Глубокое черное - 9
Во вторник я к десяти на станек пришла, а там уже Миша на станке рядом, соседом стоит, с картинками, да еще он первым, а я второй. Ну, блин, говорю, а обещал всю неделю сувениры в соседях. В итоге я еле вышла на двойку. Как только тысячу доложила - побежала за угол и бегом заплатила медицинскую страховку. Тысяча осталась на законный выходной в среду. Второй законный выходной за это лето.
О, за какое лето! Я такого лета еще не переживала в своей жизни. Они говорят, что в последний раз такое лето было в пятьдесят втором году, а я родилась только в шестидесятом, и вообще, на Урале. Я, когда Наташа пришла с Дадой в одиннадцать часов, обнаружила, что ее любимый сок кончился - манго - и сказала, вы тут пока раздевайтесь, располагайтесь, а я в "Биллу" сгоняю. Туда-то я гнала под горку, да еще с японским зонтиком от солнца, а обратно с двумя пакетами в горку, и поэтому без зонтика, не в зубах же его нести. И тут меня шаге на двадцатом восхождения накрыло. Мне солнце выстрелило в висок. Висок заломило, но не снаружи, а изнутри. И мир померк. И так я шла еще шагов двадцать, буквально в темноте. А потом дорожка выровнялась и ноги сами донесли.
- Я в ванную, а ты продукты разложи, - сказала я дочери, заглянув в комнату, где Дада в одном памперсе полулежал на огромной белоснежной подушке и пытался сесть в моей кровати. Под душем прояснилось.
Пока я готовила обед, Наташа отдраила ванночку, в которую прошлый раз едва на три минуты окунала младенца, и без напоминаний, сама поставила ее к платяному шкафу, сама наполнила теплой водой, и потом плескалась там с этим Давидом как наяда.
Дада не только дал нам поесть, но, наблюдая за нами, он и сам хотел к нам присоединиться. Каждую порцию он комментировал "гу" или "ду", а иногда получалось "да", и я говорила Наташе "вот если дать ему четвертинку очищенного огурца, он же ее только помусолит, что называется, попробует на язык, он же не сможет подавиться ей, она ему в рот не влезет" - "нельзя" ответствовала дочь, а Дада говорил "гу", и вот мне казалось, что он меня понимает больше. И я говорила Наташе "а вот арбуз, какие нынче арбузы, хрустящие, сахарные, кусок, без косточек, ну и пусть немного покусает его", "у него зубов нет", говорила Наташа, а Дада говорил "да", и я говорила им обоим "скоро будут, вон-вон лезут, прямо явно беленькое сквозь розовое", не заметили, как ребенок заснул. Перевернулся самостоятельно на бочок и еще левой ручкой лицо закрыл, надоели мы ему. Мы еще вяло поспорили, ладно, сказала дочь, вот исполнится через десять дней Даде полгода, разрешу тебе сунуть ему какой-нибудь "природный" кусок овоща, и погрузились в сериал.
В общем, я попала в бассейн в четыре часа пополудни без всякой очереди, но почему-то за сто тридцать крон.
Вначале все шло как в прошлый раз. Полтора часа жарило солнце, в течение которых я три раза побывала в сауне (десять капель с носа, пятнадцать, двадцать соответственно), выпила два маленьких пива и прочитала пролог к "Урфин Джюсу и его деревянным солдатам" Волкова, буквально повизгивая от удовольствия.
Потом набежали тучки, и я думала, что, как и в прошлый раз, обойдется, и в четвертый раз пошла в сауну. Четвертый раз - он для рекордсменов, для тех, кто верит в себя. Двадцать пять капель с носа.
Когда я вышла оттуда - накрапывал дождь, мне он показался горячим.
Пока собрала сумку, начался настоящий ливень стеной. Уже мокрая я добежала только до тента у кафе внизу на пляже, и не я одна. Ничего не оставалось, как взять себе еще одно маленькое пиво и жаренную лепешку с сыром, кетчупом и чесноком (чеснок на мне закончился).
Дождь становился все холоднее, и уже не только я, многие натянули на себя мокрые полотенца, и опять меня посетило чувство, до чего мы одинаковые, до уморы. И вдруг тучи как разорвало.
Резвяся и играя, солце выкатилось нам под ноги на отполированные дождем сапфировые плиты, и заблистало в каждом взгляде, в каждой улыбке тех, кто пережил катаклизм. Все так приободрились и вздохнули. И я еще минут пятнадцать сидела, не силах расстаться с этим блеском.
В четверг я к десяти на станек пришла, а там уже дядя Володя на станке рядом, соседом стоит, с картинками. Правда, с другой стороны, и я первая, он вторым. Ну, ****ь, говорю, а обещал всю неделю сувениры в соседях. В итоге я еле вышла на плюс тысячу. Позвонила Галке и попросила у нее десять триптихов. Да конечно, не дядя Володя виноват. Виновата удушающая жара. Этот день был переломным. Ночью пошел ливень и шел, и шел, и шел... земля пила, пила, пила...
Утром я проснулась от озноба. Тяжелая штора выпрыгнула из окна. За окном стояли распаренные деревья, можно сказать, полупьяные, отяжелевшие. Асфальт не успел просохнуть. В воздухе гулял настоящий свежий, чудный, духовитый ветерок. Я на работу не плелась, а летела стрижом.
И весь Гавелак на работу стрижами слетелся. И как защебетали все, мол, слава богу, можно дышать, впервые за три недели! И как начали кокетничать с туристом! И турист приосанился. Ко мне, например, за три дня прыжков и обмороков, вернулись все. Тем более, рядом стояли, как и было обещано, сувениры в соседях. Не арабам, а французам, калифорнийцам и сербам я продала три Бенони, ну и по "сопутствующим товарам" прошлись ранее пробегавшие. Вышло четыре с половиной, как в понедельник, только не с "просто повезло", а с попутным ветром, и я пошла за угол в "Вестерн Юнион", и отправила Ивану Корниенко сто долларов, на кроссовки. Потом перезвонила, продиктовала код, и попросила:
- Ванечка! Спроси бабушку, что бы она хотела вкусненького, и купи ей из этих денег это, и скажи, что я привет посылаю.
- Да она у нас и так, тетя Кира, что хочет, то и ест. Совсем капризная стала. Творожный йогурт ест, белый йогурт, а если с каким-то фруктовым привкусом, прямо выплевывает.
- Ну, хоть еще на капризы хватает сил, - попыталась пошутить я, - я тебе еще перезвоню, Ваня.