Как и было обещано, я публикую работы
моего Учителя.
Alex Sheridan & Selena Soprano
Снова за окнами белый день.
День вызывает меня на бой.
Я чувствую, закрывая глаза,
Весь мир идет на меня войной.
В. Цой
Стоит ему закрыть глаза, и он снова и снова переживает эти ужасные минуты.
Шериф выхватывает из ножен свой меч и приставляет его к горлу помощника.
- Ты думаешь, я буду отвечать за твое высокомерие и твою некомпетентность? Нет, Гисборн, в этот раз ты заплатишь мои долги.
- Вы, должно быть, шутите? Опустите оружие! – Гай еще не до конца осознает всю необратимость происходящего. Ему кажется, что это очередная демонстрация шерифом его силы. Того, что от нее осталось, если точнее. Нет, он не посмеет вот так поступить со своим верным помощником. Это не более чем показательное наказание.
Но шериф уже обращается к людям принца Джона.
- Небольшое изменение планов. Денег за покровительство не будет. Но Гисборн добровольно поедет с вами, чтобы лично объяснить принцу Джону причину.
Что было дальше, Гай помнит не очень отчетливо. Кажется, он угрожал шерифу, что вернется. Пытался высвободиться из рук схвативших его. С таким же успехом он мог бы посоревноваться в силе с железными тисками. Люди принца держали его крепко, и на них не действовал даже приказной тон Гисборна, до сего момента срабатывавший безотказно во всех случаях. Гаю ничего не оставалось, кроме как смириться со своей судьбой. Или сделать вид, что смирился, чтобы, выждав момент, вырваться из плена. Как именно он это сделает, и как будет мстить шерифу, он пока не планировал. Решать проблемы по мере их поступления. Так он делал всегда.
Оружие у него, само собой, отобрали. Не связали, и на том спасибо. Вероятно из уважения к его статусу. Того, что он рыцарь, а они простые солдаты еще никто не отменял. Но свобода была весьма иллюзорной. Два всадника держались чуть впереди, два на полкорпуса позади лошади Гисборна. И он не сомневался, что стоит ему лишь дать им намек на повод применить оружие против него, они не преминут им воспользоваться. Убить не убьют, они должны доставить его ко двору принца живым. Но покалечить, лишив возможности и желания предпринять еще одну попытку к бегству, это они вполне могут. Гай всегда очень остро чувствовал, как настроены люди по отношению к нему. Хотя… в одном случае его чутье все же подвело его… Но в этот раз ошибки быть не могло. Он явно ощущал нескрываемую ненависть и отвращение, исходящие от его конвоиров, спиной чувствовал сверлящие неприязненные взгляды едущих за ним всадников, а за теми, что в авангарде, стелился след, как ядовитый туман, окутывая его, как пронизывающая до костей промозглая сырость. Усилием воли Гисборн заставил себя сохранять присущую ему величественную осанку и подавил желание плотнее запахнуть кожаную куртку. Надменно глядя поверх голов конвоиров взглядом превосходства, он сосредоточился на созерцании бескрайних зеленых полей и виднеющихся вдалеке темных силуэтов деревьев. Странно. Раньше он никогда не задумывался, что у зеленого цвета столько оттенков. От сочных темных до солнечно-изумрудных, золотистых, постоянно меняющихся, послушных дуновению легкого ветерка. Совершенно некстати в голову пришла мысль, что, доведись ему быть живописцем, он бы запечатлел все это буйство красок на холсте…
От размеренного аллюра лошадей и умиротворяющей обстановки, царящей вокруг, Гаем начала овладевать дремота. Сказались бессонные ночи, проведенные в компании собственных демонов.
Но стоило ему смежить веки хоть на краткое мгновение, как кошмар повторялся.
Не будет тебе покоя, Гай Гисборн. Теперь уже никогда.
***
Солнце неумолимо клонилось к закату, тени, отбрасываемые всадниками, становились все длиннее, и Гай, хорошо знавший дорогу в Лондон, отчетливо представлял их местоположение. Они проделали примерно две трети пути. До столицы можно было добраться и по более короткому маршруту, но в этом случае пришлось бы ехать через лес. Что было, по меньшей мере, неблагоразумно. В лесу намного проще устроить засады и ловушки. А посему предпочтение было отдано более длинной, но более безопасной дороге, пролегающей через поля. И теперь его конвоиры стояли перед непростым выбором. Продолжить путь, рискуя быть застигнутыми темнотой, в которой могли таиться неведомые опасности, или остановиться на ближайшем постоялом дворе, дать отдых лошадям и подкрепиться самим. А если повезет, то по очереди, конечно, кто-то же должен караулить вверенного им рыцаря, предаться плоским утехам с местной бабенкой, за пару монет готовой исполнить любое желание члена эскорта самого принца Джона.
***
Похоже, что и сами солдаты отчетливо понимали опрометчивость, допущенную при выборе своего маршрута. Хотя, опять же, с другой стороны… И все же. Избежав потенциальной опасности, люди принца столкнулись с другой проблемой. Так размышлял сэр Гай, в тайне надеясь, что остановка на ночлег даст ему вожделенную возможность осуществить свой дерзкий план побега. Которого у него, к слову, еще не было. Пока что. Гисборн решит, что делать, когда окажется на месте и оценит все обстоятельства. Сообразно им и будет действовать.
***
Небо на горизонте окрасилось в нежно-розовый цвет. А на самой границе земли и небосвода растекался алый закат. Огненно-рыжий диск уходящего солнца неумолимо исчезал за темной полосой земной тверди. И в подступающей темноте отчетливее были видны огни постоялого двора. По мере того, как группа всадников приближалась, становились слышны и звуки. Мычание коров, бряцание железа, голоса людей. Солдаты эскорта перекинулись несколькими отрывистыми фразами на непонятном наречии. Наемники, догадался Гисборн. Жаль, что ему не понять, о чем они толкуют. Однако, судя по тому, что они поняли шерифа, английский им не совсем чужой язык. Оставалось лишь гадать, решили они остановиться в таверне, или нет. Впрочем, гадать долго не пришлось, потому как двое едущих впереди свернули с дороги. Гай с облегчением, которое ему успешно удалось скрыть, последовал за ними. Пока все складывается в его пользу…
Во двор они въехали уже в полной темноте. Вышедший им навстречу хозяин изобразил радушную улыбку, освещая гостям путь видавшим виды фонарем.
- Желаете остановиться на ночь? – вежливо поинтересовался он, подобострастно семеня рядом с солдатами.
Гай саркастически хмыкнул и скривил губы в чуть заметной ухмылке. Он терпеть не мог, когда спрашивали об очевидном.
- Еда, питье, овес лошадям, четыре кровати.
М-да, познания в английском у предводителя наемников оказались весьма скудны и ограничены. Или он не утруждал себя произнесением более длинных фраз. Ведь хозяин постоялого двора итак его понял. Часто закивал, заверяя солдат, что все будет в лучшем виде. Потом, как будто вспомнив что-то важное, наморщил лоб и переспросил:
- Четыре кровати, вы сказали?
- Этот спать конюшня, - пояснил командир наемников.
Гай и не думал возражать.
Чем дальше от своих конвоиров, тем лучше.
С ним обошлись без особого почтения, но и без излишней грубости. Связав по рукам и ногам, оставили в одном из пустующих денников. На полу была настелена солома, слепни не докучали, так что Гай устроился с относительным комфортом. Если не брать во внимание стойкий запах конского пота и навоза, въевшийся в сами стены постройки, то можно было считать, что ему повезло. Во времена пребывания на Святой земле Гисборну приходилось ночевать в гораздо худших условиях.
Воспоминания о Святой земле отозвались острой болью в сердце. Марион. Ее последние слова. Ее насмешливый взгляд. Ее дерзкая улыбка. Она всегда знала, что играет с огнем. Но была уверена, что имеет власть над Гаем. Он доказал ей обратное. Он убил ее. Убил свою любовь. Единственное существо во всем мире, которое он любил до безумия, до умопомрачения, прощая Марион все. Насмешки, предательство, ложные надежды. Она была центром его мира. Он не мыслил своей жизни без нее. Хотя в глубине души и знал, что она использует его. Как и шериф. Но он не хотел в это верить. Гнал от себя эти мысли. Защищал ее, разрываясь между чувством долга и любовью к ней, желанием оградить от всего… Если бы она только знала, через что он проходил… День за днем. Он жил лишь в ожидании встречи с ней. А, оказываясь рядом, из властного безжалостного помощника шерифа превращался в нечто нерешительное, жаждущее ее одобрения, ласкового слова или хотя бы взгляда. И она даже пару раз снисходила до такого. Но лишь потому, что так было нужно для осуществления ее планов. Ее планов с Робином. Волна ненависти смыла щемящую боль.
Робин. Это из-за него я здесь. Из-за него я потерял Марион. Это все его вина. Его и Вейзи. Думаешь, отдал меня на съедение принцу и навсегда от меня избавился? Ошибаешься. Глаза Черного рыцаря яростно сверкнули. Я обещал, что вернусь за тобой. Я сдержу свое обещание, чего бы мне это ни стоило!
Гисборн сжал кулаки так, что хрустнули кости. Пора подумать о том, как отсюда выбраться. Он огляделся по сторонам. Дощатые стены, устланный соломой пол, дверь, запертая снаружи. Окно слишком высоко и слишком узко, чтобы через него выбраться. Значит, только через дверь. Дождаться, пока все уснут, освободиться от веревок, взять коня, и обратно в Ноттингем.
Хотя нет. Не так. Первый пункт плана освободиться от веревок. Гай снова обшарил взглядом все стены. Ему повезло. Ночь выдалась ясная, свет от звезд проникал в денник, но все же не достаточно яркий. Напрягая зрение до рези в глазах, он всматривался в каждый дюйм вокруг себя. И усилия его были вознаграждены. Он нашел то, что искал. Торчащий из стены гвоздь. Футах в трех от него. Осталось только до него добраться и перетереть веревки. Легче сказать, чем сделать. Гаю потребовалась масса усилий, чтобы переместиться вдоль стены со связанными за спиной руками и с путами на ногах. Помогли ежедневные тренировки с мечом и верховые поездки, благодаря которым он прекрасно владел собственным телом. Гисборн приноровился к гвоздю и начал было воплощать свой план в жизнь, как послышались тяжелые шаги, загремел засов, дверь отворилась, и на пороге возник один из наемников. В руках у него была тарелка дымящейся похлебки и ломоть хлеба. Он смерил Гисборна не предвещающим ничего хорошего взглядом, поставил тарелки на средину помещения и повернулся, чтобы уйти.
- Эй.
Наемник замер, повинуясь жесткому оклику. Но быстро вспомнил, кто из них двоих в главенствующем положении.
- Чего тебе? - недовольно пробурчал он, оборачиваясь к Гисборну.
- Развяжи меня.
Гай произнес это привычным, не терпящим возражений, тоном, подкрепив свой приказ выразительным взглядом. Наемник оказался знаком с правилами субординации и не привык обсуждать приказы. Он подошел к Гаю и опустился на колени с ним рядом. Тот повернулся так, чтобы наемнику было удобнее развязать его веревку. Неужели так просто? В предвкушении скорой свободы сердце ускорило биение. Гай заставил себя сохранять внешнее спокойствие. Когда веревки были развязаны, он уже приготовился нанести удар, но почувствовал прикосновение чего-то холодного и острого к шее. Опустив глаза, он увидел, как наемник держит кинжал, прижимая его к пульсирующей под кожей жилке. Ловко, ничего не скажешь. Гисборн криво усмехнулся, медленно вывел руки из-за спины и протянул их перед собой. Наемник вынужден был убрать кинжал, чтобы снова связать руки пленника. Именно этим моментом и воспользовался Гай. Коротко, без замаха, он ударил противника снизу в челюсть. Зубы у того лязгнули, и он опрокинулся навзничь, замерев на полу. Не теряя времени, Гисборн быстро освободился от веревки на ногах, вскочил, перешагнув через бесчувственное тело, в два прыжка оказавшись у двери, шагнул за порог…
Чудовищной силы удар выбил дух из легких, заставив согнуться, судорожно хватая воздух, второй удар, пришедшийся чуть ниже лопаток, сбил на землю. Потом последовало еще несколько ударом тяжелым сапогом по ребрам, а потом наступила темнота.
Пробуждение было болезненным и неприятным. Отчасти потому, что ему предшествовал кошмарный сон. Очередной. На этот раз Гай был и наблюдателем, и непосредственным участником событий. Так часто бывало в его снах. Он видел себя, распростертого на широком столе, руки и ноги его были привязаны так, что он не мог даже пошевелиться, а над ним нависал Вейзи. И что самое ужасное, в компании Робина. Оба недобро улыбались, обмениваясь заговорщическим взглядами, Гай видел, как шевелятся их губы, но слов разобрать не мог.
- Что… что вы задумали? – кажется, он пытался кричать, но не издал и звука.
- … твоя некомпетентность не перестает удивлять меня… - донесся до него противный голос шерифа. – Приступай, мой мальчик. – Это он уже обращался к Робину. По-отечески похлопав разбойника по плечу, тепло ему улыбнулся и отступил назад. А Робин, оскалившись, как дикий зверь, поднес неизвестно откуда оказавшийся в его руках раскаленный прут к обнаженному по пояс телу Гая.
- Это за Марион! – и он вонзил пылающий жаром прут в правый бок Гисборна.
- Неееет!
Гай проснулся от собственного крика. Он был один, ни шерифа, ни разбойника поблизости не было. А вот боль осталась. Адская, сжигающая, подчиняющая, лишающая контроля. Когда все мысли вылетают из головы, и остается лишь одна: Прекратите эту боль! Гисборну приходилось уже испытывать нечто подобное. Когда шериф вылил зелье сарацинки ему на руку. Предплечье заживало мучительно долго. К тому же он был выведен из строя на время залечивания раны, так как держать меч в левой руке так и не научился толком. Гисборн попытался пошевелиться. Не стоило. От ослепительной вспышки боли потемнело в глазах. И что толку от того, что он больше не связан. Если даже каждый вздох дается с превеликим трудом. С мыслями о побеге можно распрощаться. Проклятье! Гай застонал сквозь зубы не столько не только от нестерпимой боли, сколько от досады и бессильной злобы.
***
Утро встретило новыми неприятностями. Гай мгновенно проснулся, когда на него плеснули колодезной воды. Он резко сел, стряхивая остатки капель с волос, и тут же едва сдержал стон, когда острая боль полоснула по ребрам. Одно или два точно сломаны, подумал он. Но предаваться жалости к себе не было ни возможности, ни желания. Над ним уже стоял один из наемников, хмуро глядя на Гисборна сверху вниз. Тот ответил столь же недружелюбным взглядом.
- Поднимайтесь, милорд, – последнее слово было произнесено с явной издевкой, – солнце встало, и нам пора.
Из-за кольчужного подшлемника, закрывающего нижнюю части лица наемника, Гай не смог определить, тот ли это был тип, которому он вчера двинул в челюсть. Но от мысли, что он все же не остался в долгу у своих конвоиров, на душе у Гисборна стало чуть приятнее.
Он медленно поднялся на ноги, держась за дощатую стену, рискуя занозить руку, с трудом выпрямился. Каждое движение причиняло адскую боль. Но показывать свою слабость наемникам он не собирался. Твердым шагом он вышел на улицу, где уже ждали остальные трое солдат и оседланные лошади. Гаю удалось сесть в седло без посторонней помощи, хотя это стоило ему немалых усилий, которые он надеялся, что скрыл от посторонних глаз. Удостовериться в этом мешали радужные пятна, плавающие перед глазами. Как сквозь толщу воды до него дошел голос наемника «Выдвигаемся». Хорошо, что его лошадь была приучена к командам и сама пошла вперед. Лишь на значительном удалении от постоялого двора Гисборн смог справиться с тошнотой и головокружением.
За ночь погода испортилась и стала больше соответствовать привычному положению вещей. Небо затянули низкие серые тучи, солнце, о котором упоминал наемник, даже не могло сквозь них пробиться. Все вокруг стало унылым и мрачным, под стать настроению сэра Гая. Его не раз и не два посещали мысли о том, чтобы снова предпринять попытку бегства, но в этот раз с иной целью. Все равно ему не жить. Так зачем оттягивать неизбежное. Отобрать оружие у одного из наемников, завязать бой и погибнуть, как подобает рыцарю, сражаясь. Но всякий раз он отметал эту мысль. В его нынешнем состоянии он не сможет, не успеет завладеть оружием. Прежде его снова оглушат. А вытерпеть подобное унижение повторно он не испытывал ни малейшего желания. Гисборну ничего не оставалось, кроме как смириться с судьбой. Пока что.
***
Процессия прибыла к месту назначения за полдень. Гай очнулся от полудремотного состояния, в котором находился почти всю дорогу, когда услышал возвещающий об их прибытии сигнал. Он поднял голову и увидел величественную сложенную из серых камней громадину, возвышающуюся на холме, и ощутил невольный трепет. На мгновение ему показалось, что мощь, сокрытая в этом массивном сооружении, раздавит его, уничтожит, превратит в прах. Тряхнув головой, он отогнал наваждение. Архитекторы постарались на славу. Нужное впечатление замок производил.
Всадники въехали в ворота беспрепятственно, по всей видимости, их ждали. Во внутреннем дворе их встретила группа стражников. Наемники спешились, перекинулись несколькими словами с командиром стражи, тот понимающе кивнул, подал знак своим подчиненным. Гисборна заставили спешиться, затем надели на руки кандалы и велели идти следом.
Его провели по просторному двору, где он не заметил присущей всем подобным местам бестолковой толчеи, каждый был занят своим делом. Будь так все в родном Ноттингеме, не удалось бы проклятому Робину Гуду и его шайке пробираться в замок шерифа незамеченными. Гай тихо вздохнул про себя. Странно, но он тосковал по этому несовершенному Ноттингему. Как-никак это был его дом последние без малого пять лет…
Потом он очутился в самом замке. Точнее, в его подсобной части. Его провели длинными извилистыми коридорами, при этом Гай машинально запоминал все повороты. Старая привычка. Не раз спасавшая жизнь. О том, что они близко от конечной точки «путешествия» свидетельствовали все более громкие крики и стоны, потом еще и характерный гутой смрад, смесь запаха сырости, плесени, крови, испражнений и человеческих страданий. Сэр Гай не был непривычен к этому запаху, он, бывало, и сам не гнушался проводить допросы в темнице. Но теперь все было иначе. Он пленник. Обреченный на смерть. Осознание этого простого факта заставило его желудок подкатиться к горлу. Усилием воли Гисборн подавил естественные рефлексы организма.
Его провели в уединенный закуток подземелья. Ни рядом, и напротив камер больше не было. Однако же все звуки происходящего вокруг были отчетливо слышны. Гисборн хмыкнул. Решили, что одиночество его убьет. Увы. Спешу вас разочаровать. Одиночество это как раз то, к чему я привык. И что меня нисколько не страшит.
Обитая железом дверь за ним с лязгом закрылась, и он, наконец, остался предоставлен сам себе. Гай обвел взглядом его «покои». Каменный мешок прямоугольной формы, футов десять в длину и около шести в ширину. Где-то под потолком узкое как бойница окно, сквозь которое силится пробиться дневной свет. На полу тюфяк с соломой – его постель. В углу дыра в полу для отправления естественных нужд. Больше ничего. Гисборн подошел к тюфяку, тронул его носком сапога. Повезло. В его камере, по крайней мере, нет крыс. Убедившись, что на его ложе никто из грызунов не претендует, Гай осторожно, стараясь избежать лишних движений, чтобы не тревожить больной бок, улегся на тюфяк.
Вот интересно. Попади Робин на мое место. Как бы он выкрутился? Без своих приспешников, без помощи извне? Да никак.
С этой мыслью Гай провалился в тяжелый сон.
***
С первых минут его пребывания в замке сей факт уже стал известен. И вести об этом были восприняты неоднозначно. Кто-то втайне злорадствовал, прежде снедаемый завистью, точившей душу и тело не хуже лихорадки. Теперь этот заносчивый выскочка получит по заслугам. Французский выродок, который славился своим крутым нравом. Теперь-то у тебя спеси поубавится. Когда станешь короче на голову. В том, что принц Джон устроит показательную казнь, большинство придворных не сомневались. Однако, находились и те, что не желал смерти сэра Гая. И более того, кто мечтал, чтобы ему сохранили жизнь, и готовы были даже содействовать этому, в разумных пределах, разумеется, чтобы не приведи Господь, не навлечь и на себя гнев принца Джона.
В числе «поклонников» сэра Гая была и баронесса Горсей. Отданная в юном возрасте замуж за барона Горсея, который был на двадцать добрых лет ее старше, она была благодарна ему лишь за то, что ни в чем не нуждалась материально и имела возможность находиться при дворе. Действуя очень осмотрительно и крайне осторожно, она успешно наставляла благоверному рога. При этом ее дражайший супруг был более чем уверен в ее благочестии. С ним она была неизменно нежна и покорна, и ему даже в голову не могли придти, какие низменные страсти бушуют в этой милой головке, какие коварные планы в ней зрели… Однако и сам ее супруг отнюдь не был непорочным. И речь шла не только и не столько о том, в чьих постелях он проводил, бывало, длинные холодные ночи. Барон, как и многие другие, отказывался признавать в принце Джоне своего будущего правителя. И в тайне готовил заговор против него, объединившись с такими же недовольными сложившимся положением дел нобилями, свято веря в то, что вся его подрывная деятельность остается для принца секретом…
Баронесса же, напротив, была без ума от принца. И мечтала стать его единственной фавориткой. А там. Чем черт не шутит, может и будущей королевой. Единственным препятствием на пути к достижению вожделенной цели был ее муженек. И появление во дворце темного мрачного рыцаря могло стать для нее тем самым ключом, который откроет ей двери к свободе, власти и могуществу. И пусть сейчас он в заточении, в темнице. Она найдет способ вызволить его оттуда. А в качестве платы за оказанную услугу попросит… нет, она просить не станет. Она потребует. Потребует выполнения одного несложного поручения.
***
Сначала Гай с тревогой прислушивался ко всему, происходящему за пределами его камеры. Он каждую минуту ожидал, что откроется дверь, и его поведут на казнь. Но день проходил за днем, а о нем, казалось, позабыли. Нет, ему регулярно приносили еду, и даже очень сносную. Сначала он отказывался есть, ему кусок не шел в горло, но потом голод взял верх, и он решил, к чему мучить себя голодовкой, это же совершенно непродуктивно.
Постепенно напряжение ожидания сменилось глубокой апатией. Ему уже стало все равно, проживет он еще один день или нет. Временами он даже мечтал о скорейшей смерти.
Это то, что ты заслужил. Это твоя кара за все, что ты сотворил. С Марион. Ты убил ее. Свою единственную любовь. Сам. Своими руками. И нет тебе за это прощения. И не будет никогда. Ты так и будешь всю оставшуюся жизнь ненавидеть себя, презирать и мечтать о смерти, как последний трус.
Но, как бы Гисборн ни призывал смерть, она не спешила к нему. И мало-помалу в душе его росли сомнения. А один ли он виноват в смерти леди Найтон? Что, если это божественный замысел, оставить его в живых. Чтобы он мог отомстить тем, кто действительно повинен во всем? Вейзи и Локсли. Он возненавидел их всем сердцем, всей душой. И эта ненависть питала его силой. Месть стала его целью. А, обретя цель, он передумал умирать. И теперь днями напролет размышлял о том, как ему избежать смерти и вернуться в Ноттингем, чтобы совершить акт возмездия.
С течением времени и физическое состояние его улучшилось. До идеального было еще, пожалуй, далеко, но приступить к облегченным тренировкам Гай уже вполне мог. Он должен быть готов к любому повороту событий. Как морально, так и физически.
Итак, те, кто заточил его в одиночную камеру в надежде на то, что он лишится рассудка в полной изоляции, жестоко просчитались. Уединение лишь сыграло Гисборну на руку. К тому же, он с недавних пор знал, что не один. Однажды он нашел вместе с едой на подносе маленький свернутый в трубочку кусок пергамента. Обладающий от природы обостренными чувствами, Гай сразу почувствовал аромат благовоний, исходящий от записки. Развернув ее, он прочитал: «Держитесь. Скоро свидимся. Только останьтесь живы. Ваш друг».
Не знал, что у меня есть друзья при дворе, хмыкнул про себя Гай и поспешил избавиться от записки. Он не воспринял заверения в дружбе всерьез, но в его душе затеплилась надежда.
***
Увидев возможность решить свои проблемы, баронесса Анна Горсей не желала отступать. Она, как терьер, вцепившийся в лису, ни за что не согласилась бы выпустить добычу из зубов. Но, как бы ей ни хотелось ускорить процесс, действовать приходилось осторожно, а потому все получалось не так быстро, как ей хотелось бы. И все же по сей момент события разворачивались согласно ее плану. Анна начала наступления сразу по двум фронтам, хотя вряд ли ей было знакомо это понятие. К тому же, обстоятельства благоприятствовали. Ее благоверный отсутствовал, отбыв по поручению самого Лончгампа, регента короля Ричарда. Сама же баронесса, чувствуя себя особенно вольготно, ни в чем себя не ограничивала. Вот и сейчас она нежилась постели принца, довольная и расслабленная. Но это было лишь внешняя расслабленность. Она четко фиксировала все происходящее и, выбрав подходящий момент, решила привести свой коварный план в исполнение.
Да, она была молода, но уже весьма искушена в любовных утехах. Это сочетание ангельского личика, точеной фигурки и мастерства зрелой жрицы любви сводило с ума мужчин. Не миновала сия чаша и принца. Ему нравилось получать все, чем он хотел обладать. Странная штука природа! Его отец Генрих гонялся за каждой юбкой, пользуясь тем, что ни одна женщина не смела отказать венценосному ухажеру. Джон был не менее сластолюбив, чем отец. Однако Генрих обожал романтику, ему было по нраву затаскивать женщину в постель не силой, а красивыми словами и обещаниями. Принц не тратил времени на подобные глупости. Ему было больше по сердцу внушать женщинам страх, это возбуждало его чувства. Впрочем, эти различия несущественны. Главное, что покойный король и все его сыновья, за исключением Ричарда, считали любовные забавы с прекрасным полом занятием почти столь же интригующим, как охота на оленя или кабана. И Анна с готовностью приняла правила игры. Поизображав для вида неприступность и верность супругу, она позволила принцу завоевать ее сердце и заполучить доступ к ее вожделенному телу. И теперь она разрешала делать с собой все, что ему заблагорассудится, исполняя все его фантазии, даже безумные и извращенные. А взамен ничего не просила. До поры до времени. Она выжидала удобного времени. И дождалась.
Лениво водя тонким пальчиком с острым ноготком по руке принца, она мурлыкала:
- Ваше Высочество, могу я нижайше просить вас об одном пустяке?
Анна подтвердила свои слова кротким ласковым взглядом. Ей, как никому другому, было известно, как обожал принц ощущение собственного могущества. Для него существовало лишь одно истинно важное дело — собственные наслаждения. Главным же удовольствием для принца было смотреть, как люди трясутся от страха и раболепствуют, устрашенные его властью. И она не просчиталась в выборе способа действия. Джон, не открывая глаз, промолвил:
- Конечно, душа моя. Проси, что пожелаешь.
Выдержав паузу, чтобы наверняка полностью завладеть вниманием принца, она осторожно начала:
- В вашей темнице есть один человек…
- В моей темнице много человеков, - снисходительно заметил принц.
- Да, Ваше Высочество, и я не сомневаюсь, что им там самое место… - Ее пальчик скользнул по плечу и пощекотал шею Джона. – Но тот человек, о котором я говорю, мог бы быть вам полезен, будь он на воле… Он способен на многое, – многозначительно произнесла Анна.
Принц сделал вид что задумался.
- Продолжайте, душа моя.
- Если его репутация соответствует действительности, а, как известно, дыма без огня не бывает, в ваших руках может оказаться совершенное безотказное оружие. Проявите милосердие по отношению к нему, и он станет вам верен, как пес. Пес, которого можно натравить на кого угодно,– горячо шепнула Анна на ушко принцу, проведя кончиком влажного языка по ушной раковине.
Предвкушая продолжение блаженств, Принц быстро согласился:
- Для тебя все, что угодно, душа моя. Назови только имя этого верного пса.
- Гай Гисборн… - томно прошептала Анна, а потом слова стали излишними…
***
За ним пришли глубокой ночью. Гай рывком сел на своей так называемой постели, услышав, как отодвигается тяжелый засов на двери его камеры. Сердце пропустило удар, а потом забилось учащенно.
Вот и все. Никакого суда, никакой показательной казни. Ты закончишь жизнь также бесславно, как и прожил ее. Так ничего толком и не добившись. Не оставив даже наследников.
Гисборн не боялся смерти то чувство, что он испытывал, было скорее горечью, но никак не страхом.
Дверь приоткрылась, но вместо тюремщика или солдат в камеру проскользнула закутанная в плащ фигура. Миниатюрная, хрупкая. И тут же дверь за ней закрылась. Гостья остановилась, как будто в нерешительности. Гай тоже не двигался с места и первым разговор не начинал.
- Вы должны мне верить, – надвинутый на лицо капюшон не давал рассмотреть гостью но, судя по голосу, она была молодой девушкой. Хоть и говорила она почти шепотом. – У нас мало времени, так что слушайте и не перебивайте.
Это предупреждение было явно излишним, Гисборн итак не собирался перебивать ее.
- Скоро состоится суд. Вы обвиняетесь в измене. Это смертный приговор.
Скажи то, чего я не знаю.
- Ваше спасение в Божьем суде. Вы должны сами, не дожидаясь суда, подать Его высочеству прошение.
Интересно, как я могу это сделать, находясь здесь? Сомневаюсь, что принц Джон почтит меня своим присутствием.
Словно прочитав его мысли, гостья торопливо продолжила.
- У меня с собой есть все необходимое, я подготовила прошение от вашего имени, вам нужно лишь поставить свою подпись. Вы согласны, сэр Гай?
Она даже имя мое знает. Хм. А я популярен, оказывается, при дворе.
- Согласен.
Гостья выдохнула с явным облегчением, отошла к двери и стукнула два раза. На ее зов в камеру вошел молодой слуга, в руках у которого был означенный документ и походный набор для ведения переписки. Гай пробежал глазами прошение, которое, как он отметил про себя, было грамотно составлено, и поставил свою подпись.
- Если я спрошу вас, что я буду должен взамен за оказанную услугу, я услышу ответ?
- В свое время, сэр Гай, в свое время. Только останьтесь живы.
И гостья в сопровождении слуги выскользнула за дверь, оставляя после себя тонкий аромат благовоний, смутно показавшийся Гаю знакомым, как доказательство того, что она на самом деле приходила к нему, а не была плодом его фантазии.
***
Итак, Божий суд. Насколько Гаю было известно, обычай Божьего суда, или поединка по решению суда, испытания поединком, был привнесен в Англию норманнами. В основу заложен следующий принцип: всемогущий Господь не может оставаться равнодушным, когда к нему обращаются с мольбой, и сверхъестественным образом вмешается в происходящее, так что правосудие свершится. Суд Божий мог быть назначен только в случае серьезных подозрений по делам об убийстве, измене и тому подобных тяжких преступлениях. Если невиновный человек узнает, что его обвиняют в таком преступлении, то он должен по собственной инициативе предстать перед судом, не дожидаясь вызова туда. Кем бы ни был неожиданно появившийся у Гисборна покровитель, он был сведущ в законах.
Долго ждать не пришлось. Суд состоялся через несколько дней.
Гисборна вызвали на суд, точнее препроводили в зал суда, большое помещение с богатым убранством, которое, вероятно, должно было вызывать трепет и благоговение перед могуществом и богатством власть предержащих. Будь Гисборн простолюдином, возможно, он и чувствовал бы себя ничтожной букашкой перед всеми этими разодетыми нобилями. Но он и сам привык к некой роскоши, и потому вытканные золотыми и серебряными нитями наряды, надменные взгляды не произвели на него ровно никакого особого впечатления. Он держался с достоинством и некой дерзостью, готовый защищаться до последнего.
Как ему стало известно, вызов на поединок, в котором было сформулировано обвинение, подписанный под присягой, уже был представлен на суд рыцарей истцом, причем в нем говорилось, что обвинитель «готов отвечать за свои слова головой и телом». В качестве обвинителя выступал некий сэр Клиффорд, о котором Гисборн знал лишь понаслышке. Разумеется, он был ставленником принца Джона и действовал по его указаниям.
Когда сэру Клиффорду было предоставлено слово, он произнес свою обвинительную речь, в которой красноречиво и живописно обрисовал Гисборна как самого страшного изменника, сорвавшего сбор налогов в Ноттингеме, пособника разбойников, врага страны и короны. Но, как оказалось, он не может подтвердить свое обвинение показаниями свидетелей или другими доказательствами. Но он готов отстаивать их истинность своим собственным телом либо с помощью своего защитника, на огороженном поле в присутствии короля. И тут же оговорился, что за него будет сражаться его защитник, и представил суду рослого светловолосого мужчину, названного Арроном Редклиффом. Гай подумал, что в роду этого Аррона точно были норманны. Достойный противник. И опасный.
Когда слово для защиты было предоставлено самому Гисборну, он для начала поприветствовал принца Джона, который восседал на троне, установленном на возвышении, так что создавалось впечатление, что он ставит себя выше закона. Может, так оно и было… Принц Джон, со скучающе-капризным видом прослушавший всю формальную часть разбирательства, лишь слегка кивнул, продолжая рассматривать свои наманикюренные ногти. Сэра Гая это ничуть не смутило, он поприветствовал судей и, получив разрешение держать ответ, поведал в кратких, но емких и красноречивых предложениях о том, что обвинения, выдвинутые против него, несправедливы и беспочвенны. Что он всегда старался лишь на благо страны, чего нельзя сказать о шерифе Вейзи, который, пользуясь своим служебным положением, не только ворует из казны, но и заключает договоры с врагами короны. Так, в совершенно недавнем прошлом, Вейзи едва не сговорился с Финном Макмарроу о предоставлении содействия в военных действиях на стороне Ирландии, в награду за что ему было обещано графство Галлоуэй. И это лишь один из примеров. А сам сэр Гай лишь пытался помешать осуществлению планов шерифа, за что и попал в немилость, следствием чего является обвинение его в измене. Обвинения он не признает, и готов доказать это в Божьем поединке.
Слушавший выступление Гисборна принц все больше и больше оживлялся, проявляя возрастающий интерес к словам Черного Рыцаря. И, когда тот закончил, прервал процедуру суда, провозгласив.
- Властью, данной мне, объявляю. Божий поединок состоится через три дня, в полдень, на поле перед ристалищем. Обвинитель и обвиняемый будут сражаться пешими, в гражданской одежде, на мечах. – Подумав немного, махнул своей холеной рукой. – Пусть у них будут хотя бы щиты. И пусть Всевышний рассудит их.
С этими словами принц покинул свой трон и в полной тишине удалился из зала, что означало, что заседание суда завершено.
Это было грубейшим нарушением установленной процедуры, но кто посмеет возразить обличенному безграничной властью самодуру? Желающих добровольно расстаться с жизнью не нашлось, и заседание было окончено.
***
Для проведения поединка должным образом назначили констебля и маршала. Устроено было поле ристалища, у которого в предопределенный день собралась толпа народу, чтобы стать свидетелями поединка. Был возведен помост с местами для констебля и маршала, а у их ног располагались несколько опытных рыцарей и знатоки гражданского права для советов и помощи судьям.
На почетном месте восседал принц Джон в сопровождении фавориток и охраны. Он явился к самому началу поединка, решив, что формальную процедуру проведут и без него. Хватило скуки смертной во время суда. В предвкушении забавы он раздувал ноздри, как гончая, учуявшая кровь. Анна была подле него, беспокойно теребя кружевной манжет своего платья, и всматривалась в происходящее на поле с плохо скрываемой тревогой. От исхода поединка зависела ее судьба и будущее благополучие. «Только останьтесь живы» повторяла она про себя, обращаясь мысленно к сэру Гаю.
Поле сражения было обнесенной изгородью, вдоль которой тянулись трибуны и галереи для прогулок, как в театре. На трибунах за поединком наблюдали многочисленные богато одетые аристократы и дамы, тоже не пожелавшие упустить шанс стать свидетелями развлечения. Охрану несла большая группа солдат, поодаль видны были трубачи.
Рыцари—советники судей осмотрели и измерили оружие участником поединка, чтобы не допустить неравенства сторон. Также эти рыцари были ответственны за то, чтобы не позволить ни одной из сторон применения волшебства или магии. Затем истца и ответчика спросили, тверды ли они в своих намерениях, и они подтвердили это, возложив каждый руку на Евангелие. Потом истец кратко изложил условия своего обвинения, принес присягу в справедливости своих слов, после чего ответчик также под присягой отверг возводимые на него обвинения. Правила поединка были публично оглашены, после чего каждый из них принес клятву сражаться «должным образом, без применения магии, ударов в спину, до смерти одного из участников».
По окончании этих предварительных процедур противники начинали готовиться к поединку. Герольд провозгласил: «Пусть они сойдутся!» — и прозвучал трубный сигнал к началу поединка.
После троекратного вызова герольда соперники вышли на поле, чтобы сразиться.
Теперь Гисборну представилась возможность рассмотреть хорошенько своего противника и оценить степень его потенциальной угрозы. А она была высока. Аррон был примерно одного с Гаем роста, но намного крупнее и чуть шире в плечах. Хотя и самого Гисборна с трудом можно было бы назвать хилым. Да, он не обладал огромными, как у кузнеца, мышцами, но это было и ни к чему. Лишняя масса лишь мешает в сражении. А Гисборн был утонченно-грациозен, подобный кобре, способной нанести молниеносный незаметный удар. В изяществе крылась огромная мощь. Аррон же был ширококостный, грубоватый, как будто вытесанный наспех топором из огромного дерева, но в его скупых, расчетливых движениях угадывалась многолетняя практика сражений, из которых он выходил победителем. И если первого можно было сравнить с изящным клинком из дамасской стали, то второй был надежным мечом-бастардом, способным с одного удара разрубить противника надвое.
Рыцари вышли на поле каждый со своей стороны. Аррон крутанул меч в руке, описав свистящий смертоносный круг. Гисборн же не снизошел до предварительной демонстрации силы, решив приберечь ее для боя. За что Аррон наградил его презрительным взглядом, обещающим смерть. Гай спокойно выдержал взгляд, чем еще больше разозлил своего оппонента.
***
После того, как все формальности были соблюдены, герольд дал сигнал к началу боя. Не успел смолкнуть трубный звук, как Аррон бросился в атаку. Удар неистовой силы обрушился на Гисборна, тот едва смог выдержать его, прикрывшись щитом. Но при этом ему пришлось отступить на пару шагов назад, едва не потеряв равновесие. Не давая противнику опомниться, Аррон наносил все новые и новые удары, преимущественно косые рубящие сверху, то справа, то слева, вынуждая Черного Рыцаря защищаться, не давая возможности контратаковать. Аррон превосходил Гая по массе, и сила ударов его была неимоверной. Гисборн едва успевал отражать их, прикрываясь щитом или парируя их своим мечом. Очевидно было, что силы противников явно не равны, и в победе Аррона уже мало кто сомневался. Вот он нанес очередной удар, сбив противника с ног. Толпа невольно ахнула. Анна прикрыла рот рукой, сдерживая всхлип. Она готова была молиться не только Богу, но и Дьяволу, лишь бы Гай не погиб в бою. Аррон занес меч над Гисборном, намереваясь прикончить его решающим ударом, но, просвистев в воздухе, клинок вонзился в землю. Гай успел откатиться в сторону и уже почти поднялся снова на ноги, но и Аррон не терял времени даром. Подскочив к Гисборну, он нанес ему удар по еще полностью не зажившим ребрам, заставляя того взвыть от боли и снова оказаться на земле.
Аррон отступил назад.
- Вставай, ну же! – он крутанул меч в руке. – Или ты сдашься и признаешь свое поражение? Господь отвернулся от тебя, Гисборн. Вина твоя очевидна!
- Не думаю, – прохрипел Гай.
Опираясь на меч, он, пошатываясь, встал и поднял меч. Аррон кивнул в знак того что оценил твердость духа соперника. Но тут же снова бросился в нападение. Гисборн ушел с линии атаки, оказавшись сбоку от противника. Это стало неожиданностью не только для самого Аррона, который не ожидал от рыцаря, который, казалось, едва мог стоять, такой ловкости скорости перемещения, но и для зрителей. По их рядам прошелся гул одобрения. Хорошее шоу им всегда нравилось. И это было как раз из разряда таковых. Аррон моментально сориентировался, и обратным взмахом меча рассек Гисборну предплечье. На рукаве тут же выступила кровь.
Анна закусила перчатку.
Не обратив ни малейшего внимания на полученную рану, Гай остался столь же собранным, и когда Аррон попытался достать его широким дугообразным ударом, целью которого было распороть живот противника, отпрянул назад, и лезвие лишь едва коснулось его кожи, разрезав одежду и оставив длинную тонкую саднящую царапину. На секунду отвлекшись, Гисборн едва успел остановить меч, нацеленный ему в ногу. Потом последовала новая шквальная атака, в результате которой щит Гая разлетелся на две части, придя в абсолютную негодность. Гисборн без сожаления отбросил в сторону ненужную деревяшку. Тишина установилась такая, что было слышно, как шелестят на деревьях листья.
Аррон удовлетворенно усмехнулся. Теперь победа точно будет за ним. Он снова предложил Гаю признать свое поражение, и вновь ответ был отрицательным.
Короткая жесткая атака, Гисборн отражал удары, пока Аррон не сбил его на землю, парировав очередной контрудар, и не приставил меч к горлу, склонившись над поверженным противником.
- Все кончено, сэр Гай. Имеете мужество признать это.
Мгновения растянулись в вечность. Напряжение достигло своего апогея. Гисборн криво усмехнулся и покачал головой.
- Вы находите это забавным, милорд? – Аррон был немного сбит с толку реакцией рыцаря. Обычно в таких ситуациях либо умоляют о пощаде, либо просят о быстрой и относительно безболезненной смерти.
- Весьма, – все еще улыбаясь, произнес Гисборн.
А в следующий миг он схватил меч Аррона свободной рукой и резким движением отвел его в сторону. Аррон хотел было освободить свое оружие, но лишь насквозь пронзил руку в перчатке. И, почувствовав острую, раздирающую боль, с удивлением увидел, как из его груди торчит меч Гисборна. Когда рыцарь успел его вонзить…
Аррон с тихим стоном стал заваливаться набок.
- Признайте, что были неправы, - потребовал Гай.
Теперь он нависал над поверженным противником, видя в глазах Аррона ту предсмертную тоску, присущую умирающим воинам, которые уже чувствуют, что жизненный путь их близок к завершению.
- Моя вина… - прохрипел Аррон, испустив последний вздох.
Гай ощутил мимолетное сожаление о том, что ему пришлось убить столь достойного бойца, но оно тут же было подавлено осознанием того, что он победил. Испытывать бурную радость у Гисборна просто не осталось сил, но чувство собственного превосходства все же было.
Поединок был окончен.
Поднявшись, наконец, на ноги, Гай подошел к трибуне.
- Объявите результат.
Судья лишь сейчас обрел дар речи. Он встал, прочистил горло и провозгласил.
- Сэр Гай Гисборн в честном бою доказал свою невиновность! Все обвинения с него сняты!
Гай же обратился к принцу Джону. Почтительно склонив голову, он произнес.
- Я всегда был верен вам, Ваше Высочество. И если и дал повод усомниться в этом, то кровью смыл этот позор.
Глядя на сэра Гая, принц Джон воочию мог убедиться в истинности слов рыцаря.
- Что ж, мои поздравления. Вы блестяще справились. Вас проводят в ваши покои. Проследите, чтобы все было исполнено должным образом. И пусть Пакстон осмотрит его раны.
Последние слова были адресованы его секретарю. Шоу было окончено, и Его Высочество потерял всяческий интерес к происходящему на поле. В сопровождении своей свиты он величественно удалился.
***
Покои, отведенные сэру Гаю, оказались просторными и даже в некотором роде уютными. Прямоугольная комната, посреди которой стоял массивный стол, уставленный яствами в компании с кувшинами с вином, окруженный добротными под стать ему, стульями, камин с двумя креслами подле, на полу огромная медвежья шкура. В дальнем конце комнаты стояла широкая кровать с альковом из бордового бархата. Стены были драпированы гобеленами, а окна плотно закрыты ставнями. Пара сундуков довершала интерьер.
Гай прошел в комнату. В углу обнаружилось зеркало, а за столом, неудивительно, что он сразу не заметил, пряталась ванна, окутанная душистым паром. Кто бы ни готовил покои для нового постояльца, продумал все до мелочей.
Несмотря на то, что искушение сорвать с себя пропитанную кровью грязную порванную одежду было огромным, Гисборн сначала прошел всю комнату по периметру, проверяя, нет ли за гобеленом кого-то, кого здесь быть не должно. Заодно открыл нараспашку окна. После зловонного подземелья со спертым воздухом, он не мог надышаться вольным духом. Удостоверившись, что он в комнате один, он запер дверь на засов и лишь тогда, избавившись от одежды, что оказалось непросто с одной более-менее действующей рукой, погрузился в горячую воду, блаженно прикрыв глаза. Он заслужил этот перерыв. Он выжил. А что делать дальше… Об этом он подумает после.
***
Из сладкого полузабытья его выдернул осторожный стук в дверь, но и этот негромкий звук показался Гисборну бесцеремонным вторжением в его личную жизнь.
- Кто там? – рявкнул Гай.
Он был точно уверен, что принц не снизошел бы до того, чтобы лично нанести ему визит вежливости, а больше ни с кем он церемониться он намеревался.
- Э-это Пакстон, милорд, - донесся робкий ответ.
- И какого … - Гай сдержался от ругательства. – Что тебе нужно, Пакстон?
- Я по поручению его Высочества… Я его личный лекарь…
Боже, я-то тут при чем…
- Я должен позаботиться о ваших ранах…
Лучше бы он не напоминал. Гай тут же ощутил, как ужасно болит его пробитая мечом рука, и ноют ребра, как горят порезы… Помощь ему нужна. И желательно незамедлительная и профессиональная.
- Жди! – отрывисто приказал он.
Выбравшись из ванны, быстро обтерся, в одном из сундуков нашел одежду, подошедшую ему по размеру, но ограничился лишь тем, что натянул штаны, все равно для врачевания ран пришлось бы снимать рубаху. Прошел к двери, машинально поймав свое отражение в зеркале. Теперь шрамов на его теле прибавится…
Отодвинул засов, распахнул дверь. Перед ним стоял довольно молодой человек, чуть растерянно улыбаясь, и не решался войти без приглашения, переминаясь с ноги на ногу. В руках он держал объемистую кожаную сумку, ни перевязи с мечом, никакого другого оружия Гай не обнаружил. Он молча отступил, пропуская врача в комнату. Тот вошел, боком миновав Гисборна, чем вызвал подозрение последнего, но потом, подойдя к столу, водрузил на него свою сумку, и, повернувшись к своему потенциальному пациенту спиной, принялся извлекать из нее, выкладывая на стол всяческие бинты, баночки, сосуды, инструменты… Гая мало интересовало содержимое сумки врача, цепким взглядом он осмотрел его с ног до головы, проверяя, не спрятано ли под одеждой оружие. Но ничего такого не приметил.
Бесшумно подойдя к столу, он нейтрально осведомился у Пакстона.
- Вам будет удобнее, если я буду сидеть или стоять?
Врач вздрогнул от неожиданности, резко развернувшись к Гаю, оказавшись с ним лицом к лицу, отступил назад, налетел на стул, взмахнул руками, скинув на пол несколько бинтов, торопливо их поднял.
- Прошу прощения, милорд, - пролепетал Пакстон.
Ему было не по себе под этим пристальным прожигающим тяжелым взглядом холодных как лед голубых глаз. Да и вообще, одно дело лечить хвори особ королевских кровей, большинство из которых были плодом их воображения и способом привлечь к себе внимание окружающих. А потому в подавляющем большинстве случаев достаточно было лишь создать видимость бурной деятельности, организовать паломничество в покои монарха с заверениями в бесконечной любви к нему и преданности, и вскоре о недомогании венценосной особы оставались лишь воспоминания. И совсем другое оказывать помощь безжалостному хладнокровному убийце, который менее часа назад отправил на тот свет человека, проткнув его мечом… Пакстон не боялся ни крови, ни вида ран, он повидал многое, и лекарем был отменным, но сам способ нанесения увечий, вот что приводило его в ужас. Не ровен час, сэру рыцарю что-то придется не по нраву, и он разделается с Пакстоном таким же способом, как и с беднягой Арроном, а то и похуже…
Гай приподнял бровь, глядя на лекаря в ожидании ответа.
- Странное дело, - как бы продолжая давно начатую беседу, произнес Гисборн. – Из нас двоих помощь врача нужна мне, а выглядите, как будто скоро предстанете перед Создателем, вы.
Пакстно счел разумным не уточнять, что милорд тоже выглядит неважнецки, вместо этого снова поспешно извинился и указал на стул.
- Вот сюда прошу, милорд. Так вам будет удобнее. - И тут же добавил. – И мне тоже.
- Только давай договоримся. Ты все делаешь молча.
Когда просят таким голосом, сложно сказать нет.
Пакстон молча кивнул и приступил к осмотру пациента.
А он легко отделался, если учесть против кого ему пришлось сражаться. Если Пакстону было запрещено говорить, то думать-то он все равно мог. Аррон был известен как жестокий и непобедимый воин, лучший среди лучших. На его счету было несчетное количество побед в турнирах, он успел отличиться и на Святой Земле и слыл везучим бойцом. И, как правило, он выходил из боя с незначительными повреждениями. А тут такое… У победившего Аррона рыцаря было множество ссадин и кровоподтеков по всему телу, что будет причинять боль несколько дней, две резанные раны, одна на животе совсем поверхностная, ее Пакстон лишь промыл и обработал заживляющей мазью. Вторая на предплечье глубже. Здесь понадобилось наложить несколько швов. Черный Рыцарь выдержал это испытание с честью, не проронив ни звука, хотя было видно, каких усилий ему это стоило.
Хуже всего дело обстояло со сквозной раной на левой ладони. Рука чудовищно распухла и выглядела ужасно. Малейшее прикосновение к ней вызывало сильнейшую боль. Едва Пакстон дотронулся до кисти Гая, чтобы обработать рану, как тот зашипел от боли.
- Простите, милорд, - Пакстон отдернул руку.
- Прекрати извиняться и дай мне что-нибудь прикусить, – Гисборн пытался скрыть страдания за раздражением. – А потом делай, что нужно.
Их взгляды снова встретились, и Пакстон увидел в этих потемневших от адской боли глазах то, чего не ожидал увидеть. Доверие. Гисборн доверял ему заботу о своем здоровье. Это было бесценно. Пакстон кивнул, свернул жгутом один из бинтов и подал его Гаю. Тот без колебаний закусил его и кивнул в ответ.
Пакстон старался сделать все как можно быстрее и осторожнее, но все же он не был магом, и Гисборн сдавленно, не выпуская из зубов бинтов, кричал от боли, хотя крик его был больше подобен рыку смертельно раненного дикого зверя, чем жалобному стону.
Когда, наконец, все было закончено, и Пакстон закончил с повязкой, он осмелился взглянуть на своего пациента. Тот был бледен как полотно, дыхание было прерывистое и тяжелое, на лбу выступила испарина, но он оставался в сознании. На его месте другой бы давно уже лишился чувств от боли. Пакстон проникся к Гисборну уважением, вытеснившим первоначальный страх.
- Вашей милости лучше прилечь отдохнуть, - тихо, почтительно предложил Пакстон.
- Ты абсолютно прав, - хрипло ответил Гисборн. – Отдых это то, что надо.
Гай попытался встать, но его повело в сторону, и Пакстону пришлось поддержать нетвердо стоящего на ногах милорда. Врач помог Гисборну добраться до кровати, потом сказал на всякий случай, что навестит его еще завтра, но сомневался, что Гай его услышал. Сказались и чрезмерно напряжение последних недель, и перенесенные во время врачевания ран страдания, и потеря крови, и Гисборн попросту вырубился, лишь только оказался в относительной безопасности.
Пакстон собрал свои вещи и тихо вышел из покоев милорда, тщательно закрыв за собой дверь.
***
Анна шла по коридору, с улыбкой посматривая на стоящих навытяжку стражников, которые при виде ее старались выпячивать грудь, поднять подбородок выше, казаться еще более мужественными и привлекательными. Баронесса лишь снисходительно воспринимала эти знаки внимания как должное. Довольно рано привыкнув к тому, что мужчины теряют от нее голову, Анна также быстро научилась использовать это в своих целях. Она была уже довольно известна при дворе, а ее ангельская внешность лишь еще более способствовала тому, чтобы служить пропуском даже там, куда доступ при иных обстоятельствах был бы закрыт. Дойдя до лишь ей ведомого места, девушка огляделась и, нажав на камень в кладке стены, ловко, одним движением просочилась в открывшийся проход. Позади нее стена снова стала монолитной. Попав в один из тайных коридоров, Горсей направилась в сторону нужной ей комнаты. На ее губах играла предвкушающая улыбка. Ее усилия не пропали даром. Гисборн был свободен, он даже сумел восстановить свое честное имя, хоть ему и пришлось заплатить за это собственной кровью, но это детали. И теперь можно было присмотреться к нему еще лучше. Ведь в ее игре давно расписаны все роли, и ему отведена далеко не последняя. Даже можно сказать, одна из главных. На что только баронесса не шла для достижения своих целей. Прикидываясь пустоголовой ветреной красоткой, у которой на уме одни лишь наряды, драгоценности и развлечения, Анна неустанно следила за своим благоверным. Она знала о планах своего мужа, и это был ее шанс избавиться от него раз и навсегда. И Гисборн станет ее орудием возмездия. Нет. Даже не ради принца. Он опостылел ей. Если баронесса притворялась капризной и жеманной, то принцу даже притворяться не нужно было. Он был так озабочен тем, что его подданные должны его любить, что совершенно упускал все остальные аспекты из внимания. Единственное, что могло привлечь Анну в Джоне, это его богатство и власть. Но роль фаворитки ее уже не устраивала. Баронесса прекрасно понимала, насколько переменчивой может оказаться ее удача. Сегодня принц без ума от нее, а завтра он может приказать бросить ее в темницу. Просто потому, что у него дурное настроение. Нет. Ей нужна стабильность. Независимость и свобода. Все это она обретет, став вдовой.
Анна в очередной раз помянула своего отца недобрым словом. Он отдал дочь замуж за барона, даже не спросив ее согласия, когда она была совсем еще ребенком. И все ради выгоды. Ради тех денег, которые заплатил за нее барон. Отец продал ее как вещь. Или как породистую лошадь, что не менее оскорбительно. Подожди, папочка. Придет и твой черед. Ты так любишь деньги. Они тебя и погубят. Но не сейчас. Всему свое время.
Да, она научилась выживать в этом мире. В ход шло все. Благо, господь одарил ее прекрасной внешностью. Белокурые локоны, большие выразительные карие глаза, чувственные губы, которые как будто созданы для поцелуев. Но мало кому было известно, какие коварные мысли роились в этой прекрасной головке. При дворе у нее был не один поклонник, и каждый ради ее взгляда или прикосновения был готов на все. О, не сомневайтесь. Вашими услугами я еще воспользуюсь. Но сейчас ей нужен кто-то особенный. Кто-то, кто исполнит все так чисто и безупречно, как не смог бы ни один из ее воздыхателей. Она ждала достаточно, и терпение ее было вознаграждено. Во дворце появился Гисборн. Правда, пришлось сначала вызволять его из темницы, но это Анна тоже не преминет использовать себе на благо.
В узком проходе было темно, но баронесса уверенно шла вперед, она уже много раз пользовалась этим проходом. Не зря же она настояла, чтобы именно эти покои были предоставлены сэру Гаю. За своими размышлениями, она дошла до нужного места. Здесь была ниша в стене, завешенная гобеленом. А за ним скрытая от всех замаскированная дверь с решетчатым окошком, которое открывалось и закрывалось со стороны прохода. Анна открыла окошко и, чуть отодвинув гобелен, она с ухмылкой довольной кошки принялась наблюдать за Гаем. Она ожидала увидеть нечто подобное, но от открывшегося вида у нее сладко заныло сердце.
Гисборн только что принял ванну, и из одежды на нем были лишь штаны. Анна слышала стук в дверь, слышала разговор Гая с Пакстоном, и теперь могла быть уверена в том, что Гисборну будет точно не до нее. Так что можно остаться и понаблюдать. Она любила наблюдать. Это помогало ей лучше узнавать людей и потом использовать их, играя на их слабостях. Наблюдая за его плавными и текучими, хоть и несколько скованными движениями, она пару раз отмечала, что не прочь, чтобы это мужчина поухаживал за ней. Стал добиваться. И она не была бы против. Совсем нет. Для начала она заставит его почувствовать себя благодарным и обязанным ей за спасение собственной жизни. А затем. Затем она пробудит в нем присущий всем настоящим мужчинам инстинкт защищать того, кто в силу обстоятельств стал невинной жертвой. Она будет умолять его освободить ее из-под гнета мужа-тирана. Который к тому же готовит бунт против принца. Настоящий рыцарь, верный долгу и чести, Гисборн не устоит и сделает все, что от него потребуется. Ухмылка на губах стала уже предвкушающей. А потом, ах какая жалость, мир лишиться и Гая. Но что до этого этому ангелу с дьявольской улыбкой? Ничего. Она в этой игре кукловод и будет дергать за нужные ниточки столько, сколько это будет нужно. Осталась малость. Заставить верить ей. С ее внешностью это будет не сложно. Ей всегда все удавалось. С самого детства она получала все, чего хотела. Анна привыкла иметь все лишь самое лучшее. Лучшие яства, наряды, игрушки. С возрастом они сменились с кукол на живых людей. Единственное, что она не смогла выбрать сама, это мужа. Но это досадное недоразумение вскоре будет исправлено. Со своего места баронесса видела всю комнату как на ладони. Гай сидел у стола в пол оборота к ней, пока Пакстон обрабатывал его раны, и Анна могла наслаждаться созерцанием его торса. И даже раны и кровоподтеки, которых было предостаточно, не мешали ей любоваться и предвкушать... Хотя ей было даже немного жаль, что такое совершенство было попорчено. Но раны заживут, и шедевр снова станет безупречным.
Анна получала поистине великое удовольствие. Рассматривая его точеный хищный профиль, она уже почти физически ощущала, как эти сильные руки сжимают ее хрупкое тело, как эти жесткие губы находят ее уста, требовательно целуют, как их тела соединяются в едином экстазе… Ощутив легкое головокружение, она ущипнула себя за руку. Это помогло ей снова обрести самообладание. И снова приникла в щелке, наблюдая.
Как раз в это время Пакстон занялся самой ужасной раной, оставленной мечом на ладони Гая. Анна не прочь была причинить боль, равно как и испытать ее. А созерцание чужих страданий зачастую заводили ее не хуже, чем самые нежные ласки. И потому она, учащенно дыша, безотрывно смотрела, как Гисборн закусывает свернутую жгутом тряпку, как сдавленно кричит от боли, как напрягаются все мышцы его тренированного тела…
Когда все было кончено, и Пакстон проводил своего пациента в постель, Анна тоже было хотела уйти. Но какой-то бес внутри заставил ее остаться. Выждав достаточно времени, она осторожно приоткрыла дверь, отодвинула гобелен и проскользнула в комнату.
Гай лежал на кровати, его все еще влажные после мытья волосы блестели в свете свечей. Дыхание было ровным и спокойным. Он спал глубоким сном. Анна подошла вплотную к кровати, склонилась над спящим и, движимая порывом страсти, провела кончиками пальцев по его щеке, потом ее рука соскользнула на шею, потом на грудь Гая. Как она и ожидала, его кожа была горячей и шелковистой. Он будет мой, пообещала себе Анна. Остается лишь выбрать день. Или ночь, в которую они свидятся. А дальше… А дальше она соблазнит его, заставит страстно желать, а потом, получив свое удовольствие, осушит его, выпьет всю до капли его жизненную силу… Она сделает и из него своего цепного пса. Верного, послушного, подвластного лишь ей одной. А потом он убьет ее мужа и падет сам. От чьей руки, Горсей уже продумала. Наверное, ей даже будет немного жаль его. Быть может, она даже уронит пару слезинок на его похоронах. И, разумеется, будет истово молиться за упокой его души… Вдруг Гай пошевелился. Анна отдернула руку, остолбенев от неожиданности. Нет, она не боялась быть застигнутой сейчас. Просто это не соответствовало ее планам, а она терпеть не могла, когда ее планы нарушались. Обошлось. Гисборн не проснулся. Все равно ей пора уходить. Анна бросила прощальный взгляд на своего будущего любовника и неслышными шагами удалилась, скользнув в проход за гобеленом. А после направилась по коридору в свою комнату.
Сегодня ночью она будет предаваться фантазиям, главное место в которых отведено темному рыцарю с холодными голубыми глазами…
***
- Почему бы нам не прогуляться? Чудесный день для прогулки, вы не находите?
Даже если бы небеса разверзлись потопом, Анна все равно вынуждена была бы согласиться с предложением Джона. Грациозно склонив белокурую головку в знак согласия, она изящно взяла принца под руку и зашагала с ним по тенистым аллеям дворцового парка. Благо, день был поистине прекрасным. С самого утра ярко светало солнце, согревая все вокруг своим теплом. И, как будто отвечая на его щедрость, все цветы в саду раскрыли свои лепестки, и воздух был наполнен тонким чарующим ароматом.
- В этом всегда есть что-то волнующее. Гулять среди плебеев и обсуждать государственные секреты, – тонко улыбнулся принц.
Анна ответила вежливой улыбкой. Приятно было хоть на время почувствовать себя особенной, выделяющейся из общей массы придворных подхалимов, которых принц так метко окрестил плебеями…
- И что за секреты мы будем обсуждать сегодня, Ваше Высочество? – Анна кокетливо взглянула на Джона, предвкушая удовольствие узнать дворцовые сплетни из первых. Первейших рук.
- Секреты… управление… политика… Ах, Анна, если бы вы знали, как я устал от всего этого! – Принц тяжко вздохнул.
Баронесса Горсей, разумеется, знала, что принц Джон скорее согласится лишиться своей шевелюры, за которой ухаживала целая армия цирюльников, чем откажется от власти и всего, что с ней связано, и что вся эта придворная мишура никогда не наскучит ему, но решила подыграть и полным сочувствия голоса произнесла.
- Бедняжка, вы совсем себя не бережете. Совсем о себе не думаете. Только о стране и о благополучии ее народа. Вот если бы все правители были такими мудрыми и бескорыстными, как Ваше Высочество… на земле уже был бы рай…
- Вы преувеличиваете мои скромные заслуги, - польщено вымолвил принц. Но вопреки его словам весь его облик говорил, продолжайте, мне приятно вас слушать.
И Анна не скупилась на комплименты. Благо, она уже поднаторела в этом за годы, проведенные в обществе придворных лицемеров.
Когда ее запас цветистых эпитетов и метафор иссяк, она скромно замолчала, потупив свои прекрасные глазки. Но принц вряд ли даже слышал ее последние слова. А если и слышал, то наверняка не придал им особого значения. Он был погружен в собственные размышления, что нередко с ним случалось. Слушая других, он мыслями уносился так далеко от предмета разговора, что потом, вернувшись с небес на землю, он сильно раздражался, когда осознавал, что упустил суть беседы, и требовал объяснений снова. При этом он обвинял собеседника в том, что тот не мог растолковать все доступным языком с первого раза. Анна уже успела заметить за Его Высочеством такую особенность, а потому благоразумно молчала, ожидая, пока он сам о ней вспомнит.
- Вы что-то говорили? – обернулся к ней принц.
- Ничего особенного, Ваше Высочество, - Анна сорвала бутон алой розы с благоухающего куста и показала его Джону. – Я восхищалась совершенством этого цветка, и только.
- А-а… - рассеянно отозвался принц. Видно было, что мысли его еще далеко.
- Вас что-то тревожит, Ваше Высочество? – Анна дотронулась до его руки.
- Многое, душа моя. Но более всего меня тяготит то, что до меня дошли сведения о готовящемся против меня заговоре.
- О, Ваше Высочество! – Анна в ужасе распахнула глаза и прикрыла рукой рот. – Это кощунственно! Это несправедливо! Это просто кошмарно!
- Вот. Вы тоже со мной согласны, - мрачно кивнул принц. – И в такой непростой обстановке я вынужден править страной, принимать во дворце гостей и делать вид, что ничего не происходит!
- Это все так тяжело, - сочувственно посмотрела на него баронесса. – Когда кругом столько недоброжелателей, тем выше ценится дружба и преданность.
Принц медленно кивнул, Анне вновь удалось завладеть ее вниманием.
- Я ваш друг, Ваше Высочество, преданный и верный, - Анна подтвердила свои слова выразительным взглядом. – Я могу помочь вам решить ваши проблемы.
- И как же?
- Помните, я говорила вам о неком человеке, которого можно использовать?
- Да, что-то такое припоминаю.
- Полагаю, самое время задействовать его.
- Ваше совершенное оружие?
- Именно, Ваше Высочество.
Принц тяжело вздохнул.
- Вы знаете… Всегда возникает это гнетущее ощущение, когда отдаю такие приказы. Но. Что поделать. От врагов нужно избавляться прежде, чем они избавятся от нас… Займитесь этим. Подготовьте его. А после пришлите ко мне. Я хочу сам лично убедиться, что этот человек сделает все, как надо. К тому же, мне любопытно побеседовать с тем, в чьих руках окажется моя жизнь. - Принц воззрился на Анну с пафосно-трагичным видом, как будто и в самом деле его жизнь висела на волоске, а вместе с ней и судьба всего мира. Выдержав паузу, он спросил. - А он справится?
- Не волнуйтесь, он очень талантлив.
- Этого я и боялся…
Анна присела в глубоком почтительном реверансе.
- Уверяю вас, вам не о чем тревожиться, Ваше высочество.
- Я вам верю, душа моя! – пылко ответил ей принц Джон.
***
В течение следующих трех дней после Божьего суда Гисборна никто не беспокоил. Только лишь Пакстон наведывался к нему каждый день ближе к вечеру, чтобы сменить повязки и обработать раны. Да мальчик-слуга, незаметный, как тень, появлялся накрыть на стол или убрать посуду после трапезы, зажечь свечи, растопить камин или подготовить ванну. Гай совершенно не тяготился вынужденым одиночеством, он, напротив, был рад, что его про него пока что забыли, и использовал это время для восстановления сил. Благодаря стараниям Пакстона, он довольно быстро исцелялся, и к исходу третьего дня уже почувствовал, что ему надоело находиться в четырех стенах, и что он готов совершить небольшую ознакомительную прогулку по замку. Но при этом он помнил, что находится скорее на враждебной, чем на дружественной территории. А потому для начала решил разузнать, что происходит за пределами его покоев. Выбор у него был невелик, и он решил остановиться на Пакстоне.
Молодой врач был весьма удивлен, когда сэр Гай предложил ему разделить с ним ужин. Но не решился отказать и согласился. Его удивление еще более усилилось, когда Гисборн завел с ним непринужденный разговор. Помня об изначальном запрете на всяческие попытки поговорить с рыцарем, Пакстон всегда ограничивался приветствием и прощанием во время своих визитов. И потому поначалу отвечал односложно, робко, несмело. Но сэр Гай оказался приятным собеседником, умеющим расположить к себе, и вскоре Пакстон уже говорил, не замолкая. Обо всем на свете. Гисборн внимательно его слушал, лишь изредка направляя его поток изречений в нужном направлении, то и дело подливая своему гостю вина.
После окончания ужина Пакстон покинул покои сэра Гая в изрядном подпитии и приподнятом настроении, но при этом он очень четко помнил о данном Гисборну обещании, что все сказанное и услышанное останется только между ними двоими. Потому что у Пакстона не возникало ни малейшего желания узнать, что же будет в противном случае. Гисборн был опасен. Смертельно опасен. И даже его неподдельное гостеприимство не могло изменить этого мнения о нем Пакстона. Да, Пакстон провел замечательный вечер. И, кажется, он обрел друга. При дворе это огромная редкость, и ценится дороже золота. И именно поэтому он ни за что не предаст Гая. А не из-за страха, который тот, несомненно, умел внушать, даже будучи милым и обходительным.
Сам же Гисборн, убедившись в том, что звук нетвердых шагов Пакстона смолк в глубинах коридоров дворца, мимолетно улыбнулся своим мыслям. Пакстон оказался просто кладезю информации. От него Гай узнал не только о расположении своих покоев относительно остального устройства дворца, но и об обстановке, царящей вокруг. Его высочество принц Джон полностью занят приемом каких-то высокопоставленных гостей, насколько понял Пакстон, из-за моря. Подробностей он или не знал, или не хотел выдавать. Потому все посты во дворце усилены, и даже рыцари не имеют права носить при себе оружие. Вооруженными остаются лишь солдаты гвардии принца. Гай сожалением посмотрел на свой меч, который придется оставить в покоях. Без него он чувствовал себя неуютно. Но лучше подчиниться распорядку и не привлекать к себе лишнего внимания.
Сэр Гай приоткрыл дверь и прислушался. Тихо. И пусто. Он вышел, закрыл за собой дверь и с независимым видом человека, который точно знает дорогу и конечный пункт назначения, двинулся по коридору. В эту ночь он обошел все крыло, в котором находилась отведенная ему комната, запоминая расположение переходов и расстановку постов. На все это у него ушло порядка двух часов, и он собирался уже повернуть идти назад, чтобы вернуться в свои покои. Его пробитая мечом покоящаяся на перевязи рука снова начала ныть, напомнили и себе и ребра, давая знать, что он еще не в лучшей форме для столь длительных прогулок. Гисборн почувствовал досаду, как всегда, когда его раны препятствовали осуществлению его планов, но вынужден был отказаться от мысли пройтись по галерее, опоясывающей крыло. Ограничился лишь тем, что немного постоял на ней, вдыхая прозрачный ночной воздух, слушая пение ночных цикад, тихое ржание лошадей на конюшнях да перекличку дозорных.
Возвращаясь в коридор, ему показалось, что он заметил мелькнувшую тень, которая тут же исчезла за углом. Гай не смог определить, женщина это была или мужчина, и первым порывом его было догнать неизвестного. Но потом он напомнил себе, что он находится не в Ноттигнеме, и мало ли кто и по каким делам может ходить по коридорам дворца. Но поселившееся чувство тревоги никуда не ушло.
***
После разговора с принцем днем, Анна решила действовать незамедлительно. Она послала свою служанку следить за Гаем. Девушка оказалась талантливой, и, хотя ее никто не учил, прекрасно справилась со скрытым наблюдением, да так искусно, что сам Гисборн не заметил, как она неотступно следовала за ним повсюду, держась на почтительном расстоянии. Лишь один раз он засек ее, и то ей удалось остаться неузнанной.
Бекки, запыхавшись, доложила госпоже обо всем, что видела. И о том, куда направляется сейчас Черный Рыцарь. Анна наградила верную служанку монетой и похвалила, наказав оставаться в ее покоях на случай непредвиденных обстоятельств. А сама, облаченная в одно из своих лучших платьев, отправилась на охоту.
План ее был безукоризненным. Баронесса назначила встречу одному из своих воздыхателей, и встреча эта должна была состояться в одном из укромных уголков дворца, которые имелись там в изобилии. Еще одним преимуществом выбранного места было то, что этот небольшой зал в старой башне как раз находился неподалеку от покоев Гисборна.
Анна явилась на встречу и как только могла, тянула время, строя глазки и кокетничая с молодым виконтом. И, лишь услышав в коридоре уверенные шаги, перешла к решительным действиям. Она нежно шепнула своему кавалеру на ушко: «Давайте поиграем. Вы – жестокий пират, а я - ваша несчастная жертва». Виконт с готовностью согласился. И тут баронесса мгновенно превратилась из милой девушки в разъяренную фурию. Она стала кричать на виконта, требовала убрать от нее свои руки, а ничего не подозревающий виконт, уверенный, что это и есть начало игры, обещавшей стать очень увлекательной, пытался прижать вырывающуюся из его рук девушку к стене и поцелуем закрыть ей рот. В паузах между криками, которые были не столь и громкими, Анна подбодряла его: «Да, вот так! А теперь порвите на мне одежду!»
Гисборн уже почти дошел до двери в свою комнату, когда услышал приглушенные крики и звуки борьбы, доносящиеся из башни неподалеку. Рефлексы все решили за него. Он бросился на шум, и вскоре его взору предстала картина: некий молодой аристократ пытается силой овладеть девушкой, а та отчаянно сопротивляется и пытается звать на помощь.
Гай привычно потянулся к мечу, но вспомнил, что его при нем нет, про себя выругался и громко произнес.
- Оставьте даму в покое.
Виконт замер от грозного окрика, но потом недовольно повернулся к Гисборну.
- Не знаю, кто вы, милорд, но то, что здесь происходит, вас не касается. Так что шли бы вы свое дорогой. – Он смерил гая презрительный взглядом.
- Он докучает вам? – обратился Гай к Анне, которая пыталась прикрыться разорванным платьем.
- Он просто животное! – выкрикнула та. – Напал на меня, хотел взять силой!
Виконт приоткрыл рот, услышав ее слова.
- Вы сами просили! – он недоуменно переводил взгляд с Анны на Гисборна и обратно. – Вы же просили меня!
- Я??? Как можно просить о таком??? – в порыве праведного гнева Анна отвела руки от груди, демонстрируя обрывки одежды, под которыми вырисовывались весьма соблазнительные изгибы ее тела. – Он не в своем уме! Прошу вас, милорд, защитите меня! – и она протянула к Гаю дрожащую руку.
Он сделал шаг вперед, бесцеремонно оттеснив виконта, взял Анну за руку и встал так, то она оказалась позади него.
- Вам лучше удалиться, милорд, - в голосе Гисборна явно слышались металлические нотки.
- И не подумаю! - заносчиво возразил виконт. – Она сама меня просила, и я никуда не уйду!
С этими словами он выхватил из-за пояса короткий стилет, блеснувший в свете факелов.
Анна тихо вскрикнула и вцепилась в рукав Гая.
- Она моя! – выкрикнул виконт и бросился на Гисборна.
Знал бы он, как опасно недооценивать противника… Шериф Вейзи мог бы прочитать ему целый трактат на эту тему… Гай в свое время наслушался. А виконта никто не удосужился просветить. Вот он и подумал, что легко справится с безоружным человеком, тем более с одной здоровой рукой.
Виконт понял свою ошибку лишь, когда оказался припечатанным к стене, его рука с зажатым в ней стилетом была заломлена за спину, а его горло пережимало стальное предплечье. Он видел перед собой лишь повязку с проступившими на ней пятнами крови и полные холодного гнева голубые глаза.
- Я предлагал вам уйти, пока была возможность, - услышал он сквозь шум в ушах.
От недостатка воздуха у него помутилось в голове. Виконт тщетно пытался оторвать руку, сдавливающую его горло, хрипел, но с каждой секундой все отчетливее понимал, что его жизненный путь вот-вот оборвется.
- Мне кажется, он хочет что-то сказать, - произнесла Анна.
Она уже оправилась от потрясения и стояла рядом с Гисборном, преисполненная величия, присущего оскорбленной невинности.
- Вы полагаете? – не ослабляя хватки, осведомился Гисборн. – Возможно, он хочет принести вам извинения.
- Возможно, - согласилась Анна. – Будьте милосердны, предоставьте ему такую возможность.
- Исключительно ради вас, миледи, - произнес Гисборн и отпустил несчастного виконта.
Тот еще некоторое время так и не способен был произнести ничего вразумительного, а только кашлял, судорожно цепляясь одной рукой за стену, а второй держась за горло, согнувшись пополам. Гай уже опасался, что виконта вывернет наизнанку и предусмотрительно отошел на пару шагов назад. Но обошлось. Наконец, виконт нашел в себе силы прохрипеть что-то, отдаленно напоминающее просьбу простить, и Гисборн обратился к Анне.
- Вы принимаете его извинения?
- Да, он прощен, – снисходительно ответила баронесса. – И я не желаю его больше видеть.
- Вы слышали миледи? Она не желает вас видеть. Исчезните! – рявкнул Гай так, что Анна невольно вздрогнула, а несчастный виконт бросился прочь из башни так быстро, как позволяли его заплетающиеся ноги.
Гисборн снова обратился к Анне.
- С вами все в порядке?
Она ответила растерянным взглядом.
- Со мной да, а вот мое платье… - тут она «заметила» пропитанную кровью повязку на руке Гисборна. – О, боже, ваша рука! Она вся в крови!
- Это мелочи, миледи, - попытался изобразить улыбку Гай. – Особенно в сравнении с вашим испорченным нарядом…
Анна улыбнулась в ответ, оценив его юмор, но тут же улыбка на ее лице сменилась озабоченностью.
- Вам, должно быть, ужасно больно, - она с сочувствием посмотрела на Гая. – Нужно сметить повязку и остановить кровь.
- Не беспокойтесь, я пошлю за врачом, - поспешил заверить ее Гисборн.
- Я могла бы сделать это сама, - баронесса приблизилась к нему, заглядывая в глаза. – У меня есть некий опыт в таких делах.
Гисборн раздумывал недолго. Посылать за Пакстоном, которого сам же напоил… И как оставить миледи в таком затруднительном положении, одну, посреди ночного дворца….
- Идемте, мои апартаменты тут недалеко, вы займетесь повязкой, а после я провожу вас.
Анна кивнула, и вскоре они уже были в комнате Гая.
По настоянию гостьи Гисборн сел к столу, а Анна подготовив все необходимое, села напротив и начала осторожно разматывать повязку. Движения ее были уверенными и легкими, она то и дело посматривала на своего пациента, и Гай не мог определить, чего в ее взглядах больше. Сочувствия, интереса или страстного желания.
Уже после того, как рана была обработана, и Анна снова бинтовала ему руку, она заговорила.
- Вы такой мужественный, сэр Гай. Так стойко переносите боль. Вы очень сильный. А это такая редкость в наше время…
- Вокруг много сильных мужчин, - возразил Гисборн.
- Вы не такой, вы особенный.
Анна закончила с повязкой и посмотрела ему прямо в глаза. Теперь сомнений не оставалось. Она страстно желала его.
- Мне кажется это несправедливым, - произнес Гисборн, желая сменить тему.
- Что именно? – приподняла ухоженную бровь баронесса.
- Вы знаете мое имя, вы, судя по всему, знаете обо мне достаточно, чтобы я представлял для вас интерес, а я не знаю о вас ничего. – Он скопировал ее жест.
Анна усмехнулась и отвела глаза.
- Так вы меня узнали.
- Такую, как вы, если раз увидишь, не забудешь никогда.
- Это верно, - не без удовольствия признала Анна. – Моя красота… мой дар и мое проклятье. Но… как вы могли меня видеть? Я скрывала свое лицо…
- Но вас выдали ваши духи. И я видел вас и после, вы были с Его Высочеством на Божьем поединке.
- О… Я думала, вам было недосуг рассматривать праздных зевак, собравшихся полюбоваться, как два совершенно незнакомых человека будут убивать друг друга… - Баронесса брезгливо дернула плечиком.
- Вы не желаете назвать ваше имя? – чуть более настойчиво произнес Гай. Он привык получать ответы на свои вопросы.
- Баронесса Анна Горсей, - с легким вызовом произнесла его гостья.
- Миледи.
Гисборн встал и изобразил церемониальный поклон.
- Прошу вас, сядьте, - Анна вновь подняла на него свои ангельские глазки. – Мне нужно поговорить с вами.
Гай послушно сел на место.
- Вы, наверное, хотите знать, как я оказалась в той башне. Одна и в такой час…
Гисборн медленно кивнул. Анна заметно разволновалась, начав теребить обрывок своего платья.
- Я шла к вам.
Не дождавшись ответа, она продолжила.
- Просить вас о помощи.
- Да, я помню наш первый разговор. Он состоялся при менее приятных обстоятельствах, хотя… - Гай усмехнулся, бросив взгляд на ее порванное платье, - все относительно. Так вы пришли потребовать ответную услугу.
- Не потребовать, сэр Гай, просить, - настойчиво повторила Анна.
- Все, что в моих силах, миледи.
Баронесса, казалось, не осмеливалась начать говорить. Видя ее нерешительность, Гисборн разлил по бокалам вино и один отдал ей, заметив, как дрожит ее рука. Когда она меняла ему повязку, руки у нее не дрожали совершенно. Значит, разговор будет серьезный.
Анна одним глотком осушила полбокала, нервно облизнула губы и начала говорить.
- Мой муж… барон Горсей… он… он ужасный человек. – Она снова приложилась к бокалу, сделав еще один большой глоток. – Он относится ко мне как к своей собственности. Он совершенно не уважает меня. А иногда… иногда… - ее голос сорвался.
- Он поднимает на вас руку? – глаза Гая потемнели от гнева.
- Да, - чуть слышно промолвила Анна. – И это еще не самое страшное.
Она взглядом попросила Гая снова наполнить ее бокал. Машинально он выполнил ее просьбу.
- Мой муж совершает преступление не только против меня. Он задумал государственный переворот. Мне удалось подслушать… - она перешла на срывающийся шепот, - однажды, когда он заперся в своем кабинете с другими, такими же, как он… они обсуждали, как свергнуть Его Высочество принца… Они задумали… - она судорожно сглотнула, - задумали избавиться от него совсем! Вы понимаете, о чем я? – Анна сжала переплетенные пальцы так сильно, что кожа на суставах побелела.
- Да, я все понимаю, - Гисборн накрыл ее руки здоровой рукой, и она тут же схватилась за нее, как утопающий хватается за соломинку.
- Вы должны помочь мне, я вас умоляю! – горячо шептала Анна, подавшись вперед. – Как только я вас увидела, я сразу поняла. Что вы – мой ангел-хранитель. И что лишь вам я могу довериться. Вы порядочный человек. И, даже если не согласитесь помочь мне, вы не выдадите меня моему мужу. Ведь так, сэр Гай?
Ее ангельское личико было так близко… В глазах столько надежды… Коралловые уста приоткрыты, как будто жаждали поцелуя… Ее грудь вздымалась в такт ее прерывистому дыханию… Она была олицетворением всего, о чем только может мечтать мужчина. И она была готова, она жаждала быть покоренной Гисборном.
- Я не выдам вас, миледи.
Она неуловимым движением перебралась к нему на колени и обвила руками его шею.
- Мне кажется, я влюбляюсь в вас, сэр Гай… - прошептала она.
Глупо не воспользоваться таким шансом.
Он так давно был один.
В конце концов, если она станет его погибелью, и ему суждено умереть, то он умрет счастливый.
Гай легко подхватил Анну на руки и перенес на кровать.
Это была одна из лучших ночей в его жизни.
А перед рассветом Анна, завернувшись в одолженный ей Гисборном плащ, упорхнула из его покоев, оставив за собой неуловимый тонкий аромат, теперь такой знакомый и привычный…
***
День выдался прескверный. Гисборн знал о переменчивости столичной погоды, а теперь мог убедиться в этом лично. Еще вчера ярко светило солнце, и мир сиял всеми красками в его лучах. А сегодня низкие тучи повисли над дворцом, окутав его серым влажным густым туманом, как будто неведомый злой волшебник взял древний замок в осаду.
Настроение Гисборна было под стать погоде, и на то были свои причины. Он приказал слуге развести в камине огонь и теперь сидел, со всем возможным комфортом устроившись в кресле подле него, положив вытянутые ноги на банкетку, и наблюдал за причудливым танцем огня на поленьях. Мысли его были далеко отсюда, в родном маноре. Если бы кто только догадывался, как он тоскует по солнечному Ноттингему… Но никому не было дела до рефлексий сэра Гая, что последнего как раз очень устраивало.
Горящий огонь, шум ветра за окном и проведенная почти без сна ночь медленно, но верно приводили Гисборна в полусонное состояние. Он прикрыл глаза и позволил себе расслабиться.
Из полудремотного состояния его выдернул стук в дверь. Гай тут же стряхнул с себя остатки сна, не меняя, однако позы, и разрешил войти. Дверь распахнулась, и в его покои вступил разодетый, преисполненный осознания собственной значимости, как и важности вверенного ему поручения придворный клерк. Он прошел на середину комнаты и застыл там, как памятник собственному высокомерию. Гисборн вопросительно воззрился на него.
- Его Высочество принц Джон желает видеть вас, сэр Гай. Немедленно. – Добавил придворный, едва не притопнув ногой для подтверждения срочности и неотложности дела.
Гисборн втайне ненавидел таких пустых, щеголеватых лакеев. Ничего из себя не представляя, они мнили себя кем-то вроде земного воплощения всевышнего на земле, отводя роль всевышнего, разумеется, самому государю. И вели себя соответствующим образом, поглядывая на всех сверху вниз.
- Разумеется, - кивнул Гай, встав с кресла.
Он подошел к придворному и жестом пригласил его пройти первым. Тот отрицательно покачал головой.
- После вас, сэр Гай. Я настаиваю.
В глазах Гисборна блеснул дьявольский огонек. Мало того, что этот прыщ на ровном месте ставит себя выше Черного Рыцаря, так еще и смеет перечить и ставить условия! Он пожалеет. Найдется способ сбить с него спесь.
Безразлично пожав плечами, Гисборн направился к двери, выбрав такую траекторию движения что на его пути как будто случайно попался стул. И как будто случайно, Гай зацепился за него, якобы потеряв равновесие, врезал локтем шедшему позади него придворному под дых. Тот, не обладая скоростью реакции и рефлексами тренированного воина, по инерции налетел на внезапно возникшее на пути препятствие, так и не успев сообразить, что именно произошло.
- О, простите меня, я так неловок, - промолвил Гисборн, поднимая с пола упавший стул.
Со стороны, ели бы кто наблюдал, все выглядело бы так, как будто сэр Гай не нарочно зацепился за стул, на который в свою очередь и налетел придворный. Все было выполнено с такой ювелирной точностью, что ни к чему подкопаться было невозможно.
- С вами все в порядке? – Гай заботливо осведомился у сложившегося вдвое придворного, сочувственно положив ему руку на плечо, сжав мышцу указательным и большим пальцем, как железными тисками.
- Еще раз позволите себе заговорить со мной в подобном тоне… - угрожающе тихо произнес сэр Гай, не закончив свое обещание, предоставив фантазии придворного завершить картину на свой вкус.
Видимо, картина получилась жуткой, потому что, когда тот смог, наконец, отдышаться и выпрямиться, он поглядывал на Черного Рыцаря с опаской. От прежнего высокомерия не осталось и следа.
- После вас, - Гисборн сделал широкий жест рукой. – Я настаиваю.
Придворный чуть не бегом выскочил из покоев Гисборна. Тот, едва заметно усмехнувшись, последовал за ним.
По мере того, как они приближались к апартаментам принца, интерьер стал меняться с тенденцией к все более роскошному оформлению. Пол стал ровнее, плиты более отполированы и четко подогнаны одна к другой, на стенах больше факелов и атрибутов, присущих королевской власти. Стражников стало попадаться намного больше, все они были облачены в кольчуги и имели при себе мечи или копья.
Зал, в котором Гисборну предложили подождать приема принца, был огромным. На полу уже не просто камень, а мраморная плитка, выложенная причудливым узором. С высокого потолка свисают бронзовые массивные люстры, освещающие зал сотнями зажженных свечей. На стенах полотнища с изображениями леопардов, королевский знак.
Гисборн выбрал себе место и, не дожидаясь приглашения уселся на один из стоящих вдоль стены стульев, поймав неодобрительный взгляд сидящего напротив за массивным столом очередного клерка. С бесподобным подчеркнутым равнодушием Гай проигнорировал попытки придворного прожечь его глазами, и тот оставил свои бесплодные попытки превратить пришедшего в кучку пепла.
Сэр Гай уже успел изучить в мельчайших деталях все полотна на стенах, каждую плитку на полу, мог воспроизвести по памяти все изгиб на точеных ножках стола, за которым сидел клерк, когда, наконец, его пригласили на аудиенцию.
Он встал, поправил перевязь и, дождавшись, когда о его прибытии объявят, вступил в святая святых. Апартаменты Принца.
- Проходите, Гисборн, прошу вас, - услышал он повелительный, слегка капризный голос.
Гай прошел вглубь шикарно обставленной залы, изобилующей вычурной мебелью, между тем прекрасно гармонировавшей с расшитой позолотой тканью на стенах. Мельком подумал, что если бы собрать все золото с убранства этого зала, то, пожалуй, Ноттингем мог не платить бы налоги в течение года, это как минимум.
Его высочество принц Джон восседал в одном из мягких кресел, обшитых парчой, перед ним стоял изысканный столик из красного дерева, украшенный непременной позолотой. Спиной к Гисборну перед столиком на коленях сидел человек, склонившийся над ним. Руки принца Джона возлежали на атласной подушечке, находящейся на столике, а стоящий перед ним на коленях мастер делал ему маникюр.
- Ваше Высочество, - сэр Гай склонил голову в приветственном поклоне.
Принц Джон несколько мгновений молча рассматривал своего гостя, а потом небрежно кивнул в ответ.
- Как вам нравится ваше пребывание в моем дворце, Гисборн? – лениво осведомился принц.
- Я наслаждаюсь каждой минутой, проведенной при вашем гостеприимном дворе, Ваше Высочество, - заверил принца Гай, и отчасти это было правдой.
- Что ж, очень хорошо, - удовлетворенно кивнул Его Высочество. – Я слышал, вы уже успели отличиться, вступившись за честь дамы?
Черный Рыцарь попытался понять по выражению лица принца, одобряет он его поступок или осуждает, но оно осталось скучающе-безразличным.
- Не думал, что столь незначительное происшествие заслуживает внимание Вашего Величества, - осторожно попробовал провести разведку боем Гисборн.
- В стенах этого дворца, - принц повел свободной рукой, - ничего не остается без моего внимания.
- Да, я стал невольным свидетелем неприятного инцидента и не мог оставаться в стороне, - поспешил исправить свою оплошность Гай.
- Надеюсь, вы не сильно пострадали в процессе? – Принц впервые проявил нечто сродни заинтересованности, глядя на Гисборна. – Вид у вас несколько … бледноват.
- Смею вас заверить, Ваше Высочество, моему противнику досталось куда как уже, - хищно усмехнулся Гисборн. – Я чувствую себя удовлетворительно. Благодарю за заботу. – Он сдержанно поклонился в знак признательности.
- Превосходно, - произнес принц и знаком отпустил мастера маникюра, который закончил свою работу.
Тот поспешно собрал свои инструменты в сумку и бесшумно удалился.
- Так о чем это мы? – после паузы обратился принц Джон к стоящему перед ним Гаю.
- Полагаю, Ваше Высочество хотели дать мне некое поручение, - предположил Гисборн.
- Ах да. Именно. А вы проницательны и умны, сэр Гай. И вполне оправдываете свою репутацию.
Черный рыцарь польщенно улыбнулся и поблагодарил принца.
- То, что я хочу поручить вам, носит сугубо конфиденциальный характер и является делом государственной важности.
Гисборн недоверчиво посмотрел на застывших у входа в апартаменты принца охранников.
- О, не беспокойтесь о них.
Принц небрежно махнул ухоженной рукой в сторону гвардейцев, звякнув перстнями. Маникюр принца всегда был предметом его гордости, и Джон никогда не упускал шанса лишний раз продемонстрировать его.
- Они преданны, как псы, так что, даже будь у них такая возможность, они скорее умерли бы, чем передали хоть слово из услышанного.
- Будь у них возможность? – тихо переспросил Гисборн.
- Ну да, - небрежно ответил принц. – Они лишены языков. Совершенно ненужная при их роде службы часть тела. К тому же, теперь у них не возникает желания поболтать на посту. Не правда ли, ценное качество. Это я сам придумал. – Принц довольно улыбнулся, в очередной раз преисполненный гордостью за свою смекалку.
- В самом деле, - осторожно согласился Гисборн. – Но прошу учесть, ваше высочество.
Принц недовольно приподнял бровь. Он терпеть не мог, когда ему перечили.
- Если вы предложите мне почетное место в личной гвардии, я вынужден буду отказаться. – Как будто не замечая проявления недовольства Джона, продолжил Гай. – Видите ли, Ваше Высочество, мой язык мне очень дорог. Я к нему еще с детства привязался.
Принц Джон несколько мгновений пытался решить, разгневаться ему на Черного Рыцаря за его дерзость или принять его шутку. Если это и была шутка. Свои слова Гисборн произнес с абсолютно серьезным, непроницаемым лицом.
Его Высочество остановился на втором варианте. Он рассмеялся, откинувшись на спинку кресла, а потом одобрительно воззрился на Гая.
- Оказывается, вы умеете шутить. Браво, браво. Вы не перестаете удивлять меня, сэр Гай.
- Я полон сюрпризов, - с достоинством склонил голову Гисборн.
- Не сомневаюсь.
Принц встал со своего места и прошелся по залу. Так он обозначил, что с весельем покончено, и он переходит к самой сути поручения, ради которого вызвал к себе Гисборна.
- Мы живем в такое сложное время, - посетовал Его Высочество. – Кругом враги, даже не знаешь, кому можно доверять! Того и гляди, получишь кинжал в спину или отведаешь отравленного вина…
Принц сокрушенно покачал головой и глубоко, страдальчески вздохнул.
Гисборн отлично знал, что Джон многократно преувеличивает масштабы грозящей ему опасности. Где бы принц ни появился, его всегда сопровождали прекрасно обученные воины из личной гвардии. А еду и напитки пробовали слуги. Так что любой намек на попытку покушения был обречен на немедленный провал. Но на этот раз благоразумно смолчал, лишь кивнув в знак согласия.
- Я же так стараюсь, так стараюсь! И что я прошу взамен? Немного любви и уважения. Разве это слишком? – Принц развернулся к Гисборну с таким выражением лица, что возразить ему было невозможно. Это было бы равносильно сказать ребенку, что мама с папой его больше не любят. Да и сам принц Джон выглядел сейчас как большой обиженный ребенок.
- Разумеется, нет, Ваше Высочество, - поспешно заверил его Гай.
- Вот вы, Гисборн, вы меня любите? – Его Высочество впился глазами в Черного Рыцаря.
- Всем сердцем, мой господин! – незамедлительно ответил Гисборн, надеясь лишь на то, что ему успешно удается исполнять роль верного подданного, и что принц ни на секунду не заподозрит его в фальши.
Принц Джон несколько мгновений, показавшихся Гисборну вечностью, изучал его, как будто желая убедиться в правдивости его слов. А потом громогласно объявил.
- Я верю вам, друг мой!
Гисборн украдкой перевел дыхание, которое он, сам того не заметив, задержал.
Его Высочество стремительно подошел к Гаю, шурша шелковыми одеждами, расшитыми золотыми нитями и положил руки на плечи рыцаря. Тот едва не задохнулся в приторном аромате благовоний, исходившем от принца, но заставил себя остаться неподвижным.
- Скажи, ты готов отдать за меня жизнь?
Принц был существенно ниже ростом, чем Гай, но это ничуть не смущало его. Он взирал на своего вассала взглядом превосходства.
- Не задумываясь, Ваше Высочество.
- Очень хорошо. А забрать жизнь ты тоже сможешь?
В глазах Гисборна зажглись хищные огоньки.
- Назовите лишь имя.
По всей видимости, принц осознал, с каким опасным человеком он затеял игру, это все равно, что держать в клетке дикую пантеру, считая, что за время заточения в неволе она стала ручной. Он убрал руки с плеч Гая и вернулся на свое место.
- Мне стало известно, что против меня готовится заговор. – Принц снова заговорил с горечью. – С целью государственного переворота! Они хотят свергнуть меня, а после… - голос принца дрогнул. – После убить меня! Вы можете себе представить?
Гай, разумеется, мог представить. Он бы и сам не прочь был сжать эту хрупкую шейку, пока она не хрустнет… Но, чтобы выжить и вернуться для свершения мести, он должен играть по правилам принца Джона.
- Скажите только слово, Ваше Высочество, и эти люди больше не потревожат вас никогда! – рыкнул Гисборн.
А ведь Анна была права. Он бесценный. Безотказное оружие, как она выразилась. К тому же выгодно выделяющийся из общей толпы подхалимов и лжецов. Разговаривая с ним, принц Джон чувствовал некий трепет, сродни охотничьему азарту, когда оказываешься один на один с матерым хищником. Но этот хищник почти ручной. Почти. Ах, если бы и сам принц разделял предпочтения своего брата Ричарда в выборе сексуальных партнеров, то он бы непременно заполучил этого зверюгу к себе в личное пользование. Даже в этом Ричард обошел его! Сегодня принц сорвет свою злость на ком-нибудь из девушек. Он заставит ее кричать… умолять о пощаде… и у нее обязательно будут темные волосы… и принц будет представлять, что она это он…
Пауза затянулась, Гисборн не мог объяснить, чем вызвана такая бурная смена выражений на лице принца, от удовлетворения к мечтательному блаженству, сменившемуся гневом, и, наконец, возвращением к снова довольной улыбке. Гай предпочел отнести это к фантазиям принца о расправе над его врагами. Знал бы он, кто на самом деле являлся предметом фантазии его сюзерена…
- Вы что-то сказали? – очнулся принц от грез наяву.
- Имя, Ваше Высочество, - деликатно напомнил Гисборн.
- Ах да. Имя. Барон Горсей.
Принцу уже не терпелось поскорее заняться осуществлением собственных замыслов, и потому он махнул рассеянно рукой Гисборну в знак того, что аудиенция окончена. Тот склонил голову в традиционном прощальном жесте и повернулся, чтобы уйти, но его остановил оклик принца.
- Гисборн!
Рыцарь остановился, внутренне содрогнувшись, уж очень эта ситуация напомнила о недавнем прошлом в Ноттингеме и о незабвенном шерифе Вейзи. Он медленно развернулся к принцу, всем своим видом демонстрируя вежливое внимание.
- Я хочу, чтобы все выглядело, как несчастный случай. Надеюсь, вы такой же умница, как о вас говорят.
Гай снова обозначил поклон и вышел из зала, испытывая непередаваемое облегчение от того, что очередной акт придворной трагикомедии остался позади.
***
- Я найду дорогу, спасибо.
Но никто и не собирался провожать его.
Чем дальше Гисборн отходил он апартаментов Его Высочества, тем более он ощущал, насколько легче и свободнее ему дышится. Рожденный и воспитанный в небольшом маноре, впитавший дух свободы с молоком матери, он тяготился пребыванием в королевском замке. Казалось, что стены давили на него. А все эти недружелюбные, а зачастую откровенно враждебные взгляды, направлены в его сторону… Он привык, что люди его недолюбливают, боятся, но то было иначе. Он относил неприязнь жителей Ноттингема к издержкам его работы на должности помощника шерифа. Во дворце же… Его ненавидели, потому что он был не такой, как они все. Он был здесь чужаком.
Гай уже почти добрался до воображаемой границы, отделяющей «королевскую» часть дворца от того крыла, в котором он нашел свое временное пристанище, когда из темноты, сгустившейся возле колонны возникла тень и направилась к нему. Гисборн приостановился и присмотрелся. И тут же ему стало стыдно за свою подозрительность. Это была всего лишь закутанная в плащ девушка.
- Прошу вас, милорд, следуйте за мной. Моя госпожа ждет вас, - на одном дыхании шепотом произнесла она.
Гай молча последовал за ней. Это вполне могла быть и ловушка. Но он не привык пасовать перед опасностью. К тому же, за короткое время пребывания при дворе он уже не раз доказал свою способность постоять за себя, как с оружием в руках, так и без оного. Так что пусть попробуют застать его врасплох.
Девушка повела его на галерею, опоясывающую замок по периметру. Погода испортилась еще сильнее, и Гисборн слышал завывания ветра снаружи. Подходящий антураж для совершения преступления, ухмыльнулся он про себя.
Но, дойдя до выхода на галерею и увидев, кто его там ждет, он невольно улыбнулся. Служанка его не обманула. Это была не ловушка. На галерее, кутаясь в плащ, стояла Анна Горсей. Ветер трепал ее волосы, норовя испортить прическу. Баронесса была бледной и выглядела обеспокоенной.
Гай подошел к ней и с улыбкой поприветствовал.
- Какая приятная неожиданность! Вы уже соскучились по мне? Потому что я да.
Она схватила его за руку и отвела ближе к стене.
- Так нас не заметят снизу, - пояснила она.
- Что происходит, Анна? – волнение баронессы передалась и Гисборну. – Вчера вы были намного смелее.
- Мой муж вернулся сегодня, - баронесса не сводила с Гая влажных, встревоженных глаз. – Не волнуйтесь, о нас ему ничего не известно. Не перебивайте меня, у нас мало времени. – Заметив, что Гисборн хочет что-то сказать, она жестом остановила его. – Мне нужно знать. Расскажи мне. Ты был у Джона сейчас?
Она называет принца так запросто, по имени, отметил про себя Гисборн, но вида не показал.
- Да, был. Я смотрю, новости здесь распространяются со скоростью ветра, - ухмыльнулся он.
Анна недовольно нахмурила брови, оставаясь абсолютно серьезной.
- И что Его Высочество сказал тебе?
- Кроме того, что похвастался свежим маникюром и посетовал на сложности, сопровождающие управление государством?
- Гай! – Анна в сердцах притопнула ножкой.
- Прости.
Гисборн тут же оставил игривый тон.
- Он, то есть Его Высочество, приказал мне убить одного из своих подданных.
- Кого именно? – Анна впилась взглядом в Гисборна.
- Твоего мужа, - ни секунду не колеблясь, ответил тот.
Ему показалось, или она вздохнула с облегчением?
- Слушай меня. Слушай внимательно. – Повторять было излишне, Гай итак весь обратился в слух. – Принц всегда устраивает охоту после таких приемов. Сменить обстановку, развеяться, ты знаешь, о чем я. – Гисборн кивнул. – Принц обожает охоту. Для него это всегда праздник. Поэтому эти мероприятия всегда проходят с огромным размахом. Собирается вся знать, весь цвет общества, они загоняют оленя или кабана, но последнее время в основном оленя, это считается благороднее, да и менее опасно. Пока загонщики травят дичь, все во главе с принцем делают вид, что тоже участвуют в охоте. А на самом деле пьянствуют, палят из луков во все деревья, которые еще могут видеть, а те, кто поумнее, используют это время для устройства личной жизни. Лес большой, укромных уголков в нем много, никто никого не хватится… - Анна остановилась, перевела дыхание и продолжила. - Потом, когда у оленя уже нет сил больше бежать, загонщики подают сигнал, и все собираются на кульминацию охоты. Принц собственноручно убивает несчастное животное, все чествуют его как победителя, а потом все возвращаются во дворец, и оргия продолжается. Это твой шанс, Гай. Все должно произойти во время охоты. Ты должен представить все как несчастный случай. – Баронесса почти в точности повторила слова принца. – Я устрою так, чтобы мой муж оказался в лесу один. Там, где никто вас не увидит и не найдет даже случайно. – Видя вопросительный взгляд Гисборна, она пояснила. – Я напишу ему романтическое послание. Приглашу на свидание в лесу. Старый дурак не сможет отказаться. Ему всегда нравилась вся эта ерунда. Прогулки при луне, ужин вдвоем на шкуре перед камином, поездки на лошадях в одних плащах, чтобы, забравшись в самую чащу, скинуть и их…
Анна говорила о подробностях своей личной жизни, ничуть не смущаясь. Она отрешенно смотрела куда-то в туман, окутавший замок. А Гай слушал ее и думал, насколько же отвратителен ей ее супруг, если из-за него она считает противным все то, что для остальных молодых девушек предел мечтаний…
- Когда я все подготовлю, я сообщу тебе место и время. А сейчас мне нужно возвращаться, пока мое отсутствие не вызвало у него подозрений.
Анна с нескрываемым сожалением посмотрела на Гая. Он ответил ей таким же взглядом.
- О, чуть не забыла. Это же твое.
Баронесса извлекла из-под своего плаща сверток и, тряхнув, расправила его.
- Думаю, ты захочешь вернуть его.
Анна приподнялась на цыпочки и накинула на плечи Гая его собственный плащ, который он одолжил ей, когда она покидала его покои.
- Благодарю.
Он обнял ее здоровой рукой и привлек к себе. Она потянулась к его губам, и они на бесконечно долгий миг забыли о существовании остального мира.
- Только останься жив, - быстро прошептала Анна, когда они смогли оторваться друг от друга, выскользнула из объятий Гая и растворилась в вечерних туманных сумерках.
Гисборн еще некоторое время стоял на галерее, плотнее запахнув плащ, не замечая свирепых порывов ветра, не чувствуя ни сырости, ни холода, храня на губах вкус ее восхитительного поцелуя и слыша ее голос. «Только останься жив»…
***
Тщательно следуя разработанному ею самой плану, Анна под всяческими предлогами избегала встречи с мужем после его возвращения. Благо, отведенные им во дворце отдельные покои позволяли ей делать это. Всякий раз, когда барон Горсей пытался поговорить со своей дражайшей супругой, ее служанка с неизменной вежливостью и неподдельным сочувствием в голосе сообщала, что ее госпожа не здорова, или отдыхает, или находится у Его Высочества на аудиенции. Барон мало-помалу начинал выходить из себя, закипая от ревности. Значит, на аудиенции у Его Высочества у Анны время находится, а на собственного законного мужа нет! Он ненавидел принца Джона с каждой секундой все больше. И не раз представлял, как он покончит с этим самозванцем на троне.
Ярость барона подпитывали и быстро распространяющиеся по дворцу слухи о том, что не только Его высочество проявляет интерес к баронессе Горсей. Друзья барона, избегая встречаться с ним взглядом, намекали на то, что Анна втайне встречается с сэром Гаем Гисборном, недавно появившимся при дворе при весьма странных обстоятельствах, но за короткий срок успевшим сделать поистине головокружительный скачок, став чуть ли не правой рукой принца Джона. То, что Его Высочество всюду появлялся в сопровождении упомянутого рыцаря, подтвердило одну часть слухов, а значит, и вторая часть была достоверной. Барон в долгу не остался и вынашивал планы мести. Когда ты так давно при дворе, и друзей у тебя куда как больше, чем у чужака-Гисборна, если они у него вообще есть, жизнь становится настолько проще…
Барон обладал изощренным умом, и всесторонне рассмотрев и обдумав создавшуюся ситуацию, он решил обратить оружие Анны против нее самой же. А именно, использовать отвергнутых ею любовников. Они все ненавидели Черного Рыцаря не меньше, чем сам барон. И главным мотивом их действий была их ущемленная мужская гордость. Гисборн будет их первой целью. А вторая цель будет намного крупнее и значительнее. Так барон сможет осуществить все свои коварные планы, даже не запачкав рук. Со стороны все будет выглядеть так, как будто ревнивый поклонник лишился рассудка, движимый страстью, и решился на отчаянный поступок. Даже если попытка одного не увенчается успехом, то в запасе у графа есть еще с десяток кандидатов на роль исполнителя задуманного им.
И вот, когда барон уже был очень близок к началу осуществления задуманного, Анна внезапно проявила инициативу, изъявив желание устроить романтическое свидание во время королевской охоты. Барон затрепетал от одной мысли об этом. Анна всегда была изобретательна в выборе мест для свиданий и всегда проявляла буйную фантазию, разыгрывая целые эротические спектакли, участниками которых был лишь она и ее супруг. И равных ей в этом не было. За это барон готов был простить ей все. Или почти все. Но только ей. Ее любовники получат по заслугам.
Барон снова и снова перечитывал записку, переданную Анной через ее служанку. Он изнывал от вожделения, рисуя в своем воображении красочные картины предстоящего свидания. Он считал минуты до назначенного часа. И вот, наконец, его ожидания его будут вознаграждены.
***
Место было выбрано безупречно. Небольшая залитая солнцем поляна, со всех сторона окруженная деревьями. Как будто изысканным ковром устлана травами и лесными цветами. Пьянящий аромат лесных трав витал в воздухе. Это место создано для уединенных романтических встреч и свиданий под луной летними ночами. И поваленное дерево идеально заменяет скамью в королевском саду. Но сейчас на нем сидел вовсе не предмет мечтаний Гисборна. Совсем наоборот. Гай видел перед собой человека, которого ему предстояло убить. Мужчина сидел к рыцарю спиной, но, услышав шорох травы, встал и обернулся.
- Это ты, дорогая? А я уже начал ску…
Он прервался на полуслове, увидев вместо обожаемой супруги вооруженного мечом мужчину, настроенного весьма недружелюбно.
-Вы…
В глазах барона не было ни страха, ни удивления. Больше не было. Они промелькнули в первые секунды, но теперь он взирал на Гисборна с презрением, которое и не пытался скрыть.
- Меня предупреждали насчет вас. Вас и этой шлюхи, моей жены. А я не верил. Не хотел верить. Вы же не глупый человек, сэр Гай, зачем вам все это?
Гисборн притворился, что не понял, о чем идет речь.
- Что вы имеете в виду?
- Только то, как вы сами это понимаете! – с горечью ответил барон Горсей. – Все это! Одно предательство, повлекшее за собой еще более подлое, что в итоге приведет к катастрофе!
- Все равно не понимаю вас, - ледяным голосом отчеканил Гисборн.
- Цепной пес шерифа Ноттингемского, теперь лижете сапоги принца? Этого ничтожества, возомнившего себя быть достойным королевской короны? Вы же не глупый человек, сэр Гай, неужели вы не видите сами, чем грозит Англии царствование этого недоноска? Страна будет ввергнута в пучину междоусобной войны!
Гисборн уже понял, что сейчас ему предстоит выслушать очередную проповедь на тему «Плохой принц Джон, Англия – Ричарду». Он уже наслушался подобного от Марион и Робина. И был сыт по горло их высокопарными речами.
- Довольно! – рявкнул он, прерывая поток излияний барона. – Не вам рассуждать о междоусобных войнах! Тому, кто плетет интриги и строит заговоры! Сейчас я вижу лишь одну угрозу благополучию Англии. И это вы!
Барон отступил на шаг, увеличивая расстояние между собой и Гисборном.
- Может, вам и удалось одержать победу в Божьем суде, но я уверен, не Всевышний помогал вам. А дьявол! И мой долг, как христианина и патриота своей страны, положить этому конец! Я остановлю вас. Здесь и сейчас! Даже если это будет стоить мне жизни! Во имя Англии и короля!
С этими словами барон обнажил свой меч и встал в боевую сойку.
Гай не мог не оценить весь пыл и мужество барона. Равно как и то, что перед лицом опасности тот думает о благе страны, а не о своем собственном. Барон вызвал у Гисборна мимолетное уважение. Именно такой человек и мог возглавить восстание против принца Джона. Жаль будет убивать его. А впрочем… Чувство жалости давно уже не стояло первым в списке добродетелей Гая, если таковой список вообще имел право на существование.
- Очень хорошо, – хищно улыбнулся Черный Рыцарь, обнажив белоснежные ровные зубы. – Это я вам могу устроить. – Улыбка тут же трансформировалась в кривую ухмылку. – Вы умрете сегодня. Но смерть ваша не будет озарена ореолом славы. Это я вам обещаю.
С характерным свистом меч Гисборна покинул ножны и привычно лег в руку. Как всегда перед боем, все мысли исчезли из головы Гая, позволяя сосредоточиться лишь на поединке. Хотя одна мысль осталась на периферии сознания. Смерть барона должна выглядеть как несчастный случай. А значит, от удара меча или кинжала он погибнуть не может. Это несколько осложняло задачу Гисборна, но чем сложнее задача, тем интереснее ее решать.
Противники кружили один вокруг другого, как два хищника, примеряясь, куда лучше нанести удар, который окажется роковым. И если для барона эта медлительность могла стать спасением, помочь ему выиграть время, чтобы их отсутствие на охоте заметили и помешали Гисборну осуществить его замысел, то интересах последнего было поскорее выполнить поставленную задачу. Гай прекрасно понимал, что на стороне барона явное преимущество, и не одно. Мало того, что он видел, как рыцарь сражался на Божьем поединке, и, скорее всего, знал, чего ожидать от Гисборна в бою. Барону было известно и о ранениях, нанесенных Гаю тогда. А за тот короткий период времени, что прошел с момента суда, Гисборн никак не смог бы полностью от них оправиться. Значит, барон будет делать ставку на изматывание противника. И тянуть время, насколько ему это удастся. Из чего следует, что единственный шанс на победу Гисборну может дать стремительная, неожиданная и непредсказуемая атака. Один решающий удар, определяющий исход боя. Но бросаться, очертя голову, на совершенно незнакомого противника было бы верхом безумия. Нужно действовать стремительно, но осторожно. И как объединить эти две несовместимые вводные…
Все еще нравятся сложные задачи, а?
Дальше тянуть уже невозможно. Гисборн сделал пробный выпад, и тут же отпрянул назад, едва не став жертвой встречного удара. Тут же ему пришлось обивать еще один удар, нацеленный ему в грудь, это было вовсе не так просто, как казалось вначале. В тщедушном теле барона таился великолепный тренированный боец. Гай парировал еще один удар, рубящий сверху. Нырнул вниз, и меч барона просвистел над ним. Улучив момент, ударил снизу, но и его удар не достиг цели. Пока барон поднимал меч для нового замаха, вместо того, чтобы разорвать дистанцию между ними, шагнул вперед, вынуждая барона развернуться против солнца. Уклонился от прямого удара, нацеленного в грудь, снова бросившись вперед, перехватил руку барона, заломив ее за спину. Барон вскрикнул от резкой боли в плече, но меч из руки не выпустил. Дернулся, пытаясь освободиться, но тем самым лишь усугубил свое положение. Гисборн держал его железной хваткой, не давая ни малейшей возможности сопротивляться. Меч Черного рыцаря касался обнаженной уязвимой шеи барона.
- Все кончено, Гисборн, – прохрипел барон, – заканчивайте начатое, чего вы медлите!
- Бросьте ваш меч, он вам больше не нужен. – Черный Рыцарь уже слышал вдалеке звуки голосов, лай собак и топот копыт. Очень скоро здесь могут появиться нежелательные свидетели. Он должен успеть. Не для того он прошел через весь этот ад и выжил, чтобы стать жертвой немилости принца, не справившись с его заданием.
- Вы так низко пали, что убьете безоружного…
Гай так и не понял, что преобладало в голосе барона, презрение, нескрываемое отвращение или жалость.
Да это и не имело большого значения.
Бросив свой меч на землю, он одним стремительным неуловимым движением свернул барону шею. Пригодились навыки, приобретенные на Святой земле, когда таким способом снимали дозорных сарацинов.
Тело барона обмякло, и Гай не препятствовал его падению на примятую траву.
Потом он вложил меч барона в ножны хозяина, огляделся по сторонам. Их лошади мирно щипали траву неподалеку. Отлично теперь все будет выглядеть так, как будто барон свалился с лошади и сломал себе шею. Ни капли крови не было пролито. А примятая трава… Кто обращает внимание на такие мелочи… Хотя…
Он все же решил перестраховаться. Привел лошадь барона и намотал повод на руку покойника. Теперь намного правдоподобнее. Нужно убираться отсюда. Чем быстрее, тем лучше.
Нетвердо ступая, он добрел до своего гнедого. Сейчас, когда дело было сделано, он ощутил неимоверную усталость, и все его раны в один голос напомнили о себе. Тем не менее, сев в седло, он по привычке выпрямился и, дав шенкелей коню, стремительно покинул место недавнего преступления.
Ему предстояло еще держать ответ перед принцем.
***
А тем временем королевская охота достигла кульминационного момента. Голодные гончие (их специально не кормили за несколько дней перед охотой, чтобы они стали азартнее) уже долго преследовали оленя, и у несчастного животного не оставалось больше сил уходить от погони. Загнанный в непроходимую чащу, он не смог продраться сквозь колючие кусты. И, хрипя, с кровавой пеной у рта, повернулся навстречу гибели. Именно этого и ждали охотники, а более всех Его Высочество принц Джон. Олень ценился высоко среди животных и имел большое символическое и мифологическое значение. Его часто сравнивали с Христом - за страдания. Это был шикарный представитель своего рода. Для того, чтобы животное считалось достойным охоты, оно должно было иметь минимум 10 отростков. Таких оленей называли самцы-десятники. Голову оленя, которому предстояло пасть от руки Его Высочества, венчали целых двенадцать отростков. По укоренившейся традиции именно принц Джон вонзал меч в шею оленя, триумфально завершая охоту. Так все выглядело со стороны, на самом же деле всю тяжелую работу за него проделали загонщики и егеря, которые выслеживали и загоняли добычу. Изматывали, лишая сил и способности к сопротивлению. А Его высочество по сути лишь совершил акт милосердия, прервав агонию обессиленного животного.
Но разве кто-то даже осмелился бы подумать таким образом? Принц Джон в очередной раз стал едва ли не национальным героем, добытчиком, победителем. Вдоволь насмотревшись на поверженного им оленя, Его Высочество утратил к нему всяческий интерес, с помощью грума взобрался на своего коня и в сопровождении своей свиты направился обратно в замок, по пути выслушивая неискренние поздравления и лестные похвалы. Ему плевать было на то, что все эти потоки одобрительный речей были не более чем тщательно сдобренный придворным этикетом плохо скрываемый подхалимаж. Принц Джон купался в лучах собственной славы и в любви его подданных, а остальное ему было неважно и безразлично.
Именно этот момент и выбрал Гай, чтобы сообщить об удачно завершенном задании. Догнав величественную процессию, он выбрал такое положение между всадниками, чтобы не быть слишком близко к Его Высочеству, но непременно попасться ему на глаза. Расчет Гисборна оказался верным, и вскоре принц Джон взглядом подозвал его к себе. Гай подъехал ближе, почти поравнявшись с лошадью принца, но все же сдерживал своего коня, чтобы быть на полголовы позади нее.
- Не томите же, рассказывайте, как все прошло! – сгорая от нетерпения, чуть не шепотом потребовал принц Джон, с трудом сдерживаясь от того, чтобы повысить голос.
- С прискорбием сообщаю вам, Ваше высочество, что известный нам милорд отправился на встречу с Создателем. Эти лошади… такие непредсказуемые животные… - вздохнул сэр Гай. – Особенно во время охоты. Все эти звуки, сама атмосфера… действуют на них так неблагоприятно…
- Ну что же, мои поздравления, Гисборн. Мои поздравления. – Принц светился от счастья, что легко можно было списать на успех во время охоты. – Будьте гостем нынче на пиру. И не пропадайте, как вы обычно делаете. Хочу, чтобы вы были подле меня.
Сэр Гай слегка склонил голову в знак повиновения. Ему пришлось находиться подле принца не только на пиру в честь удачной охоты, но и в течение следующих нескольких дней. Что было тому причиной, Гисборн не мог бы с уверенностью сказать однозначно. Возможно, Его Высочество опасался мести со стороны соратников барона Горсея и хотел иметь Гая в качестве телохранителя. Или может Его Высочеству захотелось разнообразия. Но Гисборну пришлось стать тенью Его Высочества.
За время, проведенное с принцем, Гисборн не только убедился в том, что Его Высочество зачастую ведет себя как большой капризный ребенок, но и бывает порой деспотичен, а иногда и откровенно безжалостен. Как, впрочем, и шериф Вейзи. К этому Гаю привыкать не приходилось, и потому он не сильно тяготился своей новой службой. Но существенное отличие между принцем и шерифом заключалось в том, что Его Высочество время от времени хвалил Гисборна, даже иной раз в присутствии своих приближенных из числа придворных, что для Гая было поначалу настолько непривычно, что он искал некую подоплеку, тайный злодейский умысел в действиях Джона. Но со временем он привык, к хорошему привыкают быстро, и его то и дело его начали посещать мысли о том, что Вейзи очень сильно недооценивал своего советника. Вместе с этими мыслями зародились и сомнения в непоколебимости авторитета шерифа. Поначалу Гай старательно прогонял эти мысли прочь, но очень скоро сомнения переросли в уверенность. Оглядываясь назад, Гисборн отчетливо видел, как Вейзи откровенно использовал его, присваивая удачные идеи помощника и выдавая их за свои собственные, и при этом никогда не снисходил до того, чтобы хоть вскользь отметить заслуги Гая. Но зато в случае неудачи шериф никогда не упускал случая обвинить того в некомпетентности, вспомнить все его прежние прегрешения, красноречиво расписать, на какие страдания Гисборн обрек несчастного шерифа, допустив промахи. И тем больше было стремление Гисборна вернуться в Ноттингем и воздать по заслугам всем. Всем без исключения.
Анна же старательно исполняла роль безутешной вдовы безвременно почившего барона. Когда тело ее супруга привезли в замок, она бросилась ему на грудь, рыдая, заламывая руки и взывая к небесам, требуя ответа, как они могли допустить такую несправедливость. После она решила уединиться в часовне и помолиться за упокой души, и Гисборн втайне завидовал ей. Ему тоже очень хотелось бы побыть в уединении.
***
Однако осуществить свою мечту Гисборну удалось совсем не скоро. Пришлось терпеливо ждать, пока принц наскучит блеск и веселье бесконечных пиров, и он не удалится в свои покои, чтобы уединиться с очередной своей пассией. А быть может, и не одной.
И когда однажды утром Гисборн не дождался ставшего привычным стука в дверь, означающего, что ему надлежит в кратчайшие сроки предстать пред светлые очи Его Высочества, он понял, что в его услугах более не нуждаются. Пока что. Помпезный интерьер королевского дворца порядком утомил его, и потому Гисборн решил совершить прогулку по галерее крепостной стены. Если он понадобится, его найдут везде. Ведь с недавних пор он стал негласным советником по безопасности при Его Высочестве, и по всем вопросам, касающимся этого аспекта, теперь обращались непосредственно к нему. Это не могло не вызвать негативной реакции у капитана королевской стражи, которому казалось, что Гисборн обошел его, заняв его место, а сам же Гай старался вовсе не думать о том, какие мотивы двигали принцем при вынесении такого решения, и уж тем более, на какой срок распространяется его назначение. В любом случае, Гисборн не намеревался оставаться при дворе навсегда.
Новый статус давал свободу передвижений, власть и открывал массу возможностей. Но Гисборн никогда не терял бдительности и четко придерживался границ своих полномочий.
Сэр Гай стоял, опираясь на парапет, и смотрел на простирающиеся вокруг замка сады, поля и леса. Как будто он плыл на огромном корабле по изумрудно-зеленому морю, разделенному на правильные прямоугольники ближе к замку, и переходящему в темный, почти зловещий оттенок цвета там, где леса встречались с небом у горизонта. Быть может, лес казался ему зловещим из-за недавнего происшествия, в котором он принял непосредственное участие? Гисборн криво усмехнулся. С каких это пор его тревожат угрызения совести? Убивать было непросто впервые. А с годами лишать людей жизни стало для него такой же частью рутины, как, например, уход за своим оружием. Ему не доставляло удовольствия само убийство ни как процесс, ни как результат, хотя он лично знал тех, кто испытывал настоящее блаженство, забирая чужую жизнь. Гисборн делал это бесстрастно, не включая ни разум, ни сердце. Анна была права насчет него, хоть он сам и не слышал ее слов. Он был совершенным оружием.
Из раздумий его вывел звук приближающихся тяжелых шагов, гулким эхом отражающийся от стен галереи. Гисборн остался неподвижным, он прекрасно знал, что это один из стражников. Но внутренне подобрался. Все же во дворце у него было больше врагов, чем друзей. Если вообще нашлись бы таковые…
Шаги затихли в паре ярдов от него. Гисборн уже понял, что его беспечному созерцанию красот английской природы пришел конец. Чуть повернув голову в сторону стража, он требовательно спросил.
- Что?
Страж приблизился, получив разрешение от рыцаря.
- При попытке проникновения во дворец был задержан неизвестный мужчина. При нем было обнаружено это, – страж протянул Гаю перстень, указывающий на принадлежность к ближайшему окружению короля Ричарда.
Гисборн цепким взглядом осмотрел перстень, потом перевел взгляд на стражника.
- И?
- Арестованный утверждает, что будет говорить только с Вашей милостью. Его Высочество велел послать за вами.
Гай украдкой вздохнул. Если Его Высочество просит, кто может отказать?
- Где он?
- В темнице, где ж ему быть, - усмехнулся страж, но тут же осекся. – Сюда, пожалуйста, милорд.
Спускаясь по грубо вытесанным из камня лестницам, Гай осторожно ступал, сосредоточившись на том, куда ставить ногу. Несмотря на то, что сопровождавшие его стражники тщательно освещали факелами его путь, он перестраховывался, памятуя о том, как в совсем недавнем прошлом, или вечность назад, вот также спускался, подгоняемый тычками копья в спину, и едва не раскроил себе череп, оступившись на одной из подобных лестниц. Спасли прекрасные рефлексы и умение держать равновесие.
Отблески пламени плясали на стенах, как экзотические огненные животные, придавая и без того мрачному помещению еще более зловещий вид. Звук шагов был подобен грому небесному. Гай невольно вспоминал, как сжималось все внутри, когда он слышал такие звуки во время своего собственного заточения. Ему казалось, что это идут по его душу. А крики мучеников, подвергавшихся пыткам… Он слышал их потом еще много дней по ночам, просыпаясь и не сразу понимая, где он находится…
Если бы не приказ Его высочества, он ни за что добровольно не спустился бы сюда. Никогда в жизни.
Подземные переходы под дворцом были поистине бесконечны. Гисборн точно знал, что они идут не туда, где располагалась его камера. Когда, они, наконец, дошли, ему потребовалось все его мужество, чтобы сохранить внешнее спокойствие. Камера, где находился тот, кого предстояло допросить, была в разы больше, чем та в которой находился Гай. И не без причины. В ней было отведено место огромной устрашающего вида пыточной машине. Глядя на все эти цепи, рычаги, крюки и ремни, Гай подумал, как же ему повезло все же. Он видал подобные сооружения и в родном Ноттингемском замке, но там он был уверен, что сам никогда не окажется внутри машины. А здесь никто не взялся бы поручиться за то, что такая возможность полностью исключена.
В углу камеры была свалена какая-то куча тряпья, но самого заключенного Гай не увидел. Он хотел уже было обратиться за разъяснениями к стражникам, но эта куча тряпья зашевелилась, и в неровном свете факелов Гисборн рассмотрел, что это был человек. Гай знаком приказал стражу посветить на пленника. Теперь он мог лучше рассмотреть его. Одежда разорвана так, что пришла в полную негодность, но можно установить, что она гражданская, на лице следы побоев.
Гисборн отошел к пыточной машине, демонстрируя полное безразличие к ее ужасающему виду и предназначению, уселся на стол, выжидающе глядя на пленника.
Как и всегда, он не начинал разговор первым.
- Сэр Гай Гисборн, я полагаю?
Голос пленника был скрипучим, как несмазанное колесо.
Гай чуть склонил голову в подтверждение слов пленника.
- Итак. Вы хотели меня видеть. Хотите что-то предложить?
- Нет, это вы хотите предложить мне.
- Что именно?
Гисборн был удивлен, и не пытался скрыть этого. Подобную самоуверенность, если не сказать наглость встретишь не часто. Чтобы стоящий одной ногой в могиле диктовал свои условия… Гай терпеливо ждал, заинтересованно рассматривая на своего собеседника.
Тот, казалось, наслаждался произведенным эффектом и не спешил продолжать разговор. Гисборн начал терять терпение, в доказательство чего как будто машинально поправил пояс с пристегнутыми к нему ножнами с мечом. Сработало безотказно. Как и всегда.
- Покровительство, безопасность и свободу. Не обязательно в такой последовательности.
Заключенный попытался улыбнуться разбитыми губами.
- И что дает вам повод думать, что я соглашусь на ваши условия? – хмыкнул Гисборн.
- Информация, которой я обладаю, поистине бесценна. И то, что я прошу в обмен на нее, ничтожно малая плата, которая могла бы…
- Это уже не вам решать, - бесцеремонно прервал его Гисборн. – Выкладывайте, что у вас там есть, тогда и посмотрим, так ли бесценна ваша информация, как вы пытаетесь ее представить.
Пленник понял, что на арапа Гисборна не возьмешь. Он вздохнул, покачал головой с таким видом, как будто он хотел как лучше, а теперь придется, как придется.
- Пусть они выйдут, - мотнул он головой в сторону стражников.
- Они никуда не пойдут, - возразил Гисборн.
- Вы боитесь оставаться со мной один на один, сэр Гай? – искренне изумился пленник. – Вы слывете бесстрашным воином, искусным и непобедимым. Неужели эта молва несправедлива? Чем я могу быть опасным для вас? Оружия у меня нет, его отобрали, я прикован цепями, да и не в моих интересах нападать на вас.
- Они никуда не пойдут, - непререкаемо повторил Гай.
Он не боялся разговора тет-а-тет с пленником, будь тот даже вооружен до зубов и свободен в своих действиях. Просто здесь и сейчас приказы отдавал сам Гисборн, и больше никто.
- Это касается дела государственной важности, – предпринял еще одну попытку пленник.
- Не сомневаюсь. Иначе меня бы здесь не было. Выкладывайте. Немедленно. Или я ухожу.
Черный Рыцарь сделал движение, как будто и впрямь собирался уйти из камеры.
- Стойте! – отчаянно выкрикнул пленник.
Гисборн повернулся к нему, пристально глядя в глаза.
- Мое имя Бенджамин Лестер. Я служил королю Ричарду. Был капитаном его личной охраны. Я был с ним все время. Приплыл с ним на Святую Землю, сражался бок о бок…
- Ближе к делу, - вновь осадил пленника Гисборн.
- Я был с королем, когда он возвращался в Англию…
Из сбивчивого рассказа Бенджамина Лестера Гисборн уяснил следующее. На обратном пути Крестового похода корабль Ричарда был вынужден причалить к острову Корфу, принадлежащему Византии. Ричард бежал через Центральную Европу и был схвачен в окрестностях Вены Леопольдом V, обвинившим Ричарда в смерти своего кузена Конрада. Ричарда передали императору Священной Римской империи Генриху VI, который заключил его в замке Дюрнштайн.
- То есть вы заявляете, что король Ричард не в Святой Земле? - с сомнением спросил Гисборн.
- Именно так, милорд! Я готов поклясться на святом писании! Король томится в плену! И ему нужна помощь!
- Хорошо, допустим, все, что вы сказали, это правда, – медленно произнес Гисборн. – Но как же в таком случае вам удалось избежать пленения вместе с королем? Вы бросили своего монарха на произвол судьбы, спасая собственную шкуру?
Гай прожег Лестера полным презрения взглядом.
- Я-я.. нет! Как можно так подумать! – разразился искренним возмущением Лестер. – Я бился до последнего, но получил удар по голове и отключился, а после меня, вернее всего, приняли на покойника и оставили там лежать. А я не умер, я пошел по их следам! И когда все выяснил, сразу в порт, на корабль, идущий в Англию! Чтобы рассказать все! А в порту меня повязали и доставили сюда!
Капитан королевской охраны неотрывно смотрел на Гая большими честными глазами, надеясь распознать хоть оттенок эмоций на бесстрастном породистом лице. Но тщетно. Гисборн оставался непроницаемо-спокойным. Хотя мозг его интенсивно работал, анализируя информацию, сопоставляя с известными ему фактами, оценивая поведение самого Лестера. Что-то с этим воякой было не так. Сначала он держался и разговаривал как благородный, а потом начал косить под малограмотную деревенщину. Нет, что-то здесь явно нечисто.
Сэр Гай попросил Лестера снова рассказать ему всю историю в деталях, начиная с того момента, когда они с Ричардом отплыли со Святой Земли. Время от времени он переспрашивал пленника, задавал вроде бы простые вопросы, но имевшие особый смысл для самого Гая. И неотрывно следил за поведением капитана, за его реакцией на вопросы. От Гисборна не ускользнуло, как тот время от времени вытирал вспотевшие ладони, и как испарина выступила у него на лбу, хотя в камере было промозгло и холодно. Лестер явно врал. Только что он скрывал за этой ложью…
Как было все просто в Ноттингеме! Шериф принимал решения, и Гаю нужно было лишь исполнять приказы. А теперь он сам по себе. Надеяться не на кого. Только на себя. И он не имеет права на ошибку. Один неверный шаг, и он снова окажется в такой же вот камере, только не гостем…. Вовсе не гостем.
- Сколько тебе заплатили, Лестер? – жестко спросил Гисборн, положив руку на рукоять меча.
- Я н-не понимаю, о чем вы, милорд… - пролепетал Бенджамин.
- Прекрасно понимаешь. Я пока не знаю, на кого ты работаешь, но я это выясню, – Гай выразительно посмотрел в сторону огромной пыточной машины, на части которой сидел. – Подумай сам, стоит ли упираться, терпеть боль и мучения, если в итоге ты все равно все выложишь? Разве твои новые хозяева стоят таких жертв? Неужели они так щедро платят, что компенсируют тебе твои страдания?
Лестер отчетливо понимал, что Гисборн прав, но все еще не терял надежды выторговать себе лучшие условия.
- Хорошо. Я скажу. – Он задержал дыхание, как перед прыжком в ледяную воду. – Но мне нужны гарантии.
Гисборн растянул губы в насмешливой улыбке.
- Человеческая алчность ничуть не уступает глупости, а порой и превосходит ее в разы. Как можно требовать чего-то, не предоставив ничего взамен?
Лестер поупрямился, но исключительно для сохранения собственного достоинства в собственных же глазах, а потом выложил все как на духу.
Да, он действительно вернулся вместе с королем Ричардом из Святой Земли. Да, он сопровождал короля в его «путешествии» по Европе. И да, он был пленен вместе с Ричардом. Но ему удалось избежать смерти, согласившись стать доносчиком, пробраться в Лондон и извещать своих новых хозяев обо всем, что происходит в столице, особенно при дворе. Лестер назвал им своего работодателя, но оно Гаю ни о чем не сказало. Вероятно, это был кто-то, имеющий определенные полномочия в канцелярии Генриха VI, но имя он все равно запомнил. Профессиональная привычка.
Когда Лестер закончил свой рассказ, Гисборн распорядился дать ему воды. Бывший капитан королевской стражи жадно припал в грубой кружке. Осушив ее в пару глотков, Лестер с благодарностью посмотрел на Гисборна.
- Так я могу рассчитывать на вашу помощь, милорд? – с надеждой спросил он.
- Ничего не могу обещать.
Гай стремительным шагом вышел из камеры. Каждое мгновение, проведенное в этих стенах, приводило его во все более угнетенное и мрачное расположение духа. К тому же, его ожидал отчет перед Его Высочеством. Со всеми подробностями и, желательно, в лицах. Гай внутренне содрогнулся. Придется снова притворяться, унижаться, терпеть… Но его цель того стоит.
***
Вопреки его ожиданиям, сэра Гая приняли довольно скоро. Ему не пришлось даже в сто тысячный раз изучать детали интерьера приемной Его Высочества. Черного Рыцаря проводили в рабочий кабинет принца, где сам Джон восседал за громадным столом, на котором при желании можно было выстроить макет замка, не сильно уменьшая масштаб. Перед ним были разложены какие-то документы, а подле в подобострастной позе стоял его канцлер, услужливо перекладывая бумаги на столе, сопровождая свои манипуляции пояснительными речами. При появлении Гисборна канцлер тут же замолчал. С другой стороны стола, по правую руку от принца Джона стоял маршал Бэнкс, сурового вида грузный мужчина с тяжелым взглядом из-под набрякших век. Увидев сэра Гая, он даже не попытался скрыть своей враждебности по отношению к вошедшему. Гисборн проигнорировал жесткий взгляд, способный пригвоздить к месту не хуже арбалетного болта, и остановился посередине просторного кабинета, подчеркнуто спокойно глядя на Его Высочество, ожидая разрешения начать говорить.
- Мне доложили, у вас какое-то срочное сообщение, Гисборн, - своим обычным тоном капризного ребенка произнес принц Джон. – Что случилось? Говорите же!
Гай с трудом подавил раздражение. Он терпеть не мог, когда ему не дают вставить и слова, а потом начинают торопить с ответом.
- Король Ричард пленен Леопольдом V и находится в замке Дюрнштайн.
Его высочество подался вперед. От его ленивой расслабленности не осталось и следа.
- Что вы сказали? Повторите! – потребовал он.
Гисборн повторил свои слова.
Его Высочество откинулся на спинку кресла.
- Так это правда.
То, что принц уже осведомлен о том, что его брат вернулся из Святой Земли, ничуть не удивило Гисборна. Он уже научился ничему вообще не удивляться при дворе.
- И откуда вам это стало известно? – снова задал вопрос принц Джон.
Гай передал суть разговора с Лестером, выдел лишь ключевые моменты. Его Высочество слушал против обыкновения очень внимательно, а когда Гисборн перешел к вопросу о том, что Лестера можно было бы использовать в своих целях, резко оборвал его.
- Об этом не может быть и речи, и вы это знаете, Гисборн.
Гай равнодушно пожал плечами. В конце концов, он же ничего не обещал Лестеру, и совесть его была чиста. Он сделал все, что мог.
Канцлер деликатно кашлянул, привлекая внимание Его Высочества.
- Хотите что-то сказать, Томас? – обратился к нему Принц Джон.
Канцлер склонился к самому уху Его Высочества и что-то быстро зашептал. Его Высочество выслушал, кивнул и расплылся в довольной улыбке.
- Ваше прошение будет удовлетворено, сэр Гай, - провозгласил он. – Этому вашему Лестеру будет сохранена жизнь. Он отправится назад в Дюрнштайн и исполнит свое предназначение.
- Какое именно? – спросил Гисборн.
- Предначертанное! – грубовато осадил его принц Джон, давая понять, что Черный Рыцарь вторгается на территорию, куда вторгаться не должен.
Сэр Гай, если и испытал какие эмоции, то никак их не выдал, оставшись непроницаемо-спокойным.
- Можете быть свободны, - махнул рукой принц.
Гисборну ничего не оставалось, кроме как, обозначив ритуальный поклон, направиться к выходу из кабинета. Он еще успел услышать, как оставшись втроем, Его Высочество приступил к обсуждению выдвинутого Гаем предложения. Некоторые вещи не меняются вне зависимости от географического положения, подумал Гисборн. Он чувствовал себя слегка уязвленным, потому как это была его заслуга в том, что он вывел Лестера на чистую воду и перевербовал его. А получается, что теперь все лавры достанутся маршалу Бэнксу. Ну и ладно. Не в первый и не в последний раз. Но настроение было испорчено уже на весь день.
***
Раздражение нарастало с каждой минутой, грозя поглотить и подчинить себе рассудок. А этого Гисборн никак не мог себе позволить. Его разум должен был все время оставаться холодным, незамутненным. Чтобы четко отслеживать и анализировать все происходящее вокруг. Он в стане врагов. В логове змей. И стоит лишь допустить оплошность, как она может стать фатальной.
Но, как ни старался Гай, ему не удавалось совладать с накатывающей удушливыми волнами злостью. Она закипала внутри и настойчиво требовала выхода. В Ноттингеме с этим проблем не было. Всегда попадались под руку заключенные, которых нужно было допросить с пристрастием, или крестьяне, не желающие отдавать налоги или делиться информацией о местонахождении Робина и его шайки. При мысли о Робине ярость закипела с новой силой. Сдерживать ее стало почти невозможно. Гисборн решил прибегнуть к единственному доступному средству. Спустившись к конюшням, он велел запрячь полюбившегося ему гнедого жеребца. Грумы беспрекословно исполнили его приказ, и вскоре он беспрепятственно выехал за ворота замка.
Пришпорив послушного коня, он помчал во весь опор прочь, куда глаза глядят. После стольких недель, что он был ограничен стенам замка, свобода пьянила. Свежий ветер был в лицо, прогоняя мрачные думы. Зелень полей сливалась в сплошную полосу под мелькающими коптами коня. Как же ему этого не хватало! Этого ощущения свободы, бесконтрольности некоего безрассудства… Как птица, вырвавшаяся из клетки, он наслаждался полетом, воспарив над серой однообразной реальностью жизни в замке. Ослабив поводья, он дал своему коню самому выбирать скорость и путь. И остановился лишь тогда, когда почувствовал, что тот начал уже выдыхаться. Тогда Гисборн спрыгнул на землю и пошел, ведя разгоряченного коня в поводу. Пряные запахи луговых трав пьянили, кружа голову. Гай снова поймал себя на мысли, что, проведя большую часть жизни в Ноттингеме, этом благодатном краю бескрайних лесов и бесконечных полей, он никогда не замечал всего этого. Насколько прекрасна природа. Насколько бога красками, запахами и звуками. И лишь сейчас, когда его на несколько недель отрезали от всего того, что раньше было естественным фоном его жизни, он ощутил, как сильно ему этого не хватало.
Он провел почти весь день в уединении и вернулся в замок на закате, уже в совершенно другом настроении. Спокойным, уравновешенным, даже можно сказать, умиротворенным. Передав коня на попечение грума, он поднялся в свои покои. Замечательным завершением вечера было бы свидание с Анной, но она все еще была в трауре и не выходила из своих покоев.
Тем более неожиданным оказался стук в дверь. Гисборн разрешил войти, но никто не появился. Тогда он взял в руку кинжал, который носил на поясе и подошел к двери сам. Прислушался. Тихо. Гай распахнул дверь, занеся кинжал для удара, и в последний момент сумел удержаться от того чтобы не нанести его. Перед ним стоял растерянный и несчастный Пакстон. Таким его Гисборн еще никогда не видел.
- В чем дело? - требовательно спросил сэр Гай.
Пакстон не ответил, лишь посмотрел на него взглядом побитой собаки и тяжко вздохнул.
- Ясно.
Гисборн бесцеремонно втянул Пакстона в комнату, провел к столу и усадил на стул. Тот беспрекословно повиновался. Гай наполнил бокалы вином и поставил один из них пред Пакстоном, сам сел напротив и приказал.
- Пей.
Пакстон наградил Гисборна еще одним потерянным взглядом и залпом выпил вино, едва ли почувствовав его вкус.
- Что произошло, Роберт? - мягко спросил Гай.
Молодой доктор удивленно посмотрел на него, как будто видел впервые.
- Вам известно мое имя? – растерянно спросил он.
- И не только, - терпеливо ответил Гисборн. – Однако мне неизвестно, что привело тебя ко мне. Но это явно что-то серьезное. И я все еще жду. Пока ты мне расскажешь.
- Я не знаю, как сказать об этом… - Пакстон провел по лицу рукой жестом отчаяния. – Я просто не знаю!
Гай снова наполнил его бокал и снова заставил выпить. Он видел, как мелкая дрожь сотрясает тело несчастного врача.
- Роберт. Есть вещи, которыми мы не можем гордиться. И о которых лучше не говорить и даже не думать. Но то, что ты здесь, говорит мне о том, что ты хочешь с кем-то поделиться этим. Иначе ты не сможешь жить дальше. Эта ноша слишком тяжела, чтобы нести ее одному. Я прав?
Пакстон осмелился поднять на Гисборна покрасневшие глаза.
- Откуда вы знаете? – прошептал он.
Гисборн лишь вздохнул.
- Сам проходил через такое.
- И как вы с этим справлялись? – голос Пакстона был таким же бесцветным, как и его взгляд.
- Нужно время. Со временем становится чуть легче. И постараться не думать. Ты же врач, Роберт. Ты не можешь спасти всех. Иногда люди просто умирают…
- Так вот о чем вы подумали! – воскликнул Пакстон. – Если бы все было так просто… Хотя да, вы правы, бывало и такое, что мои пациенты умирали, но на то воля господня. Но тут. Тут совсем другой случай. – Начав говорить, он уже не мог остановиться. – Я сам. Вот этими самыми руками, – Пакстон поднял дрожащие руки и безвольно уронил их на стол, - отправил на тот свет … даже не знаю, сколько людей.
Роберт уронил голову на руки и затрясся от беззвучных рыданий.
Гисборн молча встал, подошел к нему и положил руку на плечо. Он не произнес ни слова. Просто дал понять, что Пакстон не один. Да и что скажешь в такой ситуации? У каждого есть свое предел прочности. Даже железные клинки ломаются, когда на пути встречаются каменные глыбы. А люди… Это такие хрупкие, ранимые создания. Даже самые сильные из них. Никто не знает, какую боль и какой надрыв они прячут под этой непробиваемой с виду броней…
Постепенно рыдания начали стихать. Вскоре Пакстон затих. Гай отошел к окну и отвернулся, давая врачу время придти в себя окончательно.
- Спасибо вам, сэр Гай, - через некоторое время произнес Пакстон.
Его голос звучал глухо, но уже почти не дрожал.
- Я знал, что вы поймете меня. И не выдадите. Потому что то, что я сделал… Я сделал по приказу Его Высочества…
Гисборн медленно повернулся и пристально посмотрел на врача. Тот не выдержал проницательного взгляда и отвел глаза.
- Да, сэр Гай. Я всего лишь выполнил приказ. Но я не пытаюсь оправдаться. Вина за все, что произойдет, целиком и полностью лежит лишь на мне. Ведь я мог и отказаться…
- И отправиться к праотцам, - веско заметил Гисборн.
- Да, но только я один! – горячо возразил Роберт. – А не сотни и не тысячи, быть может…
- Вы так в этом уверены? – Гай скептически изогнул бровь. – Потому что я нет. Если бы отказались, принц нашел бы другого исполнителя, только и всего.
- Наверное, в правы, - подумав, согласился Пакстон. – Да, вы правы, сэр Гай. Абсолютно правы.
- И я лишился бы такого друга, как вы, Роберт. Это была бы невосполнимая потеря.
Пакстон удивленно воззрился на Гисборна.
- Вы сейчас серьезно?
- Да. В это так сложно поверить? Что я способен испытывать дружескую привязанность к кому-то?
Пакстон хотел было ответить, что да, на самом деле, в первого взгляда складывается именно такое впечатление. И сказал бы, если бы не успел узнать Гая лучше. Особенно сегодня вечером.
- Нет, сэр Гай. В это совсем несложно поверить. Вы отдаетесь всему, что вы делаете, с такой страстью. Если вы любите, то самозабвенно. Если ненавидите, то всей душой. А если выбираете кого-то в друзья, то никогда не предадите. Для меня честь быть вашим другом, сэр Гай.
Пакстон налил себе вина, и Гисборн, наконец, поднял свой бокал, к которому так до сих пор и не притронулся.
- Вы совсем меня не знаете, Роберт, - сказал он с горечью. – Но вам я обещаю. Вас я не подведу и не предам.
Они осушили свои бокалы и со стуком поставили их на стол.
На минуту повисло молчание. Потом Пакстон заговорил. Ровным, невыразительным голосом. Как будто рассказывал о ком-то другом.
- Меня вызвали к Его Высочеству и спросили. Существует ли такая болезнь, которой можно заразиться не сразу, а спустя некоторое время. Я ответил, что есть, и не одна. Тогда мне сказали. Сделай так, чтобы человек, которого мы укажем, заразился ею. Вы знаете, сэр Гай, я проводил опыты, и у меня были образцы… в общем, я … Меня привели в темницу, в одному заключенному. Он был в жутком состоянии. Сильно побит. Мне велели привести его в божеский вид и незаметно заразить этой болезнью… И я… я сделал это. А что мне оставалось? А потом я слышал разговор. Беднягу срочно отправят в порт и посадят на корабль, идущий на континент. И там он… станет причиной ужасной эпидемии… Боже милостивый, сэр Гай, что я наделал!
Пакстон снова был на грани истерики, и Гисборн чувствовал это.
- Роберт. Посмотри на меня.
Повелительный тон не оставлял выбора. Пакстон посмотрел в глаза Гая.
- Это не твоя вина. Ты выполнял приказ. Те люди, на континенте, они враги. Мы на войне, Пакстон. Мы все солдаты. И ты, и я. А солдаты приказы не обсуждают. Они выполняют то, что им велено. Только так можно одержать победу. Не думать. Не сомневаться. Выполнять то, что приказали. Понимаешь?
Пакстон медленно кивнул. Гисборн говорил так убедительно, что врач ни на секунду не сомневался в правильности его слов. А Черный Рыцарь тем временем продолжал.
- Война это мерзкое дело. Грязное. На войне нет славы. Только кровь, смерть, горе и разрушение. И не всякий способен выдержать это. И потому важно всегда помнить о цели. Для чего мы все это делаем. За что сражаемся. Это наша страна, Роберт. И мы должны защищать ее, как можем. Кто с оружием в руках, а кто иным способом. Как ты сегодня. Думай о цели. Не думай о средствах ее достижения. Только так можно сохранить рассудок.
Гай замолчал, хмуро глядя в окно на темные очертания башен. Молчал и Пакстон, обдумывая его слова.
- И снова вынужден признать вашу правоту, сэр Гай.
Пакстон, наконец, нарушил молчание.
- Разумеется, я прав, - снисходительно фыркнул Гисборн. – А еще лучше, старайся поменьше обо всем этом думать.
- А у вас получается?
- Не всегда.
Гай мрачно посмотрел на Пакстона и разлил остатки вина.
- Но стараться все рано надо. Иначе не выжить.
Они просидели до глубокой ночи, говоря обо всем и ни о чем. К этой теме они больше не возвращались, как будто оба наложили на нее негласное табу. Потом Пакстон тепло поблагодарил сэра Гая и удалился.
А Гисборн решил последовать собственному совету и не думать. И у него даже получилось в этот раз.
***
Ребекка спешно собирала свои вещи. Она даже не могла вообразить, что их окажется так много. За то время, что она служила леди Горсей, количество ее нарядом увеличилось стократно. Ее госпожа была щедра, и одаривала свою верную служанку надоевшими ей самой нарядами. И теперь, с сожалением глядя на все это великолепие, Бекки отчетливо понимала, что все, что у нее есть, она с собой взять не сможет. Девушка кусала губу, сдерживая слезы. А она так мечтала однажды выйти замуж, тоже стать благородной леди, вот тогда-то все эти туалеты пригодились бы ей! Но теперь ей придется покидать замок в спешке и налегке, а потому со всеми этими платьями придется расстаться, как и с ее мечтами. Сейчас самое главное ускользнуть незаметно. Бекки последний раз с нескрываемым прискорбием посмотрела на наряды и решительно захлопнула крышку сундука. Взяв в руку небольшую сумку с драгоценностями и деньгами, на первое время должно было хватить, она выскользнула в коридор. Прислушалась. Никого. На цыпочках двинулась вдоль стены. Сердце колотилось, как бешенное. Бекки было очень страшно. От того, что она натворила, и от того, что ее может ожидать в наказание за содеянное. Она уже тысячу раз пожалела, что согласилась на предательство своей госпожи. Но обратного пути не было. Ей бы только выбраться из замка…
И ей почти это удалось. Бекки преодолела уже большую часть пути. Ей оставалось лишь добраться до конюшни. А там ее уже ждет Пит, ее верный друг и любовник. Он обещал укрыть ее до наступления темноты, а потом вывести тайком из замка.
И вот Бекки уже заглядывает в полутемный амбар. Она может различить лишь силуэты лошадей в денниках, слышит хруст соломы да тихое пофыкривание. Прижимая к груди сумку, она осторожно ступает внутрь. Глаза постепенно привыкают к полумраку. Но она все еще не видит Пита. Она хочет позвать его, но боится привлечь внимание. Но вот высокая темная фигура отделяется от изгороди и приближается к ней. Бесшумно, как будто человек идет, не касаясь пола. Бекки пытается его рассмотреть, но против света не видно. Она не может больше терпеть и тихо спрашивает.
- Это ты, Пит?
И тут же понимает, что для Пита этот человек слишком высок. И одет не как конюх. Сердце замирает, Бекки хочет убежать, но ноги как будто приросли к полу, она не может и пошевелиться, парализованная страхом. Высокая черная фигура приближается. Бекки уже знает, кто это. И знает, что с ней будет. И оттого ей еще страшнее.
- Пит в данный момент немного занят, – слышит она обманчиво мягкий ласковый голос. – Просил меня позаботиться о тебе.
- Сэр Гай…. – вне себя от ужаса пролепетала Бекки.
- Собственной персоной – Он подошел почти вплотную. – Я не стану даже спрашивать тебя, зачем ты здесь. Ответ очевиден. Я спрошу тебя о другом. – Тон его голоса неуловимо изменился, стал жестче. – Пока я считаю до трех, ты должна назвать мне очень хорошую причину, по которой я не убью тебя здесь и сейчас. Как предателя. Один…
Бекки тряслась как лист на ветру. Ни одна мысль не шла в голову. Кроме той, что сейчас ее жизнь оборвется. А она так не хочет умирать…
- Я не хочу умирать… - слезы ручьями катятся по щеками.
- Два…
Черный Рыцарь остается совершенно равнодушен. Его не трогают ни ее слезы, ни слова.
Желание остаться в живых перекрывает страх перед смертью.
- Стойте, стойте! – она падает к ногам сэра Гая. – Я могу сказать вам одну важную вещь! Только не убивайте меня!
- Три… - медленно произносит Гисборн, и одновременно Бекки выкрикивает.
- Это касается баронессы!
- Продолжай. – Бесстрастно разрешает Гисборн.
Захлебываясь слезами, путаясь в словах, Бекки сбивчиво рассказывает о том, что по поручению одного придворного передала Анне записку, и на словах еще добавила, где и когда та должна быть.
- Что было в той записке?
Гай склоняется над Бекки, взяв в руку ее волосы.
- Я не знаю… - трясущимися губами шепчет та.
- Что в ней было!
Гисборн рывком поднимает голову девушки и запрокидывает ее, чтобы видеть ее лицо.
- Богом клянусь, я не знаю! – кричит несчастная служанка.
Черный Рыцарь вглядывается в ее припухшие мокрые глаза и отпускает волосы.
- Я тебе верю, - снова мягко говорит он. – ты не знаешь.
Бекки судорожно трясет головой в подтверждение своих слов.
- А значит, ты для меня только что стала бесполезна, - констатирует Гай и распоряжается, - убрать ее отсюда.
Он уже не слышит воплей обреченной, не видит, как отчаянно она сопротивляется гвардейцам, которые уволакивают ее в темницу. Он не может терять ни минуты. Спасти Анну. Он должен спасти Анну. Вскочив на коня, он устремляется к дальней окраине крепостной стены. Мысли о том, что Бекки могла солгать ему, он даже не допускают. Перед лицом смерти служанка не смогла бы солгать. Он смог бы. Она нет.
***
Звуки над водой разносились далеко, и еще на подходе к мосту Гисборн услышал крики. Сначала мужской голос. Полный ненависти и злобы.
- Мерзкая шлюха! Ты и правда возомнила себя самой умной? Думала, никто не узнает о твоих ночных похождениях? Как ты развлекалась с другими при живом-то муже? Думала, ты сможешь обманывать его вечно? Что старый осел ничего не заподозрит? Он оказался не таким уж и старым и не таким ослом, моя дорогая. Он тебя подловил. И ты решила от него избавиться. Наняла ассасина, чтобы тот представил все, как несчастный случай. Так? Отвечай!
Пауза. Лишь шум воды и завывание ветра. А потом ветер донес слабый ответ.
- У вас бурная фантазия, виконт. Вам бы романы писать. Может, тогда вы бы стали привлекательным для женщин.
Гисборн безошибочно узнал Анну по словам и по голосу. Хоть и слышно было, что она была напугана, но ей удавалось сохранить присутствие духа и отвечать с сарказмом. Сам он никогда не становился объектом ее насмешек, но свидетелем тому бывал неоднократно.
- Можете и не сознаваться. Это все рано ничего не изменит.
Голоса все ближе. Обогнув выступ в крепостной стене, Гай увидел их. Мужская и женская фигуры на темном мосту. Светлые одежды Анны резко выделались на фоне серых камней, из которых была сложена ограда моста. В мужчине Гисборн узнал того самого нахала, который пытался силой овладеть Анной в один из памятных вечеров. А теперь он пытался скинуть баронессу с моста. Она отчаянно сопротивлялась, но было очевидно, что долго противостоять вдвое превосходящему ее по силам мужчине она долго не сможет.
До них оставалось еще около тридцати ярдов, и Гисборн отчетливо понимал, что не успевает. Он крикнул, что было сил, перекрывая шум ветра и воды.
- Стойте! Виконт! Одумайтесь!
Виконт услышал его и резко обернулся в сторону Гая, держа Анну за одежду. Девушка наполовину свесилась над бурным потоком и боялась пошевелиться, замерев в ужасе.
- Не подходите ближе! – отчаянно выкрикнул виконт. – Или я отпущу ее!
Гисборн замер на месте, приподняв руки, всем своим видом показывая, что у него в руках нет оружия.
- Послушайте, сэр Генри, - имя виконта всплыло в памяти само собой, - не делайте того о чем будете жалеть всю оставшуюся жизнь. Посудите сами. Вам уже не удастся представить все как несчастный случай. Это убийство, виконт. Вы уверены, что способны забрать жизнь человека, жизнь невинной девушки, и потом простить себя за это? Думаете, вам удастся так просто оставить это все позади и жить дальше? Со смертным грехом на душе? Вы сможете так жить?
Гай пристально смотрел в глаза Генри, незаметно, шаг за шагом сокращая расстояние между ними. Чем ближе он подходил, тем больше сомнений и неуверенности видел он в глазах молодого человека. И решив закрепить свой успех, он продолжил.
- Поверьте это вовсе не так просто, как кажется. Ее лицо будет преследовать вас в кошмарах каждую ночь. Вы сойдете с ума раньше, чем завершится суд над вами. И вы будете молить о казни, чтобы только избавиться от демонов, терзающих вашу душу. А после смерти? Куда отправится ваша бессмертная душа? На небеса путь вам заказан. Вам, порядочному христианину…
Виконт прервал его, выкрикнув,
- Замолчите! Еще одно слово, и я сброшу ее!
В доказательство своих слов он еще дальше отодвинул Анну, и теперь она балансировала на каменном парапете, в любой момент готовая сорваться в ледяную воду. Девушка пронзительно закричала.
Гай лихорадочно просчитывал варианты. Все равно еще слишком далеко. Он не успеет добраться до них прежде, чем свершится непоправимое.
- Хорошо, виконт! – выкрикнул он. – Я согласен на любые ваши условия. Только сохраните ей жизнь.
Сэр Генри на секунду задумался, а потом, не меняя положения, крикнул в ответ.
- Какие вы даете гарантии?
Гисборн усмехнулся про себя. Вот и все. Наступил переломный момент в переговорах. Решимость виконта расправиться с Анной иссякла. Теперь он больше озабочен спасением собственной шкуры, а не выполнением поставленной задачи.
- Слово рыцаря, что я сохраню вам жизнь.
Виконт попытался втащить Анну обратно на мост, но замерзшие на ветру руки не слушались.
- Помогите мне! – истерично крикнул он.
Гисборн тут же бросился на мост, и через несколько мгновений Анна уже стояла, тесно прижавшись к нему, содрогаясь от холода и пережитого ужаса. Гай снял с себя плащ и накинул его на плечи баронессы. Теперь его движения ничего не стесняло.
Виконт стоял подле, бледный, как полотно, и тоже сотрясался от крупной дрожи. Гай негромко сказал Анне что-то ободряюще-успокаивающее, а потом повернулся к Генри.
- Вы ведь не сами все это придумали, а? – произнес Гисборн с сочувствием в голосе. – Вас вынудили пойти на это. Ведь так?
Виконт быстро закивал.
- Скажите, кто именно, и я сделаю так, что этот человек не сможет более досаждать вам. Вы же знаете, что вас ждет в случае провала? А вы потерпели ошеломительное фиаско, Генри. Такие ошибки не прощают. Вы же умный человек, сами понимаете.
Генри метнул на Гисборна затравленный взгляд.
- Я… я не могу назвать вам имя. Это… это слишком влиятельный человек, он особо близок королю…
- Хорошо, - мягко согласился Гисборн.
Анна вцепилась в его рукав и посмотрела выразительно, но Гай проигнорировал ее возмущение.
- Тогда скажите, кто еще замешан в этом? От кого еще нам ждать подвоха? – Видя, что виконт колеблется, Гай ободряюще улыбнулся. – Мы же теперь друзья, мы на одной стороне.
- Д-да, теперь вы мой единственный друг, наверное… - пролепетал виконт.
- Тем более. Так кто еще участвует в заговоре?
Виконт изменился в лице и отшатнулся от Гисборна.
- Я не понимаю, о чем вы!
Гай понял, что допустил непростительную ошибку и выдал себя. Улыбка сползла с его лица.
- Не притворяйтесь, виконт. Нам все известно. И то, что барон Горсей был участником заговора против Его Высочества, и многое другое. В том числе и ваша причастность к этому гнусному комплоту. На самом деле, мне не нужно, чтобы вы называли мне имена участников вашей клики. Нам они прекрасно известны. Это был контрольный вопрос. Я хотел убедиться, что вам можно доверять. Но, увы. Вы меня разочаровали.
Теперь, когда виконт в полной мере осознал, что вот он стоит на этом проклятом мосту и смотрит в глаза смерти, точнее, ее посланника, в эти холодные отрешенные голубые как лед на вершинах гор. Как он любил забираться по извилистым пастушьим тропам на самые вершины, когда был еще ребенком… Он больше никогда не вернется домой. Никогда не увидит величественных гор… Никогда не обнимет мать и сестер… Потому что о умрет сейчас. В самом расцвете лет. Это так несправедливо! Он утратил остатки самообладания и упал на колени, протягивая трясущиеся руки, пытаясь ухватить Анну за подол платья, умоляя пощадить его. Баронесса брезгливо отдернула шелковую одежду и отступила назад, за спину Гая.
- Избавьте мир от этого слизняка, - презрительно бросила она и надменно отвернулась.
Гисборн безразлично пожал плечами, сгреб виконта за воротник и рывком поставил на ноги.
- Имейте мужество хотя бы смерть принять достойно, - процедил Черный Рыцарь сквозь зубы.
- Вы! Вы не посмеете! Вы дали мне слово! – виконт визжал и извивался, тщетно пытаясь вырваться. – Вы же сами…. О смертном грехе… о демонах… как же ваша душа? – прибегнул Генри к последнему аргументу.
- Слово? Ах да, слово. Я солгал. – Гисборн жестко усмехнулся. – А моя душа давно уже в аду. И с вашей смертью, боюсь, ничего не изменится.
- Нет!!! НЕТ!!! Не делайте этого!!!
Ветер отнес предсмертные крики виконта прочь, и лишь тихий всплеск был единственным звуком в воцарившемся безмолвии. Даже ветер стих. Казалось, что время остановилось, и мир замер. Первым нарушил молчание Гисборн.
- Идемте, миледи. Вы совершенно продрогли.
Он галантно предложил Анне руку, как если бы они совершали прогулку по королевскому саду.
Анна положила на нее свою ледяную хрупкую ладонь.
- А вы в совершенстве владеете техникой допроса.
Голос ее еще подрагивал, но она полностью оправилась от потрясения.
- Жаль, что так ничего и не удалось выяснить.
Гай направился к выходу из крепости.
- Отчего же. Я получил ответы на все свои вопросы.
Анна заинтересованно взглянула на него.
- И каковы же ответы? – в ней снова проснулся охотничий азарт хищницы.
- Если я вам скажу, миледи, мне придется убить и вас тоже, - тонко улыбнувшись, ответил Гай.
Как Анна ни вглядывалась в его лицо, она так и не смогла понять, серьезно он говорит или нет. Гисборн оставался вежливо-отстраненным, тщательно выбирая дорогу в наступившей темноте.
- Осторожно, миледи, на этих камнях можно легко пораниться.
Нет, все же он искренне проявляет о ней заботу. Верный пес остался верным своей госпоже. Анна облегченно вздохнула и плотнее завернулась в отороченный мехом плащ.
***
Спустя несколько дней после того разговора по душам, Пакстон буквально ворвался в покои Гая, едва постучав в дверь.
- Что за… - угрожающе начал Гисборн, уже готовый наказать наглеца, посмевшего нарушить его уединение, когда увидел стоящего на пороге врача. – Срочность, Роберт? – закончил он совершенно другим тоном.
- Сэр Гай, у меня прекрасные новости! – Пакстон с опаской покосился на меч, который Гисборн убрал обратно в ножны. – То есть не совсем, в смысле для некоторых людей это трагедия, но для меня это такое облегчение!
- Если я скажу, что что-то понял из ваших слов, это будет явное преувеличение, - Гисборн жестом пригласил Пакстона сесть к столу и налил вина себе ему. – Выпейте, успокойтесь и скажите еще раз. Только на понятном языке, если можно.
Роберт смущенно присел на стул и пригубил вино.
- Я только что узнал. Тот корабль, на котором отправили беднягу Лестера, помните, я говорил вам… - по лицу молодого врача пробежала тень.
- Разумеется, я помню, - терпеливо подтвердил Гай.
- Так вот. Тот корабль попал в шторм и потерпел крушение! Лестера так и не нашли. То ли его смыло волнами за борт, то ли он сбежал, воспользовавшись случаем. Так или иначе, к тому времени, как он доберется до ближайшего человеческого жилища, его болезнь будет уже очевидна. И опасности он представлять не станет. В том смысле, что его будут избегать.
Пакстон счастливо улыбнулся. Гисборн сдержанно улыбнулся в ответ. Хоть он и понимал, какая гора свалились с плеч доктора, сам радоваться всему этому не мог. Он же обещал Лестеру защиту. Хоть и не напрямую, но обещал. И не сдержал своего обещания. Хотя, с другой стороны, Лестер, вероятно, жив. Так что отчасти свое обещание Гай, возможно и выполнил.
- Поистине прекрасная новость, Роберт, - вслух сказал он. – Как видите, ваши переживания были преждевременны. Жизнь все расставила по своим местам.
- Вы правы, сэр Гай. Вы абсолютно правы! – с чувством воскликнул Пакстон. – И все же. Моему сердцу тревожно, - опечаленно добавил он.
- Отчего же? – тщательно скрывая интерес, осведомился Гисборн.
- Вы не так давно при дворе, вероятно, вы еще не научились распознавать эти знаки, сэр Гай. Без обид. – Гисборн поднял руку в знак того, что он вовсе не обижается. – А я уже вижу. И чувствую. Что-то назревает. Грядет буря. Грядут перемены. И, судя по прежнему опыту, могу сказать, что уж точно не к лучшему.
Пакстон осушил свой бокал и со стуком поставил его на стол. Гисборн собрался было сказать что-то, чтобы успокоить и поддержать друга, как тот очень серьезно посмотрел ему в глаза.
- Будьте осторожны, сэр Гай. И смотрите в оба.
С этими словами Пакстон порывисто встал, едва не опрокинув стул, и также стремительно покинул покои Гисборна, как и ворвался в них, оставляя Черного Рыцаря наедине с разрешением загадки, которую только что задал.
***
Предчувствия Пакстона не подвели его. В этом Гай убедился в скором времени. Когда его попросили предстать перед Его Высочеством, он понял. Вот оно. Началось. Сохраняя присущее ему спокойствие, исполненный достоинства и уверенности в себе, Гисборн вошел в кабинет принца.
- А, вот и вы, Гисборн, - вместо приветствия произнес Джон. – Теперь все в сборе. Можем начинать.
В сборе кроме Гая оказались канцлер и маршал Бэнкс. Не считая еще нескольких придворных и, само собой. Гвардейцев охраны.
Принц подал знак гвардейцам, и, повинуясь ему, они ввели в кабинет Анну Горсей. Руки ее не были связаны, но по всему было видно, что она пленница принца. Выведя ее на середину комнаты, гвардейцы замерли по обе стороны от нее, держа ее за руки чуть выше локтя так, что она не могла пошевелиться.
У Гисборна защемило сердце при виде того, как с ней обращаются. Эти грубые мужланы оставят синяки на ее нежной коже… Но ни один мускул не дрогнул на его лице. Лишь в глазах на мгновение отразилась боль и сочувствие. Но лишь на мгновение.
- Что все это значит! По какому праву со мной так обходятся? Ваше Высочество! Это какое-то глупое недоразумение! В чем дело? Я требую объяснений! – Анна снова предприняла попытку высвободиться, но вновь безуспешно.
- Я никогда не отчитываюсь перед своими подданными в своих действиях, но ради вас, баронесса, я сделаю исключение. – Холодно произнес принц, едва взглянув на нее.
Анна уже поняла, что совершила ошибку, которая может стоить ей не только места при дворе, но и будущего, в том числе продолжительности ее жизни. Которая могла трагически резко сократиться до нескольких дней, а то и минут. Девушка бросила на Гая полный отчаяния и мольбы о помощи взгляд, но он, казалось, не заметил его. Хотя Анна прекрасно была осведомлена, что такие, как Гисборн, никогда и ничего не упускают. Черный Рыцарь остался стоять неподвижно, как изваяние, такой же холодный и чуждый ее страданиям.
А тем временем принц продолжал вещать полным презрения голосом, избегая встречаться с баронессой взглядом, как будто ему было тошно даже смотреть на нее.
- Ваш муж, барон Горсей, был выдающимся человеком. Он прекрасно разбирался в политике, у него были прочные связи и поддержка среди влиятельных людей королевства. Он мог войти в состав Курии… - с каждым новым предложением голос принца набирал все больше силы, но он внезапно замолк. По лицу его высочества пробежала тень, уголки губ обиженно опустились. – Но, к моему и не только великому сожалению, ваш дражайший супруг, этот безупречный милорд, возглавил заговор. Против меня! – Принц едва сдержался, чтобы не пустить слезу то ли сожалея о роковой ошибке барона, то ли огорченный его предательством. – А ведь я всего лишь выполнял свой долг! Я заботился об этой стране и ее народе, отдавая всего себя, пока мой старший брат ведет священную войну на востоке!
Принц Джон произнес последние слова с таким пафосом и трагизмом, что не поверить в его благую миссию и искренние чаяния о благосостоянии английского народа не поверил бы лишь совершенно бездушный человек.
Выдержав соответствующую моменту паузу, он продолжил совершенно другим тоном.
- Как вам известно, баронесса, измена родине и короне карается смертью. Участь, постигшая вашего мужа, избавила его от ответственности за его злодеяния. Но вы, душа моя, - прежде эти слова звучали так ласково и нежно, а теперь принц выплюнул их презрительно и с нескрываемым отвращением, - как его пособница, наказания не избежите. Вы будете казнены. – Принц простер свою холеную, женоподобную руку, унизанную драгоценными перстнями, в сторону Анны. – Стража, взять ее.
Последняя фраза была скорее для соблюдения формальностей, технически Анну уже взяли. Ее быстро увели из кабинета. Ее крики еще долго стояли в ушах Гисборна.
Когда все стихло принц Джон торжественно произнес.
- И так будет с каждым, кто осмелится поднять руку на святое! На правителя государства!
Голос его дрожал от праведного гнева.
И все присутствующие молча смирились с тем, что он назвал себя правителем государства… Иногда лучше не перечить наделенным властью самодурам…
Казалось, все предельно ясно. Это был акт показательной казни. Не настоящей, оттого еще более жуткой. Но Гай должен был попытаться.
- Поверить не могу, что леди Горсей была частью заговора.
- Для меня самого это стало ударом, Гисборн!
Теперь, когда все было кончено, принц мог снова показать свою «человеческую» сторону.
- А я так доверял ей! – сокрушенно промолвил Джон.
- И что с ней теперь станет? Ее накажут? Домашний арест? Отлучение от двора?
Принц Джон смерил Гисборна снисходительным взглядом.
- Может, для вас это станет новостью, но убить можно не только мечом, но и словом. Особенно, если это слово сказано мной.
Видимо, Гаю не удалось так хорошо скрыть все свои чувства, как он надеялся. Что-то все же прочитал принц в его взгляде.
- Ты привязался к ней? Это слабость, которую тебе придется превозмочь.
***
«Это слабость, которую тебе придется превозмочь»…
Слова принца, крики Анны…
Все это эхом отдавалось в голове Гисборна. Не давая покоя ни на секунду.
И что ты будешь теперь делать? Позволишь чувству долга в очередной раз возобладать над чувствами к девушке? Позволишь ей умереть? Это то же самое, что и убить ее собственными руками, как ты убил Марион. С той только разницей, что в этот раз тебе даже не придется пачкаться. За тебя все сделают другие.
А какой у меня выбор? Пробовать освободить ее? И умереть, пытаясь? И в чем тут смысл?
По крайней мере, в этом случае ты умрешь, как подобает рыцарю. Ты же сам мечтал об этом.
Это было до того, как я решил свершить возмездие.
Полно тебе, ты просто ищешь оправдания своей трусости и нерешительности!
Вовсе нет! У меня есть цель…
Еще как да. И, прикрываясь этой целью, как щитом, ты надеешься пересидеть здесь, как будто ни к чему не причастный. А тем временем девушка, которая спасла тебе жизнь, будет казнена. Потому что твое малодушие и трусость не позволили тебе ее спасти.
Довольно называть меня трусом!
А кто ты? Ты трус и есть. Что молчишь? Сказать нечего? Это же очевидно.
Я не трус.
Нет? Докажи обратное.
Хорошо. Но если мы погибнем, виноват будешь ты.
Ха. Опять перекладываешь ответственность на кого-то еще. А ты сделай так, чтобы не погибнуть. Вот и все.
***
Ночь безраздельно владела замком. Хотя власть ее уже не была безгранична. Это был тот зыбкий час, когда ночь еще царит, но и рассвет близок. Самый таинственный час. Час кошмаров тех, кто спит. Час, когда бодрствование становится невыносимым для тех, кто вынужден не спать. Час перехода от тьмы к свету. Когда тени еще не видны. И тьма повсюду.
Именно этот час и выбрал Гисборн для осуществления своего плана. Спустившись в темницу, он, не срываясь, прошагал прямо в то крыло, где находилась камера Анны. Его шаги гулким эхом отражались от стен темницы. Услышь он сам нечто подобное среди ночи, проснулся бы в холодном поту. Казалось, нечто неумолимое, грозное и беспощадное надвигается. Становится все ближе и ближе. Вот он уже и у цели. Стражник вытянулся в струнку при виде его. Но не решился задать вопрос, что привело Черного Рыцаря сюда в такой час. Гай же и не собирался объясняться с ним.
- Открой. – Небрежно бросил он, указывая на дверь в камеру Анны.
- Но… - замялся стражник.
- Сам захотел на ее место? – грозно спросил Гисборн.
Сработало безупречно. Стражник дрожащими руками, не с первой попытки попав ключом в замок, отпер дверь.
- То стоишь, выводи заключенную! – рявнул Гисборн.
Стражник поспешил выполнить его приказ.
Вскоре он вышел в сопровождении баронессы. Она была бледна, выглядела изможденной и затравленной, волосы ее растрепались, но при виде Гая она воспрянула духом. Улучив момент, когда стражник не смотрел в его сторону, Гисборн приложил палец к губам. Анна понимающе кивнула и вновь напустила на себя вид обреченной пленницы.
- У меня приказ препроводить вас допроса, – обратился Гисборн к Анне.
- В такой час? – прошелестела она.
- Приказы Его Высочества не обсуждаются, - отрезал Гай. – Идемте, миледи.
Анна двинулась вперед, но стражник не спешил отпускать ее руку. Гисборн вопросительно приподнял бровь, глядя на него.
- Мне не поступало на сей счет никаких распоряжений, - попытался возразить стражник.
Гай ударил его локтем в лицо, не говоря ни слова.
- Считай, что поступило. Идемте же, - это он уже Анне.
- Я знала, что ты не оставишь меня! – воскликнула девушка, порывисто схватив его за руку. – Я знала, что ты придешь!
- На это нет времени, - прервал Гай ее признания. – Уходим.
- У тебя есть план? – спросила Анна, бросаясь с ним вместе бежать по коридору.
- Признаться, нет. Если повезет, то и дальше вот так. Если нет. Прорваться с боем.
- Тогда тебе повезло, что ты спас именно меня. Я знаю, как мы выберемся из замка.
- И как же?
- Никто нас не увидит. Мы пройдем сквозь стены. Буквально.
И они прошли. Не сквозь стены, конечно, а по тайным ходам, известным лишь единицам. Правда, там было тесно и сыро, и кое-где им попадались крысы, но Анна с честью выдержала испытание. И они выбрались наружу уже по ту сторону крепостной стены.
Оказавшись, наконец, на воле, Анна попыталась привести в порядок одежду и прическу. Настоящая леди, подумал про себя Гисборн. А потом, оглядевшись, добавил. Как-то все слишком просто. И это его насторожило.
- Что с тобой? – Анна дотронулась до его руки.
- Ничего, просто думаю, что нам делать дальше.
Гай решил не озвучивать свои сомнения.
- Положись на меня, - улыбнулась в ответ Анна. – Я знала, что ты меня не оставишь, и на этот случай договорилась с надежными людьми. Они ждут нас вон на том холме, - она показала на поросший лесом далекий холм. – С лошадьми, сменой одежды, провиантом и деньгами. Как только они нас заметят, сразу заберут нас отсюда.
А если заметят не только они? Снова подумал Гай.
- Отлично, - произнес он вслух. – Значит, ждем.
- Да. Скоро мы будем свободны и богаты! – просияла Анна. – Осталось так немного!
Она присмотрелась и воодушевленно вскрикнула.
- Смотри, смотри! Они уже скачут к нам!
И в самом деле, вдалеке можно было различить фигуры всадников. Гай насчитал троих. И двух оседланных лошадей. Анна сжала его руку. Она была счастлива.
По мере того, как всадники приближались, Гай тоже начал чувствовать, как спадает напряжение. Но тут он заметил какую-то неправильность в поведении одного из всадников. Он поднес ко рту что-то, похожее на трубку. А в следующий миг Гисборн ощутил укол в шею, он ее слышал, как вскрикнула Анна, а потом была лишь темнота.
***
Когда Гисборн пришел в себя, он не сразу понял, где он и что с ним. Голова раскалывалась от боли. Он едва мог сфокусировать взгляд. Яркое пятно. Прямо перед ним. Горящий факел, догадался Гай. Где он? В темнице? Кто захватил его? И где Анна?
Как будто в ответ на его последний вопрос он услышал ее голос.
- Гай, гай ты жив? Ты меня слышишь? Сажи хоть что-нибудь! – девушка была на грани срыва, и он отчетливо это слышал.
Гисборн хотел ей ответить, но не смог. Во рту был кляп. Все, что ему оставалось, неразборчиво что-то промычать. Но и этого оказалось достаточно.
- Хвала небесам, ты жив. – Анна вздохнула с облегчением. – Я думала, что ни тебя убили. - Она помолчала. – Я не знаю, кто это. Но точно не люди принца. Потому что мы не во дворце. – Продолжила она отвечать на его незаданные вопросы. – Я не знаю, где мы. И мне страшно. – Голос ее вновь дрогнул. – Но ты ведь что-нибудь придумаешь, правда?
Что он мог ответить? Только глухое Угу.
Гисборн пробовал шевелиться. Он был связан по рукам и ногам. Причем руки связаны сзади. И лежал на холодном каменном полу. Было очень неудобно. Если не сказать больно. Он попытался повернуться та, чтобы видеть Анну. Не с первой попытки, но получилось. Хотя он едва не вывернул плечо из сустава в процессе. Девушка была привязана к стулу, стоящему посреди какого-то просторного помещения. Кем бы ни были похитители, они явно были заинтересованы больше в ней, нежели в нем. Но это ни на йоту не приблизило его к ответу на вопрос, кто это был.
Но, раз их не убили сразу, значит, они чем-то ценны как заложники. И рано или поздно, за ними придут.
И им не пришлось даже долго ждать.
Послышались тяжелые шаги, дверь в помещение отворилась. Гай не мог видеть этого со своего места, мог лишь догадываться по звукам.
- Что происходит! Что вы себе позволяете!!!
Анна тщетно пыталась освободиться от веревок, стягивающих ее запястья. Гай уже давно понял, что веревки слишком крепки, чтобы просто порвать их. Нужно было выждать момента и постараться найти что-то, чем можно их разрезать или сжечь.
- Поднимите его. И оставьте нас, - послышался властный голос, и в полумраке вырисовалась чья-то мощная фигура.
Шаги приблизились к нему. Две пары сильных рук привели Гисборна в сидячее положение. Теперь он мог видеть происходящее лучше. Значит, они были в зале не одни. Хорошо, что Гай не попробовал освободиться раньше… Схватившие Анну и Гисборна люди тут же покинули зал.
Обладатель властного голоса подошел ближе, вступил в круг, освещенный факелом. Анна задрожала, и даже в полумраке было видно, как она побледнела.
Гай с тревогой посмотрел на нее, опасаясь, что она лишится чувств, но она лишь прикусила губу, глубоко вздохнула, а потом с вызовом посмотрела на мужчину перед ней.
- Отец. Я должна была догадаться. Что все это значит? Развяжи меня немедленно! Или ты снова решил продать меня? В этот раз подороже? И кому, если не секрет?
Анна яростно дернулась, в очередной раз тщетно пытаясь освободиться.
- И я скучал по тебе, моя девочка.
Мужчина подошел к Анне и провел рукой по ее волосам. Анна мотнула головой, стряхивая его руку.
- Ненавижу тебя! – прошипела она. – Надеюсь, ты сгоришь в аду!
- Однажды мы все там будем, родная, - терпеливо улыбнулся ее отец. – Уж я наслышан о твоих похождениях при дворе. А ты времени зря не теряла. – Он невесело усмехнулся.
- Да! Да! Я выживала, как могла! Если хочешь обвинить в этом кого-то, вини себя, папочка! Это ты устроил мне такую жизнь! Ты заставил меня стать тем, кем я стала! И знаешь что? Ни за что не угадаешь! – Анна зло выплевывала слова, глядя отцу прямо в глаза. – Я горжусь тем, то я такая! Да, я горжусь тем что, несмотря на все ваши усилия сломить меня, я не только смогла выстоять, но и преуспела!
- И в чем же ты преуспела, позволь тебя спросить?
- Я добилась независимости и свободы! Я молода, богата, и у меня вся жизнь впереди! И проживу я ее так, как сама пожелаю! И никто не сможет помешать мне! Не в этот раз!
- Интересно, откуда такая уверенность? – иронично поинтересовался ее отец. – Ты что же, наивно полагаешь, что, избавившись от барона, сможешь сама решать свою дальнейшую судьбу? Какая же ты еще маленькая и глупенькая, девочка моя.
Гисборн узнал его. Они встречались пару раз в Ноттингеме, куда граф Малкольм Стэкли приезжал по каким-то делам к Вейзи. Их официально не представляли друг другу, но Гай запоминал всех, с кем ему так или иначе приходилось сталкиваться. Вот уже не думал он тогда, что судьба сведет их при таких, прямо скажем, неприятных обстоятельствах.
Стэкли подошел к Гисборну и бесцеремонно поднес факел к его лицу. Гай дернулся, отстраняясь.
- Не верю своим глазам. Неужто сэр Гай Гисборн собственной персоной? – граф покачал головой. – Не ожидал от вас таких опрометчивых поступков, право. Говорят, вы преуспели при дворе. И зачем вы ввязались в эту авантюру? Она не принесет вам ничего, кроме разочарования и боли, и это еще в лучшем случае. В худшем … вы сами знаете, что вас ждет. – Граф продолжал придирчиво и нагло рассматривать своего пленника. - Что ж, сэр Гай, говорят, что вы необыкновенный красавец. Я так не думаю. Если я выколю вам глаза, вы не cможете любоваться на себя в зеркало. А ведь вам нравится то, что вы там видите. Ведь нравится?
Стэкли издевался. Нагло, неприкрыто. Он провоцировал Гая. Но тот оставался равнодушным, хотя это стоило ему неимоверных усилий. Лишь его глаза стали темными, как грозовые тучи.
- Хотите что-то сказать? А? – Граф наклонился ближе с Гисборну, и тот почувствовал запах давно не мытых волос. – Ах, простите великодушно. Я не подумал. Вы же не можете. А так?
Стэкли убрал кляп изо рта Гая.
Тот облизнул пересохшие губы и зло выплюнул.
- Вы мне еще руки развяжите. Тогда посмотрим, кто останется без глаз.
- О! Какой темперамент! Какой напор! А в постели вы также хороши?
- Отец, прекрати! – не выдержала Анна. – Ты позоришь себя и меня тоже! Если тебя так беспокоит твоя несостоятельность это не повод срываться на тех, кто намного превосходит тебя…
Хлесткий удар не дал ей закончить.
Гисборн дернулся, но помочь Анне никак не мог. Он глухо зарычал в бессильной злобе.
- Не смейте прикасаться к ней!
- Ох, посмотрите. У нашей маленькой девочки грозный защитник. Только толку от него никакого.
- Только трус избивает женщину, тем более, когда она связана и не может защитить себя, - презрительно прошипел Гай. – Освободите меня, если в вас осталась хоть капля достоинства, и пусть честный поединок решить наши судьбы.
- Да он у тебя настоящий рыцарь, хоть и черный, - надменно усмехнулся Стэкли. – Только вот беда. Он тебе никак не поможет.
Граф с силой ударил Гисборна в висок, отправив его в небытие.
- А вот теперь нам никто не помешает, и мы с тобой поговорим по душам, дитя мое. О твоем светлом будущем.
Анна, похоже, начала понимать, что в этот раз фортуна явно не на ее стороне. Но сдаваться не намеревалась.
- Ты не посмеешь. Ты не поступишь так со мной. Я лучше приму смерть, чем снова выйду замуж за того, кого ты мне сосватаешь.
- А разве кто-то говорит о замужестве? - ее отец прошелся по залу и снова остановился напротив дочери. – О, нет, для этого ты уже не годишься. Твоя репутация основательно подпорчена славой о твоих похождениях при дворе. Так что тебя ожидает нечто совершенно иное. Но будь уверена. Тебе это понравится.
Анна похолодела от ужаса. Если это было то, о чем она подумала…
- Т-ты… ты хочешь продать меня в рабство? Будь уверен, я сделаю так, что все узнают, что граф Стэкли продал в рабство родную дочь! Тебя будут презирать, от тебя отвернутся все, даже твои приспешники!
Граф безразлично пожал плечами. Похоже, его совершенно не волновала эфемерная угроза его репутации.
- Такие, как ты, высоко ценятся на востоке, - со знанием дела пояснил ее отец. – А там про твое прошлое никто не знает. Так что … - он многозначительно замолчал.
Если граф был уверен, что Гисборн ничего не слышал, он ошибался. Удар пришелся вскользь, Гай успел сориентироваться и уклониться. И кулак Стэкли унизанными перстнями пальцами лишь рассек кожу. Притворится, что он в отключке, Гаю труда не составило. И теперь он ловил каждое сказанное слово, содрогаясь от отвращения. Теперь он прекрасно понимал, за что Анна так ненавидела своего отца, и почему так боялась попадать к нему в руки. И, судя по тому, как открыто обсуждается ее будущее в его, Гисборна, присутствии, в живых он не останется. В следующий раз будет думать, прежде чем помогать девушкам… если он еще будет, этот следующий раз…
Анна решила сменить тактику.
- Папочка, ты же не сделаешь этого! - в ее огромных полных надежды глазах заблестели слезы. – Я же твоя дочка, твоя маленькая девочка, твой единственный ребенок! Ты не отдашь меня в лапы эти варварам! Они же сделают со мной невесть что! Я же пропаду там! Папочка, прошу тебя, умоляю, не допускай, чтобы со мной такое случилось! Я же знаю, ты любишь меня, и ни за что не причинишь зла!
Граф с умилением посмотрел на дочь.
- Ну что ты, как ты могла такое подумать! Моя малышка. Я же не чудовище какое-нибудь. По крайней мере, не больше, чем все остальные. Конечно, я не причиню тебе зла.
Он подошел к Анне и погладил ее по волосам. Девушка доверчиво посмотрела на отца.
- Если бы я не был уверен, что с тобой все будет хорошо, разве я поступил бы подобным образом? – продолжил граф. Я же знаю, ты найдешь способ сбежать оттуда и вернуться на родину. А я буду ждать тебя, моя милая.
Анна зло дернулась.
- Чтобы снова продать меня подороже?
- Я всегда знал, что ты у меня умница, все схватываешь на лету, - самодовольно улыбнулся граф. – Ну, разве она не прелесть? – надо же, он вспомнил о присутствии Гисборна. – Вы согласны со мной, сэр Гай? Можете не отвечать, по глазам вижу, что согласны. А что, вы уже успели привязаться к ней? Интересно, что она вам пообещала? Что будет верна вам до гробовой доски? А не уточнила, что вашей? Она в самом начале пути, но из нее получится превосходная Черная вдова, можете поверить мне на слово. Так что вас она не обманула. Вы будете вместе, пока смерть не разлучит вас. Завтра на рассвете. Наслаждайтесь последними часам, дети мои.
Граф развернулся и вышел из зала, тяжелая дверь с лязгом закрылась за ним.
***
Продать подороже. Так вот что задумал граф. Гай прекрасно понимал, о чем идет речь. Он и сам, помнится, однажды поступил так. И не с кем-нибудь, а с собственной сестрой. Хотя ситуация была совершенно иной. Без гроша в кармане, без земель, титула и будущего, как он мог еще выжить тогда? Кром как принять предложение графа Торнтона. И выдать Изабель замуж… не сделай он этого тогда, не стал бы он тем, кем стал сейчас. Верно. Не сидел бы связанный невесть где, не в силах помочь своей возлюбленной. Круг замкнулся. Вот она, расплата за его грехи. Но почему за его грехи всегда должен платить кто-то другой? Нет, не в этот раз. Он найдет способ спасти Анну.
Прикинул варианты. Поднять шум, привлечь внимание охраны, попытаться завладеть оружием… Сначала освободиться от веревок. Факел. Слишком высоко. Не достать. Даже если изловчиться и встать на ноги. Все равно никак. Нужно, чтобы руки были спереди. Он видал такие трюки. Но сам ни разу не пробовал. А зря. Кто мог знать, что эти навыки могут пригодиться? Никто. Вот и настал момент. Гай попробовал еще раз избавиться от веревок. Никак.
Анна услышав шорох, позвала его.
- Гай?
- Я здесь, Анна, ничего не бойся. – Гисборн заставил свой голос звучать как можно увереннее. – Скоро мы будем свободны.
- Но как?
- Доверься мне.
- Гай. У меня в сапоге нож. Меня не обыскали. Сможешь добраться до него?
- Как благородно, - саркастически усмехнулся Гай. – Я попытаюсь.
- Скорее, глупо, - в тон ему отозвалась Анна. – Давай. Только скорее. Отец может вернуться в любую минуту!
Как будто он сам этого не знал. Гисборн ничего не ответил, чтобы не накалять обстановку и сосредоточился на том, чтобы продеть связанные руки так, чтобы они оказались впереди. Это оказалось не так просто, как выглядело со стороны. Ему пришлось изрядно постараться, чтобы все же добиться желаемого. Хотя теперь ему казалось, что от запястий ничего не осталось, одни голые кости. Так сильно веревки врезались в тело. Но жалеть себя было некогда. Гай непослушными пальцами распутал веревки на ногах. Потом он поднялся на ноги и, пошатываясь, дошел до стула, где сидела Анна.
- Ты в порядке? – обеспокоенно посмотрела на него она.
- Да, просто эта отрава еще действует. Голова немного кружится, - неохотно признался Гай.
Не говорить же ей, что от резкого изменения положения тела у него потемнело в глазах, и боль усилилась настолько, что он едва сдержал стон.
Гисборн опустился на пол рядом со стулом Анны.
- Где, - выдохнул он.
- В правом сапоге, - нетерпеливо вымолвила Анна.
Он неловко выудил нож и разрезал веревки на ее ногах и руках. Потом отдал ей нож, чтобы она в свою очередь освободила его руки. Когда они оба, наконец, были свободны, Анна попыталась встать со стула, но могла не сразу.
- Ничего, я в порядке, - поспешила успокоить она Гая, - просто ноги не слушаются.
Она слабо улыбнулась. Он поднялся с пола, опираясь на подлокотник ее стула.
- Ты знаешь, что это за место?
Гисборн понимал, что девушке нужно время, чтобы придти в себя. И потому не торопил с ответом. Хотя его не покидало это отвратительное чувство, что драгоценное время уходит, просачиваясь сквозь щели в полу, как вода. Безвозвратно и стремительно.
- Я догадываюсь, - тихо ответила Анна. – Это, должно быть, старая часовня. Мы ходили сюда, когда я была еще ребенком. Она в поместье моего отца. Не знала, что ею уже не пользуются… Хотя она всегда стояла не в самом удачном месте. Кто догадался построить ее здесь…
- Сколько из нее выходов, - нетерпеливо прервал ее Гай.
- Я не знаю, - растерянно сказала Анна.
Она уже достаточно оправилась от потрясения, чтобы понять, к чему был его вопрос. Если выход только один, то шансов у них не так много, если вообще есть.
Гай это понимал еще лучше. И его мозг лихорадочно работал, просчитывая варианты. Устроить отвлекающий маневр, заманить несколько человек внутрь, вырубить, завладеть оружием, прорваться с боем? Был бы он один, этот вариант еще мог бы иметь право на существование. Но ему неизвестно, сколько людей снаружи. И какое у них вооружение. И они на враждебной территории. Нет. Этот способ не подходит. Нужно искать другой выход. Пока есть время.
Он оторвался от поручня кресла и медленно выпрямился. Голова еще кружилась, но боль уже можно было терпеть. Он взял со стены факел и обошел помещение по периметру. Осмотр стен не принес утешительных результатов. Ни намека на еще один выход. Старый граф знал, что делал, когда оставлял их здесь. Так что же, возвращаться к первоначальному плану? Видимо, вариантов больше нет. Гисборн посветил вокруг себя в поисках чего-нибудь, что могло бы сгодиться для того чтобы устроить небольшой пожар. На полу валялась солома, как раз то, что нужно. Он велел Анне сгрести всю ее в одну кучу и сам начал делать то же самое. Факел пришлось вернуть на место, чтобы пожар не разгорелся преждевременно. И потому не сразу заметил, что в полу есть какой-то люк. В какой-то момент его пальцы зацепились за его край. Сначала Гай принял это за неровность пола. Но его обостренное опасностью чутье подсказало ему, что нужно посмотреть пристальнее. Схватив со стены факел, он торопливо раскидал солому, подсвечивая себе. И едва удержался от радостного крика, когда увидел крышку люка в полу.
- Подержи – торопливо сунул факел в руки подошедшей Анне.
- Что там? – она склонилась к Гисборну, распущенными волосами касаясь его щеки.
- Пока не знаю, - осторожно ответил он, боясь вселить в девушку ложную надежду. – Может быть, это наш путь к свободе, а может и нет.
- Гай, - Анна сжала его руку, - пожалуйста, скажи, что это он и есть!
Она так страстно желала, чтобы Гай вызволил ее из этого плена, что он не мог не оправдать ее ожиданий. Очистив крышку от соломы, он попробовал поднять ее. Но, то ли она слишком долго пролежала здесь, то ли она вообще уже не открывалась. Но у него ничего не получилось. Гисборн раздосадовано ударил по крышке рукой. Анна вздрогнула, но ничего не сказала. А лишь опустилась на пол рядом с Гаем.
- Значит, так все и будет… - вымолвила она.
- Как так, - бесцветно спросил Гисборн, скорее для того, чтобы предотвратить эту давящую тишину, чем для поддержания разговора.
- Мой отец добьется своего. Я стану частью чьего-то гарема, а ты… - голос ее прервался, как только она представила участь, уготованную Гаю.
И это породил в его душе такую бурю протеста, гнева, ярости, что он решительно рявкнул.
- Я этого не допущу!
Вспомнив про кинжал, которым они перерезали веревки, он бросился к стулу. Так и есть. Оружие лежало у ножки. Гисборн взял его и метнулся обратно к плите. Пробовал поддеть ее острием кинжала, рискуя сломать изящный клинок. Но он оказался выкованным мастерски. И выдержал. А плита нет. Она поддалась. Обдирая в кровь кончики пальцев, Гай смог-таки зацепиться за край плиты. А уж поднять и сдвинуть ее было и вовсе простым делом. Он даже не заметил, что она весила как молодой пони. Зато перед ними отрылся колодец. Забрав у Анны фонарь, он посветил вниз. Им невероятно повезло. В колодце были ступени. А значит, это ход, и он ведет куда-то! В душе Гисборна затеплилась надежда. Он посмотрел на Анну, и в красноватых отсветах фонаря увидел на ее лице радость и надежду. Теперь он точно знал, что делать. Отдавая отрывистые приказы, он готовил путь к их отступлению. Вместе с Анной сгреб солом на середину зала, под стул. Немного соломы положил под дверь и поджег ее. Не теряя ни секунды, Взял Анну за руку и первым спустился в колодец. На то, чтобы закрыть за собой крышку, времени не было. Ну и ладно. Он надеялся, что они успеют уйти достаточно далеко. А в таком узком пространстве у них будет куда как больше преимуществ перед преследователями. Тем придется нападать по одному. Гай хищно усмехнулся. Никто не уйдет живым из этого подземелья. Кроме них с Анной.
Ступени закончились, и перед ними зиял черной дырой проход. Гисборн пропустил Анну вперед, отдав ей факел. Случись нападение, у нее будет шанс спастись бегством, пока Гай будет задерживать преследователей. Анна осторожно двинулась вперед. Вскоре она более–менее обрела уверенность и ускорила шаг. Как бы Гисборну ни хотелось поторопить ее, он не стал этого делать. Она итак держалась превосходно. Для той, кто привык к роскоши и неге, присущей жизни аристократки. Следуя за ней, он то и дело останавливался, чтоб прислушаться, нет ли за ними погони. И вот его чуткое ухо уловило грохот открываемой двери, шум, ругань, топанье тяжелых сапог над головой… Их искали. Дым от устроенного ими пожара должен был дать беглецам чуть больше времени.
И вдруг Анна, вскрикнув, остановилась. Гай чуть было не налетел на нее.
- Что такое? - озабоченно спросил он, пытаясь разглядеть, что стало причиной ее остановки.
- Там… там крысы… - дрожащим голосом произнесла Анна.
Гисборн облегченно выдохнул. Всего-то. Он уже подумал самое худшее. Обрыв, завал… А там всего-то лишь крысы…
- Не бойся. Они сами тебя боятся, - как можно ласковее и увереннее сказал Гай. – Просто иди вперед. Я рядом. Ничего не случится.
Он затравленно обернулся. Еще немного, и он услышит шаги за спиной. Вот это будет проблема…
Анна прерывисто вздохнула, нашла его руку и жала ее.
- Обещаешь? – дрожащим голосом спросила она.
- Обещаю, - твердо ответил Гай.
Она помедлила еще долю секунды, показавшуюся Гисборну бесконечностью, а потом двинулась вперед.
- Держи факел ниже. Они боятся огня. Вот так. Молодец. Только не останавливайся, - подбадривал он девушку.
И она шла. Дрожа все телом, подавляя панический ужас и дикое желание закричать, она шла вперед. Потому что Гай был с ней. Он обещал защитить ее. И она знала, что он не нарушит обещания. Она верила своему рыцарю.
Гай услышал шаги в колодце одновременно с радостным возгласом Анны.
- Я вижу свет! Мы спасены!
И она побежала навстречу свободе. Гай не отставал. Он уже и сам видел брезжащий впереди тусклый свет. Но он был рад ему так, как не радуются первым лучам теплого солнца после долгой промозглой зимы.
Первой из прохода выбралась Анна. Как истинная леди и аристократка, она первым делом поправила свое платье и попыталась привести свои спутанные волосы в порядок. Гай невольно улыбнулся, глядя на ее бесплодные старания.
- После, любовь моя, после, - он взял ее за руку и устремился к виднеющимся вдалеке холмам.
Сложно было определить, утро сейчас или вечер. Сумерки окутали старое поместье. Гисборн предпочел бы, чтобы был вечер. В темноте их вряд ли осмелятся преследовать. Но после того, как он в бессознательном состоянии был оставлен в темном помещении, Гай совершенно потерял счет времени.
Пробежав несколько шагов, Гисборн остановился. Анна обернулась к нему и посмотрела непонимающим взглядом.
- Что такое? Мы уже не спешим оторваться от погони, пока у нас есть возможность? – баронесса нетерпеливо обернулась, посмотрев на холмы, а потом снова обратила взор своих прекрасных глаз на Гая.
- Конечно, мы от них оторвемся. Я всего лишь хотел повысить наши шансы.
Одарив Анну ласковым взглядом, Гисборн вернулся к выходу из тоннеля. Сейчас бы ему не помешал черный порох. Но, за неимением оного, Черный Рыцарь вынужден был прибегнуть к иной стратегии. Быстрым взглядом окинув камни, громоздящиеся над темным проемом, он безошибочно выбрал тот, который на его взгляд, был наиболее нестабилен. И, приложив немало усилий, сдвинул его с места. Дальше все пошло само собой. Вслед за первым камнем вниз посыпались и остальные. Гисборн едва успел отскочить в сторону, чтобы не попасть под самим же им устроенный камнепад. Отряхнув с одежды пыль, он победоносно улыбнулся Анне.
- Теперь у нас чуть больше времени.
Она бросилась ему на шею, счастливо улыбаясь.
- Ты чудо! Я тебя так люблю…
Она отстранилась немного, чтобы заглянуть в его бездонные голубые омуты глаз. Анна чувствовала такое спокойствие, такую умиротворенность и уверенность когда Гай держал ее в своих теплых сильных объятиях… Она бы хотела провести так целую вечность. И он прочел это в ее глазах. Склонившись к ней, приник нежным поцелуем к ее губам. И мир перестал существовать для них двоих. Не было никого и ничего, ни погони, ни отца, жаждущего наживы, ни принца, ни шерифа… Все это было позабыто, растворилось, как туман в утренний час. Их эмоции, чувства, все переплелось и стало единым. Забытые проблемы, испарившись, стали словно далеким прошлым. Сейчас был этот момент, была лишь эта секунда счастья. Куда их приведет это, было уже не важно. Анна была, пожалуй, впервые в своей жизни настолько искренней. Она, как и Гай, полностью отдалась во власть своих эмоций, желая запомнить каждый момент навечно, ведь он мог стать последним. Но об этом они уже не думали. Лишь наслаждались происходящим. Друг другом. Этим сводящим с ума чувством, которое было названо любовью. Двое влюбленных заслужили этот момент единения, и они хотели испить эту чашу до дна.
Реальность внесла свои коррективы, как всегда грубо и внезапно. Резко прокричала птица, и от ее крика оба вздрогнули и вернулись на грешную землю с облаков, в которых витали.
- Надо идти, - тихо сказал Гай, убирая мягким движением прядь волос со лба Анны.
- Да, - также чуть слышно ответила баронесса, снова беря его руку в свою.
***
При ближайшем рассмотрении холмы оказались поросшими кустарниками и вереском горами. Гисборн в нерешительности остановился. Можно было продолжить путь по безопасной долине, но тогда преследователи получат преимущество. Догнать пеших беглецов конным не составит труда, несмотря на выигранное бывшими пленниками время. Пойти по горам означало бы с большей вероятностью запутать след, но этот путь был в разы опаснее.
В отличие от Гая, Анна не раздумывала долго.
- Нам туда, – она указала рукой куда-то вниз, на темные камни.
Все-таки сумерки оказались предвестниками ночи.
- Ты уверена? – Гай четко осознавал, насколько рискованно ходить по незнакомым горам, да еще и в темноте. – Мы можем продолжить путь через долину, ночью нас преследовать не станут, а к утру мы будем уже далеко.
Он не был уверен в своих словах, совершенно не был уверен, потому что вряд ли старый граф смирится с побегом дочери. Ведь на карту поставлено так много. Его репутация, его договоренность с сарацинами, немалые деньги могут уплыть из-под носа… Нет, Стэкли поднимет погоню немедленно, по горячим следам. И не успокоится, пока не вернет дочь.
Анна тоже осознавала это. Она прекрасно знала своего отца. И потому она упрямо тряхнула белокурыми волосами.
- Мы пойдем сейчас и пойдем туда, - и начала первой спускаться по неровным камням вниз, в пугающую темноту.
- Анна, постой! – крикнул Гай.
И даже протянул руку, чтобы поймать ее.
Остановить.
Удержать от рокового шага.
Бросился следом…
Но на долю секунды опоздал.
Он еще долго будет видеть это в своих кошмарах, во сне и наяву.
Как, вскрикнув, Анна взмахнула руками, а потом, оступившись, сорвалась вниз, и ее светлое платье выделялось мелькающим пятном среди черноты камней. Как он, не разбирая дороги, каким-то чудом, не сорвавшись следом, кинулся к ней, опустился на колени, приподнял ее голову, ощутив на пальцах что-то мокрое и липкое. Еще не давая себе осознать, не позволяя, не решаясь признать, что все кончено. Что его любовь умирает. Он отвел волосы с лица. В свете луны она казалась такой бледной…
- Анна…
Гай не узнал собственный голос. Настолько он был тихим и хриплым.
Баронесса открыла глаза и, найдя его взглядом, слабо улыбнулась.
- Вот и все, Гай. Вот и все, чуть слышно произнесла она. – Пора нам прощаться.
- Нет. Нет, не говори так. Я запрещаю. Я не хочу этого слышать.
Гисборн хотел кричать, но голос его был бесцветным, как будто лишенным чувств.
- Я всегда … хотела умереть вот так… - каждое слово давалось ей с трудом, на губах проступила кровавая пена.
- Ты не умираешь. Ты не умрешь. Не смей так говорить.
Но она как будто не слышала.
- На руках любимого… Я умру счастливой.
Баронесса попыталась улыбнулся, но не смогла.
- Нет. Нет. Не говори так, - повторял Гисборн, как будто от его слов что-то могло измениться.
- Послушай меня… послушай… - Анна нашла в себе силы поднять руку и взять Гая за рукав. Она притянула его к себе. – Обещай мне. Обещай! – глаза ее горели лихорадочным огнем. Она уже была в агонии.
- Анна, любовь моя, я сделаю все, все, что ты скажешь, - горячо зашептал Гай, - только не покидай меня…
- Обещай… что … отмстишь… за меня… - она с трудом произнесла эти слова, все еще цепляясь за рукав Гисборна и за жизнь, утекающую из нее с каждой секундой.
- Я обещаю, обещаю, - заверил он Анну, безотрывно глядя в ее тускнеющие глаза.
- Я знала… - прошелестела девушка, и ее рука безвольно свесилась. Глаза закрылись.
Анна Горсей больше не принадлежала миру живых.
Но Гай не мог принять этого. Он звал ее, умолял вернуться, не покидать его, ведь они только-только обрели друг друга… Он не хотел, не мог отпустить ее… Это было выше его сил… Но, когда он понял что все безвозвратно потеряно, он взвыл как дикий зверь, обратив взгляд в равнодушное небо, усеянное холодными звездами.
- Нееет!!!
Он так и просидел всю ночь, обнимая ее, баюкая на руках ее мертвое тело, как будто это был его ребенок. Глядя пустым взглядом куда-то в непроглядную тьму. Он пришел в себя лишь, когда рассвело, и его одежда промокла насквозь от утреннего тумана. Дрожа от холода и сырости, но в большей степени от пережитого потрясения, Гисборн поднял на руки неподвижное тело своей любимой и отнес его туда, где в камнях было как раз небольшое углубление. Содрогаясь от ужаса, он начал закладывать то, что раньше было Анной, камнями. Она заслуживала хотя бы быть похороненной. Гисборн пытался не смотреть на ее лицо. Такое умиротворенное, как будто она спала. Пытался убедить себя, что это уже не его любимая, что это лишь пустая оболочка, которая от нее осталась, а душа ее давно на небесах, в лучшем мире. Но это было так тяжело, так невыносимо больно…. Что, когда он положил последний камень, он опустился рядом с ее собственноручно устроенной могилой и, не в силах больше сдерживаться, дал волю чувствам.
***
Когда он показался в поместье на следующий вечер, все, кто встречался ему на пути, испуганно шарахались в сторону, осеняя себя святым знамением, считая, что только что выдели демона, вышедшего из ада. Что было неудивительно. Гисборна легко было принять за выходца из преисподней. Перепачканная, местами рваная одежда. Темные волосы, спадающие на лицо. Безумный, горящий безумной одержимостью взгляд. Даже легкая хромота не могла нарушить этот зловещий образ. Гай не помнил, когда и как повредил ногу, да и волновало это его в последнюю очередь. Лишь с той точки зрения, что это может стать помехой в бою. У него была цель. И он готов был идти напролом, если бы это потребовалось.
Но не пришлось.
Вести о том, что он пожаловал в поместье, очень скоро достигли и самого графа. И Стэкли сам лично вышел навстречу своему незваному гостю. Граф был настолько уверен в собственной безопасности, что осмелился придти на середину широкого двора перед его домом. Он встал в картинную позу, всем своим видом демонстрируя власть и могущество, а также уверенность в своей неуязвимости.
Гисборн остановился в нескольких шагах от графа. Он не мог заставить себя подойти ближе, потому что не был уверен, что сможет преодолеть жгучее желание свернуть ему шею голыми руками. По той же причине не мог поднять взгляд и посмотреть в глаза тому, кто стал причиной гибели его возлюбленной. Ненависть клокотала внутри, требуя выхода. Хотелось крушить все вокруг, уничтожать рвать в клочья, пока не останется ничего, ничего, напоминающего о том, что после смерти Анны те, кто виновен, еще дышат, ходят по земле и радуются жизни… Но он неимоверным усилием воли заставлял себя оставаться неподвижным, как изваяние. Его время еще придет. И очень скоро.
А граф Стэкли расценил подобное поведение Гая по-своему. Он снисходительно хмыкнул и процедил сквозь зубы.
- А я предупреждал вас, Гисборн. Не доведет вас до добра моя дочь. И что же? - он сделал театральную паузу, явно наслаждаясь моментом. – Посмотрите на себя. Во что она вас превратила. На вас же больно смотреть. – Граф с деланным сочувствием поцокал языком и покачал головой. – А что, она сама не осмелилась явиться? Прислала вас? Как свойственно этой взбалмошной девчонке! – Стэкли тяжко вздохнул. – И вы хотите, чтобы я сам к ней пришел. С повинной головой. Потешил ее самолюбие напоследок. Хорошо. Пусть будет так.
И граф, сам того не ведая, сыграл на руку Гисборну. В разы облегчил его задачу. Гаю даже ничего не пришлось говорить, чему он был несказанно рад. Опасаясь, что голос выдаст его.
А Стэкли уже отдавал распоряжения готовить лошадей, велел своим людям собраться, потому как они выдвигаются. А вот это уже шло вразрез с планами Гая. С одним графом он справится. В этом он был уверен. Но с его людьми может и не успеть. То есть пока он будет пытаться добраться до графа, его люди помешают, и негодяй снова избежит заслуженного наказания. Гисборн тряхнул головой, потому что мысли его путались. А он должен мыслить четко. Хорошо, что все слишком были заняты сборами, чтобы заметить его состояние. Один из людей графа подвел к нему коня, с сомнением глянув на Гая, который, по мнению солдата, на ногах-то едва держался, не то, чтобы сесть в седло. Гисборн прожег его уничтожающим взглядом, молча вырвал повод из рук и одним движением вскочил в седло. Больная нога отозвалась резкой болью, но зато его чувство собственного достоинства было сохранено. Перехватив повод, Гай направил коня к графу, который уже тоже был в седле.
- Анна просила вас прибыть одного. В противном случае можете убить меня, но я не выдам ее местоположения. И если я не вернусь к условленному сроку, вам ее уже никогда не отыскать.
Гисборн удивился, насколько холодно-уверенным, непреклонным и однозначным прозвучало его заявление. Он видел, что граф колебался. Это был момент истины. Его единственный шанс. Сейчас Гай свершит свою месть, или присоединится… нет. Ему путь на небеса заказан. Значит, смерть его станет напрасной. И он не сдержит своего обещания, данного Анне. Гисборн уже примерился, как ему удобнее напасть на графа, чтоб наверняка сбить его с лошади, а там… надеяться, что успеет покончить с ним, прежде чем покончат с самим Черным Рыцарем…
Но в этот момент он услышал голос графа.
- Да будет так.
Величественным жестом, как ему самому, видимо, казалось, Стэли остановил своих людей, а сам повернулся к Гисборну.
- Показывайте путь, сэр Гай.
Как бы издевательски это ни прозвучало, Гисборн не среагировал на провокацию графа. Выпрямившись в седле, он пришпорил коня и поскакал прочь, уверенный, что граф последует за ним.
Так и произошло. Вскоре граф поравнялся с Гаем. Слегка запыхавшись от быстрой езды, он едко заметил.
- Вас-то я могу понять, вам не терпится воссоединиться со своей любимой. Но можно немного сбавить темп? Мои годы уже не те, я не такой хороший наездник, как в былые времена.
Гай бросил быстрый цепкий взгляд на графа. Притворяется? Пытается вызвать жалость? Сочувствие? Таким образом, перетянуть на свою сторону?
- А вы разве не хотите увидеть родную дочь поскорее? – светским тоном осведомился Гай. И снова поразился собственной выдержке. Пребывание при дворе явно пошло ему на пользу.
Граф ничего не ответил, а лишь постарался не отставать. Теперь он понял свою оплошность, доверившись ложным суждениям о состоянии Гисборна, основываясь на его внешнем виде. Приняв его за ослабленного, запутавшегося, сломленного человека. И уже пожалел, что оставил своих людей в поместье. Но показывать свой страх и неуверенность этому оборванцу? Никогда! Тем более, что он безоружен, ранен, вымотан до предела. Где ж ему справиться с графом? Успокоив себя такими уверениями, граф обрел прежнюю твердость.
Пышные луга и плодородные поля остались далеко позади, копыта лошадей стучали по каменистой дороге, ведущей к горам. Стэкли начал беспокойно оглядываться, потому что никакого намека на жилье или еще какое-либо подобие убежище он не видел. Все это походило на западню. Но откуда у Гисборна возьмутся сообщники? Нет, это все плоды его фантазии.
- Далеко еще? – спросил он сварливым тоном, когда осознал, что они порядком удалились от поместья.
- Уже нет, - ответил Гисборн.
Стэкли показалось, или он услышал зловещие нотки в голосе Черного Рыцаря? Нет, он не сможет. Больше воображает себе, а на самом деле…
Граф не успел додумать свою мысль, потому что Гисборн натянул поводья и остановился.
- Здесь, - он спешился и подождал графа.
Граф в очередной раз осмотрел все окрестности, но так ничего и не узрел. Только поросшие редкой травой камни.
- Здесь? – недоверчиво переспросил он. – Это что, какая-то шутка? – Стэкли нахмурился и подобрал повод, готовый повернуть лошадь и ускакать обратно в поместье, в безопасность, под прикрытие копий и стрел его людей.
- Она ждет вас, граф. Ваша дочь ждет вас.
Стэкли впился взглядом в лицо Гисборна, пытаясь в очередной раз понять, лжет Черный Рыцарь или говорит правду. И не нашел ни одного признака, указывающего на ложь. Прямой, открытый взгляд. Твердый голос. Расслабленная поза.
- Отведите меня к ней, - распорядился граф.
- Разве я не это пытаюсь сделать с момента очередной нашей встречи, - иронично усмехнулся Гисборн. – Вам придется спешиться, лошадь там не пройдет.
Стэкли ничего не оставалось кроме как слезть с лошади и последовать за Гаем, который начал спускаться по чуть заметной горной тропинке. Мелкие камни осыпались под его ногами, но Гисборн, казалось, не замечал потенциальной опасности сорваться вниз. Граф осторожно, пробуя каждый камень, прежде чем поставить на него ногу, пошел за ним.
- Что за игру вы ведете, сэр Гай? Чего вы добиваетесь? Куда мы идем? – сомнения вновь овладели старым графом, но поворачивать назад он уже боялся, потому что тропа была слишком узкой. А чувство равновесия уже не то, что в молодые годы. И он остановился. – Объяснитесь. Я требую! – он попытался вложить столько весомости в свои слова, сколько только было можно.
И, казалось, его слова возымели действие. Гисборн остановился, но не оборачивался. Несколько долгих секунд Стэкли вглядывался в его напряженную спину, а потом услышал ответ.
- Она здесь.
Он не сразу понял, не сразу разобрал слова, так глухо звучал голос Гая.
- Что, простите?
Гисборн развернулся к нему, устроив целый небольшой камнепад, неизвестно как не отправившись вслед за камнями вниз, но едва ли заметил это. Он приблизился к графу и, протянув руку, указал куда-то вниз.
- Видите холм, сложенный из камней? Ваша дочь покоится там.
До графа не сразу дошел смысл сказанного Черным Рыцарем. А когда он осознал, его с такой силой захлестнули чувства, что он смог лишь бессвязно выкрикивать проклятия, обвинения, угрозы… Он замолчал лишь, когда почувствовал прикосновение холодного острого металла к своей шее.
- Она была полна жизни, в этом вы правы, - услышал Стэкли зловещий хриплый шепот. – Она была молода, и все у нее было впереди. Но это не я загубил ее. – Граф осознал, что Гисборн отвечает на его собственные обвинения. – Это вы. Вы продали ее однажды. И продали бы снова, без зазрения совести. Она не смогла бы так жить. В ее смерти вините только себя.
Стэкли хотел было возразить, но ощутил резкую боль, а потом как что-то горячее потекло по его шее и груди. Он вскрикнул, попытался зажать рукой рану, но кровь продолжала вытекать, и ему стало страшно.
- Сэр Гай…
Последнее, что он видел, это пылающие ненавистью глаза Черного Рыцаря. А потом его тело покатилось вниз, ударяясь о камни, оставляя на них брызги алой крови…
***
Любимая. Я сделал все, как ты просила. Я отомстил за тебя. Граф Стэкли теперь в аду, где ему самое место. Ты довольна? Надеюсь, что ты упокоишься теперь с миром. Я понимаю, что этим тебя не вернешь… Но я сдержал свое обещание.
Он погиб от твоего кинжала. Я специально сохранил его тогда. Это все равно, что он пал от твоей руки. Я держал оружие, но направляла меня ты, любовь моя.
Если бы ты только знала, как мне будет не хватать тебя… Твоих объятий, поцелуев, твоего голоса, прикосновений… Я еще долго буду слышать шорох твоего платья в тишине, ловить запах твоих духов в ночном ветре… Как мне жить без тебя…. Как… И для чего…
Душа его была растерзана в клочья. Но разум продолжал функционировать. Наряду с инстинктами. И, повинуясь последним, Гай кое-как сел в седло, с одной здоровой ногой это было крайне затруднительно, пришпорил лошадь и ускакал прочь. Прочь от этого проклятого места…
***
Зачем он вернулся во дворец… Он и сам вряд ли мог бы объяснить. Возможно, это снова его инстинкты решили, что лучше уж сюда, чем в Ноттингем.
Как ни странно, встретив его на подступах к замку, стража, патрулирующая окрестности, отнеслась к нему с прежним уважением и почитанием. Его сопроводили во дворец, где незамедлительно распорядились приготовить все необходимое, послали за Пакстоном и помогли добраться до его покоев. Все это было более, чем странно, на такой радушный прием Гисборн никак не рассчитывал даже в своих самых смелых мечтах. Но у него попросту не осталось сил даже на то, чтобы удивиться. Он не возражал, когда слуги приводили его в божеский вид. Когда Пакстон, опять же молча, занимался его ранами. Только Гаю казалось, это все уже было. Но в какой-то другой жизни. В той, где была Анна…
Как мне забыть тебя…
И как Гисборн был благодарен Роберту, когда тот напоил его каким-то зельем, от которого Гай проспал без сновидений около суток… Хоть в это время он не думал о своей потере…
И все же отдых пошел сэру Гаю на пользу. Пробудившись, он был уже снова собранным и трезвомыслящим, как всегда. Загнав свои переживания далеко-далеко внутрь, он облачился в новые одежды и стал ждать. Он знал, что скоро за ним придут.
И не ошибся. Очень скоро его пригласили на аудиенцию к принцу.
И здесь его ждал очередной сюрприз.
Принц Джон принял его очень тепло, как будто и не было этих … сколько же дней прошло с момента побега? Как будто не было и самого побега… Как будто они вот только-только расстались не далее, чем вчера…
- Гисборн, друг мой, куда же вы так внезапно пропали! Хоть бы предупредили, что уезжаете! Мы же волновались. – Принц так великолепно разыгрывал радость возвращению Гая и озабоченность по поводу его отсутствия, что у того даже почти развеялись сомнения по поводу неискренности слов Джона. А правитель тем временем продолжал. – Выглядите ужасно. И еще поранились? – Значит, хромоту скрыть ни удалось, как Гисборн ни пытался. – Сядьте и расскажите мне все, - потребовал принц своим обычным чуть капризным тоном.
Гай облегченно опустился на стул, облизнул враз пересохшие губы. Что он может рассказать? Правду? Как много знает принц? И к чему весь этот спектакль?
- Я… даже не знаю, с чего и начать… - он решил потянуть время.
- Друг мой, начните с начала. С того момента, когда вы отправились в погоню за этой предательницей и заговорщицей Горсей.
Предательницей и заговорщицей? Мы сейчас про одного и того же человека говорим?
- Да, я… как только узнал о ее побеге, я сразу последовал за ней. И так получилось, что не успел никого поставить в известность…
- Продолжайте же, не томите! – потребовал принц.
Гай решил, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Да и страшит ли его смерть? Теперь еще меньше, чем всегда.
- Мне почти удалось ее настигнуть, когда на нас напали люди ее отца, графа Стэкли.
Дальше рассказывать было просто. Всего лишь говорить правду о том, как они были заточены в старой часовне, как сбежали, и как потом Анна погибла. Удивительно, но теперь вся эта история казалась Гисборну каким-то фрагментом из романа, а не частью его недавнего прошлого.
- Так вы утверждаете, что баронесса погибла?
Принц пристально посмотрел на Гая.
- Я сам был тому свидетелем, - подтвердил Гисборн.
- А что ее отец? Что сталось с графом?
Создавалось впечатление, что у принца зарождался какой-то коварный план, и от слов Гисборна зависело, осуществится он или нет.
И не только воплощение плана в жизнь было поставлено на карту. Но и сама жизни сэра Гая, которая вдруг снова стала так важна для него. И он молниеносно прикидывал варианты ответов с учетом вероятных их последствий. И он остановился на оптимальном с его точки зрения варианте.
- Судьба графа Стэкли мне неведома. Нам удалось оторваться от погони, но что было потом, я сказать не могу, увы.
Гисборн замолчал, ожидая слов принца как приговора.
Он ожидал обвинения в убийстве и лжи. И в этот раз ничто и никто не спасет его…
В голове стоял неприятный звон, и до него не сразу дошел смысл того, что вещал принц Джон.
- … совершенно правильно, сэр Гай. Устроив побег баронессе, вы привели ее прямо к ее отцу. Зная вас, нетрудно было догадаться, что вы не сможете спокойно наблюдать, как вашу возлюбленную будут продавать в рабство. И потому ваш побег был лишь делом времени. И с этой задачей вы справились отлично.
Гисборн не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Что принц так легко рассказывает ему о его же деяниях, за каждое из которых можно предать суду, обвинив в измене, но при этом выглядит так, как будто всем перечисляемым чрезвычайно доволен…
- Разумеется, гибель баронессы стала роковой случайностью. Но ваша месть ее отцу тоже входила в наши планы. Граф должен был умереть в любом случае.
- Но…
- Не перебивайте меня! – властно приказал принц.
Гисборн замолчал, опустив взгляд.
- По официальной версии они с дочерью стали жертвами налета разбойников. А их владения после их безвременной кончины перешли в собственность короны.
Так вот в чем дело… И все это ради обогащения принца… Гай стал пешкой в чужой игре. Опять.
Но, как ни странно, его это ничуть не огорчило. Он вообще ничего не почувствовал. Ни горечи, ни разочарования, ни боли. Ни-че-го.
- Так вы знали все с самого начала… - бесцветным голосов произнес он.
- Знал ли я? Разумеется. Очевидно, ты не единственный мой советник. И, как выясняется, не самый дальновидный. Но и твоим талантам найдется достойное применение. Ты возвращаешься в Ноттингем с миссией.