К сожалению, уже давно это утверждение не является истиной для современного общества. Сегодня книги если и дарят, то приобретают огромные подарочные издания, которые по цене сопоставимы с ювелирными изделиями.
Вряд ли их новые хозяева заглядывают в них после праздника. Разве что пролистывают при получении подарка, чтобы уделить внимание дарителю. Потом эти книги занимают места на полках, чаще всего претенциозных офисов.
Сегодня я искал у себя в шкафу томик стихов и наткнулся на книжку любимого мной в юности Семена Надсона.
Эта старинная книга несет на себе следы целой эпохи, безвозвратно ушедшей в историю.
Книжка богато и со вкусом оформлена и изначально предназначалось для солидной публики или для подарков.
Издана она в 1906 году в Санкт-Петербурге, в типографии Скороходова.
Издание двадцать второе. (Сто десятая тысяча.)
Да, любили тогда поэзию…
Интересна надпись: «Собственность Литературнаго Фонда (Общества для пособия нуждающимся литераторамъ и ученымъ).
Надсон, будучи тяжело больным, тоже пользовался кредитами, которые выделял Фонд нуждающимся литераторам. Находясь в Киеве в 1886 году, Надсон устроил вечер в пользу Литературного общества, который прошел с небывалым успехом.
Таким образом он погасил и другие долги перед Литературным обществом, на средства которого жил и лечился.
Книга, несмотря на солидный возраст, а главное, на многочисленные прочтения и перепрочтения, о чем свидетельствуют разнообразные пометки, оставленные хозяевами, владевшими книгой за последние сто лет, находится в хорошем состоянии.
На первой странице – аккуратная подарочная надпись выцветшими черными чернилами, сделанная хорошим пером:
«1906 года декабря 17го. На добрую память от: …» - и три фамилии девушек.
Первую звали Любовь Бутягнина, вторую – Нюра Успенская, третью – Зоя Штегеман.
Скорее всего, поскольку ее имя стоит последним, а почерк один, именно она и сделала эту надпись.
Девушки, возможно, ученицы Патриотического института благородных девиц или гимназии при нем, корпус которой возвел в 1872 году Генрих Штегеман.
Можно предположить, что это подарок подруге. А может, и учителю от трех тайно влюбленных в него девушек.
Возможно, это подарок со смыслом – в книге много выделенных мест, но думаю, они появились позже, уже при прочтении.
Книгу специально покупали для подарка, так как она была издана в том же году. Поскольку дарителей трое, видимо, это было для них недешево, и им пришлось приобрести ее в складчину.
Мы никогда не узнаем, кому ее дарили, кто были эти девушки и как сложились их судьбы. Скорее всего, их разметало по миру в вихре революции, которая случилась через одиннадцать лет, а может, они вскоре вышли замуж и разъехались вместе со своими мужьями-офицерами по стране…
«Прощай, туманная столица!
На много, можетъ быть, прощай!»
- отмечены красным строки.
Книга же пережила тяжелые времена, ее не сожгли в каминах холодного постреволюционного Петербурга, как множество ее собратьев, не погибла она и в блокадном Ленинграде.
Можно представить себе, что эти стихи помогли ее владельцу пережить тяжелые времена. Каждое стихотворение было перечитано и отмечено птичками по многу раз, строки подчеркнуты красным и синим карандашами, любимые абзацы выделены. Обычно это делалось для того, чтобы к ним вернуться еще, обсудить вложенный в них смысл с подругой или просто еще раз испытать те чувства и ассоциации, которые возникли при первом прочтении. Над некоторыми стихотворениями стоят даты тонко отточенным карандашом. Например, «1911 г. сентября 20го», другие отмечены чей-то подписью…
Некоторые странички пожелтели больше, их перечитывали и перечитывали.
Одна из самых интересных пометок стоит после фразы:
«Неужели в душе угасает природная поэзия, и замирают те неясные звуки, которые я передаю под образом стихов?
Это будет ужасно».
И пометка карандашом: «Ужасно, но это так».
Я вижу перед собой картинку: небольшая старинная комнатка с заклеенным накрест окном, в которую снесена мебель из некогда большой хозяйской квартиры. Кровать с высокой спинкой, а рядом маленькая самодельная печурка. В ней тускло горят несколько веток, собранных во дворе, и щепки, оставшиеся от буфета из соседней разбомбленной квартиры. На кровати лежит уже немолодая хозяйка книги, сверху накиданы теплые вещи, несколько одеял и некогда выходное пальто мужа с меховым воротником, которое ему больше уже никогда не понадобится…
Холодно очень! И не только потому, что мороз в этом году особенно силен, а в огромном неотапливаемом доме осталось только несколько жильцов. Холодно в основном от белого треугольника, лежащего на краю стола…
А тепло - от строк на пожелтевших страницах и памяти, связанной с ними.
Возможно, эта книга – самое дорогое для хозяйки из того, что осталось в этой комнате. Другие книги уже давно лист за листом ушли в печку, а эта греет изнутри…
Но вот кончилось страшное время, и книга вместе с хозяйкой или без нее попадает в другой город.
Об этом говорит надпись наискосок все той же первой страницы плохой перьевой ручкой (где было взять хорошую в послевоенные годы?):
«Дорогой Нонночке на память в день рождения».
И подпись: «Мамочка - г. Таллин 22/V-1947 г.»
Еще одну пометку хранит первая страница – на ней стоит большая буква «Д» с точкой, своеобразный экслибрис. Означает принадлежность той же семье, судя по похожему наклону и чернилам, что и дарственная надпись. Необычно и то, что первую надпись не вырвали или не заклеили, как часто бывало, когда книгу передаривали. Значит, она что-то значила для семьи дарившей.
Видимо, «мамочка» подарила доченьке самое дорогое, что у нее было…
Об этом свидетельствует и слова «на память», чтобы помнила.
Мамы не будет, а книга с пометками и эмоциями останется!
Потом, вероятно, не стало и Нонночки, ее наследники продали книгу или переехали сами, и она, совершив еще одно путешествие, попала в Украину.
Там ее бережно хранили в другой семье и даже пытались не так давно сами подклеить подручными средствами, чтобы не распадалась при чтении.
А потом… можно только предположить, что и новых хозяев не стало, и ее вместе с другими вещами забрали перекупщики и привезли в Киев на букинистическую раскладку, где я ее несколько лет назад и приобрел.
У меня в библиотеке уже был Надсон того же года издания, но увидев этот томик, я не смог его не купить. Ведь это, не просто книга – это маленький кусочек нашей истории!