Это была незабываемая ночь. Я погладил Дусю между ног по тёплому упругому вымени. Дуська заурчала и изогнулась. Ого, да у тебя тут литра два набежало! Заваргань-ка мне мне поскорее кофейку. Дуська зашлёпала, тряся своими помидорами, на кухню. Один – самый спелый – оторвался и шмякнулся на пол подле кровати. Надо бы обсобирать её – ишь, как распустилась – подумал я и побрёл в душ.
Пока я смывал следы ночных преступлений, Дуська нацедила мне чашечку ароматного крепкого эспрессо, снесла пару яиц и испекла офигенный омлет на парном молоке, с маленькими сладковатыми помидорками, нутряным скороспелым сыром и свежеиспечёнными хрустящими булками.
Дуська не переставала удивлять меня. С тех пор, как я привил её, помидоры не переводились в её зелёной кучерявой шевелюре, а не объеденная за день клубника размазывалась красными пятнами по нашей белоснежной постели. Сыр Дуська наловчилась выращивать в зобу, а пышные, чуть пряные, поджаристые булки выходили из неё сами собой.
Надо бы ей добавить ещё одну руку, чтобы постоянно таскала в ней вентилятор и встроить моющий пылесос. И как-то приучить не столь откровенно выпускать сосиски и докторскую колбасу.
Можно ещё чашечку? – спросил я, отрываясь от раздумий. Дуська смачно зажевала горсть зёрен, пожужжала недолго и нацедила из левой груди полную чашку кофе, с пенкой и сливками сразу. В правой – я вспомнил – поспевало красное шато марго на вечер. Хочешь я настругаю тебе грудинки? – томно спросила она своим бархатистым нежным голоском.