Начала убывать луна. Вновь. Полная, после затемнения полного, солнца неподвижного, того, что сумела, покраснев, похорошев до неузнаваемости она перевернуть, сорвать, забрать и что ещё унесёт - убывает.
И становится она ущербной.
Тревога не утихает. Она большая, прячется за убежавшее молоко, за отёкшие глаза, за работу бессмысленную.
Большое приходит прячась за маленькое, укрываясь им.
Сколько может.
И встаёт на весь рост. Ты не готов, ты никогда готовым не будешь.
Сорвался камушек маленький, за ним другой, он побольше, третий. И покатились они.
Не то.
Маленькое уводило, уносило от самого важного.
Не то.
Помоги ему.
Уллулугъу болгъан Аллах.
*******
Палач не плачет. Слово обещает, одно гласное убрать и заплачет он, обещает слово и обманывает.
Заплатишь, заплачешь угрожает оно.
Но платит и плачет не палач.
И крутится земля, и все по кругу и богу усталому не интересен уже человек. Отвернулся. И кто знает, о чем он думает,знает ли, что многие сомневаются в его существовании из-за вечного смеха палача.
*******
Милосердное небо над моей землёй . Видит. Отмеривает, наблюдает.
Раскачивался тяжелый от зноя воздух, птицы могли только переговариваться, было только солнце, ночью никуда не уходило оно, только пряталось, больше не выдержать, стон-больше ни одного дня не выдержать и - на утро дожди.
Шли себе, шли. Прохлада, свежесть - вот оно счастье, и день, и два и три - счастье. Затягивалось оно.
Многовато, так нельзя, лето же, устали - подумали так, а наутро - белый свет солнца, нежнейшее тепло.
Иногда закрывается, отворачивается небо, и тогда, тогда сдувает, разносит все, что непрочно, что временно ветер, призванный ею.
А как с нами иначе?
Наблюдает небо за нами, сочувствует слабости нашей, любит оно нас.
Родики, родики - любовь моя, юность моя .
Отважные, склон обхватили, почвы совсем немного, ветры, солнце приходит к ним на Чегете в зените, а они вечно, вечнозеленые и цветут. И очень часто дважды в году. Ученые считают, что это не разумно, это недостаток кавказского рододендрона.
Осеннее цветение ослабляет летнее, считают всезнающие. Наверное.
Не знаю. Летом они всегда полыхают щедро, летом они об осени не думают. Когда прийдет она - на мужестве, о себе забыв могут сделать и невозможное - (ночами в горах и осенью холода зимними)и вновь зацвести.
Родики, родики...
...Слышал от деда, он от своего - когда-то, очень давно жил в их селе старик странный. Был у него третий глаз на спине. Видел это глаз, никому невидимый то, что никто не увидит.
Был он откровенен только с печником одним, его выделил для бесед. И говорит ему:
- Много чего люди придумают. Сами будут удивляться, не успевать за тем, что сотворили. Много очень и хорошего, и плохого не мало. От земли оторвутся, туда, за все облака прорвутся. Земля в стороне останется. А они над ней. Вот так. Слышать будут друга друга. Что-то такое маленькое изобретут и даже видеть будут друг друга, как бы далеко не были. Еще -женщины в брюках будут ходить.
- Я же тебе верю, слушаю тебя серьезно. Ладно все остальное, но как ты мог сказать, что женщины брюки оденут, вот как? Правы люди, брехун ты, все остальное твоё тоже вот такое, невозможное - женщина в брюках...
Давным-давно беседовали у речки два старика.
Буду о радости. Отключив мир внешний - о радости.
- Это так просто, что доходить до трудного - это сын в первом классе решал задачу и её оценивал.
Цитирую всю жизнь.
На очередное моё провозглашение - все, начинаю новую жизнь - только пойдя в первый класс с печалью взрослой:
- А у меня было началась новая жизнь, но сразу стала старой.
Это уже тост - чтобы было новое и не сразу становилось старым. Произношу, как авторский.
Совсем недавно, уже взрослый, говорить мне:
- Трудно тебя понимать. Понимание другого вообще дело такое непростое, а ты его усложняешь.
Читать тебя трудно.
Перескакиваешь. Как по кочкам. Хочешь сократить. На самом деле- удлиняешь.
То, что тебе ясно, думаешь ясно всем. Это не так.
Может, другому интересно то, через что ты перескочила. Он понять это может, потому и интересно.
Не оглядываешься на него. А так нельзя.
Три сито, мама, прежде, чем что-нибудь говорить, нужно трижды просеять это через три сито. Так говорят мудрые.
Сито правды, сито доброты и сито необходимости. Смыл тогда только и есть говорить. Зачем иначе вообще начинать разговор?
В какой правде доброта? Не надо. Третье сито ведь - необходимость. В ней и есть доброта.
Слушаю. Не говорю - одно бы сито, да трижды просеять. Одно бы и один раз.
Слушаю. Улыбаюсь, любуюсь, удивляюсь.