Фото: Сергей Максимишин
Эту историю мне рассказал бывший одноклассник, а ныне врач-психиатр со стажем. Точнее, он передал мне, зная о пристрастии к сочинительству, записки одного из пациентов, сопроводив их некоторыми комментариями. Пожалуй, я начну сразу с записок, так как они пробудили во мне живейший интерес, едва я прочитал несколько первых абзацев текста, написанного от руки аккуратным убористым почерком. Друг предупредил, что автор записок лечился у него в заведении от шизофрении и рассеянного склероза, поэтому он считает написанное проявлением навязчивого бреда или буйной фантазии пациента. Записи уже были на пути в корзину, когда он вспомнил о моих поисках сюжетов и страсти к сочинительству.
Весь мой жизненный опыт утверждает, что «записки сумасшедшего» скорее всего полный бред, у меня нет оснований считать иначе. Многочисленные колдуны и экстрасенсы проделали большую работу, уничтожая в нас остатки веры в чудо, с жадностью обирая чудаков, ищущих спасения от неминуемого. Можно рассматривать и эти записи, как исповедь одного из них, если бы не странные обстоятельства, приведшие одного из героев исповеди в сумасшедший дом и ставшие причиной его загадочной смерти. Итак…
***
«Почему я здесь? Зачем меня вырвали из привычной жизни? Что я сделал такого, чтобы меня засунуть в эту тюрьму, кормить гадостными лекарствами и всячески унижать мое достоинство? Если человек болен, его нужно лечить, но не таким же способом! Хорошо хоть, в палате нас только двое. Мой сосед постоянно молчит, пребывая в сонном дурмане. Очень странный человек. Он с удовольствием, я бы сказал, с жадностью поглощает таблетки, которые приносят санитары.
Прошло уже семь дней, а он не произнес ни слова. Я не знаю, как его зовут, кто он и по какой причине оказался в психушке. Вдруг, он маньяк? А мы с ним остаемся один на один в палате! Это меня изводит, мешает сосредоточиться на слабых звуках голосов, заглушаемых таблетками, мне нужно что-то изменить, спрятаться от его бессмысленного взгляда, которым он иногда окидывает меня в минуты проблеска сознания.
Сегодня вечером случилось невероятное – после ухода санитаров он выплюнул таблетки и, подмигнув мне, отвернулся, как обычно, к стене. Мне страшно. Нужно сообщить об этом доктору, позвать хоть кого-то на помощь, но страх сковал меня, не позволяя не то, чтобы крикнуть, но даже пошевелиться. Я не идиот и понимаю, что лекарства должны были уже полностью блокировать мое сознание, готовя к ночной отключке, тем не менее, сознание быстро заполняется ужасными сценами насилия. Тело отчаянно сопротивляется, отказываясь не то, чтобы бежать прочь и колотить в дверь, а даже просто пошевелиться.
Он заговорил после отбоя, когда свет в палатах погас.
– Зовите меня Петром, – представился он. – Это не мое имя, но вам как-то нужно ко мне обращаться. Вижу, вы новичок в нашем заведении, – с некоторой долей иронии констатировал он факт. – Как вам тут нравится? Уже начали привыкать или все еще собираетесь писать жалобы и рваться на волю? Пустое дело, только напрасно потратите время и силы, – продолжил он, не ожидая ответа. – И не стоит так бояться, я не буйный, – в его голосе звучал сарказм.
По всей видимости, я не первый, кого подселяли в эту палату, поэтому мой сосед чувствовал себя привычно и уверенно, чего нельзя было сказать обо мне. Постоянное чувство тревожности, мучительные сны, выворачивающие душу наизнанку, голоса, требующие денно и нощно исполнения их странных прихотей, превратили мою жизнь в постоянную пытку. Если бы не лошадиные дозы лекарств, я бы ни за что не уснул, но сейчас сознание под действием страха слегка вынырнуло из-под полога блаженной нирваны, хотя тело все еще безвольно распласталось на постели. Ни говорить, ни двигаться не было ни малейшей возможности – идеальный собеседник.
– Вот вы думаете, что здесь все сплошь сумасшедшие и ненормальные, что вам светит жизнь узника в темнице, что над вами непрерывно будут ставить медицинские эксперименты изверги в белых халатах. Что ж отчасти вы правы, но не во всем – они просто исполняют свой долг так, как понимают его, как учили. Грех винить их в недомыслии или скудоумии, ведь человечество, подчеркиваю человечество, не знает других способов борьбы с душевными болезнями.
Он говорил негромко, размеренно, словно обращался и не ко мне вовсе, а разговаривал с самим собой. Кто знает, думал я, вполне может быть, что в этом и заключается особенность его болезни – непрерывно разговаривать самому с собой о судьбах человечества. Ему и собеседник не нужен, тоскливо размышлял я, представляя, как день за днем это живое радио будет транслировать на меня потоки откровений. Слегка скосив взгляд, стараясь не привлечь его внимания, своим любопытством, я посмотрел на его лицо – типичный маньяк-потрошитель, подумал я, грубое, испещренное морщинами, давно небритое лицо еще не старого человека, запустившего себя, отчего выглядел он стариком.
– Вы не подумайте, любезный, что я разговариваю сам с собой, – неожиданно, словно подслушав мои мысли, извинился Петр. – Обычно я молчу, но сегодня вдруг захотелось поговорить, так как силы мои на исходе и кто знает, сколько мне еще отмерено жить. Если это вам мешает…
– Мне не мешает, – промямлил я непослушным языком, не смея прервать его исповедь. – Меня зовут…
– Я знаю, Степан, как вас зовут, – не дав мне договорить, продолжил он. – Сейчас вам станет чуточку лучше, поверьте мне на слово, ведь я экстрасенс, точнее целитель, еще точнее был целителем до недавних пор, пока…
Он замолчал, погрузившись в мысли. Стараясь ему не мешать, я едва не уснул, но звук его голоса выдернул меня из состояния дремоты, навеянной лекарствами. Как ни странно, чувство тяжести, только что заставлявшее чувствовать себя амебой, ушло, сменившись необычайной легкостью во всем теле. Да он гипнотизер, – подумал я скептически, удивившись попутно ясности мышления, давно покинувшей меня.
– Так вот, я был целителем. Дар обнаружил себя столь неожиданно, что я наделал много глупостей, не удосужившись исследовать его, научиться всем необходимым действиям, о которых следует знать каждому целителю. Но грех жаловаться! Честно говоря, он спас меня, выдернув из затяжной депрессии.
Свет в палате моргнул, словно намекая, что скоро ночь и пора бы уже уснуть, но мой сосед продолжил монолог, не ожидая ответов. Ему, похоже, очень нужно было выговориться.
– У меня была семья… когда-то… жена и дети… мальчик и девочка, – он говорил неспешно, как будто воспоминания были ему неприятны или болезненны. – Потом их не стало. Авария, знаете ли. Они гуляли, а тут грузовик и водитель пьяный. Врачи сказали, что они умерли не сразу. Как представлю, что они чувствовали в эти мгновения между жизнью и смертью, сердце хочет остановиться. Я ведь после этого долго не мог в себя прийти, думал, сойду с ума. Не сошел. Может, недостаточно любил?
Он тяжело вздохнул, затем продолжил рассказ тем же ровным голосом, справившись, по всей видимости, с тяжелыми воспоминаниями.
– Говорят, что время – лучший целитель. Болезнь со временем пройдет сама собой или ты сам закончишь свои дни, оставив ее с носом.
Слабая улыбка тронула его лицо, совершенно изменив внешность – только что я разговаривал с мрачным типом, от которого в любой момент можно ожидать какой-нибудь пакости, и вот я вижу перед собой мягкого и доброго человека, не способного никого обидеть в принципе.
– Вернулся на работу, привычная суета позволила как-то сгладить боль. Сложнее было по вечерам, когда возвращаешься в пустую квартиру, полную воспоминаний. Я ведь так ничего и не трогал с момента их гибели. В общем, на работе мне было лучше, и я торчал там допоздна, пока охрана не выгоняла прочь. Абсолютно похожие друг на друга, монотонные, серые дни пробегали незаметно, как столбы за окнами поезда. Тоска начала перерастать в глубокую депрессию и вскорости меня бы уволили за профнепригодность, но именно тогда произошло нечто необычное.
– Я совершенно случайно убрал головную боль у одной сотрудницы в нашем институте. Причем это была не просто головная боль, а постоянное мучение на протяжении нескольких лет. Что она только не делала, у кого только не наблюдалась. Она выпила килограммы таблеток и прошла множество процедур, но голова продолжала болеть. Я просто пожалел ее и, в порыве чувств, погладил по голове. В тот же момент она улыбнулась и словно бы распрямилась – боль, прижимавшая ее к земле бетонной плитой, внезапно ушла и ушла совершенно, бесследно. Она очень удивилась, но сочла это временным явлением. На следующий день и в последующие недели боль не возвратилась, словно ее никогда не было вовсе. Женщина забыла о прежнем состоянии, зато весь институт узнал, благодаря кому это произошло.
– Вы не поверите, Степан, как я возгордился, – он усмехнулся, и я даже представил, насколько горько искривились его губы в этой грустной ухмылке. – Я был дураком, получившим дар небес.
Поток страждущих хлынул в мой кабинет. Я уже не мог работать по собственному научному плану, мой руководитель откровенно был недоволен сложившейся ситуацией и предлагал выбрать, чем именно я собираюсь заниматься в жизни: наукой или шарлатанством. Но меня уже несло – я целитель!
От головной боли я перешел к более сложным болезням, устраняя их без следа. Врачи пытались опровергнуть мое воздействие, проводили дополнительные анализы, исследовали бесплатно бывших пациентов ультразвуком, на томографах и МРТ, пытаясь доказать, что исцеление стало результатом именно их лечения. Но все было тщетно – болезнь не затухала под действием лекарств и процедур, а просто исчезала, и признаков ее не обнаруживалось никакими исследованиями.
Я забросил работу в институте, снял кабинет в бизнес-центре, потратив последние сбережения, но ни разу не пожалел об этом. Деньги вернулись с лихвой, хотя я и не требовал оплаты своих услуг. Такой вот романтик оказался, решив, что дар небес не может быть оценен в деньгах. Но люди несли деньги, просто не зная, как иначе выразить благодарность за исцеление.
Гром грянул внезапно. Однажды я совершенно неожиданно сломал ногу. Вы, Степан, спросите и что же в этом необычного? Ведь миллионы людей во всем мире ломают себе различные конечности, и происходит это каждую секунду! Странно было то, что в этот момент я совершенно прочно сидел на стуле и вдруг нога ломается с хрустом – открытый перелом. Это был шок, я едва не умер от боли, но смог взять себя в руки и в первый раз в жизни решил исцелить сам себя.
Через полчаса перелома не стало, кость срослась так, словно никогда не ломалась, кожные покровы восстановились, боль исчезла, но остался страх неизвестности, непонятности причин происшедшего.
– Разгадка не заставила себя долго ждать. На следующий день в мой кабинет буквально ворвался один из моих бывших пациентов и в красках рассказал историю, как его сбила машина на пешеходном переходе. При этом он сломал ногу, и показал какую именно, приподняв штанину брюк и постучав по совершенно ровной поверхности кожи. Собралась толпа сочувствующих, водитель весь белый от переживаний трясущимися руками вызывал скорую помощь и ГИБДД, а я корчился от боли на асфальте, – рассказывал он. Внезапно я почувствовал, как боль уходит, кость сама по себе встает на место, а разрыв кожи закрывается, зарастает, не оставляя даже намека на шов. К тому времени, как подъехала «Скорая», следов перелома не осталось совершенно.
– Дальше больше. На меня посыпались градом беды моих бывших пациентов, все, что с ними происходило, отражалось на мне тотчас же. Я как стахановец устранял последствия, исцеляя тем самым пострадавших, но поток становился все более мощным, угрожая захлестнуть меня с головой. А вдруг кто-то из них умрет? – однажды подумал я, совершенно лишившись сил после выхода из очередного болевого пике. – Что тогда будет со мной?
– Моей самой страшной глупостью было установление прямого контакта с пациентом и неумение перераспределения энергии. Я должен был создавать промежуточный фантом, который и работал бы с пациентом в момент исцеления, уничтожаясь всякий раз по окончании сеанса. Тем самым любые связи разрывались в тот же момент. Но я лечил напрямую, голыми руками вытаскивая раскаленные болванки из мартеновской печи. Дурак! Поэтому теперь я здесь и меня постоянно пичкают сильнейшими препаратами, блокирующими любые даже самые возможности проявления связи или способностей.
Он замолчал, а я задумался о странной причуде судьбы дарить людям совершенно неподходящие подарки, которыми они не умеют пользоваться. Почему бы ему не выиграть в лотерею, не встретить хорошую девушку и создать новую семью, уехать за тридевять земель, чтобы начать другую жизнь? Но нет, судьба порылась в мешке и выхватила первое попавшееся чудо, давно оттягивающее ей плечи. На, человек, возрадуйся моей щедрости! Инструкция? Не прилагается, но там все просто! Он снова заговорил, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.
– Вас скоро выпишут, не спорьте, я лучше знаю, поэтому у меня к вам одна просьба – запишите все, что я вам рассказал, и сделайте это достоянием общественности. Мне нужно донести до тех, кто волею небес стал целителем, важность правильной подготовки к этому процессу. Я не хочу, чтобы они повторили мои ошибки.
– К сожалению, я не успею сделать это сам, мои часы сочтены, и до утра мне не дожить, но вас совершенно точно выпустят, потому что вы в данный момент совершенно здоровы. По этому поводу проведут экспертизу, которая покажет ваше абсолютное психическое здоровье и отсутствие тяги к алкоголю в любом виде. Дайте мне слово, что сделаете то, о чем я вас прошу!
Я, естественно, дал слово, думая при этом, что люди очень по-разному сходят с ума. По всей видимости, он чувствовал мое недоверие, но решил не обращать на него внимания, так как наверняка знал, что утром все, предсказанное им сбудется в точности. Он отвернулся к стене, замолчал, и, похоже, уснул. Просто уснул, как это делают обычные люди, а не пациенты психбольниц, напичканные лекарствами. Он дышал ровно, его не мучили кошмары, он спал сном младенца или человека, до конца исполнившего свой долг.
Сон мой был вязким и тяжелым, неожиданные видения и мысли наполняли голову, заставляя порой вскрикивать от страха или смеяться от радости, словно маленький ребенок. Проснувшись, точнее вынырнув из разноцветной пучины ночных кошмаров, я не обнаружил соседа на его постели. Дверь палаты была открыта, и санитар ожидал моего пробуждения, чтобы отвести на консилиум, собранный по поводу возникшего сомнения в правильности поставленного ранее диагноза и обоснованности содержания в клинике. По пути он же сообщил, что сосед мой умер ночью, задохнувшись, словно утонул в воде, хотя никаких следов воды в легких обнаружено не было.
Как и предсказал мой недавний собеседник, лечение прекратили немедленно. К сожалению, я не смогу выполнить просьбу моего учителя, так как, обладая определенным положением в обществе, с трудом представляю себя в роли спасителя человечества. Поэтому записи свои передаю лечащему врачу, пусть он распорядится этим знанием по своему усмотрению. Согласитесь, что его профессия более располагает к восприятию подобных откровений, у него больше опыта и знаний, он, надеюсь, найдет правильное применение моим записям.
Странность, которую не могу не отметить, пугает и радует меня одновременно – я чувствую рождение в себе новой необычной способности. Я иду по улице и, случайно выбирая людей из толпы, с ходу определяю их физические недостатки, совершенно точно понимая, что могу избавить их от проблем со здоровьем. Как я делаю это, ведь у меня нет никаких познаний или способностей в медицине? Термины и образы, приходящие мне при этом в голову, совершенно мне незнакомы, но я понимаю, что все это именно так и называется. Скажи я любому врачу, чем страдает любой из встреченных мной людей, он поймет меня и даже назначит лечение. Хотя, говоря по правде, лечение снимет симптомы, не затрагивая причину болезни.
Откуда во мне такая уверенность? Странное самомнение, случайный прорыв знаний из прошлых жизней, вызванное шоковым состоянием от пребывания в психиатрической клинике.
Вполне возможно, что чужой психоз заразен и меня совершенно напрасно отпустили, но, если это и в самом деле так, я не сделаю ошибок! Учитель, я буду учиться! И однажды смогу переступить через страх осуждения, непонимания, отчуждения близких и знакомых, ступив на ваш путь. Или найду того, кому этот путь по плечу и передам ему ваше знание!»
На этом записи заканчивались, а на словах одноклассник рассказал, что однажды к ним в клинику пришел человек и попросился принять его на лечение, сказав, что страдает страшной манией величия, преследования и паранойей. Он буквально потребовал назначить ему самые жесткие методы лечения и самые большие дозы транквилизаторов для блокировки любой психической активности. Мы хотели уже выгнать его прочь, но внезапно он ударил себя пальцем грудь, и из открытой раны хлынула кровь. Мы подумали, что рану себе он нанес сам каким-то твердым и острым орудием, но в его руках и поодаль ничего похожего не нашлось, а рана постепенно затянулась и исчезла сама собой. После такой демонстрации «способностей» сомнения отпали, пациент был помещен в отдельную палату с режимом постоянной психоблокады.
– По всей видимости,– продолжил рассказ мой друг, – однажды он обманул санитара и не принял очередную дозу лекарств. По времени это совпало с помещением в его палату нового пациента, поступившего с приступом обострения шизофрении и рассеянного склероза на фоне запущенного алкоголизма. Наутро наш «самострел» скончался от удушья, а второй пациент неожиданно выздоровел, хотя никто, включая меня самого, не понял причин происшедшего.
– На мой взгляд, вся эта история смахивает на записки сумасшедшего, поэтому я склонен был выбросить их и забыть о просьбе не совсем нормального человека. Но встретив тебя, передумал. Делай с ними, что хочешь!
К сожалению, он не сказал, забыл или не захотел, кто был тем пациентом, который принес ему записи. Мне бы хотелось встретиться с ним и поговорить. Не люблю полагаться на слова, вот если бы он показал свои способности на моих болячках, тогда… Хм, думаете, кто-то тогда поверит во все это? На мой взгляд нет, слишком много вокруг развелось шарлатанов. Но самое важное я рассказал, кому надо прочтут, значит, задача выполнена!