Когда моей молодой маме было двадцать четыре, а ещё более молодому отчиму не было восемнадцати, мы жили «на почте».
Тогда, почти полвека назад, на улице Академика Павлова, почта располагалась в деревянном доме. Работавшей почтальоном маме, выделили при почте комнату. До сих пор помню, эту большую комнату, с двумя окнами и русской, белённой печкой.
Летом, отчим привёл откуда-то собаку, немецкого боксёра по кличке Джон. Примерно в тоже время, в доме появился котёнок Пушок, сцену их знакомства, я не забуду наверно уже никогда.
Мама забрала Пушка, едва у него открылись глаза. Придя домой, она отпустила его посреди комнаты. На некрепких, широко расставленных лапках, но с поднятым хвостишкой, пушистый, белый комочек стал исследовать незнакомую территорию. Обнюхав основательно комнату, он нашёл Джона. Найдя, что Джон тёплый и в принципе мягкий, Пушок уснул у него на передней лапе.
Уточняю, котёнок умудрился поместиться, свернувшись комочком, на лапе сидящего пса.
Флегматичный Джон даже не шелохнулся. Но ведь пёс не может сидеть без движения вечно. В конце концов, он всё же позволил себе это.
Пушок вмиг отлетел в другой конец комнаты. Вздыбив шерсть и задрав хвост, он "страшно" зашипел, на посмевшую, ожить «кровать».
Они конечно дружили, всё то время, что прожили вместе. Пёс, исправно служивший "кроватью", ни разу не обидел маленького нахала, так любившего хозяйничать в чужой миске.
Вот только прожил Джон с нами недолго. Осенью, перед уходом в армию, по настоянию мамы, отчим отвёз его к родителям в деревню, где его благополучно украли.