ВОВА И КАПИЩЕ БАХУСА
***
Хороший парень Володя Волошин оказывается в психушке. Но даже запертый в четырех стенах, он не сдается! Защищая поруганную честь своего бывшего учителя профессора Славянофилова, герой вступает в борьбу с сектой «Алканавтов», где его новый коварный противник – зловещий клоун Большой Бух проводит эксперименты над психикой попавших в его сети людей…
1
Они плыли на лодке. Река несла их в могучий лес, в котором стояла беспроглядная ночь. Далеко в чаще слышались крики неведомых птиц, напоминавшие то жалобный плач, то дикий хохот. Сквозь ветви проглядывали огоньки, похожие на чьи-то зловещие глаза – желтые, зеленые, красные; они неожиданно вспыхивали и так же внезапно гасли.
-Что это?- спросила Офелия. Мимо проплывали тесаные столбы, изображавшие стоящих в воде исполинов с выпученными глазами и перекошенными ртами.
- Идолы. Языческая Русь, -объяснил Володя.
Ладья их, с вырезанной на носу главою орла, уткнулась в берег, и они сошли. Одежда парня преобразилась: он был в желтой рубахе, подпоясанной широким кушаком, красных шароварах, сафьяновых сапогах с серебристыми шпорами; вместо весла рука крепко сжимала короткий меч. Офелия же оказалась в длинном узорчатом платье, на голове заблистала жемчужная диадема.
- Я вижу свет, - Владимир увлек спутницу за собой.
Под ногами чавкал мох, пропитанный болотной влагой. Подошвы прогрузали в него, словно он хотел поглотить странников. Вскоре пара вышла на поляну, освещенную полной луной. Спиной к путникам здесь стоял человек в серой суконной рубашке.
- Доброй ночи! Как пройти к деревне? – окликнула его Офелия.
Незнакомец обернулся, и в скользнувшей по нему полоске лунного света странники увидели поросшие шерстью уши и оскаленную пасть.
- Волкодлак! – вскрикнули друзья и бросились прочь.
Оборотень, хромая, поскакал за ними. Они продирались сквозь густые ветви, спотыкались о кочки, перепрыгивали через поваленные стволы. Жаркое хрипящее дыхание зверя явно слышалось сзади.
Вдруг Офелия, охнув, по пояс провалилась в густую жижу. Парень припал на одно колено, вытаскивая ее, и с отвращением обнаружил, что стоит на вгрузшем в землю конском черепе. Гиблое место!
- Давай обратно к реке! – заорал он, смахивая пот.
Лодки, там где они ее оставили, уже не было. Вместо нее на камне сидела абсолютно нагая русалка и, свесив в воду хвост, заразительно смеялась. Володя подсадил свою подругу на ветку стоящего над водой дуба и стал с мечом наперевес у края обрыва, готовый встречать нелюдя.
Волкодлак с разбегу вылетел из чащи, ничего не видя перед собой. Парень резко припал грудью к траве, и зверь, перелетев через него, свалился в озеро. Русалка, взвизгнув, рыбкой ушла под воду.
- Пойдем, попробуем найти выход отсюда,- Володя помог Офелии спуститься наземь.
Но не тут-то было: его ногу обвил длинный, как щупальце, гибкий корень.
- Ах ты мразь! – парень одним махом перерубил его. – Скорее!
Они побежали вдоль берега. Бежали долго, и уже выбившись из сил, остановились перевести дух. Над ними нависала крона того же самого тысячелетнего дуба.
- Кто-то водит нас кругами! – догадался Володя.
У дерева открылись узкие желтые глаза, а дупло превратилось в смеющийся рот. Ветви корявыми пальцами потянулись к беглецам.
- Назад! – парень выломал сухой кустарниковый прут, поднес к ноге, чиркнул лезвием по шпоре, выбив искру. Прут с треском вспыхнул, бросая вокруг шаткие тени. – Получай! – и воткнул факел в рот лешему.
Дерево завыло, застонало на все лады. Тотчас воды в озере возмутились, вздымаясь и дробясь о берег, желая смыть его. Земля под ногами затряслась, разделилась, как ступени, то проваливаясь вниз, то выворачиваясь пластами. С неба ударили острые, точно пики, молнии, будто стремящиеся пришпилить наглецов к земле, но попадали мимо, обжигая траву вокруг несущихся со всех ног из лесу путников, как ножи в известном цирковом номере. В конце концов Володя и Офелия вырвались из чащобы на полянку, где их встретил рассвет, и , обнявшись, упали без памяти…
Открыв глаза, парень откинул одеяло и сел. Под потолком горела красная лампа, закрытая решеткой, чтобы дежурным ночью было хорошо видно спящих. Соседи по палате тихо храпели в свои подушки.
«Почему Офелия? Почему она? – недоумевал, не до конца очнувшись. Волошин. - Да, мы вместе учились в школе, сидели за одной партой, и я даже спас ее однажды от уличного маньяка, но ведь я ее не люблю!»
В последнее время сны становились все непонятнее…
2
Доктор Колодкин открыл историю болезни и вписал сегодняшнее число – первое марта две тысячи второго года. Отложил ручку и поглядел на сидящего напротив пациента.
- Волошин Владимир Иванович. Тысяча девятьсот восемьдесят пятый год рождения. Уроженец Воронежа. Диагноз свой знаете?
- Понятия не имею, - пожал плечами подросток.
- Шизоподобное состояние, паранойяльный синдром. Говоря проще: навязчивые бредовые идеи.
- Это клевета, придуманная про меня местным координатором по делам с молодежью – Яной Сусличек.
- Так-так, - задумчиво проговорил Евгений Евгеньевич. – И зачем ей это, по-вашему, нужно?
- Она просто завидует мне, что я такой молодой и у меня все получается. Двадцать третьего февраля должно было быть соревнование «Ану-ка парни!» между моей школой и командой ее микрорайона. Они там все – хиляки, я бы один всю их команду по армрестлингу уложил. Вот она и решила избавиться от меня, придумав характеристику, дающую направление в психушку, - объяснил Волошин.
- Значит, вы не замечали у себя раньше никаких отклонений? – спросил заведующий.
- Никогда.
- Мне известно, что прошлой осенью вы заперли в трансформаторной будке хозяина местного магазина и всем рассказывали, что поймали маньяка, охотившегося за девушками кавказской национальности.
- Он и на мужчин нападал, - серьезно поправил Володя.
- А еще раньше, во время отдыха в летнем лагере экологов (куда вы были направлены, как один из достойнейших учеников своей школы), вы требовали у директора Хоперского заповедника продать вам старинный пистолет, которым вы собирались пристрелить оборотня, якобы выслеженного вами в лесу…
- Он мне, кстати, и продал его потом, - охотно добавил парень. – В обмен на папку с работой профессора Славянофилова.
- А вы в курсе, что сам Славянофилов, бывший некогда вашим учителем, признан невменяемым и находится под домашним присмотром своей сожительницы, кстати – нашей сотрудницы? – поведал врач.
- Это новость для меня. Шокирующая, - не теряя самообладания, признался ученик.
- Его работы опровергнуты другим, более перспективным ученым – Альбертом Фортуной, который доказал, что открытие профессора – это детские сказки: папоротник не цветет. И деньги, выделенные государством на опыты Славянофилова, потрачены зря. Теперь его имя вычеркнуто из российской науки.
- Но работа-то была интересная, - грустно усмехнулся парень.
- Да: с точки зрения психиатра, - кивнул доктор. – И ваши фантазии тоже по-своему интересны, если бы они не приносили вреда окружающим.
- Вреда? Я защищал людей, сражался со злом! – развел руками Волошин.
- Все так говорят. Потому ваше место – здесь.
- И надолго меня тут заперли?
- Посмотрим. Как будете себя вести. Идите, - Колодкин распахнул дверь в коридор. – И не забудьте получить снотворное…
3
Психиатрический диспансер прочно стоял на набережной, и из окна третьего этажа, поверх бетонных плит забора, обвешанного «колючкой», Володя видел, как ломается лед на водохранилище. Рядом расположилось другое закрытое учреждение – Донской кадетский корпус, но судьба его обитателей была куда более завидной, чем парней из диспансера.
Психушка – это школа жизни. Кому-то она заменяет армию, кому-то - тюрьму. Здесь лежат преступники, желающие уйти от наказания. Здесь лежат призывники, не желающие служить. Кому из них лучше – это уже другой вопрос.
Отделение Волошина было закрытым: это значит, что выйти за его дверь можно только с разрешения заведующего и только в сопровождении медсестры или санитарки. Смирительных рубашек и электрических стульев здесь нет – эти явления уже давно стали атрибутом устаревших анекдотов о «дурдоме», придуманных людьми, никогда в самом «дурдоме» не бывшими. В наш далеко шагнувший вперед научный век универсальным орудием для усмирения неугодных служит лекарство. Маленькой таблеточкой можно угомонить даже слона.
Таблетка вчера, сегодя, завтра. Утром, в обед и вечером. Над тобой стоит чуткая медсестра, которая не выпустит из кабинета, пока не выпьешь. Не пойдешь есть, пока не выпьешь. Не пойдешь спать. На ночь – укол (контрольный). Принимай и смотри, как ты медленно превращаешься в зомби. Но это еще пол-беды: ведь бывают люди, которые превращают себя в зомби добровольно – алкоголем и наркотичками. А здесь ты хотя бы сопротивляешься, в душе ты такой же человек, независимо от того, что в тебя впрыскивают против твоей воли.
И Володя боролся. По утрам отжимался, в туалете подтягивался на дверном косяке. Каждый день отстаивал часовые очереди в душ, чтобы быть свежим. Брился, обдавая лицо холодной водой (горячей в умывалке никогда не было); когда другие, махнув рукой, обрастали щетиной.
Качал на кровати пресс, скрипя ржавыми пружинами, пока вокруг средь бела дня соседи дрыхли, сросшись с кроватью, так что не отличишь: человек здесь лежит или просто скомкалось тряпьё под одеялом?
Бывало здесь и голодно. По утрам – сладкая манка в таком количестве, что ее можно одним разом слизнуть, да черствый облупленный пряник с чаем. В обед давали пустой суп, пюре с соевой сосиской, порубленной на такие мелкие кусочки, что их нужно отыскивать в тарелке под электронным микроскопом. Едва выйдешь из столовки и уже забываешь, чем именно кормили и кормили ли вообще? Ужин – в пять часов вечера. И с этого момента до полуночи ( а раньше больница никогда не успокаивалась на ночлег) – тяжелые часы голода. Больные рыскали по столовой, где на раздаточном столе выкладывались оставшиеся куски хлеба – подсохшие за день, они размачивались в кипятке и растворялись в желудке. Десять, двадцать кусков – и те не утоляли голод. И не было ничего ценнее хлеба. А для курящих – сигарет. Причем, курить в помещении было запрещено. А нарушишь правила – ты свободен. Выгонят из больницы и даже одной пластинки с таблетками на память не дадут. А без них ты даже уснуть не сможешь - ты подсажен. А ночь бессонницы – это не сахар. Но и это еще цветочки. Выписаться из психушки, не долечившись – это значит, так на всю жизнь и остаться дураком. Это все равно, что прыгнуть из самолета без парашюта! Вот и терпи режим.
Курящих выгоняли дружною толпою раз в сутки, на полчаса на ступеньки. Они все стояли в одинаковых сине-серых толстых халатах, похожих на шинели; и затягивались до головокружения, чтоб хватило до следующего выхода. А Володя не курил, и на улицу его не водили. Не было у него такого развлечения. И вообще, развлечения – не для психбольных. Не было в отделении ни телефонов, ни телевизора, ни газет, только санбюллетени на стенах. Вова мял в кулаке свежий хлеб до теста и лепил фигурки – птиц, рыбок, медведей, слонов, вязал замысловатые косички и выкладывал на тумбочке целый зоопарк с оградой. Потом все это засыхало, рассыпалось на крошки, и подросток кормил ими шумных голубей, прибивавшихся к решетке снаружи за окном, через которое он дышал свежим воздухом.
4
Андрей был витязь, и он стоял на распутье. Ветер развевал за спиной красный плащ, солнце блистало на островерхом шлеме. Скрестив на грудном панцире руки в шипастых щитках, посаженных на предплечья, он читал надпись на камне:
«Направо пойдешь – коня потеряешь.
Налево пойдешь – погибель найдешь.»
- Эй, человече! – услыхал он зычный голос и , поворотившись, увидал боярина на гнедом коне. На руках всадника сверкали перстни, на голове красовалась шапка, отороченная собольим мехом. – Куда путь держишь? А владения князя Мощнецкого ты не заступил часом? Плати подать! – но не успел договорить, как молниеносный удар вышиб его из седла.
- Колися! – Андрей наклонился к поверженному.
- Не вели казнить! – закрылся тот руками и с минуту пролежал, ожидая расправы.
Открыв глаза, богач увидел, как витязь уж далеко по дороге скачет на его коне, взметая пыль.
5
Сержант Андрей Колючий служил в спецназе, всерьез занимался рукопашным боем и за суровый нрав имел прозвище «Колун». Бывало, подойдет к духу, гаркнет в ухо : «Колися!» и как даст сзади по почкам- так полчаса будет бедняга ползать по казарме, охая и хватаясь за поясницу. Авторитет Андрея был непререкаем. И служил он исправно, был на хорошем счету у командиров – беловолосый, стройный, атлетично сложенный (эдакий Дольф Лундгрен), он часто выступал на всяких смотрах и был лицом взвода. Но случилась с ним невзгода. Он влюбился. (Конечно, любовь – это очень хорошо, но в случае с Колючим это была просто беда.) А дело было так.
На одном из таких вот показательных выступлений парень неудачно разбил себе об голову бутылку и попал в госпиталь. Ухаживала там за ним перевязочная медсестра Валентина. Андрею было под двадцать, а ей уж – за тридцать, но ни семьи, ни детей у нее не было, хотя она была довольно симпатичной. Когда парню стало полегче, они часто беседовали в парке. «Были бы мы хорошей парой», - замечтал Колючий, не знавший за годы службы женской ласки.
Но – о ужас! – Валентине нравился ее начальник – хирург, женатый старый перец, которому шел шестой десяток. И она, искренне не понимая, что ей там ничего не светит, что он не обратит на нее внимания (не той закваски человек); все равно упорно продолжала преданно вздыхать по нем втихомолку, не подпуская к себе никого из парней. А Андрея злило, что она делает такую глупость и с собой – лишает себя будущего, и с ним – отвергает его чувства. И однажды парень высказал ей это во время очередной прогулки по больничному парку. Она в ответ простодушно рассмеялась, поцеловала солдата в щеку (чтоб не обижался) и сказала: «Мы же с тобой просто друзья. Пусть моя личная жизнь тебя не волнует. Будь счастлив!» (Сама отшила – и пожелала счастья).
Впрочем, и со стороны Колючего была большая глупость – это увлечение. Но он крепко огорчился тогда и пошел в увольнение, чтобы хоть как-то развеяться, отвлечься.
И забрел в бар. Начислил себе рюмку водки и потихонечку цедил, думая о своих проблемах. Прямо перед ним один плюгавенький, костлявый, пьянючий в зюзю пацанчик объяснялся со своей девушкой – на голову выше него, фигуристой, с пышной грудью. Она была явно не для него, он и ногтя ее не стоил по все параметрам, но они были вместе, она была его девушкой. И он орал на нее, матерился, оскорблял на весь бар, как хотел. А она в ответ гордо молчала, будто это была ее обязанность – терпеть его хамство, будто она – его рабыня. (Только иногда вытирала слезы).
Видя сие, Андрей отодвинул рюмку и , поворотившись к паре, пробасил:
- Слушай, красавица! На фига тебе этот прыщ? Пойдем со мной, и никто тебя больше не обидит!
Красотка округлила глаза и рот, не веря ушам и не зная, что делать.
- Ты чё, охренел? Да знаешь, кто я? Да я тут! Да я тебя! – начал прыгать пацанчик на сержанта, как Моська на слона.
Колун, недолго думая, смел его одной оплеухой, и горе-соперник долго катился по столу, роняя посуду на пол и причиняя материальные ущербы заведению. Подоспели его дружки (оказывается, у этой скотины еще и друзья могут быть!) Колючий, закаленный в многочисленных соревнованиях и казарменных побоищах, не растерялся, окруженный восемью пьяными идиотами, кричащими, что они тут держат бар, и начал упешно окучивать их по одному, а то и по двое. Закончилось все это действие для них – многочисленными телесными повреждениями, а для рукопашника – закрытым отделением психдиспансера, ибо начальство в части, получив запрос из УВД, куда прямиком из бара попал боец, решило провести его по этому делу как ненормального, чтобы его поступок не бросал тень на славные войска.
Так современный рыцарь сделал доброе дело прекрасной даме. Правда, дама ему благодарна не была и возвращения своего освободителя не ждала, а вместо этого бросилась осыпать поцелуями раны на прыщавом лице своего любимого-оскорбителя. Ибо в наше время добро и зло перемешаны, и не поймешь: что есть что.
6
Было их в палате трое – Волошин, Колючий и Эдик Кастрюлька по кличке «Якудза». Получил он эту кличку буквально пару месяцев назад в результате одного нелепого и по-настоящему трагического случая, в результате которого и попал в больницу.
Кастрюлька был вечный студент, числившийся в институте, но лекции не посещающий, а свободное время прожигающий в компьютерных забавах. Уверенный в результате неисчислимых часов, проведенных за монитором, что вся жизнь - игра, он так к ней и относился: стремился всюду найти развлечение.
На свою голову пригласил его однажды в гости однокурсник – попить пивка, пока отец в командировке. Отец однокурсника ходил в дальние рейсы и привозил много сувениров. Дом был украшен ими, как музей – экспонатами. У Эдика, едва от вошедши, сразу глаза разбежались. Решил он попробовать в деле самурайскую саблю, что висела на стене. Махнул ею по воздуху да и не заметил, как отсек кисть ничего не подозревающему другу, который стоял тут же рядом. И стало уж не до игр.
Бывает, что судьба недостаток ума у конкретного человека компенсирует потрясающим везением. Так случилось и с Эдиком. Вызванный в эстренном порядке вертолет домчал пострадавшего в областной центр микрохирургии, где руку ему спасли, пришили все до малейшего нерва, и даже пальцами парень задвигал в полном объеме. Но новоиспеченному Якудзе наказание все равно бы грозило: прописали бы ему денежки выплатить за лечение немалые, которых у него даже на пиво не было. И решили находчивые родители спрятать непутевого сына от возмездия за стенами сумасшедшего дома…
7
Вот с этого Эдика и завязалось новое приключение, выпавшее на долю Волошину. (Есть же такие люди, которые только неприятности создают себе и другим!)
Обитатели Володиной палаты между собой общались мало: не любят в психушке делиться своими проблемами, душа каждого – тайник; и новости не обсуждаются, потому что их здесь и нет: каждый день – одно и то же. Слоняются молча по коридору да валяются в койке, упершись глазами в потолок и вспоминая всю свою прежнюю жизнь (которая у кого-то здесь может и закончиться).
У Эдика по сравнению с Вовой и Андреем было в отношении досуга преимущество: он имел разрешение на выход в город. (У Волошина такого не было, потому как он лежал здесь совсем недавно, и к нему еще не присмотрелись, а Колючий был слишком опасен, чтобы его в город выпускать, его туда забирали только на допросы да очные ставки.)
После одной из отлучек Кастрюлька вернулся не в меру веселый: он был пьян. Пьянство в больнице – это смерть: алкоголь, соединяясь с лекарством, превращает человека невесть во что. Все это знали и были многократно предупреждены: Колодкин каждому наедине рассказал историю, как один неосторожный пациент, выпивши, выцарапал сам себе глаза. Перемкнуло и Эдика (благо, что он и без того дурак.)
- Я- Якудза! – заорал он в коридоре. – Потомок древних самураев!
- Марш в койку. Не дури. Вылетишь отсюда в два счета, - напомнил Колючий , преграждая ему дорогу.
- Я – Якудза! КИЯ-А-А!!! – и в доказательство своего всемогущества, Кастрюлька пробил рукой фанерную стенку.
- Идиот, - оценил Андрюха, отворачиваясь и уходя. – Теперь тебе конец.
Утром , едва заведующий заступил на дежурство, Эдик с котомкой за плечами понуро покидал стены отделения. И всем было наплевать на его дальнейшую судьбу.
Но это было только начало истории.
8
Рыцарь осадил коня у бревенчатой избы, где четверо мужиков глушили хмельной мед из деревянных кружек.
- Я ищу парубка и девку. Они были на лодке, - обратился к бражникам гость.
- Изволь с нами стоя трезвонить! – важно ответил один из пирующих и запустил булыжником по ногам коню.
Животное заржало и опустилось на колени. Всадника тряхнуло, так что шлем наехал ему на глаза. Толпа дружно загыготала. Но смеяться им пришлось недолго. Едва одна нога Андрея ступила на землю, как вторая с разворота саданула одного из наглецов под дых. Здоровила в семь пудов весу, охнув, сел задом на порог.
Мужики посерьезнели, насупились.
- Что ж ты, иноземец, не по-русски бьешь! – засучил рукава другой и пошел на врага с оглоблей.
Колун ударом предплечья разрубил ее в щепу, а противника сгреб в охапку и перебросил через себя, как мешок соломы. Тот упал на поленицу дров и отшиб себе все печенки. Третьего Андрей взял железной хваткой за шею и проторил его головой дыру в стене. Незадачливый боец пал без чувств.
- Колися! – рыцарь приступил к тщедушному старичку с жиденькой бородкой, который, весь дрожа, сползал перед ним по стенке на пол; поднял несчастного за бороду, и тот заболтал ногами в воздухе.
- К князю Мощнецкому двух колдунов привели! – залепетал хозяин корчмы– Пастухи нашли их в Поганом лесу!
Андрей бросил мужичка в угол и грузно затопал по мощеной булыжником дороге ко дворцу князя.
9.
- Сегодня у меня днюха. Поможешь отнести подарки в машину? Заодно на прогулку тебя свожу, - предложила медсестра Волошину, когда тот покидал столовую после обеда.
- Всегда рад помочь, когда просит леди, - ответил он, подставляя тарелку под струю в умывальнике.
- Тогда подходи через пять минут в дежурную комнату.
Медсестру звали Оксана. Ей было двадцать шесть лет. Она была дочерью известного бизнесмена Янпольского, директора отеля, но по зову сердца посвятила свою жизнь медицине. И вообще, все она делала исключительно по зову сердца.
- Вы готовы? – по истечении пяти минут Вова приоткрыл дверь. – Извините…
Оксана переодевалась. Она сбросила рабочую форму и уже натягивала легкое цветастое платье, на мгновение открыв свое великолепное тело: изящная, белокожая; черные, как воронье крыло, волосы ниже плеч. (Даже непонятно, что может такая красавица делать в психбольнице!) Это была фигура гимнастки, легкоатлетки, девушки-пловца, наконец! Ноги стройные, гладкие. А вид спины, выгнувшейся оттого, что красавица подняла над головой руки, держа собранное платье, просто перехватил у гостя дыхание. Будто она выпечена из нежнейшего теста; гибкая – видно, как играет каждая жилка. Девушка была неимоверно красива! (не верилось, что человек может быть так красив); потрясающе красива!! (при взгляде на нее всего тебя берет дрожь); нестерпимо, невыносимо красива!!! (невозможно долго смотреть на такую красоту – это как смотришь на солнце).
- Не бойся, я не стесняюсь, - заверила она. – И не кусаюсь тоже. Бери там в углу пакеты.
Они спустились по лестнице. Впервые за две недели Вова выходил из душных стен. Уже стояла середина марта. Снега и след простыл. Дворник подметал дорожку , идущую от ступеней к воротам. Было промозгло. Над голыми ветками деревьев кружили неугомонные птицы. Облака, забившие серыми клочками ваты холодное небо, неподвижно застыли.
Они погрузили вещи в багажник черной «Хонды».
- Вы сами водите? – удивился Володя.
- А что – нельзя? У меня еще и мотоцикл есть. Спортивный, - она запахнула полы длинного бежевого пальто, подвязалась поясом.
- Да я просто спросил… Вы меня поразили. Непривычно видеть медсестру такую красивую, да еще владеющую техникой. Вы – современная девушка, - откровенно признался он.
- А у тебя вообще девушка была? – вдруг спросила она.
- Была . Даже две.
- О, ты Дон Жуан! И где они теперь?
- Вопрос не в них. Вопрос в том, что я - здесь. Возможно, они меня уже похоронили. Кому нужен парень из сумасшедшего дома?
- А ты не такой уж и сумасшедший. Перекурим? – она достала пачку.
- Я – нет. Вы еще и курите? И вам не стыдно?
- Перед кем? Перед психами? – она поднесла к губам зажигалку- пистолетик.
- Не знал, что вы так относитесь к больным, - он покачал головой, садясь на скамейку.
Оксана стояла рядом, опираясь на хромированные трубы-перила входной лестницы.
- Очнись! – она выпустила дым. – Медики ненавидят больных, учителя – детей, продавцы – покупателей.
- За что?
- Очень просто: одним словом – «НА-СТО-ХИ-РЕ-ЛИ!» - провела себя по горлу красотка и устало усмехнулась. – Знаешь, а ты забавный. Ты мне нравишься. Давай на «ты».
- Как скажешь.
- Есть одно предложение. Сегодня «Бал высших людей». (Это я так называю). В Доме культуры будут чествовать отличившихся ученых, музыкантов (интеллигенцию, в общем). И мне прислали пригласительный. Я в прошлом году конкурс выиграла «Лучшая медсестра левого берега Дона». (Идиотизм один – эти все конкурсы!) Пойдешь со мной в качестве сопровождающего? Я тебя приодену.
- И как меня там представят?
- Скажем: ты – мой молодой любовник. Сейчас это модно.
- Смешно. В шестнадцать лет? А под статью не боишься?
- Так никто не заставляет тебя ложиться со мной в постель.
- А я бы не стал убегать, - мечтательно вздохнул Володя.
- Дурачок, - фыркнула она. – Я еще не совсем падшая женщина, чтобы при живом муже-инвалиде западать на первого попавшегося тинейджера. Это пиар, понимаешь? Ты будешь со мной, про нас будут плохо думать, но по крайней мере, другие самцы не будут ко мне липнуть. Тем более, ты выглядишь старше своих лет. Пустим слух, что ты аспирант моего супруга.
- А кто твой супруг?
- Славянофилов.
- Так я и был раньше его учеником. Пока мы оба с ума не сошли.
- Ну вот и прекрасно. Все, утрясли. В шесть вечера я тебя украду у шефа. Только после обеда выспись хорошенько. О, а это что за концерт?
Со стороны Донского корпуса грянула гитара. На пятом этаже кадетской казармы в открытых окнах, свесив ноги с подоконников, восседали четверо парней в рубашках навыпуск и дружно вопили-пели известный зарубежный шлягер:
- На-на, на-на-на! Лайф из лайф!
- Накушались, наверное, - отвернулась Янпольская, потеряв к ним интерес.
А было чем интересоваться: снизу к певцам уже на всех парах неслась пожарная машина, а по небу разливался усиленный рупором окрик комменданта общаги майора Куропаточкина:
- Курсанты! Прекратить безобразие!!!
10
Володя и Офелия стояли посреди княжеского двора, привязанные к столбам. Народ вокруг бунтовался, потрясал руками, шумел, швыряя в пленных каменьями. У Вовы была разбита губа и под разорванной рубахой на груди наливался лиловый синяк. Офелии повезло больше – ее не тронули .(Может, из уважения к красоте.)
На помост взобрался глашатай с длинной берестяной грамотой и выкрикивал по слогам:
- Вся обнаружен в Поганом лесу есть колдун и подвержен: повешению, сожжению иль утоплению по слову князя Светлейшего Мощнейкого!
Тут толпа расступилась, и на средину круга на доходяжной лошаденке в серых яблоках въехал сам князь. Доспехи держались на его тощем теле, как бочка на хворостине. Непомерной тяжести шлем , спадая, наполовину закрывал лицо, где явственно виднелись только длинный нос и рыжая бородка клином.
- Дозволь, княже! – приступили к нему слуги, указывая на пойманных.
- Мальчонку бросить во езеро, а девку снять – и ко мне в почивальню! Больно красива! – гнусаво распорядился Мощнецкий.
- Стойте, братья! – позади всех появился седой старик с длинной, до пояса, брадою, заплетенной в жесткие косы, и такие же волосы, расползшиеся, точно змеи, по плечам. Волосы постоянно шевелились, словно тревожимые ветром, хотя ветра в округе не было.(Может, они сами испускали его?)
- Лиховей! – упали на колени славяне. (Судя по этому, он был жрец Стрибога).
- Молви, Лиховей! – кивнул ему князь.
- Шепчут мне ветры – беда надвигается на двор твой, - изрек жрец. – Грядет сюда витязь грозный, чужестранец доселе невиданный. Всех положит он здесь, ежели не выдадите ему этих людей, - он ткнул в Вову.
«Витязь? Так то Колун! Он идет по моим следам?!» - сообразил Волошин.
- Оборони нас, Лиховеюшко! – заголосил древний люд.
- Негоже быти здесь сим человекам. Пусть идут в свое время. Негоже мешать времена, - заключил Властитель стихии и поднял руку к небу, будто собирая ветры со всех концов света, как нити в клубок – в свою ладонь. Вихрь пронесся над крышами, пригибая деревья и людей к земле. Веревки опали с Волошина, и сам он устремился назад, все больше отдаляясь и от Офелии, улетающей в противную сторону, и от владений князя.
Последняя мысль, мелькнувшая у Вовы, когда он вглядывался в исчезающее в пелене лицо жреца, была:
- Это же Славянофилов!
11
- Это Славянофилов?! – Волошин был ошеломлен.
Да, старик, ползающий в пижаме по ковру, внешне очень походил на профессора, но поведение у него было далеко не профессорское. То он снимал с ноги галошу и грыз ее, то принимался жужжать и булькать, при этом елозя галошей по полу вокруг себя, словно водил «машинку»; то катался с боку на бок, как игривый котик. Увидав Володю, Славянофилов стал на четвереньки и начал издавать звуки типа «бу-бу-бу», «му», «зю-зю», и прочую околесицу.
- Не обращай внимания. Это стандартный набор. Он предсказуем, - Оксана прошла мимо, в гостиную, на ходу расчесывая волосы изящным гребнем. – Одевайся давай! Пиджак выберешь в шкафу. У нас пять минут, - повелела девушка своему спутнику, исчезая в ванной.
Оставшись наедине с бывшим учеником, старик сел, опершись спиной на тумбочку, и взгляд его стал более чем осмысленным.
- Думаете: я дурачок, юноша? А ведь я все понимаю, - медленно произнес он. – Это для них я дурачок, - он кивнул за окно. –Все гении немного сумасшедши, только каждый сходит с ума по-своему.
- Вы притворяетесь?! – ошеломленно прошептал Володя. – Зачем?
- Так безопасней. Так меня хотя бы оставили дома, как невменяемого. А покажи я , что я политически опасен – Фортуна пошел бы дальше и настоял, чтобы мне вообще припаяли срок за растрату государственных денег на опыты.
- Фортуна завидует вам?
- Нет. Я для него – угроза. Он хочет стереть меня из памяти людей вообще. Я собирался заявить обществу о его работе. Он пишет тайную работу и никто пока не знает о ней. Теперь знаете вы. Тема ее: массовое управление русскими людьми через алкоголь. Он хочет продать ее зарубежным спецслужбам. Но где он проводит опыты и кто их спонсирует – я не успел узнать.
- Чтобы вы не смогли развенчать его работу, он поспешил развенчать вашу? – догадался Волошин.
- Да, для отводу глаз он издал статью «Развенчание антинаучных мифов», где высмеял мои теории. Фортуна – ужасный человек. Он сам ненормален, и бороться с ним могут только ненормальные: такие, как мы с вами. Но у меня связаны руки. Уничтожьте его. Владимир! Он ничего не знает о вас, и вам это сойдет с рук. Я верю в вас. А-хрю-у! – залился веселым визгом Славянофилов, потому что вошла Оксана в вечернем платье.
- Почему до сих пор не при параде? – она поставила руку на талию. – Шевелись, Волошин! А то обратно в дурку отвезу!
- Слушаюсь и повинуюсь! – Володя нырнул в шкаф.
12
Бал проходил в просторном фойе, где играл оркестр. Убранство вызывало рябь в глазах: огромные люстры под высоким потолком, горящие сотнями ламп; пышные букеты в вазах на полу; рассыпанные по углам гроздья воздушных шаров. Ближе к стенам стояли заленые столики, сервированные изысканными явствами. Для Волошина, уже привыкшего набивать брюхо сухарями, это были поистине деликатесы – икорка, нарезка, ананасы, сыр разных сортов. А какие пирожные!...
- Смотри, не объешься! Я тебе газоотводную трубку в свое дежурство ставить не собираюсь, - охладила его пыл Оксана. Синее платье выгодно облегало ее прекрасное тело; волосы, заплетенные в колосок, она обвила вокруг головы, как обруч. – Возьми – это самое главное, - она сняла с подноса фужер.
- Мне же нельзя!- Вова вытаращил глаза.
- Это не шампань. Газировка: тоже желтая и пузырится. Но пусть все думают, что ты тоже выпиваешь. Иначе здесь тебя не поймут, - объяснила она на ухо.
- Не знал, что в высшем обществе все алкоголики.
- В любом обществе. Все пьют. Начиная от бомжей, которые у костра сидят, и кончая министрами в государственных палатах. Разница только в цене и качестве напитков. Не смотри на мир глазами пятилетнего, Вовочка. Тебе предстоит увидеть еще много плохого.
- А Фортуну ты мне покажешь?
- Вон тот блондин в белом костюме, худой, как щепка. Пробор слева. И красные прыщи по всему лицу.
- Напротив – он высокий и статный, - оценил Вова.
- Он- негодяй, какого можно только ненавидеть, - прошипела красавица.
- Оу, госпожа Янпольская! – злой гений сам подрулил к ним и чокнулся хрустальным сапожком. – С удовольствием пригласил бы вас на вальс, но вижу, что мне сегодня ничего не светит, - он учтиво кивнул Володе. – Альберт. Ваше здоровье! – и осушил свою тару с коньяком.
- Владимир Волошин. Аспирант Академии культуры, - не моргнув глазом, соврала медсестра. – Изучает архитектуру старого Воронежа.
Володе оставалось только интеллигентно молчать, чтобы не портить впечатление.
- А я тоже историк. И вторая моя специальность – психология, - разоткровенничался Фортуна. – Я не из тех ученых, которые зарываются в бумажках. Люблю, знаете, общаться с людЯми.
- «С людЯми?» - съязвила Оксана.
- Ну не со свиньЯми же! – резонно заметил Альберт.
- Действительно! - фыркнула Янпольская.
- Я нарочно так говорю. Мне нравится коверкать слова, - признался Фортуна.
- О, меня объявляют! Сейчас вернусь. Не подеретесь тут без меня? – девушка отлучилась.
- Не волнуйтесь – только пару бутылок об башку треснем, - рассмеялся ей вслед веселый блондин. – А вы что предпочитаете пить? – заговорщически обратился он к Волошину.
- Я предпочитаю не пить, - сухо отрезал тот, поправляя отутюженный платочек в кармане черного атласного пиджака.
- Напрасно, напрасно, - разочарованно протянул психолог. – Надо брать от жизни все, не стесняться экспериментировать с собой. Тем более здесь – грех не попробовать коньяка высокой марки, ведь больше нигде такого можете не увидеть, держу пари! Или вот рекомендую: абсент, - он выудил из ряда на столе бутылочку с зеленоватой жидкостью. – Первоклассный галлюциноген. Но, конечно, все будет зависеть от вашей фантазии. Чем богаче ваш творческий потенциал, тем ярче приходят ощущения!
- Не хочу увлекаться, - отвернулся Вова.
- «Веселие на Руси есть питие!» (Как говорил князь Владимир.) «Не можем без того быть». А он, между прочим, признан святым.
- Он стал святым не потому, что пил, - уверенно возразил Волошин. – Да и пил он не то, что мы сейчас. Тогда меда были слабоалкогольные, и для здоровья полезные. А у нас теперь – суррогаты с высоким градусом, чтоб голова с катушек слетала. И кстати, Россия до двадцатого века была одной из самых непьющих стран. То, что мы испокон веков были алкоголиками – это миф, который наши ненавистники придумали, и мы сами уже в него верим.
- Оу, да вы осведомлены. Но ведь выпивка – не всегда зло. Есть же культура пития. Например, древние греки…
- Они устраивали вакханки, - в пику ему напомнил Вова. – На которых напивались до безумия и разрывали друг друга на куски.
- Между прочим, греки были и здесь, у нас. Они торговали с местными жителями и обменивались культурным опытом. И даже сам царь скифов (хотя у скифов была жесткая военная дисциплина) посещал эллинские праздники и не стеснялся веселиться с ними.
- Да, я знаю эту историю, - кивнул Волошин. – Его потом сами же подданные разорвали на куски, когда узнали, что он участвовал в этих оргиях и позорил свой народ.
- Вас не переубедишь, - разочарованно отвернулся Фортуна. – Скучно жить на этом свете, господа! - он наполнил и осушил еще одну стопку. - А кстати! – закусив лимоном, зажмурился молодой ученый. – Греки даже основали ряд жертвенников в наших краях. Знаете, есть поверье, что и поныне от них исходит притягательная сила. С помощью вина жрецы Бахуса подчиняли себе тысячные толпы, усмиряли бунты, вели войска в победоносные сражения! И кто обнаружит капище этого древнего бога, тот получит его силу. Да, представляете?
- А как выглядел Бахус? – скептично спросил Володя, не теряя времени и поглощая один за другим жирные ломтики салями.
- Есть одно оригинальное изображение. Его можно увидеть на набережной. Яхта «Большой Бух», знаете? – скосил глаза на собеседника Фортуна, оценивая эффект от своих речей. – Ну как, отправитесь на поиски Бахуса? – подмигнул он и расхохотался.
- Как будет настроение, - задумчиво проговорил парень.
- Будет, обязательно будет! Только на яхту приходите! – Альберт похлопал его по плечу и слился с пестрой публикой.
О том, что на юге России до нашей эры существовало так называемое «Боспорское царство», Вова слыщал и раньше. Но доходили ли греки до нынешнего Воронежа , ведь это более шестисот километров от Черноморья? Не преувеличивает ли Фортуна? Не хочет ли он сказать, что обитель Бахуса покоится на дне Воронежского водохранилища? И при чем тут яхта? Не на ее ли месте стоял раньше искомый жертвенник?
- Подержи, будь другом! – на руки Волошину упал тяжелый букет в хрустящем целофане. – Не забывай, что ты сегодня – мой оруженосец! – пошутила Оксана, обмахиваясь свежеполученной грамотой от мэра. – А где этот подонок? Ты его часом не укокошил и не прикопал?
- Не успел, - признался Володя. – Он быстро смылся. Хорошо устроился этот Фортуна: у него одна фамилия уже располагает к везению в жизни. А ты попробуй добиться успеха с фамилией «Фиаско»!
- А ты выглядишь задумчивым, - заметила она. – Чем он тебя загрузил?
- Подкинул одну загадку. Оксан, а «Большой Бух» - это что за заведение? Фейерверками там торгуют?
- Бухают, - скривилась медсестра. – Пивной бар на яхте.
13
Евгению Евгеньевичу около пятидесяти. Крупноват, но не тучен (как есть люди просто от природы с крепким торсом); светлая голова с высоким лбом, залысинами на висках; с рыжеватыми усами, прикрывающими губы так, что кажется, будто он никогда не улыбается; сообщающими лицу сосредоточенную серьезность.
- Вызывали? – боком протиснулся к нему в кабинет Вова.
- Так точно. Присаживайтесь, - отложив в сторону бумаги, пригласил психиатр.
- Вы по поводу моего вчерашнего нарушения режима? – парень с повинной головой прилунился в кресло.
- Не угадали. Если вас вызывает заведующий, то обязательно для того, чтобы ругать? Вы, Владимир, как и большинство ваших товарищей, видите во враче человека, выполняющего здесь какую-то карательную функцию. А ведь это не так. Может же у нас с вами быть сотрудничество?
-Может, наверное, - неуверенно согласился Волошин, не вполне понимая, к чему клонит собеседник.
- Судя по вашей характеристике, вы – наблюдательный человек. Вот и я хочу поделиться с вами одним наблюдением, - доктор выдержал паузу и посмотрел в окно. – С интервалом в один день мы были свидетелями двух пьяных дебошей: один состоялся в нашем отделении, другой – у наших соседей кадетов. Оба окончены плачевно: я, согласно нашему режиму, выписал Кастрюльку без права возвращения; майор Куропаточкин вынужден был отчислить своих курсантов (иначе бы их безнаказанность подорвала дисциплину во всем корпусе). Разбиты судьбы молодых людей – Кастрюлька оставлен один на один с болезнью , а четырем веселым парням придется забыть о карьере военных. А вы, Владимир, заметили что-либо необычное в их поведении, тогда, на улице?
- Пьяное бахвальство – и все, - пожал плечами Володя.
- В том-то и дело, что не все. Вы заметили, как они исполняли песню?
- Профессионально, - оценил парень.
- Вот именно! Хотя, по словам Куропаточкина, ни один из них до этого не держал в руках гитару. Откуда в них проснулся такой талант? А разве не странно, что ваш «сокамерник», получивший за свои плохие дела кличку «Якудза», которой его бичевали, вдруг уверовал в нее и почерпнул из нее сверхъестественные силы (стену пробил)? Почему с этими людьми произошли такие метаморфозы?
- Я не знаю ответа на этот вопрос,- признался Вова.
- А я знаю. Их поведение – не просто выкрутасы в состоянии алкогольного опьянения. По долгу службы мне довольно часто приходится иметь дело с алкоголиками, и все они, осмелюсь утверждать, ведут себя одинаково, как клоны. Эти же парни вели себя так, словно играли роли, кем-то навязанные им: Эдик изображал самурая, а кадеты – известный зарубежный ансамбль. Словно кто-то пошутил так над ними. Их обработали! Это был гипноз, в который их ввели уже после того, как они опьянели. Вопрос только: кто это делает и для каких целей?
- А почему вас это так волнует?
- Эти события не случайны. Они – звенья одного проесса. Идет свержение идолов. В науке низложен Славянофилов. Можем быть поруганы и мы с Куропаточкиным (ведь тот, кто обработал этих наивных подростков, свел на нет наши достижения в работе с ними, бросил под сомнение наш авторитет). Кто-то хочет самоутвердиться за счет нашего унижения. Это не просто подло, это – опасно. И это движение нужно пресечь.
- А я здесь при чем? – откровенно спросил Волошин.
- Известно, что за сутки до пьяного дебоша кадеты ходили в военно-исторический музей. Билет на лекцию в музее найден и в тумбочке Эдика. Возможно, что обработка этих молодых людей началась с посещения ими данного заведения. Я хочу, чтобы вы повторили их путь и помогли мне узнать, что именно с ними произошло, - закончил Колодкин.
- Только не пойму, зачем лично мне это нужно, - мрачно усмехнулся парень.
- Но вы же понимаете, Владимир, что все, происходящее с вами в стенах моего отделения, зависит исключительно от меня? Если в процессе нашего с вами сотрудничества я увижу, что вы – адекватный, здравомыслящий человек, то решу вопрос о вашем пребывании здесь в вашу пользу.
- Отпустите меня домой и поможете соскочить с лекарств? – истолковал Волошин.
- Именно! – великодушно кивнул врач.
- Но как я буду выполнять ваше задание, не выходя с территории диспансера?
- Вот ваш пропуск в город, - заведующий штампанул свою печать на белой карточке. – Действуйте!
14.
«Лекции по Древней истории. Ежедневно с 14 до 16 часов. Гид – доктор исторических наук А.Фортуна.»
Володя скомкал билет в кулаке. В музей он идти не собирался. Лекцию Фортуна ему уже читал (на банкете). Следующим шагом попавших в его силки неопытных птенцов должно было быть их появление на яхте «Большой Бух», где они, вероятно, и напились. Чтож, появится там и Вова. (Только заскочит по пути в «Спорткульттовары»).
- Скакалки есть?
- Последняя. Подойдет? – продавщица растянула в руках черный резиновый шнур толщиной в палец с длинными, как у нунчаку, деревянными ручками.
- Чемпионская! – оценил Волошин. – Давайте ее сюда!
***
«Бар «БОЛЬШОЙ БУХ». Работает до 22.00»
Яхта, покрашенная коричневым лаком, одиноко пришвартованная к набережной, сверху, словно колпаком, была накрыта… куполом цирка! Под ним и заседали, глядя сквозь пленки окон на водную рябь Воронежского моря и потягивая пивко, поклонники Бахуса.
Внутри, на палубе, густо, как грибы после дождя, стояли круглые столы с пирующими. Посреди корабля возвышалась мачта со множеством канатов, будто паутина, раскинутых во все стороны. На них, скорее всего и держался купол этого пьяного цирка.
«Такую конструкцию, при желании, можно завалить одним рывком руки, как библейский силач Самсон», - оценил Вова.
В баре было надыхано перегаром, так что окна сплошняком пропотели, накурено – топор вешай. На корме была оборудована барная стойка, обставленная пивными бочонками. К ней прислонился здоровенный клоун с круглым животом, непомерно толстыми ручищами и маленькой, как у сумоиста, головкой.
«Надувной костюм», - определил гость, судя по тому, как колыхалось брюхо клоуна (внутри явно был воздух, а не пиво). Сам клоун не был пьян. Одет он был в желто-синий клетчатый комбинезон с большими белыми пуговицами, зеленые с массивной подошвой боты и красный шутовской колпак с бубенцом. На лице – маска из белого крема; синие круги глаз, черные брови-точки, круглые красный нос и щеки, и вечная широкая улыбка, мазаная помадой.
Клоун был в баре тамадой: он держал микрофон и с его помощью развлекал шумящую, галдящую, ревущую, как океан, пьяную толпу.
- Я – ваш друг, Большой Бух! Не стесняйтесь – напивайтесь! – сыпал он прибаутками. – Знаете, где я недавно был? В Бухаресте! Знаете, почему он так называется? Там бухают бесплатно! И сегодня здесь у нас – Бухарест: первая кружка – бесплатно! Ха-ха-ха! Подходи, подставляй бокал!
«Как он назойливо хочет всех споить!» - Вова прислонился спиной к мачте.
- Мы – Алканавты, и отправляеся в плавание по морю Пиваса! А вот и наш юнга! Выходи в круг, пусть все посмотрят! Как звать тебя, старичелло? – поманил Вову пухлой перчаткой ряженый весельчак.
- Меня звать не надо, я сам прихожу, - отпарировал Волошин.
- Тогда мы будем звать тебя «Приход!» - объявил шут.
- Спасибо хоть – не «Доход»! - усмехнулся Вован.
Завсегдатаи оборотили к нему хмельные головы, притихли, приготовивишись слушать диалог ведущего с новеньким.
- Угощайся! – Бух наполнил кружку, так что пена падала через край и подал ее парню.
- Из спиртсодержащих напитков я употребляю только кефир, - тот отвел его руку.
- Кефир, к сожалению, здесь не пьют, - серьезно заметил Клоун, а все дружно расхохотались. – У нас заведение для мужчин, а не детский садик. Если ты с нами – пей то же, что и мы!
- Я не пить пришел. Альберт Фортуна сказал мне, что тут я могу увидеть Бахуса.
- Можешь. Но для этого нужно выпить. Кто не пьет, тот Бахуса не увидит вовек.
- Вон оно как! – присвистнул Волошин. – Вы, значит, напиваетесь до тех пор, пока вам Бахус не явится? Так это у вас секта какая-то. Алканавтов. А сам Фортуна с вами бывает?
- Обязательно. Только его нужно подождать. А пока будешь ждать, можешь пропустить пару кружек…
- Смени пластиночку. Я же сказал: я не пью, - процедил Вова.
- Тогда тебе здесь не место. Трезвый на свадьбе – шпион.
- Странная свадьба у вас: кругом одни мужики, - заметил парень. – Или вы друг на друге женитесь?
- Смешно, - кивнул Бух. - Смело сказано. За такое можно и схлопотать. Но мы прощаем тебя, если выпьешь…три кружки! Ха-ха-ха! Залпом!
- Пей до дна! - заорала толпа.
- Никогда такого не делал и не собираюсь, - отшил Володя.
- А ты попробуй. Главное – захотеть. Сегодня я - Дед Мороз-Пьяный Нос , и исполняю любое твое желание. Раз, два,три – елочка гори! – клоун прыснул изо рта струей спирта на искусственную пальму в кадушке у стойки, и та пыхнула голубым огнем.
- Не оригинально.Ты мне напоминаешь дурачка из рекламы пива «Толстяк». Весна на дворе, а ты в Новый год играешь, - отрезвил его парень.
- Ах та-ак?! – наигранно разозлился шут. – Мы к нему значит,– по-человечески, а нам к нам – по-свински! Тогда познакомься: единственный и нераздельный хозяин яхты «Большой Бух», самый добрый человек на свете, великий и ужасный, злой разбойник Кудеяррр! – раскатисто провозгласил ведущий, как рефери на ринге.
На палубу вышел бородатый, всклокоченый, двухметровый дядька в тулупе, держащий наперевес биту.
- Господин! Он говорит, что я плохой дед Мороз! – гнусаво, как голубой, заныл циркач, и из глаз его брызнули фонтанчики. Палец ябедника ткнулся в Волошина.
- Ку-де-яр! Ку-де-яр! – поддерживали бражники, предвкушая, что сейчас начнется избиение младенца.
- Я - Гриша Кудеяр, двадцать лет ишачил на золотых приисках, посадил почки, легкие, нажил язву с голодухи; нашел клад, купил себе яхту, пригласил этого дебильного клоуна, чтобы веселил нас; чтобы люди после трудового дня могли прийти сюда и отдохнуть, забыть про свою гребаную работу, залить ее пойлом; а ты – малолетняя сволочь, приходишь сюда и ломаешь нам тут пруху! – заревел по-медвежьи Кудеяр. – Я тебе щас за это башню проломлю и скажу, что так и было. И ничего мне за это не будет, потому что я -не-нор-маль-ный!
- Я понял. Я тоже, - спокойно сказал Вова. – Злые вы тут люди. Ухожу я от вас, - он примирительно поднял руки и протиснулся к выходу.
- И больше сюда не появляйся! – противно прогундел ему в спину Большой Бух.
15
По черным пустым улицам шел Волошин. Из подворотни навстречу ему вышагнул большой клоун в дутом комбинезоне желто-синего цвета.
- Надо бы подкрепиться перед дорожкой! – зазвал он и поставил на землю две полторашки с пивом. – Открою тебе секрет: я – Великий! И ты тоже можешь стать таким. Алкоголь каждого делает Великим. Ты ведаешь это?
- Нет, - отступил назад Володя.
- Ну так: осведомись! – прошипел Большой Бух и, хлебнув пива, толкнул ладонью телеграфный столб. Тот стремительно начал падать на подростка. Вова в ужасе закрылся локтями, но столб, едва ударившись об локоть, отлетел назад и стал на место.
- Твоя сила в трезвости? Давай посмотрим, кто кого! – клоун принялся хлестать пиво бутыль за бутылью, увеличиваясь в размерах. – Пьяному море по колено, горы по плечу! – в секунду он действительно вырос до неба и зашагал к Вове, чиркая ботинками по крышам пятиэтажек, когда поднимал ноги при ходьбе.
На парня посыпались ломаемые пьяным великаном стволы тополей, срываемые с домов балконы, и все их Володя отметал от себя ударами кулаков, не успевая подивиться своей собственной мощи.
- Захлебнись! – злодей топнул подошвой, и плиты на площади повзлетали вверх, снесенные взмывшими из-под земли фонтанами пива. Сам клоун купался в них, подставляя горло, а Володя завертелся в круговороте, как букашка.
- Стой: раз, два! – по-военному скомандовал появившийся сверху на парашюте сержант Колючий , и едва он опустился на площадь, земля содрогнулась и океан пива отхлынул далеко за горизонт, а Большой Бух стал маленьким. – Меня ты своими фокусами не испугаешь!
Клоун отхлебнул из баночки «Туборг» (читай – «Киборг»). Тотчас грудь и спина его покрылись бронированными щитками, на голову наехал квадратный шлем, а вместо рук выдвинулись широкие раструбы шлангов, из которых робот зарядил по противнику очередями холодного пива. Андрей вспомнил, что он – Колун, вмиг предстал суровым рыцарем-инквизитором в черном плаще, перехватил в руках тяжелую секиру и безжалостно пообрубал киборгу руки-шланги. Бух подхватил губами болтавшуюся у него на поясе бутылочку пива «Доктор Дизель», и едва боец отбросил топор и отряхнул ладони, как на него уже ехал бульдозер, управляемый повеселевшим пьяницей. Андрей раздавил ногой баночку «Туборга», и теперь он сам уже киборг – «DRОNIX», облаченный в сверкающие стальные латы с вращающимися многоствольными лучеметами на плечах. Шквал огня выпустил стрелок из своих орудий, обкурив всю улицу дымом и гарью, а когда они рассеялись, то машина врага стояла раздолбанная, будто ее приплюснули гигантским кулаком. Но циркач, кашляя, выползал из кабины и, отепив от пояса, употребил последний запас: «Белый медведь» и «Оболонь» («Оборотень»), и оборотился в белого медведя. Хищник зарычал, поднял лапы и попер на Колючего. И вот последний уже – Дрон – охотник северных лесов, одетый в звериные шкуры, с копьем наперевес, размахнулся и послал острие прямо в медвежью пасть. Из горла чудовища брызнуло пиво, заливая все вокруг…
- Колючий, к заведующему! – объявили из-за двери, прервав сон сержанта.
16
Едва Вова покинул шумную яхту, как Большой Бух поманил к себе резиновым пальцем одного из завсегдатаев бара –Витька Мурлова.
Мурлов – этот сорокалетний мужичок маленького роста, небритый, нечесаный, как кошак сс помойки. Жизнь у него не сложилась: жена с двумя кошенятами ушла к более перспективному самцу в роскошный особняк, оставив Витька в пустой каморке под чердаком, да еще с навязанными на его голову алиментами. Работал он дворником, получал копейки и копейки просаживал вечерами в пивном баре – его последней отдушине в этой тоскливой жизни. Витька мало кто уважал за его внешний вид и образ жизни, и мужики в округе просто и бесцеремонно кликали его «Мурло».
- Видел этого малолетку? – тихонько нашептал Мурлову в ухо клоун. – Это-вредитель. Он хочет нам тут всем помешать. Помешать радоваться жизни. Разве мы не мужики, чтобы какой-то сопляк мешал нам жить так, как нам хочется?
- Мужики! – с поднимающейся в душе гордостью кивнул дворник.
- Так вот Виктор , запомни: ты – не кошак. Ты- уссурийский тигр! – внушил ему Бух, взяв за щетинистые щеки и глядя в глаза. – Пойди и растерзай эту шелудивую собаку! ФАС!!!
***
По черным пустым улицам шел Волошин. Из подворотни навстречу ему вышагнул мужичок в драной, порыжевшей дерматиновой куртке.
- Мяур-р-р! – угрожающе пропел он.
Парень осторожно всмотрелся в темноту, соображая, кто перед ним: по внешности это был человек, а по повадкам- большая кошка. (С таким наш герой сталкивался впервые). На всякий случай он вытряхнул из рукава свернутую жгутом скакалку и та послушно соскользнула на ладонь.Ночное существо взвизгнуло и, выгнув спину, достаточно гибко прыгнуло к подростку.
- Ты чего, дядя? – Володе стало не по себе. – Ану, брысь отсюда! – он для отстрастки стеганул своим спортивным хлыстом по асфальту.
Мурлов отскочил было назад, но тут же снова пошел в настпуление, раздирая ногтями куртку.
Неизвестно, чем бы кончился этот психологический поединок, если бы мимо не шел интеллигентный дядечка в беретике, похожий на доктора Ватсона. Он вел с прогулки бульдога. Песик, нюхнув нечистого мурловского душку, раздраконился и, вырвав поводок из рук хозяина, пулей метнулся к «лже-тигру», с большим желанием разодрать ему штаны.
- А-а! Мама! – оборотень вмиг вспомнил человеческую речь и бросился наутек.
- Тарзанчик, назад! – устремился за своим подопечным Ватсон, и улица снова стала черной и пустой.
***
Был на яхте и другой старожил – Жорка Никчёмный (еще старше, чем Мурлов). В молодости Жорка мечтал стать летчиком, но не прошел по здоровью в летное училище, однако мечта в душе осталась и жгла изнутри глубокой раной ввиду своей неосуществимости. Из любви к технике устроился Никчёмный механиком на завод, а самолет ему пришлось заменить мотоциклом собственной сборки.
- Фамилия – ничего не значит. Это на бумажке ты – «Никчёмный». Но в жизни каждого есть место подвигу! – клоун подсел к лакающему брагу Жорику. – Знаешь, почему этот пацан не захотел пить? Потому что он – шпион. Он не наш, не русский. Русский человек всегда готов выпить. А этот – немец, вражина! Ты – летчик-истребитель! Бомбани фашистского гада! – и нахлобучил на головумужику тряпичный мотоциклетный шлем.
***
Ночь, словно гигантский паук, спускалась на город по паутине из звезд. Вова приближался к парку, когда со стороны шоссе задрынчал мотор, светануло фарой и меж фонарными столбами показался громоздкий силуэт трехколесного мотоцикла с коляской. За штурвалом был явно пьяный, ибо руль крутился в разные стороны. Но гнал свой «танк» водила именно на Волошина.
- За Родину! Мочи фрицев! – улюлюкал штурман.
«И что это за напасть сегодня такая? И откуда они берутся? Заказали меня, что ли?» - хотел сначала огорчиться парень, хотя времени огорчаться не было: надо давать дёру.
Вова запетлял меж деревьями, как заяц в охотничий сезон. Мотоциклист, не въезжая в парк, летел по тротуару, не упуская цель из виду. Вот он запустил руку в коляску, где у него лежал ящик с пивом в стекле и , доставая по одной бутылке, начал кучно метать их во врага, точно гранаты. Трах! Цок! Дзынь! – закакафонило над головой у Волошина, и ноги захрустели по сыпавшимся с воздуха осколкам, будто снег падавшим на вымершую за зиму траву. Бац! Плюх! – зашумели повсюду всплески пива, росой покрывающего ворот куртки. Блеск разлетающегося прямо перед мордой стекла в слепящем свете прожектора , да еще рев мотора в ушах – хорошее испытание для пациента психбольницы!
- Я в аду! – пригибаясь по над кустами, прорывался из окружения парень.
А вот и игровая площадка, не посещаемая в столь поздний час. Не забылись Володины зарядки – с разбегу взлетел он на перекладину высоких качелей и, сделав подъем-переворот, оказался наверху, недосягаем для наземной техники. Неуклюжий широченный мотоцикл въехал в столб (один из составлявших опору для качелей) и благополучно заглох. Вконец укушанный бравый пилот, вырубившись, растянулся на площадке.
- Хоть живой! – выдохнул Волошин, спрыгнув и потрогав пульс у потрепевшего, после чего совершил бросок к ближайшему таксофону. – «Скорая»? В детском парке мужчина упал с мотоцикла. Сотрясение мозга.
«Еще одна жертва гипнотизера. Он проявляет разнообразие, - подметил Вова, удаляясь . – Только для трезвого его чары бессильны. Хорошо, что я отказался пить, иначе бы он и меня обработал. Прыгал бы я сейчас каким-нибудь бабуином по столбам или выл на луну собакой. Не дождешься, фокусник!»
17
Гулять на воле оставалось каких-нибудь десять минут. Володя уже подходил к шлагбауму и готовился показать свой пропуск дежурному, что сидел в будке, виднеющейся за деревьями. Как тут кто-то, как ниндзя, отделился от столба и положил руку ему на плечо.
- Эдик? – Вова снял с себя холодную ладонь.
За неделю Кастрюлька осунулся, глаза тускло блестели нехорошим, недобрым светом.
- Я видел тебя на яхте! – с жаром задышал Якудза. – Чего ты там делал?
- А тебя что – тоже послали убрать меня? – нисколько не стушевавшись, с вызовом ответил Волошин.
- Ты копаешь под клуб! Хочешь, чтоб его закрыли, и нас лишили этой радости – пить пиво?! Ты знаешь, что такое наша бессонница, когда не выпьешь вовремя таблетку! Меня же выгнали, как собаку, и теперь я без колес не могу спать! Совсем! – психовал, как в припадке, Кастрюлька. – А Клоун хотя бы пивом снимает с меня эти мучения!
- Это иллюзия! – воскликнул Володя. – Клоун – твой враг. Он погубит тебя. Алкоголь только разрушает психику…
- Заткнись! – шикнул Эдик.
Тотчас у Вовы потемнело в глазах и на миг замерло сердце. Шатнувшись, парень проволокся спиной по бетонному забору, тормозя падение локтями. Кастрюлька отводил назад руку после удара и меж пальцами, сжатыми в кулак, блестел ключ от дома, заточенный, словно стилет. Не зря Володя в свое время качал пресс (а то бы и до кишок ему достало!). Вроде бы целый, но все равно – чувствительно.
- Ах ты сука! – не сдерживаясь больше в эмоциях, выпалил Вова и хлестнул сложенной вчетверо скакалкой по лицу противнику. Голова Эдика мотнулась, но снова медленно повернулась к Волошину, как у терминатора. Вокруг левого глаза, на виске и щеке бардовели свежие полосы кровоподтеков.
- Сейчас тебе будет харакири, - жестко пообещал Кастрюлька.
- С пьяными не так надо, Вов! – из кустов показался Колючий. – Их бить бесполезно: они ничего не чувствуют. Алкашей надо сразу вырубать. Я ему щас покажу русский способ борьбы с Якудзой: хэк! – по горбу – и очутится в Стране восходящего солнца! – что Андрюха и сделал.
Эдик, как сушеная лягушка, шмякнулся от приложения сержантского кулака на бордюр.
- Вот и бессонницу вылечили , - добродушно пробасил Колун. – Пошли тоже спать. Меня шеф послал тебя встретить, чтоб ты живым в отделение вернулся.
- И ты – агент Колодкина? – не веря услышанному, вопросил Волошин.
- У нас все его агенты, когда надо.
- Почему ты мне помогаешь? Мы же с тобой – враги!
- В каком сне ты это увидел?
- Вот именно: во сне, - признался Вова.
- Сны – от таблеток, - боец покрутил пальцем у виска. – Поменьше их пей.
18
Перекись зашипела, разъедая взявшуюся коркой кровь на порезанной коже.
- Эй, полегче! – ужаснулся Вова, заглядывая под футболку.
- Терпите, молодой человек. Дуть и целовать не буду, - сухо отпарировала Оксана, отбрасывая тампон в урну.
- Все вы, красавицы – бессердечные , - смирившись, вздохнул парень.
- Будешь знать, как нравоучения читать алкоголикам. Они все равно ничего не понимают.
- Я тоже многого пока не пойму, - признался он, заправляясь.
- Например? – она села за стол, раскрывая дежурный журнал.
- У меня была догадка: чем в «Большом Бухе» обрабатывают молодежь? Может, у них пиво особое? – рассуждал Вова, засунув руки в карманы и прохаживаясь по комнате. – Ведь они гонят его сами: за стойкой я заметил несколько пивоварок. Когда меня выгнали, я не стал сразу уходить далеко от яхты, а некоторое время постоял на пристани. И знаешь, что увидел? Их повар через раскрытое окно в трюме зачерпывал воду в пластиковые баллоны прямо из водохранилища. Что там за вода?
- Как и в любом застойном водоеме, в который к тому же сбрасываются промышленные стоки: кишечная палочка , соли тяжелых металлов, - медсестра пожала плечами. – Пиво, сваренное из такой дряни, вряд ли вызовет галлюцинации, а вот романтический вечер в сортире после него ты провести можешь.
- Тогда надо отдать дань таланту клоуна. Значит, обработка людей – целиком и полностью его заслуга, - подросток подошел к холодильнику и звучно прилепил на него красный магнит, будто повесил медаль. – У него есть стиль – это признак мастерства. И еще я, хоть убей, не могу понять, какое отношение ко всем этим очаровательным событиям имеет Фортуна?
- Давай вместе подумаем! – Оксана отбросила волосы назад и завязала в хвост. – Вспомни, что ты рассказывал мне про Кудеяра?
- Что он – ненормальный?
- Вот! Это ключевое слово! Я пробила его по базе и оказалось, что он действительно стоит у нас на учете! – медсестра достала папку и перекочевала с ней на диван, пригласив Волошина сесть рядом. – «Кудеяров Григорий Вакхович, пятьдесят седьмого года. Бульдозерист. С восьмидесятого по двухтысячный годы неоднократно участвовал в экспедициях по разведке драгоценных полезных ископаемых…»
- «… в результате аварии, связанной с обвалом горной породы, получил ушиб мозга, - Вова подхватил чтение, следуя за Оксаниным пальцем по странице досье. – Вследствие чего – приобретенная умственная отсталость?!»
- Более того! Он действительно нашел потом клад, уже у себя дома, когда копал подвал, - девушка развернула на коленях газетную статью двухгодичной давности, где на черно-белом фото улыбался счастливый Кудеяр, обнимающий своими лапищами кованый сундук. – Но сам употребить его в дело он бы не смог, ввиду своей недееспособности. Бар открыл уже не он!
- «..пригласил этого дебильного клоуна…», - припомнил Володя.
- Да! – кивнула она. – Ему нужен был человек, который сможет взять на себя юридическую ответственность, утрясти все с бумагами; деловой, энергичный, в какой-то степени даже – талантливый. И этим человеком стал.., - подруга сунула Вове в лицо экземпляр договора.
- Индивидуальный предприниматель…Фортуна?! – в ауте прочел парень.
- И так, Кудеяр обрел товарища-бизнесмена и шоумена, который делится с ним теперь прибылью; а молодой ученый – лабораторию для опытов с алкоголиками на базе собственного кабака.
- Выходит, яхта – это и есть современное капище Бахуса, а психолог в маске клоуна – его жрец, - заключил Володя. – И где ты все это нарыла?
- Юрист один знакомый дал, мой поклонник еще со школьной скамьи. А ты что думал: я в высшее общество выхожу только бутербродиков покушать? – подмигнула Оксана. – Главное – «общение с людЯми», - как говорит наш любимый Альберт.
- Комментарии излишни, - Вова откинулся на спинку дивана, обозревая через широкое окно панораму города. – А ведь, если задуматься: вся наша Россия – большое капище Бахуса! Язычество не ушло в прошлое. Сколько людей у нас находятся в объятиях дурмана! (По статистике – каждый второй склонен к алкоголизму.) Загляни в любой кабак: ежедневно там совершаются оргии и приносятся жертвы богу пьянства. И это уже не проблема. Это - катастрофа! Национального масштаба!
- И что ты предлагаешь? Уничтожить все кабаки на Руси? Это нереально.
- Ты права. Это нам не по силам. Но один кабак мы закрыть можем. По сему случаю предлагаю план.
19
- Ану, стоять! Руки за голову! – так двое сотрудников ДПС встретили в темный час апрельской свежей ночью целеустремленно шагающего через парк подростка в желтой болоньевой куртке.
- Слушаюсь и повинуюсь, - тот покорно дал себя обыскать.
- А это еще зачем? – мент осоловело посмотрел на свету выуженную из-за пазухи задержанного скакалку. – На скакалке прыгаешь?
- Прохожих по ночам душу , вместо удавки, - спокойно объяснил парень.
- Чево-о?! – недопоняли стражи порядка.
- Да не беспокойтесь: я безопасен. В больнице я лежу, - он подал им свой пропуск.
- Ты в двадцать два ноль-ноль должен быть на территории диспансера, - зачитал сержант. – У тебя десять минут на все про все!
- Я быстро, - заверил Вова и, получив обратно скакалку, поспешил на пристань. Ведь бар закрывается тоже в десять…
На яхте, как всегда, царило веселье. Под мачтой стоял стол, на котором были выстроены пластиковые бокалы по пол-литра, залитые до краев пенным напитком.
- У нас – День смеха! Кто расскажет самый убойный анекдот, получит право уничтожить всю батарею пива! – Клоун жонглировал уже выпитыми бутылками. – Ну а уж уничтожать пиво мы тут все мастера! Ха-ха-ха!
Тут ему в нос прилетел бумажный самолетик.
- Оу, а вот и первая ласточка, - Бух забросил свои причандалы за спину и развернул листок.
- Читай! – загорланила толпа.
- «Сказать откровенно: я тебя не уважаю, - не вдаваясь в смысл текста, ведущий начал оглашать письмо. – Ты облил грязью моего учителя – безобидного старичка, который никому не сделал зла. Но он в тысячу раз лучше тебя: он смешал науку со сказкой, а ты – с пьянством…»
Едва Бух поднял глаза, как узрел поднявшегося по трапу Волошина.
- Ты?! Забыл, что я велел тебе больше не появляться здесь? – разорвав послание в клочья, в бешенстве вскричал Фортуна.
- Я на минутку, - обратился к людям парень, поднимая руки, чтобы показать, что он безоружен. – Пришел отдать сдачу, - и едва их опустил, как в воздухе развернулась длинной змеей заложенная в рукаве скакалка и посбивала со стола все бокалы.
- Это тебе за Славянофилова! – Вова вспрыгнул на стол, сметая ногами остатки.
- Ты! Разлил!! Пиво!!! – Клоун утер брызги, размазывая по лицу растворяемые спиртом крем и помаду. – После этого ты живым отсюда не выйдешь! Братья! – он поднял руку, призывая адептов на помощь. – Этот нахал хочет уничтожить наш Бар! Защитим свой дом от поругания!
Алканавты вскочили, опрокинули столы и замерли в немой позе, оцепив Волошина. Сверкнули занесенные для удара бутылки, щелкнули выброшенные из рукояток лезвия ножей…
- А вот это уже не смешно, - покачал головой Вова. – Вы, ребята, совсем укушались и ум потеряли: чтобы одолеть одного подростка вы, взрослые мужики, идете на него тридцатиштучной толпой, да еще с ножами. Вот уж верно: у страха глаза велики. Или вы их так залили? Ну да впрочем ладно: это последняя ваша пьянка. О: двадцать два! – он посмотрел на часы. – Бар закрывается! – и, обняв резиновой петлей столб, рванул что было сил.
Мачта накренилась, канаты перепутавшись между собой, посрывались с креплений, и весь огромный, но легкий купол упал, как парашют с неба, на ошеломленных противников, накрыв их с головой. Бражники забарахтались в материи, как младенцы в простынях, трескаясь друг о друга башками, матерясь, не слыша - как по набережной к ним приближаются сирены с мигалками.
- Лучше бы вы пили кефир, - заметил Волошин и «щучкой» выпрыгнул в окно.
20
Он подгреб к берегу, схватился руками за бетонные ограждения, налег на них грудью, выплевывая воду фонтанчиком изо рта.
- Далеко же ты заплыл! – над ним в седле японского зеленого байка возвышалась наездница в кожаной куртке и облегающих блестящих сапогах; черные волосы ее были развеяны ветром по плечам.
- Подальше от неприятностей, - отдышался Вова.
- А их там было предостаточно: одного холодного оружия у алканавтов изъяли столько, что хватит выплавить статую Бахуса! – сообщила Оксана. – Давай руку, герой!
- А твой часть плана какая? – устроился за спиной подруги Володя.
- Когда ты поведал мне о том, откуда они берут воду для своего пива, мне пришла гениальная идея! Все очень прозаично и главное – юридически грамотно, - объяснила она, поворачивая ключ в замке зажигания. – Я написала на них письмо в Санэпидстанцию. То, что «Большой Бух» закроют – это еще цветочки. Теперь Фортуне самому придется притворяться невменяемым, чтобы избежать более суровой кары. Уж кем-кем, а ученым он больше никогда не будет.
- И это справедливо, - согласился Волошин. - Я нигде не читал про таких ученых, которые бы совершали открытия в состоянии алкогольного опьянения.
И они птицей понеслись по ночному шоссе.
Спустя час Вова, растертый спиртом заботливыми руками своей любимой медсестры, тихо спал в койке, согретый несколькими одеялами, и никто, кроме него самого, не знал, какие сны ему снились.
(2012)