Григорий Алтуфьев поглядел на яркий солнечный свет.
— Да, безусловно, при другом освещении эта картина потеряет прелесть. Севернее солнце и в самый ясный день не столь яркое. Прогноз метеоролога может испортить работу моряку, лётчику, крановщику, водителю, пахарю, и нам, художникам… -
— О, да! — подтвердил Мохаммад Абдулазизов. — Вот это замысел! -
Воин с окровавленным мечом, злораднейшей ухмылкой на лице, глядел поверженного врага с рассечённым плечом. На лице убитого уже ложилась маска смерти.
— Ух, мурашки пробирают! — чуть дёрнул плечами Абдулазизов. — Страшно даже подумать, как этот воин глаза на тебя подымет… А как тебе в голову такой сюжет пришёл? -
— Ну, в голову мне пришёл немного другой сюжет… — потупился Алтуфьев. — Я решил нарисовать картину о смерти переселенца. Этот суровый воин был некогда плачущей женщиной, а убитый — её мужем… Но что-то пошло не так. -
— Никогда б не подумал! —
— У меня вообще с этим проблема. Вот этот горный пейзаж видишь? Ледники, озеро. Так вместо озера было море. Штормовое. Но не вышло у меня море. Какие-то неправильные волны неправильно разбивались о скалы. А вот этот промышленный город, с высокими дымящими трубами? Это была обычная зимняя деревенька… — Алтуфьев вздохнул. — Да что-то я с дымом переборщил. Даже если б деревня загорелась, дыму бы столько не было. Пришлось выкручиваться. -
— Слушай, а ведь здорово получается! — восхитился Абдулазизов. — Кому оно интересно, что там было задумано? Разве что мне… -
— Так-то оно так… Да ведь совсем не то писать хотел… Совсем не то… — горестно вздохнул Алтуфьев. — Тучи собираются. Освещение не то. Пора свёртываться. -