши женщины подготовят вам место для ночлега.
- Безобразие! Вы должны были всё подготовить заранее! Дети устали с дороги, - заявила Анна Алексеевна.
- Они сюда приехали не отдыхать, а работать. Не могли ли вы привезти детей постарше? – зло ответила бригадир.
Нас привели на лужайку за конюшней и разрешили прилечь на траве, хотя растения на этой лужайке травой можно было назвать только с большой натяжкой - вся лужайка заросла высокими сорняками. Мы действительно были уставшими и разошлись по лужайке в поисках мест, где не было колючек. Я подложил свой мешок под голову и мгновенно заснул. Проснулся я только тогда, когда Анна Алексеевна позвала занимать места в «спальне». Я недаром взял слово спальня в кавычки. Как не старались женщины, но спальней назвать то, как была оборудована конюшня никак нельзя. Длинное помещение было разделено на три части примитивными перегородками из попон подвешенных на верёвку. Самая дальняя от ворот часть была мала и предназначалась для учительницы, следующая часть предназначалась для девочек, а последняя часть для мальчиков. В каждой части возвышалась длинным ровным рядом соломенное возвышение для спанья. Вместо простыней использовались те же попоны уложенные непосредственно на солому. В качестве одеял были предложены какие-то стиранные полотна. Весь гараж пропах запахом конского пота и мочи. «Как в цирке.» - подумал я.
Анна Алексеевна была смущена убранством «общежития» не менее меня. Я видел, что большинство городских детей были в таком же замешательстве.
- Извините, но сейчас идёт война и ничего другого мы вам предложить не можем, - сказала женщина бригадир. Она почувствовала недовольство детей, но не имела возможности предложить другое общежитие.
- Дети занимайте места и используйте ваши вещевые мешки вместо подушек, - уныло сказала Анна Алексеевна.
- Мы вас ждём на ужин через полчаса, - заявила бригадир.
На ужин нам подали небольшой кусочек хлеба и густое варево из того же сухого гороха. Женщины принесли большой самовар и нам предложили чай с патокой. После ужина нам разрешили свободно погулять по селу.
- Ребята там за лужайкой течёт река! – Заявила Люда Рыкова. – Пошли к речке!
Люда была очень боевая девочка и за ней всегда тянулись другие дети. Действительно, за нашей конюшней метрах в пятидесяти текла речка. В конце июня дни очень длинные и до захода солнца было много времени. Мы решили провести это время у речки. Берег речки был невысок и усыпан камушками. Было очень тепло и речка тянула к себе как магнитом. Многие мальчишки увидев блестящую поверхность воды, скинули с себя верхнюю одежду и, оставшись в одних трусах, бросились к воде. Девочки застыли у самой кромки воды в стеснении, не решаясь последовать примеру мальчишек. Только Люда Рыкова стянула с себя платье и, оставшись в нижней рубашке и трусиках, вошла в воду. Она прошла пару шагов вглубь реки и решительно присела, погрузившись в воду до самых плеч. Я последовал за большинством и через минуту уселся на камни погрузив своё тело в воду. Вскоре все дети сидели по горло в тёплой воде реки. Река была неширокая, течение медленное. Сидеть в такой воде было очень приятно и мы не спешили выходить на берег. К речке подошла Анна Алексеевна и громким начальственным тоном заявила:
- Немедленно выходите из воды! Простудитесь!
- Анна Алексеевна, вода тёплая и мы не простудимся, - заявила Люда.
- Рыкова! Если хочешь оставаться председателем совета отряда немедленно выходи из воды. Какой ты пример показываешь пионерам отряда!
Пришлось Люде выйти из воды первой. За ней потянулись остальные дети. Была война и даже десятилетние дети понимали, что с начальством спорить опасно.
- Спальня готова, - заявила Анна Алексеевна. - Занимайте места и постарайтесь уснуть. Завтра приступаем к работа очень рано.
- Анна Алексеевна, а где здесь уборная? – спросил кто-то из детей.
- Похоже, что для лошадей такое заведение не требовалось, - уныло сказала учительница. - Придётся вам ходить в кусты. Вон, видите на краю лужайки растут высокие кусты.
Никто из ребят к кустам не пошёл.
Утром нас разбудили, когда ещё только светало. Умывальников ни в конюшне, ни около неё не было, поэтому мы потянулись к реке, чтобы умыться. В этот раз большинство ребят сначала посетили кусты, а потом направились к речке. Утром у речки было не так приятно как вечером, да и умываться в речке было неудобно. Мальчишки брызгали водой на девочек и забавлялись их писком. Анна Алексеевна подошла и строго прикрикнула на баловников. Она велела нам построиться и повела нас в столовую. Там нас ожидал завтрак. На завтрак подали кусочек хлеба, жидкую кашу из того же гороха и по полстакана молока. Несмотря на мучивший нас голод, кашу ели неохотно – горох уже надоел. Одна из женщин обслуживавшая нас в столовой, обратив внимание на мрачные физиономии детей, сказала:
- Извините дети, но у нас туго с продуктами. На обед у вас будет пшённая каша и гороховый суп. Других продуктов нет. Позже появятся овощи и мы будем делать для вас салаты. До этого времени будем кормить тем, что имеется.
После завтрака нас построили и повели к зданию правления. Там нас ждали подводы, чтобы отвезти в поле. С нами поехала женщина бригадир. Я сидел близко от Анны Алексеевны и бригадира и прекрасно слышал, щ чём они говорили. Анна Алексеевна жаловалась на отсутствие элементарных условий гигиены – умывальников, туалета, полотенец для рук. Бригадир ей ответила, что два умывальника она постарается оборудовать, больше у них нет, а уборную они оборудовать не могут, так что без этого заведения придётся обходиться.
Нас привезли к большому полю засеянному капустой. Бригадир объяснила нам, что весной посадили растения очень близко друг другу и, чтобы растения нормально росли и принесли урожай их нужно разрядить. Растения должны остаться не ближе 15 сантиметров друг к другу и для этого мы должны вырвать из земли лишние ростки. Земля рыхлая и такая работа по силам даже десятилетним детям.
- Что делать с вырванными растениями? – спросила Анна Алексеевна.
- Что хотите. Можете их оставить лежащими на земле. Конечно было бы лучше их вынести с поля, но нет корзин, в которые можно было бы собрать лишние растения и позже вынести с поля, - пояснила бригадир.
Капуста на поле была посажена длинными рядами. Нам велели рассредоточиться вдоль ряда и двигаться к следующему ряду только когда все лишние растения этого ряда будут удалены. Я стал между Людой и Сергеем и приступил к выдиранию из земли лишних растений. Растения легко поддавались и работа мне показалась совсем лёгкой. Оказалось, что растения друг от друга росли на расстоянии 3-х – 4-х сантиметров и лишних растений было намного больше, чем тех, которым суждено было продолжать расти. Растения над поверхностью земли росли в виде тонкого стебелька с двумя продолговатыми листиками. Ухватившись за этот стебелёк, мы легко вытягивали из земли шарообразный маленький кочан и длинный тонкий корень. Кочан был не более двух сантиметров в диаметре.
Мы с энтузиазмом взялись на дело и очень скоро продвинулись вдоль поля на десяток метров. Сергей работавший рядом со мной спросил:
- А эти зелёные кочаны кушать можно?
- Вот дурак! – Заявила Люда. – Когда из них вырастет капуста ты от неё откажешься? Будешь есть и сырую, и квашенную.
Она отряхнула землю с кочана и откусила его от стебля своими острыми зубами. Потом она оторвала корень, засунула в рот зелёный крохотный кочан и с удовольствием разжевала. Мы с Серёжей последовали её примеру. Кочан показался мне очень вкусным. Теперь почти каждое вырванное растение подвергалось такой же операции. Я подумал, что руководство совхоза пожалело нас, направив работать на это поле. Они видимо понимали, что нам просто необходимо было этими вкусными капустными кочанами дополнить нашу скудную диету. По мере наполнения желудка поднималось наше настроение. Работали дружно и продуктивно.
Прошло пару часов и дети почувствовали усталость. Солнце прогрело воздух так, что мы от жары и энергичной работы покрылись потом. Люда первая предложила пройти к краю поля туда, где росли кусты, и отдохнуть в тени кустов. Анне Алексеевне не понравилось предложение Люды и она командирским голосом велела нам вернуться на поле.
- Я хочу пить! – заявила Люда. - Я иду к кустам, где стоит бидон с водой.
- Мы все хотим пить, - заявили ребята.
Все ребята как по команде бросили работу и медленно пошли к кустам.
- Дети! Мы же приехали помочь совхозу! Будут неприятности! – взмолилась Анна Алексеевна, уныло шагая вслед за детьми к спасительному бидону. Она устала не меньше чем дети.
Вода была тёплая не очень приятная на вкус, но жажда побеждала и мы не могли оторваться от кружки. Напившись воды, мы улеглись на траве у самых кустов. Кто-то из детей углубился в кустарник. Туалета не было и для естественных нужд приходилось проходить подальше в кустарник. Мальчики шли влево от бидона, а девочки вправо.
Анна Алексеевна безуспешно старалась уговорить детей вернуться к рядам капусты. Никому не хотелось покидать тень.
К полдню подъехали подводы, чтобы увезти нас на обед. Анна Алексеевна пересчитала детей и обнаружила, что недостаёт двух девочек. Учительница прошла в кусты вправо от бидона и громко позвала девочек по имени. Из кустов вышли заплаканные девочки. Они тихо на ушко, что-то сказали учительнице. Анна Алексеевна с озабоченным хмурым лицом повела девочек к телегам.
В столовой нас ждал гороховый суп и перловая каша. Мы ели с неохотой надоевший суп. Наши желудки были наполнены капустой и жажды к гороховому супу мы не испытывали. Посередине обеда несколько детей попросили разрешение выйти в туалет. Я тоже чувствовал бурчание в животе, но от перловой каши не отказался.
После обеда у двух деревянных туалетных будок выстроилась очередь. Кто-то не мог выдержать очередь и побежал в кусты у забора. Анна Алексеевна попросила, чтобы к детям направили врача. Ей объяснили, что в селе нет врача, но имеется медсестра.
Я слышал разговор между Анной Алексеевной и медсестрой. Медсестра объясняла, что все продукты, из которых нам готовили еду чистые и не должны вызывать расстройство желудка у детей.
- Ели ли ваши дети что-то на поле? – спросила медсестра.
- Ничего, кроме тех маленьких капустных кочанов, которые они вырывали из земли, - ответила учительница.
- Вы их отмывали от земли?
- Нет, только оттряхивали.
- Вы же взрослая женщина, как вы не понимаете, что вырванные из земли овощи нужно мыть. Мы весной удобряли землю навозом. Вы знаете, сколько болезнетворных микробов живёт в навозе? Ваши дети отравлены этими микробами. Как вам можно доверять детей?
- Я тоже ела эти кочаны, - призналась Анна Алексеевна.
Мне стало жаль Анну Алексеевну, но мне было не до размышлений. Мой желудок бунтовал и требовал немедленного очищения. Я не стал ждать моей очереди в туалет и бросился к ближайшим кустам.
На поле мы не вернулись. Нас отвели к нашей спальне-конюшне и велели пройти медосмотр. Пожилая медсестра измерила температуру и изолировала тех детей, у которых поднялась температура. Осматривая детей, медсестра разочарованно качала головой:
- Кожа и кости! У половины детей высокая температура, а меня медикаментов нет. Что же делать?
Наша Анна Алексеевна пришла в отчаяние слушая причитания медсестры. Теперь, когда в вверенном ей классе возникла неизвестная эпидемия, она настолько испугалась, что, забыв о своём бедственном положении, выскочила из конюшни и побежала к правлению совхоза. Меня поразил её истерический крик:
- Я одна в тюрьму не сяду! Это вы ответственны, что все дети заболели! Срочно отправьте их в больницу! Я одна в тюрьму не пойду!
Анна Алексеевна скрылась в здании правления, оставив медсестру с нами. От того, что присутствовала медсестра, у которой не было медикаментов, положение дел не исправилось. Детей раздирала боль в животе. Добегать до кустов не было сил и дети загадили всю поляну у конюшни. Некоторые были в таком тяжёлом состоянии, что им было не до поляны и они освобождали желудок прямо в спальне. Запах испражнений перебил беспокоивший меня в предыдущую ночь запах попон.
У меня после посещения кустов, состояние желудка улучшилось. Боли прекратились, но наступила слабость и головная боль. Медсестра измерила температуру и оказалось, что температура повышена. Я очень хотел спать.
Рано утром нас разбудили. Из города прислали грузовики, чтобы отвезти нас в город. Из двадцати двух детей пятнадцать были с высокой температурой. Пришлось убрать все скамейки и застелить кузова сеном. На это сено уложили детей. Я чувствовал себя много лучше и хотел занять место на скамейке, но пришедшая к спальне медсестра не разрешила мне сидеть, и меня положили между двумя девочками. В таком виде через три часа мы вернулись к площадке перед нашей школой. Там нас встречала целая команда медиков. После осмотра четырёх наших товарищей увезли в больницу. Мне разрешили самому пойти домой. Так окончился мой первый выезд на сельскохозяйственные работы.