В 1976 году состоялась моя вторая командировка за рубеж, на остров Мадагаскар. По величине он занимает четвертое место в мире после Гренландии, Новой Гвинеи и Калимантана, его протяженность с севера на юг 1600 км. Удивительно своеобразна природа Мадагаскара, носящая черты как африканского континента, так и островов Юго-Восточной Азии. И среди животных, и среди растений очень много эндемиков, т.е. видов, присущих только Мадагаскару. Из животных, например, около 90% живут только на этом замечательном острове. Здесь нет крупных животных, самое большое - это горбатая корова зебу, а самые страшные хищники - это одичавшие собаки и кошки. Зато есть лемуры, встречающиеся помимо Мадагаскара только поблизости, на Коморских островах. Характерны для Мадагаскара и хамелеоны, две трети видов которых, встречаются только здесь. Среди них бывают гиганты в 60-70 см, и карлики длиною всего лишь в один сантиметр. Это поразительное пресмыкающееся, глаза которого двигаются независимо друг от друга, а язык длиной с самого хозяина с липким кончиком служит для ловли насекомых. Передвигается он, раскачиваясь, как будто размышляет, куда поставить ногу. «Когда хамелеон идет, он считает шаги» - говорят жители Мадагаскара, которые очень боятся это безобидное животное, считая, что его плевок может вызвать болезнь глаз, и одновременно уважают. Это персонаж многочисленных сказок, пословиц и афоризмов.
Видели мы на острове и такие замечательные растения, как равенала мадагаскарская или «дерево путешественников». Это древовидное растение из семейства банановых в виде огромного веера на невысоком и относительно тонком стволе. Ни у одного растения нет таких больших листьев, длина которых достигает 4 и даже больше метров.
Парк в центре Антананариву со священным озером Ануси показался нам в первый день нашей прогулки по городу необычайно красивым - зелено-сиреневым от цветущих акаций, залитым лучами яркого, но не жаркого солнца. Антнанариву, или Тану, как любовно называют его жители, расположен на нескольких холмах. Тянущиеся по ним улицы застроены невысокими каменными домами, а некоторые улочки по сути являются лестницами из камня. Обаяние этого своеобразного красивого города сохранилось в моей душе и после более основательного знакомства с ним.
На этот раз наша группа была лучше подготовлена, так как в Институте зарубежной геологии к тому времени был составлен объемистый компилятивный отчет по геологии и полезным ископаемым Мадагаскара. Изучить его мы, правда, не успели, но взяли с собой. Возглавлял нашу группу доктор геолого-минералогических наук Поникаров, невысокий, подвижный человек, общительный и самоуверенный. Он разговаривал и на французском, и на английском, а в аэропорту Мапуту, познакомившись с каким-то португальцем, сумел поговорить с ним и по-португальски. С мадагаскарскими геологами, хорошо знавшими французский язык, он разговаривал, примерно, так: «Магматик? Гранитик? - показывает на гранитную скалу - о! бьен!». Я же, обладая приличным запасом английских слов, был не в состоянии составить ни одной фразы. В ресторане Мапуту, где у нас была пересадка на самолет до Антананариву, и где наша переводчица с французского Светлана мало чем могла нам помочь, я вспоминал английские слова, подсказывал их своим товарищам, а они разговаривали с официантом.
Поникаров был прекрасным рассказчиком, мы с удовольствием слушали его байки. Запомнилась одна, о приеме заместителем министра Ярмолюком, геолога, кстати, неплохого специалиста, только что приехавшего из командировки в Алжир. Его бедой было неумение отчитываться - выделять существенное и ценить время начальника. На вопрос замминистра, где он побывал, и что видел, геолог стал рассказывать: « Э-э-э, сначала мы поехали в Эль-Джебель, это на юге Алжира, в Сахаре, в оазисе. Так вы представляете, сколько там мух? В столовой стены ими облеплены, так и жужжат! Так и жужжат!» «Ну, хорошо, а еще где вы были?» « А потом мы отправились в оазис Эль-Аламейн, так вы знаете? Там мух было еще больше. Не помогали сетки на окнах, из супа то и дело приходилось их извлекать.» И так в том же духе, пока Ярмолюк его не прервал, не распрощался и не распорядился: «Чтобы этого знатока мух и ноги больше не было за границей».
Кроме Поникарова в нашей группе был сотрудник министерства, специалист по рудным полезным ископаемым Грушин, геолог-нерудник из какого-то северного геологического управления Лысов, специалист по лабораторному оборудованию Домановский, энергичный и знающий инженер, сумевший оказаться полезным малагасийским геологам в ремонте приборов уже во время командировки. Шестой была переводчица Светлана, её фамилии я не помню.
И вот мы в «стране пребывания». Экономсоветник Жильцов отвез нас в небольшую двухэтажную, комфортабельную, чистенькую гостиницу. В отличие от Уганды, здесь мы располагали финансами в виде долларов и франков и расплачивались за гостиницу, обеды и поездки по городу сами. В целях экономии мы собирались поселиться в предоставленных нам двухместных номерах по двое, но администратор так подозрительно на нас поглядел, а Жильцов так убедительно объяснил нам его мнение о нас, что мы решили разместиться каждый в своей комнате.
В первый же день он повез нас к послу Алексееву. Алексеев оказался совсем непохожим на угандийского посла Захарова, принял нас в своих апартаментах запросто, усадил нас пообедать с ним и угостил, как он выразился, «студенческим супчиком», приготовленным его шофером. Алексеева знакомые звали «островным послом», поскольку до Мадагаскара он несколько лет был послом на Кубе, хорошо знал Фиделя Кастро и считал его выдающимся государственным деятелем. Свои многочасовые речи Кастро готовил долго, возил с собой в машине необходимую литературу, изучал её, проверял реакцию спутников на те или иные положения своего предстоящего выступления, а потом на митингах, собраниях говорил без бумажки, страстно и убедительно. Во время своего визита в Москву он читал свое приветствие по написанному, об этом просил его Н Хрущев. Впрочем, и Хрущев не всегда выступал «по бумажке». Во время своего визита в Ташкент, очевидно, после обильного угощения и возлияния он говорил на митинге очень эмоционально, проклинал и материл империалистов, грозил показать им «кузькину мать». Его речь транслировалась по радио, и я слушал ее с большим удовольствием, а потом не мог узнать в напечатанном в газете «Правда Востока» тексте.
Алексеев ознакомил нас с положением в «стране пребывания». Мадагаскар очень долго оставался независимым королевством и был завоеван Францией в самом конце XIX века, а в 1960 году опять стал формально независимым, оставаясь фактически в подчинении у Франции. Незадолго до нашего приезда к власти пришло националистическое правительство во главе с президентом Дидье Рацирака, провозгласившее идеи социализма. В отличие от угандийского президента Амина Рацирака действовал осмотрительно, и такой разрухи, как в Уганде, на Мадагаскаре не было.
Геологическая служба Мадагаскара оказалась удивительно малочисленной по сравнению с нашими управлениями, работавшими на примерно такой же территории: всего несколько инженеров и десятка два технических помощников, соответствующих по квалификации нашим техникам-геологам. Главным геологом здесь был Размахенина, одного из геологов звали Рацимбазафи. В поездках по стране нас всюду сопровождали технические помощники Ракуту и Ракутуаризон. Эти непривычные для нашего слуха фамилии мне все же запомнились, но здесь встречаются фамилии и названия местностей подлиннее и посложнее, например, как вам нравится имя Андрианампуйнимерина? Так звали одного из почитаемых здесь королей, объединившего под своей властью горные районы Мадагаскара.Переводится оно: «Правитель, которого желает вся Имерина», а теперь попробуйте выговорить имя одного из королевичей: Андрианцимитовиаминандриандзаке!
Вскоре мы отправились в первую поездку по стране, на юго-запад через Анцирабе, Фианаранцуа, Иуси, до Тулеара на берегу Мозамбикского пролива. Наш караван состоял из двух лендроверов и грузовика, нагруженного палатками, матрацами, одеялами и консервированными продуктами. Впрочем, останавливались и обедали мы, в основном, в маленьких примитивных гостиницах и лишь раз на западе, уже недалеко от Тулеара, поставили палаточный лагерь и питались взятыми с собой припасами. Лагерь наш стоял на берегу небольшой речки, в которой мы, несмотря на жару купаться не решались, напуганные рассказами о встречающихся в водоемах гельминтах , которые проникают через кожу в кровеносные сосуды человека и перемещаются по ним в печень, почки и другие внутренние органы. Болезнь (шистосоматоз) лечится с трудом, в Советском Союзе только в Институте тропической медицины. На Мадагаскаре не редкость и другие тропические болезни, в частности, желтая лихорадка и малярия. От первой нас привили еще дома, а противомалярийные препараты мы принимали уже на месте. От заражения дизентерией и другими кишечными болезнями мы спасались тщательным мытьем фруктов в растворах марганцовки или йода. Последний помогает не только от бактериальных инфекций, но и от глистов и других паразитов.
Центральная часть Мадагаскара, Высокое плато, - это холмистая равнина, иногда с невысокими скалистыми горами, приподнятая на высоту 1,5-2 тысячи метров над уровнем моря. Свойственные Мадагаскару леса давно выведены, а на их месте возделываются различные сельскохозяйственные культуры, чаще всего рис, или посажены рощи эвкалиптов и сосен, ранее здесь не произраставших.
Мальгаши - искусные земледельцы. Это начинаешь понимать, видя поднимающиеся от подножья к вершинам холмов террасы с рисовыми чеками. Для того, чтобы построить террасу, у основания холма возводят каменную стену, а затем между нею и склоном холма засыпают землю, выравнивают, чтобы создать горизонтальную поверхность, потом выше создается новая стена и новая терраса, и так до вершины холма. К настоящему времени, говорят, построены десятки тысяч километров таких террас! Осознаешь трудолюбие мальгашей и на рынках, где рядом с тропическими фруктами: манго, ананасами, бананами, папайей, апельсинами, личо видишь картофель, лук, помидоры, огурцы, яблоки, виноград, редиску величиной с кулак и в то же время сочную, с нежной кожицей.
Высокое плато - это житница Мадагаскара, здесь же, в Анцирабе и поблизости, расположен ряд курортов, для которых есть всё -прохладный климат, красивые виды, минеральные источники.
По мере приближения к западному побережью местность понижается, климат становится суше и жарче, появляются заросли колючих деревьев и кустарников, напоминающие наши среднеазиатские тугаи.
По просьбе мадагаскарских геологов мы осмотрели несколько медных рудопроявлений, ни одно из которых не производило впечатление перспективного. Видели мы и небольшие графитовые месторождения, проявления слюды, горного хрусталя, каолина. Крупных месторождений полезных ископаемых на Мадагаскаре пока не найдено, но встречается чрезвычайно много различных драгоценных и полудрагоценных камней, которые можно увидеть на рынках и в лавках Антананариву. Это и прекрасные друзы горного хрусталя, и ожерелья из розового кварца, пластины и шары из яшмы, оникса, лазурита, агата, кристаллы и изделия из граната, турмалина, берилла, шпинели.
Мадагаскарские геологи по нашей просьбе познакомили нас с торговцем самоцветами. Он показывал свои сокровища вместе с женой, которая играла роль скупой торговки, тогда как муж представал перед нами в образе щедрого и простодушного хозяина. Они заметили, что мне понравился крупный цитрин. Мне, действительно, приглянулся красивый светло-желтый камень, и я спросил, сколько он стоит. Торговец немного подумал и ответил: «В нем 8 карат, значит, его цена 8 тысяч мадагаскарских франков» ( точных цифр я уже не помню). « Ошибаешься, дорогой, - заметила жена - в нем 10-11 карат». Поторговавшись, я купил камень за 7,5 тысяч франков, и тут жена, снедаемая подозрениями, что муж ошибся, решила проверить вес камня. В нем оказалось 12 карат. Жена закатила глаза и схватилась за сердце. «Как это мы просчитались? Ты разоришь нас!» - запричитала она, обращаясь к мужу. На меня этот спектакль произвел впечатление, обратное тому, на которое рассчитывали постановщики. Я решил, что получил какую-нибудь туфту или переплатил, если камень хороший. Меня, однако, успокоило замечание ювелира в Антананариву, которому я отдал камень для изготовления оправы. «Хороший камень» - сказал он, разглядывая цитрин, и одно из моих опасений отпало
После возвращения в Тану мы занялись изучением отчетов, хранившихся в геологической службе, и переговорами с её руководством, а в свободное время знакомились с городом, ходили по магазинам и рынкам, покупая подарки домашним и друзьям. Мои спутники Грушин, Домановский, Светлана были гораздо опытнее меня, так как не раз бывали за рубежом и знали, что выгоднее купить в «стране пребывания», а что в нашей советской «Березке» на чеки, которые мы получим в обмен на оставшуюся у нас валюту. По сравнению с Угандой, где торговля в результате реформ Амина пришла в упадок, на Мадагаскаре были неплохие магазины с разнообразными товарами, местными и импортными.
Большой выбор всяческих поделок из дерева, камня, тканей, разнообразных ракушек, чучел крокодилов, хамелеонов, рыб, застекленных коробочек с огромными прекрасными бабочками, музыкальных инструментов из стволов бамбука, тыкв, шляп из рисовой соломки, ярко раскрашенных ковриков из волокон какого-то растения - всё это мы видели на «зуме», пятничном базаре, который устраивается в центре города от площади Аналакели до вокзала. Кстати, слово «зума», видимо, арабское - в Средней Азии пятницу называют «джума», а базары по пятницам - «джума-базары». Традиция базаров по пятницам тоже арабского, мусульманского происхождения, ведь, у мусульман выходной в пятницу.
В одну из пятниц мы долго ходили по «зуме», рассматривая разные диковины, как вдруг Домановский, наш казначаей, побелев, схватился за карманы своих шаровар, расположенные впереди на штанинах. Оба кармана были взрезаны чем-то острым, но, к счастью, они оказались глубже, чем рассчитывали воры, и наша касса, в которой было порядочно и мадагаскарских, и французских франков, и долларов, оказалась нетронутой. Группа ребятишек и подростков, то опережавшая нас, то следовавшая за нами, исчезла, видимо, расстроенная неудачей. Урок был нами воспринят, деньги разделили и спрятали, как можно, надежнее.
В один из свободных вечеров мы решили сходить в кино на какой-то французский боевик с участием Белмондо. К кассе была небольшая очередь, в конце которой мы встали, сбившись в кучку, и тут заметили, что все остальные стоят строго в ряд один за другим, хотя в очереди явно были пары знакомых мужчин и женщин. Уж не знаю, мальгашский ли это обычай, а только очереди на Мадагаскаре - явление уникальное. Как-то мы увидели на одной из улиц Антананариву процессию мужчин, шедших довольно быстрым шагом по одному, в затылок друг другу. Не было видно ни начала процессии, ни её конца, скрывавшегося за углом. На наши недоуменные вопросы сопровождавшие нас сотрудники геологической службы спокойно объяснили нам, что это не демонстрация, не похоронная процессия, а очередь на стадион, где должен состояться футбольный матч(!)
Фильм, на который мы попали, показался нам не особенно интересным, тем более, что французского языка кроме Светланы никто не знал. Мне запомнился лишь один эпизод, когда комиссар полиции, ругая провинившегося полицейского, грозил ему переводом на Мадагаскар. Этот эпизод был встречен веселым оживлением зала.
Обедали мы обычно у себя, в кафе, расположенном рядом с гостиницей и называвшемся «Пиццерией», хотя пиццы мы там не видели. На первое нам давали либо бульон с мелкими, как дынные семечки, макаронными изделиями, либо протертые супы. Они назывались каждый раз по-новому, то томатным, то португальским, то еще как-нибудь, но вкусом почти не различались. На второе подавали артишоки, рыбу или мясо, что нравилось нам гораздо больше. И все же иногда вместо кафе мы заходили в гастроном, брали хлеба, колбасы, масла, сыра, вина, а на расположенном поблизости рынке покупали фрукты и устраивали у кого-нибудь в номере роскошный обед, гвоздем которого был фруктовый салат из папайи, манго, бананов, апельсинов, ананасов, заправленный сливками.
Вторая наша поездка была на восточное побережье Мадагаскара по красивой дороге, спускающейся с Высокого плато к берегу океана. Здесь сохранились тропические леса, свойственные Мадагаскару. В одном месте, где мы остановились, чтобы облегчиться, я попытался углубиться в лес, но он оказался таким густым, деревья и кустарники переплетенные лианами, росли так тесно, что пройти через эту сплошную зеленую чащу, обдававшую ароматом каких-то цитрусовых, не было никакой возможности.
Мы побывали на графитовом руднике, принадлежавшем молодому французу. Он был в одном лице и владельцем, и директором, и бухгалтером, и экономистом, что было необычно для нас, привыкших к раздутым штатам наших предприятий. Кроме него на руднике работали лишь один мальгаш-механик и десятка два-три рабочих. Часть рабочих вырубала из жилы и бросала графит в ручей, вода которого по жёлобу уносила легкие частицы сырья в бассейн обогатительной фабрики. В бассейне тяжелые частички пустой породы опускались на дно, а графит всплывал. Лопасти, насаженные на вертикальную ось, медленно вращаясь, сгребали графит к краям бассейна, подсохший графит рабочие упаковывали в мешки.
В третьей поездке на северо-восток страны участвовали не все. Мы с Лысовым остались изучать фондовые материалы. Остальные отправились осматривать медные рудопроявления, расположенные в удаленном от городов и дорог месте, где европейцы бывают редко. Поэтому нашу группу в маршруте сопровождала большая толпа местных жителей, собравшихся посмотреть на «вазуху» (белых). Когда же наши геологи начали стучать молотками по горной породе, чтобы отбить образцы, такое непонятное мальгашам действие было встречено гомерическим хохотом. Туземцы били себя по бокам руками, а некоторые падали в изнеможении на землю и катались по ней.
После того, как программа нашего знакомства с островом была завершена, мы были приняты представителями правительства Мадагаскара, и было составлено соглашение по результатам визита, предусматривавшее дальнейшее сотрудничество Геологической службы Мадагаскара и Мингео СССР. Как я узнал позже, группа наших геологов в соответствии с этим соглашением работала несколько лет на Мадагаскаре.
Обратно мы возвращались через Дар-эс-Салам, где нам предстояло пробыть два дня в ожидании нашего рейса на Москву. Некоторые члены нашей группы были хорошо знакомы с экономсоветником посольства СССР в Танзании и, рассчитывая на его помощь, строили радужные планы пребывания в этой интересной африканской стране. Встретивший нас сотрудник посольства охладил наши надежды, сообщив, что нам забронированы места в отеле «Африк». Бывавшие раньше в Танзании и знакомые с этим второсортным отелем сотрудники были возмущены и предложили добиваться, чтобы нас разместили в другом отеле.
Часть группы во главе с Поникаровым отправилась к экономсоветнику, а мы с Лысовым остались в аэропорту караулить вещи. За нами приехали поздно, когда уже начало смеркаться. Выяснилось, что поменять «Африк» на другую гостиницу не удалось. Экономсоветник помог лишь в том, чтобы нам дали комнаты получше. В тех, куда нас пытались поселить, не работала канализация, и содержимое переполненных унитазов переливалось через край.
На следующий день мы поехали к океану, на пляж, а по дороге осмотрели изделия известных на весь мир резчиков по дереву из племени маконда. Торговцы и резчики располагались прямо у дороги. Деревянные фигурки поражали сюжетным разнообразием, высокой художественностью и тщательностью отделки. Я купил несколько «маконд», из которых больше всего мне нравится одна из эбенового дерева, как мне кажется, символизирующая преемственность поколений.