На одном из недавних форумов Республиканского отделения(Литва) Международной ассоциации писателей и публицистов(МАПП), вскользь было упомянуто о культуре русского языка в рядах организации. Тут нужно учесть, что ассоциация общественно-любительская, и среди её членов процент профессиональных дипломированных филологов ничтожно мал. Поэтому автор статьи, будучи тоже далеко не филологом, решил ознакомиться с данным вопросом поближе, а заодно и высказать своё личное мнение по упомянутой теме. А для того, чтобы было от чего оттолкнуться, то есть принять за основу, приведём несколько утверждений весьма авторитетных изданий.
КУЛЬТУРА РЕЧИ: БСЭ – «Степень соответствия речи НОРМАМ литературного языка»; ЛЭС – «Владение нормами устного и письменного ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА (правилами произношения, ударения, словоупотребления, грамматики, стилистики), а также умение использовать выразительные средства языка в различных условиях общения в соответствии с целями и содержанием речи».
НОРМА ЯЗЫКОВАЯ: БСЭ – «Исторически обусловленная совокупность общеупотребительных языковых средств, а также правила их отбора и использования, признаваемые обществом наиболее пригодными в конкретный исторический период».
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК: БСЭ - «Обработанная форма общенародного языка, обладающая в большей или меньшей степени письменно закрепленными нормами; язык всех проявлений культуры, выражающихся в словесной форме».
И тут, даже по незыблемым определениям, мы видим, что НОРМА – это элемент ограничений, рамок, запретов. А «… использовать … в соответствии с целями и содержанием речи» - это лазейка и оправдание для отклонения от норм. Правда, филологи назовут эту лазейку возможностью использования выразительных средств языка. Ещё мы видим, что нормы изменчивы во времени – «…пригодными в конкретный исторический период», только вот не видим, кто и где устанавливает-меняет эти нормы. Для примера не берём даже гражданско-правовые институции государства, документально и законодательно строго регламентирующие нашу жизнь. Возьмём более абстрактное понятие – христианская Церковь. Даже в ней, помимо канонического элемента – Библии, существуют решения, определения и каноны Вселенских Соборов помещённые в «Книге правил» и являющиеся обязательными для всей Церкви. Скажем, касаемо того же языка. Второй Ватиканский собор отменил в 1965 году обязательность латинского языка в литургии и вообще в богослужении. Ясно и понятно. Но ничего подобного, задокументированного, обязательного к исполнению, нет в действии языковой нормы! Только одни рассуждения. Наконец, «Обработанная» (форма), – то есть очищенная от всех нежелательных и неприемлемых отклонений, как-то: необоснованных диалектизмов, слов-сорняков, речевых штампов, жаргонизмов, и, наконец, слов и выражений, выходящих за нормы нравственности (например, мат).
Но это ещё далеко не все требования к литературному языку, особенно письменному.
БОГАТСТВО РЕЧИ. Обратимся для начала к словарному запасу литератора. Современный среднестатистический человек, для которого русский язык родной, пользуется десятью тысячами слов. Словарь великого А.С.Пушкина насчитывает 21 тысячу слов. А не менее известный знаток русской словесности В.И.Даль, поражавшийся богатству языка, поместил в своём словаре 200 тысяч слов. Правда, большинство из них являются территориальными диалектизмами, а сейчас уже и историческими. Это автор к тому, что словарно обеднённый язык отталкивает читателя, притупляет внимание, принижает значимость изложенного. А чем богаче и разнообразней лексика пишущего, тем полнее и свободнее он может выразить свою мысль, описать действия, красоту или убогость окружения, создать колоритные портреты героев, изобразить проникновенные пейзажи. Обогащают язык также фразеологические сочетания и синонимы. Пример первого: спустя рукава(небрежно); второго: лошадь – в зависимости от отношения автора к этому виду животного, может быть конь, жеребец, скакун, кляча, мерин, кобыла, тихоход и т.д.
СМЫСЛОВАЯ НАГРУЗКА. Иногда можно прочитать предложение, абзац, даже произведение, и не понять, что хотел выразить автор. Ни сюжетной линии, ни сколько-нибудь животрепещущей мысли, даже описание чувств безвекторны, то есть какой-то бессмысленный набор фраз. Вместе с тем объём опуса может быть весьма значителен. Особенно много такого безответственного отношения к слову и смыслу встречается на просторах «проза.ру». А ведь кто-то из великих изрёк, что настоящий писатель должен уметь уместить Всемирную историю на полутора страницах печатного текста и написать многотомный роман о том, как он поутру ходил в соседний киоск за сигаретами. Но и там, и там должны царствовать точность, логичность и выразительность! Рядом со смысловой нагрузкой идёт и ТОЧНОСТЬ речи, которая определяется умением находить словесное выражение отображаемой в тексте действительности. Попросту говоря, писателю надо уметь правильно выражать мысли и оформлять их с помощью уместных слов. Сюда же можно отнести и ЛОГИЧНОСТЬ речи, то есть умение излагать последовательно, аргументированно и непротиворечиво.
ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТЬ. И, наконец, основное требование к художественному произведению: текст должен быть зримым, создавать у читателя образы и действия, погружать его в тему повествования вплоть до отождествления себя с героями, а в некоторых случаях появления у читателя лютой ненависти к антигероям. Но никогда произведение не должно вызывать безразличие и отсутствие интереса. Как говорят филологи, в произведении должна царствовать «художественно-образная речевая конкретизация». А в сочетании с правильностью речи, речевым мастерством и эстетической функцией, у писателя текст превращается в произведение искусства.
ЧИСТОТА ЯЗЫКА. Сразу оговоримся, что орфоэпические нормы рассматривать не будем, так как автор относит их к устной речи. Чистота языка присуща литературному языку и исключает чуждые ему языковые элементы, такие как диалектизмы, разговорные и просторечные слова, жаргонизмы, заимствованные слова и неологизмы, канцеляризмы, слова-паразиты. Но(!) … они могут быть допустимы, даже в литературном языке, если употребляются дозированно, уместно, в соответствии со стилем изложения.
О функциональных стилях языка мы поговорим ниже, а сейчас остановимся на ДИАЛЕКТИЗМАХ. Автор - сторонник рассматривать это явление только как территориальное, исключив социальный аспект, как незначительный. Сразу современные примеры. Скажем, грузовой вариант легкового автомобиля в Вильнюсе называется «каблук», а в Минске «пирожок». В Литве «киоск»(газетный, торговый), а в Подмосковье «палатка». В Литве «банка» (большая стеклянная), а на Кубани «баллон», и т.д.
Далее, РАЗГОВОРНЫЕ И ПРОСТОРЕЧНЫЕ слова. Приведу только один пример: «поместить» - литературное, «запихнуть» - разговорное, «запхать» - просторечное. А вот вильнюсское искажение слов «ватнЕе» (одеяло) или «рИзетка» (электрическая) отнёс бы к разговорной речи, но к сожалению так говорят и интеллигенты, а некоторые даже и пишут. К вильнюсским грехам отнёс бы ещё синтаксическую кальку. Вызван этот дефект речи(письма) трёхъязычной средой общения. Скажем, говорим(пишем) по-русски, а предложение строим по-литовски. Автор вынужден сознаться, что и ему присущ этот недостаток, например: «Неделю спустя, в подвале монастыря, Эдуард спускался по ступенькам в мерцающие небесным светом воды крещальни, облачённый в белый длинный балахон.»(Повесть «Клошар 14.Крещение») Хотя гораздо благозвучней: «Через неделю Эдуард, облачённый в длинный белый балахон, спускался по ступенькам подвала монастыря в мерцающие небесным цветом воды крещальни».
Сейчас О ЖАРГОНИЗМАХ, тема широкая. Различных жаргонов более чем достаточно. Условно подразделим их на три основные группы: профессиональные, социальные и прочие. Возьмём только наиболее характерные и известные. Первая группа - военный жаргон, («пьяные штаны» - форменные брюки навыпуск); журналистский жаргон ( «шапка» - верхняя часть газеты первой полосы, или «подвал» - нижняя часть газетной страницы). Для второй группы наиболее характерен уголовный жаргон («пидор гнойный» - пассивный гомосексуалист, заражённый гонореей). Но не следует путать уголовный жаргон с феней. Современная феня имеет свою древнюю историю и претензию на воровской язык ( «щип, сандаль, катала, ботало, кича, сявка, мясня, фаршмачить, перьевой кипиш, потрох» - карманное воровство, сейф, карточный шулер, язык, ничтожество, бойня, бесчестить, поножовщина, ребёнок). К третьей группе можно отнести компьютерный сленг («клава, юзер, глюк» - клавиатура, пользователь, непредвиденная ошибка); молодёжный сленг («бабло, прикол, тёлка, хавка» - деньги, шутка, девушка, еда).
ЗАИМСТВОВАННЫЕ СЛОВА. Разделяются на иностранные и древнерусские. Автор и те, и другие, отнёс бы к русским, особенно древнего происхождения. Скажем «блюдо» - попало в русский из германского, в германский от готов, готы заимствовали у римлян, те у греков, которые имели в виду диск, но уже в произношении греков слышалось «блюдо». Или «дочь» - в старославянском было «дщерь». Ну кто бы мог усомниться в русскости слова «дочь»? Да и надо ли сомневаться? А вот к относительно недавно приобретённым словам надо относиться осторожно, чтобы ими не замусорить язык. Примеры: дайджест – обзор, деструктивный – разрушительный, имидж – образ, легитимность – законность, паркинг – стоянка, менталитет – склад ума, шопинг – покупки. Это тот случай, когда без таких иностранных заимствований можно обойтись в устной и письменной речи, а русский эквивалент понятней и благозвучней.
НЕОЛОГИЗМЫ – новообразованные слова, коих в речи не было. Именно вот в этом понятии таится большая опасность для чистоты языка, так как существуют даже авторско-индивидуальные неологизмы. То есть любой автор может придумать новое слово, которое, по его пониманию, соответствует контексту произведения, обогащает его художественную ценность. Скажем слово «самолёт» во второй половине XIX века было неологизмом и обозначало управляемый летательный аппарат. А придумал его морской офицер Н.М.Соковнин. Оно относится к новообразованным словам, а есть ещё новозаимствованные, взятые из других языков, например «иммобилайзер», взятое из английского, обозначает противоугонное устройство. Слово знакомо большинству автолюбителей. Кстати, его же можно при желании присовокупить к профессиональным жаргонизмам.
КАНЦЕЛЯРИЗМЫ И РЕЧЕВЫЕ ШТАМПЫ. Канцеляризмы в сочетании с речевыми штампами не всегда уместны даже в официально-деловом стиле. Протоколы собраний, заседаний, намерений, допросов, разумеется, должны иметь свой стиль и определённые, выработанные временем и отточенные формулировки. Тоже относится и к составляемой технической документации, скажем, Заданию на проектирование. Но когда тексты изобилуют такими перлами, как: «производить окраску, проводить работу, останавливаться на недостатках, проходить красной нитью, целиком и полностью», остаётся ощущение вида затёртого пятака или застиранной майки.
Со СЛОВАМИ-ПАРАЗИТАМИ всё просто и ясно, тем более что они, как правило, встречаются в устной речи. Это: «значит, так сказать, это самое, сами понимаете, короче, как говорится, типа, как бы, ну, то есть, в принципе, собственно» и т.д. Просто в высказываниях, общении, а тем более в письменной речи – произведениях, этих слов надо избегать.
БРАННАЯ ЛЕКСИКА, или как её называют филологи, обсценная. Автор не будет широко освещать этот вопрос, а ограничится только одной её разновидностью – русским матом. К этому явлению можно относиться по-разному, но оно не перестаёт быть частью великого и могучего. Эта ненормативная лексика на протяжении многих веков прочно вошла в наш быт и жизнь, и занимает в ней не последнее место. Причём разрастается, расширяется, приумножается новыми словообразованиями и выражениями, то есть живёт и развивается. Было время, когда историки, возникновение мата хотели свалить на монголо-татарское нашествие, но … обнаружились берестяные грамоты XII века с матерщиной! Мало того, историк русского языка Б.А.Успенский нашёл обязательное присутствие мата в древнерусских языческих обрядах, а это значит, что уже в первом тысячелетии наши предки его уже употребляли, ещё до прихода Рюрика!
Исследователи этого явления обычно предполагают от трёх до семи коренных слов рассматриваемого лексикона. Автор бы ограничился четырьмя: женские и мужские половые органы, процесс совокупления и древнейшую профессию. Остальные нецензурные слова отнёс бы к вспомогательным и сопутствующим.
Сейчас немного истории с личными впечатлениями. Первый раз отец отодрал меня ремнём в 3,5 года, за то, что ещё толком не умея говорить, я уже матерился, как пьяный сапожник. В шестом классе случилось так, что, возвращаясь из школы, шел за десятиклассницей – хрупкой изящной девушкой с ангельским лицом, будущей золотой медалисткой, да к тому же дочерью генерала. На тротуаре, в толпе, её нечаянно, но сильно толкнули так, что она уронила портфель. Изумлённый народ от ангелочка услышал такие ненормативные многоэтажные перлы, что … что я до сих пор завидую. Подмосковье, мы, студенты, на производственной практике. Наши местные подружки - шестнадцатилетние выпускницы школы, ещё не сдавшие экзамены. В их речи матерных корней больше, чем слов.
Непристойными словами грешил и наш великий поэт А.С.Пушкин, другие известные люди. Впервые печатное бранное слово пришлось прочитать в самиздатовской поэме «Лука Мудищев», приписываемой Ивану Баркову. Ну и на заре вседозволенности ознакомиться с «работами» Юза Алешковского. Впрочем, даже сейчас в прозе ныне модного Виктора Пелевина встречаются матерные слова.
Сам автор к общественному употреблению мата относится скорее отрицательно, но отворачиваться от этого явления, делать вид, что его нет, а тем более презирать людей, употребляющих его закрыто, в своей среде, неправильно. Это как свобода совести – хочешь быть верующим – будь им, но не навязывай свою веру ближнему. В литературе прямого присутствия нецензурной брани не должно быть однозначно, но отрицать это явление тоже нельзя. Но, если того требуют сюжетные линии или речевая характеристика героя, описание среды и взаимоотношение персонажей, надо использовать эвфемизмы или другие изобразительно-выразительные средства. Автор обычно в этом идёт по самому прямому и короткому пути. Вот пример из повести «Князь и графиня»:
Через несколько минут, с другой стороны, к девушке подсела прилично одетая дама средних лет и негромко произнесла:
- Ваше сиятельство, вас ожидают, в каюте ...
- Ничего, потерпят. – грубо ответила красавица и уткнулась в книгу. Дама аж позеленела.
- Ты, б**дь, кошка драная, не строй из себя графиню, - зашипела она, - клиент уже оплатил и штаны поди снял, а ну пошла, сучка долбаная.
Прежде чем приступить к функциональным стилям языка, хочется сделать одно существенное замечание. Все перечисленные и оговоренные требования к чистоте речи не имеют чётко указанных границ, мало того, взгляды у разных филологов на них разные. Что допустимо и что не приемлемо, каждый пишущий решает для себя самостоятельно. Особенно трудно это освоить людям, имевшим дело с точными науками и техникой. Скажем, в математике существует число «Пи» - отношение длины окружности к диаметру. Оно всегда и везде равно 3,14(5926…), хоть в Африке, хоть на Марсе. Или в металлургии есть Fe-C диаграмма, согласно которой при содержании углерода в железе свыше 2,14% - чугун, а менее – сталь. Правда в лингвистике тоже есть своя достаточно строгая дисциплина со своими незыблемыми правилами – грамматика. Но литература, особенно художественная, выходит далеко за пределы этого понятия, в основном, за счёт своей образности.
Итак, ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ СТИЛИ: официально-деловой, научный, публицистический, язык художественной литературы(ЯХЛ) и разговорный стиль. Первых четыре, основная масса филологов объединяет в книжный стиль, но автор склоняется к той части знатоков языка, которые к книжному относят только первых три стиля, обособляя ЯХЛ. Эти же три стиля ограничены своей функцией, сферой применения, грамматическими особенностями и специфической лексикой. Но всех этих ограничений нет у ЯХЛ! Мало того, он включает в себя, точнее может вмещать все другие стили, в том числе и разговорный. Поэтому автор вывел бы его из общего списка, обособил, и поставил над другими стилями. Художественное литературное произведение, при необходимости и воле автора, обладает возможностью пользоваться всеми перечисленными стилями, сообразуясь с сюжетной линией и творческой необходимостью. К тому же ЯХЛ, как никакой другой, имеет множество поэтических и прозаических жаров: рассказ, повесть, роман, басня, элегия, поэма, баллада, новелла и т.д. По тематике это может быть приключенческая литература, детективная, фантастическая, мистическая, любовная, историческая, военная, научная, религиозная и т.п.
Для иллюстрации широты и объёмности ЯХЛ можно привести такой пример. Если научный реферат, монография или диссертация изложены в жанре детектива, а то и любовной истории, будет, по меньшей мере, нелепо. Но художественный рассказ, повесть или роман, вполне естественно могут включать в себя научные темы, деловую переписку канцелярским языком, публицистические зарисовки, да, наконец, разговорное просторечье. И это будет уместно, при условии, что творец впишет это в контекст органично.
Художественная литература – это великое искусство! Проведём аналогию с живописью. Никто не указывает художнику, что он должен рисовать(писать), чем, на чём и как. Другое дело признание, основанное на таланте. Один живописец, взяв кусок угля, может создать шедевр, которому веками будут поклоняться миллионы. Другой, используя палитру всех цветов, сможет доказать только свою бездарность и никчемность.
Хотелось бы ещё обратить внимание на ТРИ МОМЕНТА. ПЕРВЫЙ момент касается истории русского литературного языка. У подавляющего большинства нынешних писателей, описывающих давние исторические события, герои говорят на современном литературном языке, да и описания грешат тем же. Но язык, скажем, даже конца 19 века, разнится с настоящим не только словами, но и оборотами. Как положительный пример могу привести Б.Акунина, действия романов которого приходятся на вторую половину 19 века. В его текстах чувствуется старина, причём она подана весьма достойно. Акунина считаю одним из лучших литераторов, пишущих на русском языке, именно за стиль изложения. Да и сам, по возможности, пытаюсь ему следовать:
«Все три деревеньки располагались недалече одна от другой, верстах в десяти-пятнадцати. Хозяйства в основном были справные, мужики неленивые, дружные, по нужде друг дружке помогали. Да и податями обложены не чрезмерными. Обращались меж себя с малолетства уважительно, по имени-отчеству …»(Повесть «Ссылка»).
ВТОРОЙ момент характеризует широту и возможности ЯХЛ даже в одном жанре, скажем детективном. Возьмём только переводы трёх совершенно разных писателей: Д.Х.Чейза, Артура Хейли и Дэна Брауна. У первого завлекательное повествование, изложенное простым языком с элементарной последовательностью. У второго уже многоплановые события поданы также увлекательно, но более изысканным языком. У третьего, при наличии достоинств второго, блестяще вплетены в текст история и религия. Все трое читаются совершенно по-разному, объединяет их только жанр и интрига.
ТРЕТИЙ момент, пожалуй, самый главный, и в первую очередь для литератора, пишущего ЯХЛ, - это популярность, востребованность его творчества. И тут зачастую играют роль не столько художественные достоинства его произведений, сколько насыщенность книжного рынка беллетристикой, потеря интереса публики к чтению и скромные финансовые возможности. Автор не знает ни одного случая из своего окружения, чтобы писатель послал в издательство своё произведение и наутро проснулся знаменитым. Скорее бывает даже так: творец, на каком-то литературном конкурсе получает призовое место и … ничего. Как писал в стол, так и продолжает. В лучшем случае на собственные средства издаёт сувенирными тиражами свои книги и раздаёт их друзьям и знакомым. Хорошо, если пристроит некоторые свои произведения в локальных интернет-изданиях или попадёт в альманах скромной общественно-литературной организации. А уж увидеть свои произведения в популярной периодике республиканского масштаба - сочтёт за счастье. Хотя там больше востребована публицистика.
Но вернёмся на книжный рынок, где преобладают жанры детектива и любовных историй. На его просторах, не особо утруждаясь, можно найти множество авторов и произведений, которые никак не попадают в разряд «belles lettres»(фр.) – изящной словесности. Я уж не говорю о стилистике, сам язык изложения убог и примитивен. Автор начал писать сам, когда шесть лет назад ознакомился с одним из таких произведений и понял – хуже нельзя! Значит, у меня может получиться лучше? В то же время на портале «proza.ru» имеются с десяток заочных знакомых, которые достойны наивысшей похвалы за яркость языкового выражения, увлекательность сюжета, присутствия нравственно-воспитательной функции содержания. Но их произведения тоже ограничиваются читательской аудиторией портала. Как говорится «suum cuique»(лат.) – каждому своё.
Подводя итоги, необходимо подчеркнуть, что ЯХЛ – это свобода творчества, незамкнутость, свобода выражения, отсутствие рамок и использование всех стилистических ресурсов. Это право на деформацию, на нарушение общелитературных норм с единственным оправданием - целевой установкой автора. То есть полное отрицание пуризма(преувеличенное стремление к чистоте литературного языка, изгнанию из него всяких посторонних элементов). Но … при всей анархичности ЯХЛ, писателю желательно сохранить: «… ясность, краткость, уместность … правильность, точность … логичность, богатство, выразительность …»(Б.Н.Головин). Потому, что «Слово — враг, слово — лекарь, слово — друг и слово — палач, слово — злодей, слово — вор.» (Елена Потехина)
Изложенное только робкая попытка автора, пасынка от филологии, проникнуться величием, безграничностью, живостью, могуществом, своеобразием, великолепием русского языка. Но притом … оставляя за собой право иметь собственное мнение.
Вильнюс, 14 августа 2018 года.