Сегодня базар особенно многолюден – шахтеры и металлурги получили выслугу. Кого, и чего тут только нет. Не зря говорят, что на южном базаре можно купить даже атомную бомбу, по частям, разумеется.
У сталевара Ивана Зеленского мечта поскромней. Он желает приобрести кожаное пальто. Я приглашен в консультанты Битый час уже трёмся на толкучке. Иван привередлив – то ему матерьял не мягок, то фасон не подходит.
Наткнулись: эластичный, светло-коричневый реглан, с пристегивающейся меховой подкладкой. Но Ванька в нем утонул.
– Бери, перешьёшь, – советует вертоглазый разбитной цыган, продающий пальто.
Сквозь толпу, к нашему реглану, протиснулся интеллигентного вида, моложавый мужчина, в шикарном тёмно-синем драпвилюровом пальто и каракулевой боярке. А за ним – высокий, ладный парень, в новеньком плаще и, сдвинутой на ухо, модной шестиклинке-расписухе.
– Вот, Лёшка, вещь, да хватит ли у тебя денег? – спросил интеллигент парня.
– Получка, выслуга, отпускные – должно, дядя Вася.
Почуяв серьёзных покупателей, цыган заломил цену.
– Беру за любую половину. Пальто китайского производства, цену знаешь. Барыш такой купцам не снился, – урезонил дядя Вася. Племяш при этом разговоре, запустил руку за пазуху, достал непочатую пачку пятерок, хлопнул ей по ладони и отпустил в карман плаща. Помедлив вытащил еще пригоршню зелененьких с портретом и разгладив отправил туда-же.
– Молодец, щегол, весь гардероб обновим тебе на эти деньги. Явишься Лёшка к матке в отпуск, как новый полтинник. Все полтавские девчата твои.
Племянник снял плащ и подал дяде. Тот небрежно бросил его на плечо цыгану и ловко вдел племянника в кожан.
Ходил вокруг, внимательно оглядывая, одергивая, оглаживая:
– Не такие мы с тобой богатые люди, Лёша, чтоб покупать плохие вещи.
А цыган, вращая глазами, что-то мучительно соображал. Продувная физиономия, то бледнела, то краснела. И вдруг юркнув он растворился в шевелящейся толпе.
– Куда ты! Стой! – только и успел крикнуть мой Иван. Заволновались и покупатели, но почему-то бросились в противоположную сторону. Место событий быстро заплывало толпой.
Расталкивая честной народ прибежало человек семь цыган, что-то возбужденно тарабаря, и наш с ними. Пожилой чернобородый цыган, тыча во все части света, суковатой палкой со светлым набалдашником, рассылал погоню.
А наш что-то лихорадочно искал в кармане знакомого плаща. Рука по локоть пролезала в обрезанный по дну карман и шевелила пальцами.
От вида своей голой пятерни продавца трясло корчило, по копчёной, в красных пятнах, роже светлыми ручьями текли слезы, и, как помешанный, он бубнил:
– Дырка, дырка…
1995 г.