В последний раз так ломило спину еще в армии, когда стоял в почетном карауле.
Шел второй час, мастер писал мой портрет.
Говорили мало и короткими фразами. Больше говорил сосед, художник Алмамедов. Муза оставила его в те дни, потому он поедал сладости с чаем в мастерской Дурды Байрамова.
- Тебе, Дурды, просто повезло с дочками, - рассуждал он.
- А, смотри какой набор пастели! сама пишет! - подзадоривал мастер.
- Ну, я же говорю, - обращаясь ко мне, оправдывался сосед, - и бумага французская!
- Нет! Французская вон та! Эта голландская!
- Ты поэтому не продаешь свои работы? Хоть, сказал парню? – потом ко мне – Ты знаешь, да? Он тебе не отдаст портрет!
- Знаю, - с сожалением отвечал я.
Портрет был написан за два сеанса. Прощаясь, я набрался смелости и попросил сделать маленький набросок на память. Мастер предложил прийти на следующий день.
Снова Алмамедов уничтожал курагу и кишмиш, я замер на час, а дядь Дурды работал. Работал неистово, глаз горел, выражение его лица менялось. А когда он отложил пастель, вытер руки и по-доброму хитро предложил забрать первый портрет, я понял, что второй вышел лучше. С листа желтой бумаги шальным глазом из-под локона смотрел я! Схватив портрет, я обнял мастера и убежал.
И не понимал я тогда, что соприкоснулся с Историей.