Наконец, наше сидение на базе кончилось, и мы отправились в путешествие за Сурхан-Дарью в горы Баба-таг ( Дедушкины горы). Это невысокий хребет, разделяющий бассейны рек Сурхан-Дарья в Узбекистане и Кафирниган в Таджикистане.
Попутной машиной мы добираемся до каракулеводческого совхоза Сайхан, останавливаемся у знакомого Олега и ждем, когда в Баба-таг кто-нибудь отправится с лошадью или ишаком. Жарко, температура за сорок градусов. Мы отдыхаем в небольшой комнате, в которой жужжат и осаждают гостей и хозяев тучи мух. Зеленый чай, которым нас угощают, имеет странный солоновато-горький вкус от воды в колодце.
Рано утром, чуть рассвело, появляется узбек в халате, в кожаных сапожках - чунях с подошвой из автомобильных покрышек. Мы грузим на ишака мешочки с крупой, сахаром, макаронами, наши "спальные мешки" из сложенных пополам и сшитых по краям одеял и отправляемся в путь.
Тропа пересекает солончаковую равнину, поросшую верблюжьей колючкой, и начинает подниматься в горы по увалам, покрытым сухой травой, местами колючим кустарником. В середине дня мы выбрались на водораздельную часть хребта Баба-таг, довольно пологую с редкими выходами скальной породы. Останавливаемся в лесхозе, где в нескольких камышовых хижинах живут лесник Баймат с семьей, рабочий Маджид и двое лесоводов, молодых специалистов из Воронежа.
Нас угощают чаем, перекусываем, чем бог послал, и один из воронежцев (другой ушел еще утром на рыбалку на Кафирниган, текущий за Баба-тагом в Таджикистане) ведет нас показывать фисташковый "лес". Небольшие два-три метра высотой редкие фисташковые деревья растут по склонам гор. В лесхозе выращивают саженцы, дополняющие естественные леса.
Второй лесник к вечеру вернулся с богатым уловом и, передав рыбу Баймату, лег в хижине отдохнуть. Баймат занялся приготовлением ужина.
"Маза киласиз!( Угощайтесь!)" пригласил он нас через полчаса. На блюде лежала малоаппетитная груда рыбьей плоти. Рыба был зажарена в котле целиком, не потрошеной.Дело в том,что раньше мало кто из узбеков ел и умел готовить рыбу.
На следующий день мы отправляемся на охоту стрелять муфлонов. Нас пятеро, кроме нашей экспедиционной тройки молодой охотник Маджид с малокалиберной винтовкой и старик с козлиной бородкой. Маджид, старик и Олег садятся на ишаков, а мы с Юрой идем пешком. На одном из привалов я фотографирую наших всадников, стараясь расставить их так, как стоят богатыри на известной картине Васнецова.
Время тянется медленно, солнце палит нещадно мы устали, хочется пить. Вода во фляжке у Олега давно кончилась, и когда мы видим лужу с желтоватой водой, Юра издает радостный крик и припадает к воде, не обращая внимания на предостережение Олега. Я, глядя на лужу и глину вокруг нее со следами скота и навозом, сдерживаюсь и судорожно глотаю тягучую слюну.
Неожиданно Маджид останавливается и начинает осматривать склон горы в нескольких сотнях метров от нас. Потом подзывает к себе Олега и показывает рукой на что-то невидимое для нас. Олег берет бинокль и долго изучает склон, покрытый сухой серо-желтой травой, пока, наконец, не восклицает: "Вот они!". Оказывается, Маджид обнаружил стадо муфлонов. Ему бинокль не нужен.
Маджид слезает с ишака, бросает несколько слов старику и уходит, но не в сторону муфлонов, а куда-то левее. Олег поясняет: "Хочет подобраться с подветренной стороны" Старик тоже слезает с ишака и усаживается на землю.
.
Ждем. Проходит, наверное, около часа и вот старик встает, садится на своего ушастого иноходца, и мы отправляемся в путь. Когда мы добираемся до места, где паслись муфлоны, Маджид уже снимает с одного из них шкуру. Я фотографирую охотника с добычей. Навьючив тушку барана на ишака, мы отправляемся дальше. Время тянется медленно, пить хочется неимоверно, ноги гудят, а в голове стучат молоточки.
Вдруг Маджид спрыгивает с ишака, ложится на землю, устанавливает винтовку на сошки, прикрепленные к ложу, и прицеливается. На этот раз и мы видим без бинокля стадо муфлонов, их серые под цвет сухой травы тела мячиками скачут вверх по склону. Раздается выстрел, и один из баранов, подпрыгнув, валится на бок.
Мы возвращаемся в лесхоз уже в сумерках и валимся на землю. Какое блаженство - отдыхать! Хотя с тех пор, как подстрелили первого барана, прошло лишь несколько часов, его тушка заметно попахивала. Тем не менее, его разделали, сварили, и уже поздно вечером мы отужинали.
.
Дни нашего пребывания в Баба-таге подходили к концу и, поскольку одному из лесников понадобилось спуститься в Шурчи, мы отправились вместе с ним и лошадью, на которую навьючили свои пожитки и десятилитровый бидон с водой. В путь отправились часов в 11 вечера с тем, чтобы большую часть пути пройти в ночной прохладе, а днем отдохнуть где-нибудь в тени. Луна всходила поздно, и первые два часа мы шли в кромешной тьме, едва различая спускающуюся с гор пыльную тропу.
Во время остановки на крутом склоне лесник, сняв с лошади бидон, поставил его на неровное место, да так неудачно, что бидон опрокинулся, и большая часть воды пролилась. Происшествие весьма трагичное - оставалось еще километров 40 безводного пути.
Ходьба в ночной прохладе по некрутому спуску могла быть даже приятной, если бы чертовски не хотелось спать. Я шел за лошадью и держался за ее хвост, чтобы не сбиться с тропы и не оступиться. Временами я, видимо, засыпал и на какие-то минуты или секунды, не знаю, отключался и терял связь с миром, потом мне становилось легче, сонливость проходила.
Взошло солнце, сразу стало жарко, красноватые меловые песчаники, окружавшие нас и терявшиеся где-то внизу в дымке, казалось, усиливали жару. Прежней сонливости не было, но чувствовались усталость и отупение. В середине дня впереди показались развалины каких-то глинобитных строений, и блеснула вода в большой луже.
Усталости как не бывало, мы побежали к воде. Пить ее, однако, оказалось невозможно. Вода была горько-соленой. Пополоскавшись в ней, мы устроились в тени развалин кошары (загон для скота) и заснули. Отдых был недолгим, надо было торопиться, да и тень укоротилась настолько, что в ней не спрятаться. Лесник набрал в уже опустошенный бидон соленой воды и время от времени смачивал шею и спину, это давало сначала облегчение, но потом становилось еще хуже.
Когда впереди показались мутные желтовато-серые воды Сурхан-Дарьи, солнце уже садилось. Мы приободрились, но бежать не могли, силы были на исходе. Олег предупредил нас, чтобы мы воду пока не пили, а только прополоскали рот, поскольку на другой стороне реки виднелись камышовые хижины, где можно будет отдохнуть и напиться. Юра, однако, не внял совету, лег на глинистый берег, припал к воде и пил, пил, пил и пил...
Подошел караван и стал переходить вброд быструю реку, мы пристроились в конце и пошли за ними вслед. И не зря - река скрывала под мутной водой углубления, в которые можно было запросто угодить и окунуться "с головкой".
Гостеприимные узбеки, жившие на противоположном берегу, пригласили нас в свое жилье и угостили "чалобом" - кисломолочным напитком, налитым в большую деревянную миску, в которую входило около литра жидкости. Юра опорожнил две миски, а когда нам дали густое кислое молоко "каттык" с лепешкой, потянулся к нему. Только сделал он первый глоток, как у него внутри открылись какие-то клапаны, и выпитое молоко в смеси с речной водой фонтаном хлынуло наружу. Обессиленный Юра лег на пол, на кошму и пролежал без движения минут 30, пока Олег не поднял его в дорогу - до Шурчи оставалось еще несколько километров.
Всего в этот день мы прошли более 50 километров, это мой личный рекорд, которым я горжусь, особенно после того, как узнал от встреченного через три дня лесника, что лошадь, везшая наши пожитки, сдохла.
Наступило время нашего отъезда.Мы с Юрой почти ничем не помогли Олегу в его научной работе.Он пробовал научить нас снимать шкурки с летучих мышей для чучел, но мы были неважными учениками. Тем не менее он уговаривал нас остаться еще хотя бы на пару недель. Мы не соглашались, и Олег отправил нас на поезде в Душанбе. В Ташкент из Шурчи выехать было невозможно, а в Душанбе мы купили билеты без особых трудностей.
Обратная поездка не запомнилась. Только перед самым Ташкентом у Юры начала капать из носа кровь.Капала редко, но остановить кровотечение не удавалось. Как я узнал через несколько дней, у Юры в носу обосновалась и выросла пиявка. Пиявки в обилии водились в роднике Биясимас недалеко от нашей стоянки.Поэтому я не сказал бы, что наша незабываемая поездка в Баба-таг завершилась бескровно.
.