Когда появился зелёный человечек, Агриппина Леонардовна сделала шаг по зебре, но невесть откуда выскочила чёрная блестящая машина и, окатив пешеходов грязной водой, умчалась.
Агриппина Леонардовна никогда не позволяла себе крепких выражений. Не позволила и теперь. Поудобнее перехватив часы, она кое-как перешла дорогу и вошла в торговый центр. Кажется, на втором этаже находилась мастерская по ремонту часов. Эскалатор не работал, пришлось тащить часы по лестнице. Увы, на месте бывшей мастерской оказалась «Сушечная Мамаши Гири».
Агриппина Леонардовна тяжко вздохнула. Предстоял долгий путь домой. Опять пешком – в маршрутку или троллейбус с такой ношей не забраться, таксисты везти отказывались, а грузовое такси было не по карману.
Кое-как Агриппина Леонардовна выбралась из торгового центра и пересекла автостоянку. Из-под ног шмыгнула чёрная кошка. От неожиданности Агриппина Леонардовна оступилась и угодила в лужу. В туфле хрустнуло. Оказалось, каблук теперь болтался на честном слове.
Кошка обернулась, окинула Агриппину Леонардовну надменным взглядом и, подняв хвост трубой, уверенной поступью направилась во двор.
Ещё раз попытавшись перехватить часы поудобнее, что было решительно невозможно из-за их габаритов, Агриппина Леонардовна, прихрамывая, чтобы не остаться и вовсе без каблука, двинулась дальше.
Кроме напольных часов, согласно завещанию недавно усопшей двоюродной тёти, Агриппине Леонардовне достался также огромный потрёпанный чемодан и советский чайный сервиз на двенадцать персон. Последнее вообще казалось насмешкой, ибо кроме матушки, у Агриппины Леонардовны никого и не было. Леонард Эпенетович преставился пятнадцать лет назад, после того, как матушка узнала о его четвёртой тайной семье. Самой Агриппине шёл тридцать седьмой год, и матримониальные перспективы не просматривались даже в самый мощный бинокль. И вот тебе – сервиз на двенадцать персон.
Двоюродную тётю звали Керкира Серапионовна. Некоторые считали её ведьмой, другие – сумасшедшей, но это за глаза. А в глаза льстили и приходили за мазями-настойками-заговороми. Говорили, старуха видит будущее. Какое именно будущее Агриппины Леонардовны прозрела её тётушка, раз решила завещать ей откровенный хлам, не нужный другим родственникам, оставалось загадкой.
Часы, сервиз и чемодан привёз Киприан, племянник Агриппины Леонардовны. Ему и его мамаше Митродоре Асинкритовне отошла квартирка покойной тётушки и коллекция редких монет (о существовании которой при жизни старушки никто и не подозревал). Собственно, остальных троих детишек Митродоры тётушка тоже не обидела.
А вот Агриппине Леонардовне достались сломанные напольные часы без стрелок, сервиз странной расцветки и дурацкий чемодан.
Лучше бы тётка завещала ей свои тетрадки. Их она «отказала» маме Агриппины Леонардовны вместе с креслом-качалкой и дореволюционным резным шкафом-гардеробом со всем его содержимым. Это оказалось весьма неплохим наследством – среди плиссированных юбок, платьев в пол и шалей с бахромой в выцветшей коробочке из-под конфет нашлось несколько золотых перстней и браслетов. И даже одно колье, ценность которого заставила матушку арендовать ячейку в банке.
Теперь матушка целыми днями покачивалась в кресле на балконе, нацепив расшитую стеклярусом огромную шляпу, и листала пожелтевшие листы тётушкиных тетрадок.
Спрашивать, был ли там какой-нибудь рецепт замужества на четвёртом десятке, оказалось решительно бесполезно, ибо «секреты не терпят вторых ушей».
Агриппина Леонардовна кое-как дотащила часы до угла дома и решила отдышаться. Эпоха гаджетов привела к тому, что почти все мастерские по ремонту часов канули в прошлое. Даже у детишек в садике, где Агриппина Леонардовна служила музыкальным работником, были навороченные смартфоны.
И обувь теперь не чинили, просто покупая новую. Агриппина Леонардовна печально посмотрела на почти отломившийся каблук. Рядом оказалась какая-то лестница. Взявшись за перила, Агриппина Леонардовна сняла туфлю. Каблук отвалился. В изнеможении, уже готовая к своему первому в жизни нецензурному выражению, Агриппина Леонардовна посмотрела вверх.
«ул. Пятниц. 13». И покосившаяся вывеска обувной мастерской.
Перетаскивая часы со ступеньки на ступеньку, Агриппина Леонардовна кое-как добралась до входа в мастерскую.
Внутри её встретил едкий запах. Причём пахло не столько обувью, сколько перегаром.
– Какая очаровательная дама с часами пожаловала, – расплылся в щербатой улыбке человек за стойкой.
– Здравствуйте, – поджав губы, сказала Агриппина Леонардовна и положила туфлю на столешницу.
– Срочный заказ, – икнув, протянул башмачник. – Щаззделаем.
Забрав туфлю, он скрылся в недрах мастерской. Вернувшись через полминуты, сказал:
– Десять минут. Здоровские у вас часики.
– Да. – Прыгая на одной ноге, Агриппина Леонардовна добралась до старого кресла в углу.
Башмачник, снова икнув, поднял столешницу и вышел. Он, покачиваясь, обошёл часы, которые Агриппина Леонардовна поставила посреди мастерской.
– Да, часы так часы. – Башмачник почесал пониже спины. – Теперь таких уж не делают.
– А вы разбираетесь в часах?
– А то, – самодовольно заявил башмачник. – Я же часовщик.
– Как это? – недоумённо спросила Агриппина Леонардовна.
– А так. Кому сейчас нужны часовщики, когда все часы в телефонах? Не, ну кое-кто пока ещё часы носит, ага. – Башмачник-часовщик ловко открыл переднюю крышку часов и заглянул внутрь. – Конкуренция… вот и пришлось идти башмаки чинить… а так я инженером на часовом заводе… был… теперь там аквапарк.
Поковырявшись в часах, мастер закрыл крышку и, подтянув треники с оттянутыми коленками, сказал:
– Могу починить. Только не здесь. Давай свой адрес, в субботу приеду.
Агриппина Леонардовна слегка опешила. Во-первых, она не привыкла, чтобы незнакомые люди обращались к ней на «ты», во-вторых, приглашать в дом такого сомнительного человека было легкомысленно.
Однако в субботу её мама, нарядившись в тётушкино длинное вишнёвое платье и кружевную шаль, расставляла на столе тётушкин же сервиз. Часовщик, которого звали банально Иваном Ивановичем, прибыл с опозданием в сорок минут.
Чай он пил из блюдца, прихлёбывая, сахар бросал в чашку прямо руками, а в довершение всего съел лимон, накапав на скатерть. И весь вечер был как-то подозрительно весел, хотя горячительного не подавали.
Когда же Иван Иванович после посиделок удалился в уборную, матушка, убирая со стола, широко улыбалась. Сама же Агриппина Леонардовна от души надеялась, что больше Иван Иванович в её жизнь не постучится.
Стучаться пришлось ей самой. Через полчаса, когда Иван Иванович так и не вышел из уборной. Оттуда доносился только храп.
– Невоспитанный мужлан, – процедила Агриппина Леонардовна.
– Зато часы починил, – жизнерадостно парировала матушка. Действительно, часы весело тикали.
– Он же пьян! И как мы не заметили!
– Это дело поправимое, – махнула рукой матушка. – Зато золотые руки, да и человек хороший. Просто потерянный.
Хороший человек похрапывал в уборной, запертой изнутри, и двум дамам пришлось вежливо обратиться за помощью к соседям. Самым трудным оказалось утаить от любопытной старушки, почему они не могли воспользоваться собственными «удобствами». Хотя соседка, большую часть дня прогуливавшаяся мимо дверного глазка, вследствие чего знающая о соседях всё и даже чуть больше, и так догадалась.
Утром Иван Иванович долго извинялся и даже починил невесть как сломавшиеся за ночь холодильник, радиоприёмник и тостер.
Закрыв за ним дверь, Агриппина Леонардовна облегчённо вздохнула. А её матушка снова что-то выписывала из тётушкиной тетрадки.
Иван Иванович и впрямь оказался мастером на все руки. Он регулярно (то есть примерно раз в неделю) приходил чинить поломавшиеся двери, стулья, телефон, снова радиоприёмник, кран, стол, шкаф и так далее. И каждый раз матушка поила его «фирменным» чаем из унаследованного сервиза.
Постепенно Иван Иванович избавился от власти «зелёного змия». А потом и перебрался из своей хрущёвки, где жил с братом и его семьёй, к Агриппине Леонардовне.
Оказалось, у них была общая мечта с детства – поехать в кругосветное путешествие. Только зарплаты музыкального работника детсада и мастера «на все руки» на мечту не хватало.
Однажды матушка Агриппины Леонардовны подарила ей банковскую карту.
– Откуда? – только и смогла выдохнуть Агриппина Леонардовна, увидев баланс.
– Продала пару тётушкиных побрякушек, – равнодушно ответила матушка.
– Этого нам на квартиру хватит. Или на свадьбу в хорошем ресторане. Или…
– Ишь ты! – Матушка даже упрёла руки в бока, что ей совершенно не шло. – Закати губёшку-то. Свадьбу ей надо. В рэсторане. Распишитесь – и в путешествие. О чём вы там по вечерам болтаете.
Видимо, матушка имела в виду огромную карту мира, висевшую на стене комнаты Агриппины Леонардовны. На карте разноцветным пунктиром были отмечены возможные маршруты путешествий.
– Но своё жильё важнее, – деликатно попыталась возразить Агриппина Леонардовна.
– А меня здесь одну решили бросить, да? Тебе тётка для чего наследство оставила?
– Для чего? – глупо переспросила Агриппина Леонардовна.
– Жить надо уметь, – заявила матушка и уже направилась в свою комнату, но вдруг остановилась и обернулась. – Только пусть твой хахель к халяве не привыкает. Партнёра тоже надо уметь сформировать. Я его от винопития избавила, подарок вам на женитьбу сделала. Дальше – сами.
– Как это – избавила?
– А тёткины тетрадки на что? Это тебе не романы о рыцарях и драконах.
Видимо, матушка знала и о подкроватной библиотеке Агриппины Леонардовны.
Оказалось, у Ивана Ивановича был свой земельный участок, на котором он обещал своими руками выстроить дачу. Но это решено было отложить до возвращения из путешествия. Для которого пригодился огромный тётушкин чемодан.