У него была вполне обычная для нашей многонациональной страны фамилия – Заруба и необычное имя – Гарри. Он окончил Куйбышевский институт связи и сразу стал начальником этой самой связи в Колымо-Индигирском речном пароходстве. Как начальнику, ему выделили комнату в двухэтажном стандартном бараке на берегу реки Ясачной, и это неказистое и малометражное помещение на какое-то время стало местом сборищ для двадцатилетней мужской братии, которая гнездилась в многоместном холостяцком общежитии.
Когда Гарик вошел в ряды нашего сообщества выпускников ВУЗов и училищ, приехавших на Колыму за северным сиянием, оказалось, что его оригинальность не ограничивалась одним именем. Только он мог играть в шахматы, отвернувшись от доски и фигур. Только он вел своеобразный дневник собственного самочувствия, отмечая индексы здоровья в виде красной и синей линий на обоях стены, свободной от художественных картин и других предметов мещанства. Только он ходил в безукоризненном костюме и в галстуке, который снимал лишь перед сном. Только он носил интеллигентную бородку, которую молодёжь России оценила и внедрила через много лет - в начале ХХ1 века.
Гарик был великим фантазёром и имел страсть к преувеличениям. Например, он говорил, что бегал на десять километров вместе с Петром Болотниковым – преемником великого Куца, и совсем немного ему уступал. Нам не очень в это верилось, и тогда Гарик ещё более убедительно рассказывал, как сыграл с Борисом Спасским шахматную партию вничью. Когда мы ему сказали: - Ну, ты и загнул!, он расставил фигуры на трёх имевшихся в общежитии шахматных досках, велел нам завязать ему глаза, а потом в пух и прах разгромил соперников, двое из которых имели первый разряд по классической борьбе, а один – первый разряд по плаванию.
Потом он сказал, что играл за студенческую волейбольную команду всего города Куйбышева. Мы опять ему не поверили, но как-то в самодельном спортзале, где мы перебрасывались мячиком, он выдал такую «рыбку», изогнувшись в полёте, что наше недоверие немного рассеялось.
Когда мы с Ивановым появились в Зырянку, то Заруба был первым человеком, не считая начальника отдела кадров пароходства, с которым мы познакомились в этом далёком от цивилизации посёлке. В тот день, едва отойдя от жуткой болтанки в самолете ЛИ-2, мы зашли в поселковую столовую и, удивились шикарности предлагаемых блюд, среди которых были отбивные из оленины, суп из рябчиков, жареный чир и прочее, нам на глаза попался человек с синим поплавком на лацкане пиджака. По нашему разумению, это был свой человек, раз он носил ВУЗовский значок.
Мы попросили разрешения присоединиться к трапезе, в чём нам не было отказано.
- Так надоела эта сушеная картошка…- сказал молодой человек, сидевший напротив нас.
Мы с уважением посмотрели на аборигена, который, видно, вкусил многое в неизвестном пока для нас северном крае.
- А вроде ничего… - попробовав оленину с буроватым картофельным гарниром, сказали мы.
- Это поначалу кажется всё вкусным, а потом так приедается, так хочется настоящей белоснежной картошечки и зелёного лучка, а не этой сухоты, – вводил нас в курс дела собеседник. Потом многозначительно добавил:
- Что поделаешь, здесь не материк!
Тогда мы ещё не привыкли к романтическому и загадочному слову «материк», поэтому наше уважение к аборигену значительно повысилось. Узнав, что мы только сегодня прибыли с большой земли, Гарик, а это был он, прочитал нам небольшую вводную лекцию об особенностях колымской жизни.
Позже мы узнали, что Заруба приехал в Зырянку лишь месяц назад.
Наше более тесное знакомство произошло, когда подчинённый моего друга Иванова, бульдозерист Веселов, будучи не совсем трезвым, а точнее – абсолютно пьяным, перетаскивал поентовочный паровой котёл для установки свай в вечной мерзлоте, и трубой этого котла снёс мачту, порвав кабель связи, провисающий над рекой Ясачной при впадении её в Колыму-матушку и соединяющий левобережное здание пароходства с правобережной конторой РЭБ.
На восстановление оборудования был мобилизован весь инженерный состав, командовал операцией начальник связи Заруба, и там, на сорокаградусном морозе, была выпита первая бутылка водки за наше знакомство. Там мы поняли, что перед нами родственная душа, готовая отдать последнюю рубаху.
Но, пожалуй, пора переходить к главной теме моего повествования. В дополнение ко всем достоинствам, Гарик был чрезвычайно влюбчивым человеком. Он не был дон жуаном или альфонсом, скорее был мечтательным идеалистом. Сначала он влюбился в Люду Ротанову - жену местного врача. Её муж, двадцатипятилетний Юрий Ротанов, был единственным хирургом на огромной географической площади, гораздо большей, чем некоторые европейские государства. У него было персональное место с края в зрительном зале местного клуба, и частенько в середине какого-то фильма приоткрывалась дверь и слышался голос:
- Хирурга Ротанова требуют на выход!
Юра, сгибаясь, чтобы не мешать зрителям, тихонько выходил, и шёл на операции. Чаще всего они были связаны с ножевыми ранениями или огнестрелами. Руки у хирурга были сильными, и делал он всё профессионально, за что его искренне уважали пациенты. Иногда он приходил в нашу общагу и, подкидывая на ладони невзрачный темный предмет, говорил, улыбаясь:
- Смотрите, парни, какой камушек я вчера у одной бабуси вырезал из почки!
Нам с трудом удалось уговорить Гарика отказаться от его любовной мечты, потому что негоже было разводить неурядицы среди друзей. К нашему счастью, в посёлке стали появляться две подружки, которые приехали после окончания Томского медицинского института. Их разбросали по ближайшим населенным пунктам: худенькой блондинке Нине достался Угольный – посёлок с русским, но особым контингентом – вербованной шахтерской вольницей, а брюнетке Любе досталось селение Нелемное, где жили исключительно колымские юкагиры, многие из которых не владели русским языком, Подруги встречались в районном центре цивилизации, чтобы хоть немного отдохнуть, и здесь мы с ними познакомились. Девчонкам приходилось не сладко в заброшенных богом селениях, они часто приезжали к нам, а мы их встречали чистосердечно и без назойливого кобелирования.
И вот тут Гарик опять влюбился – в чернобровую Любу. Он нам честно признался в этом, и мы были не против. Но потом оказалось, что у Любы есть жених, который вскоре прилетел из Красноярска, и мы оформили их бракосочетание на общем собрании холостяков. Гарик впервые напился до состояния «зю-зю», и когда мы вели его домой, он всё пытался спеть песню: - Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло…-
Однажды Гарика послали в Новосибирск на курсы повышения квалификации. Он там проучился месяц, и приехал весь сияющий от положительных чувств. Из его необычно бессвязной речи мы узнали, что он познакомился с прекрасной девушкой, которая ему постоянно снится.
- Кто такая? – спросили мы его.
- Она замечательная, - распушил перья наш друг, - мы познакомились в аэропорту, когда я ожидал вылет самолёта.
- А куда она летела?
- В том то и дело, что никуда не летела. Она – девушка из справочного бюро аэровокзала.
Оказалось, что из-за задержки рейса и глубокого ночного времени Заруба от нечего делать подошёл к будке справочной службы и разболтался с девицей, находящейся по другую сторону окна.
- Её зовут Верой, - сообщил нам Гарик.
- Многообещающее имя, а фамилия какая у Веры? – спросили мы.
- Не знаю, - смутился влюбленный, - но это же можно выяснить, она мне адрес записала.
Все дальнейшие отношения Гарика с его предметом обожания фиксировались в виде телеграмм и писем, которые мы расклеивали на стене поверх того самого графика, где хозяин комнаты отмечал своё физическое состояние.
После месячного выяснения отношений Заруба сообщил нам, что твёрдо решил жениться.
- Послушай, - сказали мы ему, - ты даже не видел её в полный рост. А вдруг у неё ноги колесом, или вообще одна нога.
- Ну, что вы, парни, такого не может быть…- засомневался жених, но всё же послал телеграмму с просьбой прислать фотокарточку в полный рост.
В те дни, когда почта несла из Новосибирска в Зырянку фотографию, мы пытались вразумить Гарика и отговорить его от поспешного поступка, но он был неуступчивым, и, едва получив заветное подтверждение в наличии двух стройных ножек, послал телеграмму: - Приезжай!
У нас появилась надежда на благоприятный исход очередной любовной истории нашего друга, когда оказалось, что у далёкой Веры нет денег на дорогу. Билет на самолет стоил много, если сравнивать его цену с нашими зарплатами.
- Сколько нужно на билет? – запросил Гарик телеграммой.
- Триста, – последовал ответ.
Зарплаты каждого из нас со всеми северными надбавками составляли около ста семидесяти рублей, но мы сбросились и наскребли требуемую сумму. Уже собравшись посылать перевод, Заруба вдруг выяснил, что он не знает отчества избранницы. Пришлось делать дополнительный запрос:
- Сообщи своё отчество?
Ответная телеграмма состояла из одного слова - «Геннадьевна». Деньги были посланы, томительное ожидание должно было завершиться либо прощанием с отосланной суммой, либо встречей с прекрасной незнакомкой.
В один морозный день незадолго до Нового года Гарик позвонил нам и сказал, что его невеста прилетает. Мы решили устроить ей достойную встречу: сходили в тайгу, нарубили там стланика (карликового кедровника) вместо цветов, принарядились, вытащив из чемоданов галстуки, и тщательно побрились.
На местный аэродром с галечной взлетно-посадочной полосой обычно прилетали только небольшие самолеты. На этот раз приземлился двухмоторный ИЛ-14, который привез полсотни пассажиров. Наша делегация во главе с Зарубой стояла у трапа, выискивая невесту среди сходивших на зырянский снег пассажиров. Люди проходили мимо, но Веры не было. Когда сошел последний из прилетевших, и экипаж покинул кабину, мы с поникшими головами обступили Гарика, чтобы высказать ему утешительно-ободряющие слова. Потом пошли к домику аэропорта.
И тут послышался тоненький голосок:
- Ребята, где здесь у вас пароходство находится?
Гарик встрепенулся, повернулся к источнику вопроса и, неожиданно для нас, робко протянул руку, сняв меховую варежку:
- Здравствуй, Вера!
Оказывается, он просто-напросто не узнал свою возлюбленную, одетую по зимнему. Да и времени пролетело с их встречи довольно много, и её образ слегка выветрился или затушевался.
Мы устроили им свадьбу, и, возможно, где-то в Самаре сейчас Гарри Сергеевич и Вера Геннадьевна среди детей и внуков вспоминают далёкую Зырянку, что рядом с Полярным кругом и в пятистах километрах от ближайшего города, где они нашли свою общую судьбу.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2018/08/10/327