Августовская жара обволакивала тела словно кокон из нагретого до 50-ти градусов ватного одеяла. Воздух был кристально чистым, но прохлады не добавлял. 15 августа 1990 года август достиг середины, а жара – пика.
Вот уже второй – августовский и знойный – день Игорь и Женя бороздили заграничный город, раскинувшийся по берегам пролива, разделяющего два материка.
Весь вчерашний день и пол дня сегодняшнего друзья, как раненые бегали по узким улочкам Стамбула, сбывая «колониальный» товар местным спекулянтам. Беготня напоминала скорее шараханье тараканов, застигнутых внезапным включением света. Груженые какими-то пакетами и сумками Игорь и Женя тыкались в лавки и магазинчики необъятного стамбульского рынка, раскинувшегося на холмистой местности у бухты Золотой Рог, вылетали оттуда и галопом скакали к следующим очагам мировой торговли. При этом содержимое пакетов и сумок незаметно таяло.
В 1990 году, когда ворота железного занавеса вдруг открылись, народ большой страны Советов, изголодавшийся от длительного застоя, массово хлынул в края неведомые через приоткрытую калитку. Влекомые, отчасти жаждой странствий, а в большей степени возможностью получить наслаждение от разрешенной теперь свободной торговли всякими мануфактурами и прочим барахлом, «руссо-туристо», не всегда, правда, «облико-морале», огромным войском расползлось по всей восточной Европе, особенно полюбив, тогда ещё, союзную Югославию.
Не остались в стороне от набирающей модной тенденции посетить ранее запрещенные страны и Игорь с Женей.
Недорого купив Югославские визы и зафаршировав машину (вазовская шестерка) по полной «программе», так что еле смогли в нее залезть, новоявленные туристы отправились в туманную даль.
Не без труда удалось пересечь границу Советского Союза, при этом пришлось оставить кое-что из вывозимого товара, а именно флакон с какой-то вонючей жидкостью под названием «этил» для разбавки бензина.
Серьезные проблемы начались на границе Болгарии при попытках прорваться в братскую Югославию. На трех пограничных переходах радушные югославские таможенники при беглом осмотре транспортного средства почему-то изрекали всего лишь одно слово на родном сербском «Нет!», что в переводе на русский также означало «Нет!» и добавляли на ломанном русском: «Этот машин не пройдет!»
– Почему?! – в два голоса возмущались горе-туристы.
– Плати царина и езжай! – отвечали гнусные сербские таможенники.
Платить «царину» не входило в планы невезучих путешественников. Потыкавшись по всем пограничным переходам и убедившись, что братушки-сербушки в образе таможенников оказались совсем не братьями, а даже наоборот, друзья по несчастью, почесывая репы, задумались, а что же делать с таким количеством товара, куда его девать?
В Болгарии за него хорошую цену не давали, – не отбивались даже расходы на дорогу.
Когда уже надежда на благополучный исход этого сомнительного предприятия стала таять, как апрельский снег, кто-то из многочисленной орды советских туристов, болтающихся по странам бывшего Варшавского Договора, рассказал горе-путешественникам, что есть такая страна Турция, а там есть город Стамбул – огромная мекка гигантской торговли, с огромными базарами, магазинами и прочими объектами капитализма.
– Так ведь это – капиталистическая страна, да еще и в НАТО! – воскликнул Игорь. – Кто нас туда пустит?
– Езжайте в Софию, в турецкую амбассаду, там визу турецкую можно получить, – посоветовал неведомый покоритель стамбульских базаров.
Через сутки, с турецкими визами в паспортах, машина с двумя аферистами от туризма, остановилась в километре от пункта пропуска через болгаро-турецкую границу в приграничном болгарском городке Капитан Андреево.
– Товара у нас до черта, стремно как-то, еще за контрабас в кутузку упрячут, – произнес Игорь. – Кто их, этих туркменов знает, на что они способны, эти капиталисты чертовы, эксплуататоры трудового народа. Братья сербы и те оказались несговорчивыми. А тут мы еще в языке турецком – ни в зуб ногой!
– Не надо печалиться, язык не помеха, ты же у нас полиглот, – рассмеялся Женя. – Как-нибудь договоримся. А товар, он и в Африке товар, тем более в Турции. И, вообще, этот хлам можно назвать контрабасом? Давай выкинем мешок с этими самопальными, якобы солнцезащитными, очками. Все равно через них ни черта не видно, даже солнце.
Развесив на деревьях штук пятьдесят темных очков и, довольные, что так легко решили проблему с перебором товара, путешественники поехали навстречу капиталистическому завтра.
Турецкую границу, к удивлению, удалось пересечь довольно легко, не обошлось, правда без небольшого инцидента, но все закончилось благополучно и капиталистический Стамбул замаячил своими яркими огнями.
К полудню второго дня беготни по Стамбулу удалось сбыть практически весь товар местным фарцовщикам: три бензопилы «Дружба», надувная лодка, несколько полевых биноклей, штук 40 флаконов «Русского леса» и прочий многочисленный хлам перекочевал в базарные ларьки.
Подуставшие от напряженного трудового дня, но довольные проведенной торговой операцией, «ударники» советско-турецкой торговли возвращались к машине, припаркованной на центральной площади Стамбула – «Султанахмет», напротив «Голубой Мечети».
– Я есть хочу, я устал, как пес, я душ хочу, – заныл Женя.
– Перестань канючить и нагонять тоску, сейчас скупимся, наберем кожи – на «школу» – и всё, – пытался утихомирить Женю Игорь.
– Что всё? – не унимался Женя. – А где мы спать будем, я не хочу в машине под этим чертовым минаретом. Всю ночь этот козел в матюгальник орал на непонятном языке, спать не давал. У нас же еще палатка есть, поехали на берег Мраморного моря, во Флорию, – там хорошо, палатку поставим, выспимся, а завтра отоваримся и на хаус!
– Мысль классная, а где эта Флория, географ ты наш? – воодушевился Игорь. – Только с палаткой проблема.
– Какая ещё проблема?
– А ты что, не помнишь, мы же потеряли две стойки алюминиевые, как мы теперь её поставим, она же завалится, – Игорь руками продемонстрировал, как неустойчивая палатка рушится. – Ну, хочешь Флорию, поехали во Флорию. Чего-нибудь придумаем.
Дикое место, еще чудом сохранившееся в пределах курортного района Стамбула – Флории, на берегу Мраморного Моря, нашли километрах в 25-ти от центра Стамбула, изрядно исколесив вдоль побережья по автобану.
На песчаном участке, шириной метров пятьдесят и длиной с полкилометра, зажатом с одной стороны автобаном, а с другой – морем, росло несколько невысоких деревьев, торчали из песка два небольших островка из низкорослого кустарника и стояли три палатки.
– Шикарное место! А песок какой! – радостно пропел Женя. – Доставай свою керосинку, сваргань чего-нибудь пожрать, у нас там, вроде ещё какой-то супчик оставался. А я схожу в душ.
– Какой душ? – удивленно спросил Игорь. – Ты, часом, не перегрелся?
– Какой, какой, – передразнил Женя, – мраморный, залезу в эту мраморную ванну, хоть отмоюсь. Где-то у нас мыло было?
Женя открыл пустой багажник, в котором одиноко болталась палатка, ножной насос и маленькая коробочка с авто-инструментом.
– Какое мыло, мы же все продали, – ответил Игорь, но, порывшись где-то в глубинах багажника, вытащил какой-то обмылок. – На, держи, если утопишь, можешь из этой ванны не выходить – утоплю!
– А как мне его держать, в зубах, что ли? – занервничал Женя, зная суровый нрав друга.
– А мне плевать, суй куда хочешь, я тебя предупредил.
– Дай хоть веревку – привяжу, чтобы не утопло.
– Нет у меня веревки, – ответил Игорь, – иди в свою баню. Дай ему мыла, еще и веревки. Тут и деревьев-то нет нормальных, иди топись.
– Так был же целый моток веревки, куда он делся, пойду в машине поищу.
– Нет там ничего, – остановил Игорь Женю. – На вот тебе кусок шнурка.
Игорь вытащил из кармана обрывок веревки, подобрал на песке какое-то подобие гвоздя, проделал дырку в мыле, продел веревку и, завязав её, надел на шею Жене.
– Всё, иди мойся, если рыба начнет дохнуть, не собирай её, – рассмеялся Игорь, довольный собой.
Женя махнул рукой и поплелся к морю. Там, от избытка соли, мыло долго не хотело мылиться, но кое-как поборов химию и физику, через полчаса Женя, словно новорожденная Венера, вылез из воды, неся в вытянутой руке обмылок на веревке.
– Молодец, чистюля, – приветствовал его Игорь. – За то, что не утопил мыло, иди жрать, всё готово.
С еще горячей керосинки, под названием «Шмель», Игорь снял металлическую тарелку с какой-то бурдой и поставил на песок перед Женей.
Бурда оказалась вермишелевым супчиком из концентратов югославского происхождения, и оказалась довольно вкусной и сытной.
– Спасибо, геноссе Игорь, не дал помереть дружбану! – бодро пропел Женя. – Давай, теперь палатку влепим. Нажрались, теперь можно и выспаться.
– Палатку? – как-то вяло переспросил Игорь. – На кой она нам нужна, возиться с ней, да и стоек нет, а вокруг и деревьев нет, чтобы отломать. Чем в машине плохо?
– Не понял? Мы же решили в палатке! – жалобно завыл Женя, открывая багажник.
Багажник был стерильно пуст. Женя выразительно посмотрел на Игоря и оглянулся вокруг, как бы ища поддержки со стороны. Метрах в пятнадцати поодаль, какие-то два мужика, явно местные аборигены, запихивали в багажник какого-то полуразваленного транспортного средства, бывшего когда-то пикапом, что-то в мешке защитного цвета, очень похожее на испарившуюся палатку.
Запихнув мешок, аборигены помахали руками, как видимо, Игорю, сели в машину и, поднимая клубы пыли, умчались.
– Игорь, как это понимать, – подозрительно спросил Женя, переводя взгляд от исчезающей в пыли машины на пустой багажник. – Это что, была наша палатка? А где насос ножной, а где инструмент, а вдруг машину чинить нужно будет? – все более распалялся Женя.
– Ты понимаешь, пристали эти два туркмена ко мне, как клещи, – оправдывался Игорь. – Продай палатку, продай, и всё. Я уже почти поставил её, так вот не удержался. Да нам и в машине неплохо, правда? А я за неё сорок долларов взял, а она и сорока рублей не стоит, да ещё без стоек, и колышки куда-то пропали. Ты скажи спасибо, что я супчик тебе сохранил, они хотели его вместе с керосинкой купить – оптом. Но я не сдался, тебя накормить хотел. А они десятку предлагали. А я им вместо супчика впарил иголки оставшиеся – по хорошей цене.
– А как же ты её без стоек втюрил? – не успокаивался Женя.
– Да нашел две палки, сказал, что это конструкция такая – ноу-хау. Проканало.
– Ну, ладно, черт с ней, с палаткой, а где мой насосик любимый и инструмент? – допытывался Женя.
– Какой-такой насосик! – запел Игорь. – Он же все равно не работал, он же не качал, а наоборот высасывал воздух из колеса.
– Правильно, это после твоего ремонта, но он мне дорог был как память. А инструмент, как мы теперь будем чинить машину? Он исправно мне служил больше десяти лет, – жалобно стонал Женя.
– Что ты гонишь! Ты за десять лет его ни разу не доставал, он так и остался не целованным! А у людей, тут, понимаешь, автомастерская, а инструмента не хватает. Нужно, Женик, помогать ближним.
Женик пробурчал что-то невнятное и полез в салон машины, долго шарил там и вылетел оттуда с криком: «Игорь, а где мой новый спортивный костюм?»
– Ну чего завыл, как сирена, – спокойно сказал Игорь. – Ты никогда в спортивных штанах не ходил, чего развылся, а людям носить нечего.
– А может я хотел спортом начать заниматься, готовился так сказать, костюмчиком прибарахлился, – не успокаивался Женя.
– Прибарарахлился! Пошил у себя в кооперативе! Ничего, еще сошьешь! – отмахнулся Игорь.
Ночь прошла спокойно, если не считать нашествия комаров, которые буквально сжирали всё, несмотря на отчаянные попытки отбиваться от них. Зато, минареты, на которых козлы в матюгальники орали по ночам были далековато и не мешали комарам пить кровь бедных путешественников.