После трёх лет, безвыездно проведённых на Севере, мне предстояло где-то провести полугодовой отпуск, и, недолго думая, я поехал в Киев, потому что там обосновалась семья моих друзей – Ивановых. Было это в далёком 1964 году
Мы чудесно отдыхали, купались в днепровских водах, загорали на пляжах матвеевского залива, восхищались куполами Лавры, ездили по местам боевой и трудовой славы сынов украинского народа, и всё было прекрасно. Но потом инициативные друзья решили меня женить, познакомив с чернобровой, статной и милой девушкой, которая училась в аспирантуре МГУ и отдыхала в Киеве у своих родственников. Меня, прежде не очень избалованного девичьим вниманием, перспективы супружеской жизни не то чтобы испугали, но несколько насторожили. Видимо, я внутренне не был готов к этому испытанию и трусливо сбежал, наскоро попрощавшись.
Мой путь лежал в Одессу, где я приобрёл билет на теплоход «Адмирал Нахимов», отправлявшийся через Ялту в Батуми. В этом курортном городке жил Валера Малкин, мой институтский товарищ.
Пассажирский корабль c тёмной исторической судьбой сразу мне не понравился и запомнился как некий муравейник с узкими коридорами, микроскопическими каютами, множеством переходов и палуб. Чтобы подняться на прогулочную палубу, я затратил массу времени и подумал – не дай бог, если судно станет тонуть, мало кто выберется из этих лабиринтов. История подтвердила мои опасения – несколько лет спустя корабль погиб при тихой погоде, недалеко от берега, протараненный сухогрузом, и унес с собой жизни четырехсот человек.
Вопреки всем ожиданиям южное солнце, настоящие грузинские вина домашнего приготовления и роскошные рестораны не ошеломили меня, а, напротив, привели в меланхолическое уныние. Оказалось, что натуре моей было противно бесцельное лежание на пляже в позе тюленя, меня раздражали наглые физиономии продавцов арбузов и газированной воды, и я никак не мог понять, чем живёт субтропическая Аджария, если там никто, кроме продавцов, не работает. Поэтому я был откровенно рад, когда на десятый день пребывания в Батуми получил телеграмму, в которой было четыре слова – «Путешествие состоится жду Волчков». У нас была договорённость с этим человеком о том, что если он сумеет организовать сплав на плотах по одной из восточных рек, то я войду в экипаж.
Как всякий наивный человек, желающий в августе выехать из курортного города, я направился в кассу аэрофлота и был крайне удивлён тем, что меня там не ждали – билетов на Москву не было на всё лето вперёд. Ошарашенный этой новостью, я запаниковал. Выручил мой славный друг Малкин, хорошо знающий порядки, царящие в южных аэропортах. Он очень скоро нашёл неприметного человека, подметающего мусор около багажного отделения, искренне и доверительно переговорил с ним, после чего вернулся с бумажкой, на которой было написано – «Витат билет. Гоча.» С этим документом мы пошли в служебное помещение кассового зала, переступая через ожидающих пассажиров. В одной из комнат, куда мы вошли, сидел толстый и потный мужчина, лениво сгоняющий с полированного стола надоедливых аджарских мух. Валера протянул ему бумажку, а я – деньги. Мужчина мельком взглянул на бумагу, тщательно пересчитал деньги и, возвращая две десятки, положенные сверх стоимости билета, назидательно сказал:
- Обижаешь, кацо. Друг моего друга – мой друг. Денги не нада. Угастыт в буфет – можна…
Через пять минут билет на самолёт рейсом Батуми – Москва был бережно уложен во внутренний карман моего пиджака, и мы втроем отпраздновали последний день моего пребывания на черноморском побережье Кавказа. Буфетные расходы оказались чуть больше стоимости билета, но я был счастлив, потому что меня ждала тайга.
* * *
Двенадцать часов, проведенных в воздухе при перелёте от Москвы до Якутска, не проходит бесследно, и ты чувствуешь себя снопом пшеницы, пропущенным через зерноуборочный комбайн. С такими ощущениями я сполз по трапу приземлившегося лайнера на землю знакомого аэропорта, потом безуспешно штурмовал рейсовый автобус, который некстати оказался переполненным, и, в конце концов, мне удалось поймать таксомотор, который домчал меня до города.
Адрес Волчкова у меня был, он жил в том же сооружении, которое я посещал годом ранее. Это была баня с плоской крышей и размером четыре на три метра жилой площади. Ничего здесь не изменилось: четвёртую часть бани занимала печка, из остальной мебели можно было выделить некое подобие дивана и медвежью шкуру, удачно заполняющую остатки жилой площади.
Когда возбуждение встречи прошло, Виктор сообщил, что он отправил свою Галину к родителям в Ленск и что с минуты на минуту ожидает приезда третьего нашего спутника Славы Скворцова.
Мы обменялись последними новостями. Потом он рассказал о планах нашей экспедиции. Нам надлежало добраться до Тынды – небольшого посёлка, расположенного в двадцати километрах от речки с красивым названием Гилюй. Мы должны выйти к этой реке, сколотить плот и пройти на нём около четырёхсот километров по местам, где нет ни одного жилого поселения. На пути будут встречаться брошенные прииски, люди их покинули много лет назад. Конечная цель похода – посёлок Зея. Питаться в дороге будем тем, что бог пошлёт. На этот счёт у Виктора была своя философия, основанная на тульской двустволке и спиннинге.
В целом мне его план понравился. Побывать там, «где золото моют в горах», было давнишним моим желанием. Прельщало и то, что наш путь пролегал по ненаселённым местам, людское сообщество мне надоело на знойном юге. Немного смущало то, что мы ничего не знали о нраве реки, по которой нам предстояло сплавляться, но Виктор сказал, что знания – дело наживное, и в Тынде мы всё необходимое выведаем у местных жителей.
Напористая убеждённость моего друга в том, что лучшей программы не может быть, сделала своё дело, и когда к вечеру этого же дня в банных апартаментах появился Славик Скворцов, прилетевший из Горького, я уже был твёрдым сторонником предстоящего маршрута.
За два месяца до нашей встречи Скворцов уже был в одном путешествии – вдвоём с Ивановым они перегоняли мотоциклы из Зырянки на материк. Маршрут у них был оригинальным – от Зырянки до Сеймчана по Колыме на барже, от Сеймчана до Магадана самоходом по знаменитой колымской трассе, далее на морском сухогрузе по Охотскому морю до порта Ванино, затем вновь самоходом до Хабаровска. Здесь они, наконец-то, сдали мотоциклы железной дороге и поехали поездом.
На снимке показан, ещё в то время живой, лайнер "Адмирал Нахимов"
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2018/08/11/1409