Прокатчик Иван Семенович Макаров, выйдя на пенсию, решил приобрести поросёнка, чтобы было в доме на столе собственноручно выращенное мяско. И хотелось купить не подсоска какого-нибудь, а такого чтоб ел сразу любые корма. В базарный день, прихватив мешок, пошагал Семенович за покупкой.
Поросят много, долго слонялся Семенович по базару пока не увидел «своего».
Связанный поросёнок спокойно лежал на земле, с одинаковым презрением глядя узкими глазёнками и на торгашей, и на покупателей, и на тех, кем торгуют.
Цыган, хозяин поросенка запросил многовато. Семенович видел, что поросенок этого стоит, но денег было в обрез, и он пытался сбить цену.
– С кем торгуешься? – смеялся цыган.
– Обмыть бы надо, чтоб ко двору пришёлся да лучше рос, а старуха ни копейки больше не ассигнует, – признался Иван Семенович. Супруга была строга, знала – суженый мимо рта не пронесёт.
Цыган запустил пятерню в иссиня-чёрные завитушки на затылке, что-то соображая.
– А, по миру не пойду, – мотнул он головой, отряхивая все сомнения, – не тебе и не мне, давай на двоих. Зелье, в те времена, продавалось во всех киосках и Семенович обернулся мигом.
Лезть в мешок будущий окорок не желал и отчаянно визжал. Цыган рыкнул – визг моментально прекратился. И вот уже мешок, слегка тревожимый дыханием пленника, тихонько лежит на земле.
Семенович отсчитывал деньги, цыган разливал.
– Спокойный и жоркой, век благодарить будешь, – забрасывая Семеновичу мешок за спину балагурил цыган. И довольные друг другом они расстались.
Во дворе своего дома, развеселый Семенович положил мешок и позвал жену:
– Иди полюбуйся, каков красавец!
Из мешка, отряхиваясь, вылез смоляной кобель, утробно рыкнув помчался к забору и лихо перемахнул через него…
У Семеновича отвалилась челюсть и поехала в сторону.
– Допился! Боже ж ты мой! Не знала, что с петрушкой живу, – скорбно поджав губы и хлопнув дверью жена ушла в дом.
– За что, Маша, за что? Безвинен я, безвинен! – полоша соседей возопил опустошенный, во всех смыслах, Иван Семенович.
Автор фото: Наталья Сорокина.
13.05.1992 г.