Весь день Артем Волосов метался по квартире, как раненый зверь. Злоба вперемешку с тоской не давала ему нормально дышать. Хорошо, что мать на работе, не увидит его такого. Как? Как Алена могла променять его на другого? Он сделал ей предложение, и она согласилась. Ничто не могло отвлечь его от мыслей о любимой девушке и ее предательстве. Казалось бы, все у них хорошо: знали друг друга с детства, вместе ходили в одну школу, Алена дождалась его из армии, были нежные свидания, жаркие поцелуи. И что же теперь? «Прости, но я люблю другого…» Тогда зачем писала ему? Зачем дала надежду? Да и когда она успела полюбить-то другого? Может быть, там, в своем универе, кого-то нашла? Мысли, одна чернее другой, терзали парня.
Казалось, Артем мог бы назвать каждый штрих, каждую жилочку на теле возлюбленной, каждую родинку. Перед глазами Артема всплывали эпизоды, напоминающие, как неистово занимались они с Аленой любовью, как откидывались на влажные простыни, а потом потягивали мартини. Им было хорошо вдвоем, так что же теперь? Да, конечно, он работяга, а она без пяти минут экономист. Но ведь еще не поздно и ему подать документы на заочный. Ей легко: у нее есть и мама, и папа, а его мать трепыхалась всю жизнь одна, чтобы поднять на ноги сына. Вот и устроился на завод токарем. Не мог он бросить мать, теперь он один ей поддержка и опора. Из глаз Артема полились злые слезы: ревность плавила его тело, кулаки невольно сжимались. Он вытащил из кармана мобильник, в последний раз взглянул на изображение Алены и со всей силы шваркнул телефон на пол. Тот разлетелся вдребезги.
Мать, Светлана Константиновна, пришла поздно. Не успела она разуться, как мимо нее промчался взбешенный сын, на ходу хлопнул дверью. Что такое? Хотела догнать, выскочила на лестничную площадку, но шаги сына глухо раздавались уже где-то внизу. «Ладно, - решила она, - может быть, Тема потом со мною поделится. Наверное, у него неприятности.» Когда она вошла в комнату и увидела осколки телефона, то еще больше заволновалась: Тема дорожил вещами, знал, как дорого они им достаются. Значит, у сына не просто неприятности, а большие неприятности. Может, с работы уволили?
Пока Светлана Константиновна размышляла над поведением сына, Артем шагал по вечернему Мценску, не замечая никого и ничего. А тихий летний вечер опустился на город, обволакивая теплом каждого, кто не успел дойти до своего жилища; большая круглая луна так же, как и тысячи лет назад, смиренно и равнодушно взирала на засыпающие дома, прямые освещенные улицы и извилистые темные переулки. Пару раз Артема окликнули, но тщетно. Он искал уединения, он желал исчезнуть, он желал умереть: «Брошусь, нахрен, в Зушу, и вся недолга, как говаривал покойный дед.»
Парень преодолел небольшой пустырь, где когда-то играл с друзьями в футбол и спустился к реке. Здесь было темно, у берегов вовсю распевали лягушки. «Эх, сейчас бы Алену сюда, обнимать, целовать ее в пухлые губы под эту лягушачью какофонию…» - подумал он и спустился к самой воде. Внимательно, насколько хватало зрения, осмотрел берег, прибрежный кустарник. «Да… Зуша совсем обмелела. Тут и воробью по это самое, а я еще и плавать умею, утонешь тут»,- с грустью подумал отвергнутый возлюбленный. Взгляд его упал на противоположный, высоченный, берег реки, в народе называющийся гора Самород. «Вот это круто! Это в самый раз! Ухнуться с обрыва – и концы в воду!»
Артем, ничего не соображая, поднялся на мост, соединяющий оба берега, в три прыжка перемахнул через него и стал подниматься по узкой крутой тропинке наверх. Он помнил, что на самом верху должна была стоять часовенка в честь Святителя Николая, покровителя города. Но вдруг… уткнулся лбом в забор из тесаных бревен. Сопротивляться не было сил. Он бросился в густую траву, раскинул руки и что есть мочи заорал: «Аленка! Курва! Вернись!!!»
(Продолжение следует).