Они уселись на веранде, в уютном уголке, заставленном цветочными кадками. Яркое солнце лепило из их фигур полотно в стиле Пикассо, выхватывая пятнами то прищуренный от света голубой розеновский глаз, то обтянутую коричневым вельветом гранинскую коленку, то дурацкую надпись на красной футболке стажёра.
– Георгий, – представился тот, едва сел в плетёное кресло.
– Педро Грунин, – выдал на автомате Пётр Яковлевич, отрываясь от газеты и протягивая стажёру руку.
Розен издал какой-то непонятный звук и как-то вдруг слишком рьяно углубился в изучение меню, отгородившись от собеседников дерматиновой обложкой.
– Пётр Гранин. Пётр Яковлевич, – краснея, быстро поправился Гранин.
Кажется, стажёр решил, что в первый раз просто не слишком хорошо расслышал слова собеседника, потому что быстро расслабился и выжидательно уставился на Розена.
– Герман Львович, – дружелюбно представился тот и привстал, чтобы пожать ему руку.
– Я готов делать, что скажете, – с энтузиазмом заверил стажёр. – Мне сказали, вы всё объясните.
Он был очень, очень энергичным и активным. Гранин устал уже от того, что просто глядел на него.
– А вы что же, Георгий, совсем ничего не знаете? – умилился Розен.
– Ну… нет, – легкомысленно пожал плечами стажёр.
– Ясно. Тогда, давайте, заказ сначала сделаем, а потом я начну вас просвещать, молодой человек.
Флоксы пахли просто одуряюще и совершенно по-летнему. Мимо шли люди. В солнечной дымке они казались счастливыми обитателями рая. Закинув ногу на ногу и обхватив колено руками, Розен с блаженной улыбкой смотрел вдаль. Он подставлял лицо солнцу, а волосы – ветру, который трепал светлые пряди, как хотел.
– Как вы, наверное, знаете, в этом мире каждый видит реальность так, как позволяют его настройки. – Дождавшись своего заказа, Розен сразу погрузил ложку в креманку с мороженым и зачерпнул побольше мягкой карамели. – Не то, чтобы они создавались произвольно – есть множество специалистов, которые – там, конечно, не здесь – раскладывают внутреннюю суть человека на составляющие вибрации и фиксируют его индивидуальную настройку в его натальной карте. Таким образом, в этот мир человек поступает с определённым набором фильтров, через которые просачивается только то, что каждый фильтр пропускает – и ловит только те волны, на которые настроен. Карта – как механическая музыкальная шкатулка – включается, как только человек попадает в этот мир, и проигрывает свою простую мелодию. Таким образом, настройка в итоге меняется, и человек покидает этот мир уже другим. Я понятно пока объясняю?
Стажёр нерешительно кивнул. Кажется, Розену удалось его напугать. То, с каким напором и вдохновением он, увлекаясь с каждой минутой, говорил, то, как сверкали при этом его глаза, то, какими экспрессивными стали его жесты, делало Розена очень похожим на маньяка и заставляло собеседника внутренне напрягаться.
– Так вот. Чем проще и жёстче настройка, тем нетерпимее человек и тем более он уверен в том, что видит мир в единственно верном свете. Но есть и те – их немного – кто создал свою карту сам. С определённой целью. Вот ими и занимается наша Контора.
– А занимается – в смысле…
– В смысле обеспечивает им сопровождение и поддержку. А иногда и защиту – как сейчас, например. Потому что, чем тоньше и сложней человек устроен, тем он беззащитней.
Розен на некоторое время замолчал и полностью переключился на своё мороженое, чтобы не дать ему растаять. Стажёр, заполняя паузу, задумчиво вгрызся в бургер, и только Гранин, как взрослый приличный человек, орудовал над своей тарелкой ножом и вилкой. У него, в самом деле, было впечатление, что он выгуливает детей и привёл их перекусить в «Макдональдс».
– Пётр Яковлевич, так мне оформили новый допуск? – поинтересовался Розен, отодвигая, поймавшую слепой солнечный блик, пустую креманку и наливая себе любимого травяного чая.
– Да. Можешь воспользоваться хоть сейчас.
– А стажёра я могу с собой взять?
– Наверное, да. Допуск же неограниченный.
– Отлично. Сегодня и отведу – покажу кое-что для наглядности.
– Куда? – оживился Георгий.
– Туда, где творятся судьбы, – пафосно продекламировал Розен. И засмеялся – легко и радостно. – Стажёр Жора. Это ж надо было судьбе так пошутить.
– Меня никто так не зовёт, – запротестовал Георгий.
– Не звал, – поправил его Розен. – Потому что теперь тебя так буду звать я.
***
– Ну, рассказывай, что ты умеешь, стажёр. – Розен скинул на шаткий деревянный стул пиджак и закатал рукава.
Комнатка, которую выделила стажёру для работы Контора, была крохотной. В ней помещались только офисный стол с компьютером, диванчик и сервировочный столик у стены с электрическим чайником и сахарницей на подносе. Кресло было только одно – возле рабочего стола. Розену оставался только стул, да диван с пятнами на ветхой гобеленовой обивке.
– Всё, что угодно, по компьютерной части, – гордо ответил Георгий.
– Хакер, значит, – усмехнулся Розен, плюхаясь на пыльный диван. – Тогда понятно, почему тебя к этому делу привлекли. Те люди, которыми мы с тобой заниматься будем, тоже по чужим компьютерам шарят без зазрения совести.
– Вы, наверное, круче, чем они? – с надеждой спросил стажёр.
– С чего ты взял?
– Ну, если вы тут хакерами занимаетесь…
Розен затрясся от беззвучного смеха.
– Мне не нужно по чужим компьютерам лазить, чтобы что-то о людях узнать. Они сами ко мне приходят и всё рассказывают: что им от меня нужно и кто они такие.
– В смысле – приходят?
– На тонком плане приходят. – Розен коснулся кончиками пальцев своего высокого лба. – Я никому в душу не лезу и грязными руками там не копаюсь. – Во взгляде Розена мелькнула безжалостная сталь, а в голосе зазвенел холодный металл.
– А зачем тогда я вам нужен? – засомневался Георгий.
– Для грамотного троллинга нужна хорошая техническая база.
– Мы будем их троллить?
– Нет. Этим они занимаются. Мы будем на них досье собирать. Потому что к каждому нужен индивидуальный подход.
– Вы их перевоспитывать собираетесь?
– Нет. Обезвреживать.
Стажёр задумался. Он напоминал Розену неоперившегося птенца – такой же непропорциональный, забавный и непонятный и, похоже, не умеющий ещё пользоваться своими крыльями и конечностями. И не совсем понимающий, зачем ему клюв.
– А вы расскажете мне потом про настройки и фильтры?
– Ты, правда, этого хочешь? – удивился Розен.
Он даже встал, подошёл к столу, за которым устроился стажёр, и внимательно посмотрел на него сверху вниз.
– Конечно!
– Дай-ка свою карту. Тебе ведь её сделали, прежде чем сюда взять?
Стажёр заспешил, принялся рыться в своей сумке, роняя на пол вещи.
– Да, разумеется. Вот.
Розен с интересом повертел в руках белоснежную книжечку, прежде чем открыть её, ещё раз придирчиво оглядел стажёра.
– Отлично! – бодро сказал он, пролистав документ и возвращая его обратно. – Похоже, с этим проблем не будет.
– С чем? – полюбопытствовал Георгий.
– С восприятием определённый вещей, – уклончиво ответил Розен. И широко улыбнулся. – А пока приступай к работе. Здесь, – он ткнул пальцем в красную папку, лежащую перед стажёром на столе, – данные на человека, которым мы для начала займёмся. До завтра? – он протянул Георгию руку.
Попрощавшись, он подхватил свой пиджак, перекинул его через плечо и отправился блуждать по коридорам в поисках гранинского кабинета. Широкие солнечные полосы скользили по его спине и тихо скатывались на пол, пока он бродил по пустым этажам. Гранинская дверь встретилась ему совершенно внезапно – такая же надёжная и потрёпанная временем, как и её хозяин.
Розен радостно ворвался в кабинет с громогласным:
– Педро! Рабочий день окончен. Твоя Розита жутко устала и хочет есть.
Гранин поперхнулся чаем и заметно покраснел, не решаясь взглянуть на сидящих в креслах начальника и Веру Павловну.
– А! Герман Львович! – ласково поприветствовал Розена начальник. – Проходите, присаживайтесь. У нас как раз тут возникла идея. Вот мы её и обсудим.