Счастливый человек

                Владимир Тутыхин






               





                С Ч А С Т Л И В Ы Й    Ч Е Л О В Е К

                / Пьеса в двух действиях./














                Орел   2018г.






                ДЕЙСТВУЮЩИЕ  ЛИЦА:

       Синицын, Юрий Альбертович, банкир, 50 лет.

       Женечка, художница, 35 лет.


       Самойлов, Григорий Аркадьевич, владелец нескольких газет, 50 лет.

       Романова, Елизавета Алексеевна, журналистка, 40 лет.


       Рябцев, Константин Михайлович, золотопромышленник, 50 лет.

       Ася, невеста Рябцева, 35 лет.


       Роман, артист филармонии в костюме цыгана, 40 лет.

       Марго, артистка филармонии в костюме цыганки, 40 лет.


       Альберт Иванович, отец Синицына, 75 лет.

       Ксения Стефановна, мать Женечки, 65 лет.


       Алексей, сын Синицына, 25 лет.

       Лариса, жена Алексея, 25 лет.







   Опушка леса. Лес красивый: ели, березы, сосны, осины, рябины… Стожок сена. Столы, скамейки, кресла, стулья, шезлонги принесены из разных мест. Меж крепких молодых деревьев натянут гамак. На столе большой самовар, чайные чашки и газеты, газеты, газеты.

   Конец лета. Тепло. Рядом река. Иногда порыв ветра доносит веселые голоса с реки.

   На сцене человек в рваной рубашке и шортах. Сначала он качается в гамаке, потом подходит к самовару и обжигается об него. Но через некоторое время он подходит опять к самовару и обнимает его – самовар холодный. Это Синицын. Он внимательно рассматривает столы и находит среди газет маленькую бараночку. Радуется ей, смотрит через нее на все вокруг. Съедает ее.  И все крошечки подхвачены, и отправлены в рот. Смеется. Тихо, радостно смеется.
Слышны приближающиеся голоса Самойлова и Романовой. Синицын убегает в лес. Появляются Самойлов и Романова.


   Самойлов. Банкиры сойти с ума не могут, зачем банкиру сходить с ума? Денег никогда, Елизавета Алексеевна, много не бывает. Это даже сумасшедшие знают. Ха-ха-ха!

   Романова. Он сошел с ума от счастья!

   Самойлов. От счастья?! \Кричит в лес.\ Эй, счастливый российский банкир! Двенадцатый по списку! Ты когда из леса выйдешь?! Скоро твой день рождения, юбилей! Выходи! Пятьдесят лет! Выходи! Два дня осталось! Все тебя ждут! Вся мировая общественность тебя ждет! Ха-ха-ха! Вся мировая общественность пытается разгадать твой ход! Что это? Зачем?..  Ха-ха-ха!  Нет, «зачем» многие догадываются, а вот когда? Ведь через два дня у тебя юбилей! Готовить ли подарки?! Я приготовил!  Ха-ха-ха!

   Романова. А в ответ тишина. Сидит он сейчас где-нибудь высоко на дереве, ест луговой щавель и радуется жизни.

   Самойлов. Елизавета Алексеевна приехала написать о тебе статью. Мы хотим тебя увидеть. Ты сам давно просил. Вот она, «честная» и напишет о тебе. Что писать? Ты на каком дереве сидишь? \В бинокль смотрит в сторону леса.\ Их там столько много!

   Романова. Кого?

   Самойлов. Птиц! Ха-ха-ха! Синиц! А банкира Синицына нет.

   Романова. Не мешайте его счастью.

   Самойлов. Это его «счастье» уже длится целый месяц. Все устали от неопределенности.

   Романова. Напишем без него.

   Самойлов. Что напишем? Он любит редактировать, он знает, как создать свой образ…

   Романова. Он уже далеко не двенадцатый по списку.

   Самойлов. Мы со студенческих лет дружны. Я его очень хорошо знаю. Он что-то задумал.

   Романова. Григорий Аркадьевич, ваши семь газет каждый год теряют тиражи.

   Самойлов. Все газеты теряют тиражи. Мои газеты менее других. Все семь газет на первых страницах послезавтра напечатают нашу статью… Вашу статью.

   Романова.  «Из леса вышел счастливый человек: «Люди, я вас всех люблю»!

   Самойлов. Счастливый человек… В чем счастье? \Приближается близко к Романовой и хочет ее обнять. Романова  игриво уклоняется.\  Вот для меня было бы сегодня счастьем услышать от вас, что я умный и красивый. Я ведь давно хочу поухаживать за вами.

   Романова. Вы умный.  Но не красивый.

   Самойлов. Я знаю, что я не красивый.  А от вас мне хочется услышать, что я стал красивым… Вот в последнее время стал красивым. Я стал носить модные вещи. Вот, вот, вот!  А ведь еще совсем недавно я сидел за столом в кабинете в нарукавниках, жалел свой старый любимый пиджак. И по условному сигналу секретарши быстро снимал их, чтоб не выглядеть скрягой. Я сильно изменился в последний год.

   Романова. Да. Ваша жена попросила меня последить за вами: чтоб вы не завели какой-нибудь роман.

   Самойлов. Я, в лесу?! Она доверила капусту козе.  Ха-ха-ха!

   Романова. Это она так пошутила. Но удивилась, что вы не одели свой любимый пиджак. Григорий Аркадьевич, расскажите: с чего начал ваш друг и однокурсник. Его первые миллионы. Мне больше ничего не надо. А потом я подробно опишу этот лес. Эти красивые березы, сосны, рябины. Щебет птиц. Остывший самовар на столе. Букет полевых цветов. Вас в шезлонге.

   Самойлов. Нет, меня лучше стоя. Я в модной одежде. И я красивый.

   Романова. А в конце появляется он. «Из леса вышел счастливый человек: «Люди, я вас всех люблю!» И нас с вами тоже.

   Самойлов. «Из леса вышел счастливый человек»…  Он сейчас сидит где-нибудь на островах под пальмами и наблюдает за нами через какой-нибудь спутник. Ха-ха-ха! Он что-то задумал. Я его очень хорошо знаю, я его очень хорошо чувствую.

   Романова. Итак, свой первый миллион он…

   Самойлов. Он дал объявление. Он дал объявление: «Помогу составить справедливое завещание. Все стороны будут удовлетворены».  Я смеялся над ним тогда! А к нему стали обращаться много людей. Сначала не за составлением завещания, а за тем, чтоб узнать, что это такое по его мнению: «Все стороны будут удовлетворены». И он их любопытство удовлетворял. Среди прочих попался богатый американец с русскими корнями.  Синицын его два месяца возил по России: Волга, Байкал, Камчатка, Сибирь… Американец плакал, признавался в любви к Синицыну и России. Он пил воду из Байкала: «Пьянел на минуту и трезвел на долгие годы». Они вдвоем целую неделю провели в непроходимой тайге, где не ступала нога человека.  И потом еще неделю на берегу реки, потому что вертолет не мог прилететь за ними из-за непогоды. Из лесу тогда он появился «живым, счастливым и богатым». С первыми миллионами.  И потом у него как-то все закрутилось: ему стали доверять большие капиталы, стали приглашать в соучредители…  Он стал нарасхват… И он оправдывал надежды многих. Ему просто стали давать деньги.

   Романова.  «Живым, счастливым и богатым». И вся жизнь у него тогда была впереди.

   Самойлов. А сейчас? Елизавета Алексеевна, мне, например, сейчас очень хочется жить… Елизавета Алексеевна, меня распирает предчувствие каких-то перемен в своей жизни…

   Романова. Будьте смелее, Григорий Аркадьевич.
 
   Самойлов. Я хочу, Елизавета Алексеевна, одевать на ваши плечи вот эту легкую кофточку… Одевать и снимать… Сегодня ветреная погода. Одевать и снимать... Одевать и снимать… Одевать и снимать!..

   Романова. Да вы танцуете!?

   Самойлов. Да. Вот этого мне не хватало. Легкости в своей жизни. Мой любимый пиджак сковывал меня. Мой друг позволил себе сойти с ума! Пустить по течению без присмотра свои капиталы. А я?! Я восторгаюсь вами, дорогая Елизавета Алексеевна, я хочу одевать на ваши плечи вот эту легкую кофточку. Одевать и снимать. Я хочу нарвать большой букет цветов и никому его не дарить. И никому его не дарить!..

   Романова. И напиться первый раз в жизни допьяна!

   Самойлов. Елизавета Алексеевна!  Я еще не так красив.  Ха-ха-ха! Вот если бы мы вместе решили напиться допьяна… То я бы все равно обманул вас. Я бы от испуга с каждым бокалом вина  больше трезвел - а не пьянел. Ха-ха-ха! Я всегда боялся быть красивым. А вы красивая.

   Романова. А вы мне все больше нравитесь. Вот мы с вами пьяные заснем сегодня в этом стожке сена. Вы будете прижимать крепко к своей груди большой букет  полевых ромашек. А другой рукой осторожно нащупывать меня… И, дотронувшись до меня, вы с облегчением скажите вслух: «Слава богу, жива и спит крепким сном, а я один смотрю на большую луну. Луна, а почему они все не замечают моей красоты? Да мне даже и лучше…»

   Самойлов. А вот если к утру мы замерзнем?

   Романова. Вот тогда мы обнимем друг друга, чтоб не замерзнуть. Ха-ха-ха! \Пауза.\  И Юрий Альбертович не оставил «предсмертной записки» почему он ушел в лес?

   Самойлов. Только устно своему водителю: « Поживу один месяца три в лесу. Меня не тревожьте. Всех прощаю». Ха-ха-ха!

   Романова. И вас простил?

   Самойлов. Мы с ним никогда не ругались и даже не спорили. Мы с ним шли как бы вдоль по реке, по течению, но по разным берегам.
 
   Романова. Да, я слышала про вашу уникальную библиотеку. И что вы как Скупой рыцарь…

   Самойлов. Ха-ха-ха! Мир держится на мере всего. Я помню это. Я не переступаю эту черту. Мир меня очень интересует. Какая вы красивая… Пока человек в теле – он может меняться, он может творить! Он – творец!

   Романова. Ха-ха-ха! Григорий Аркадьевич, а зачем вы про себя говорите, что вы не красивый?
 
   Появляются Альберт Иванович и Ксения Стефановна.
 
   Альберт Иванович. Ксения Стефановна, он мой сын… Я уже несколько раз заходил с хворостиной в лес и звал его – не отзывается. Затих.  Давайте вызовем милицию.

   Самойлов. Альберт Иванович, что случилось?

   Альберт Иванович. Юрка от голода стал воровать. Вот, у Ксении Стефановны украл молоко.

   Самойлов. Ксения Стефановна, мы вам заплатим. Вы только не волнуйтесь. У него через два дня юбилей. Вся мировая общественность следит сейчас за ним…

   Альберт Иванович. Корова замычала радостно и приветливо. Что с ней? Ксения Стефановна выглянула в окно. Юрка из большого лопуха сделал посудину и подоил в нее корову, и радостный уполз в лес. Сейчас сидит где-нибудь на пеньке на солнце и пьет через соломинку молочный коктейль.
 
   Самойлов. Ксения Стефановна, и вы его сами видели?

   Ксения Стефановна. Видела.

   Самойлов. \Показывает Ксении Стефановне газеты. \ Он?

   Ксения Стефановна. Он. А эта яхта его?

   Самойлов. Его. Он?

   Ксения Стефановна. Он. А этот самолет его?

   Самойлов. Его. Он?

   Ксения Стефановна. Он. А этот небоскреб его?

   Самойлов. Его.
 
   Альберт Иванович. Ксения Стефановна, вот если залезть на самое высокое дерево… На самое высокое-высокое дерево. И оттуда посмотреть на все вокруг, то станет очень хорошо видно, что все принадлежит народу. Я ему это всегда говорю. И он меня за это не любит, но признает, что я прав с философской точки зрения - а он юрист. Он в этом небоскребе был только один раз в двух комнатах на четырнадцатом этаже.

   Самойлов. Альберт Иванович, Юрка вас любит больше всех. Любит и уважает. И когда вас увидит, то всем в шутку говорит: «Сейчас меня папа будет бить ремнем за расхищение социалистической собственности»! Ха-ха-ха!

   Ксения Стефановна. Альберт Иванович, вы, наверное, слишком строги к своему сыну.

   Альберт Иванович. Строг, очень строг. А как иначе? Я свою пенсию военного летчика делю на две части: одну часть себе на жизнь, а другую ему. У него меня все знают – не спорь! Все секретарши при моем появлении встают и открывают все двери. И кто бы там у него не был… Кладу ему деньги на стол каждый месяц девятого числа: «Вот тебе, сын, деньги на пропитание. Если не хватит – звони».
 
   Ксения Стефановна. И он берет?
 
   Альберт Иванович. Сначала не брал. И я ему стал продукты носить. Теперь берет деньгами.

   Ксения Стефановна. Альберт Иванович, вы его позорите.
 
   Самойлов. Нет, нет, Ксения Стефановна, Альберта Ивановича все любят, понимают и уважают.

   Альберт Иванович. Да. Все надо мной смеются, хотя и строят при этом серьезные физиономии. Не успею закрыть за собою дверь, как все секретарши начинают громко смеяться… До слез. А я иду, и у меня самого слезы текут.

   Ксения Стефановна. И вас пожалеть некому.

   Альберт Иванович. Да что меня жалеть?! Я почти счастлив! Как красиво все вокруг! Мне, Ксения Стефановна, для полного счастья не хватает стакана вашего молока. Как немного старику надо для полного счастья. Вот хочется нарвать цветов вашей корове в знак примирения. Нарвать букет цветов вам, Ксения Стефановна. Вы излучаете доброту… Догнать с хворостиной Юрку… Увидеть в его глазах слезы раскаяния и прижать его крепко-крепко к себе. И посчитать про себя свои деньги… Хватит ли нам  вдвоем до девятого числа. И заплакать от счастья… \Плачет.\ Ха-ха-ха! Я смерти не боюсь. И никогда не боялся смерти.
 
   Самойлов. Альберт Иванович, живите долго. Я, когда вижу вас, ощущаю на себе отцовскую опеку и защиту. Давно ощущаю, еще со студенческих лет. Одна ваша фигура вдалеке делает меня мудрее…

   Альберт Иванович. Ха-ха-ха! Ксения Стефановна, Елизавета Алексеевна, это он такую игру выдумал. Давно выдумал: говорить мне слова, которые я бы хотел услышать от Юрки. И всегда все правильно говорит. Да какой же я «человек из прошлого». Я очень высоко летал. Я очень много летал. Я все и всех сверху видел.
Все смотрят в небо.

   Все. Ах, какие красивые облака. Любовь и умиротворение. Ветер семь метров в секунду. Тургенев с бородой, Толстой босой. Молоко льется в стакан и проливается.

   Ксения Стефановна. Приглашаю всех посмотреть на мою корову и выпить молока.

   Романова. А мне в лесу хочется шампанского, а в ресторане деревенского молока.

   Ксения Стефановна. А у меня и шампанское есть.

   Ксения Стефановна и Альберт Иванович уходят.

   Самойлов. Это потому, что вы почти каждый день бываете в ресторанах и так редко в лесу.

   Романова. И никогда еще не спала ночью в стогу сена.

   Самойлов. Позвольте накинуть на ваши прекрасные плечи кофточку, Елизавета Алексеевна.

   Романова. Позволяю. Позволяю. И прошу вас больше не спрашивать меня об этом.

   Романова и Самойлов уходят в танце. Появляется Женечка с мольбертом. Она долго ищет ему его вчерашнее место… Нашла. Установила мольберт и на него холст. Танцует под современную музыку.

   Женечка. Вчера не было облаков. А сегодня облака. Сегодня допишу облака. Хорошие, красивые, плывут. Плывут! Живые! Говорят, говорят меж собой. Спорят и плывут. А вот мое ржаное поле мне совсем не нравится. Сколько не клади серпов на передний план… Не созрело поле… Никакой динамики. Вот поставила на передний план пугало… И птиц черных вдалеке… Ветер – пугало живое. Все движется: руки, голова, одежда. И поле оживает… И сыплются зерна из спелых колосьев.\ Переворачивает холст.\ Зерна сыплются не только на землю, но и на облака. Ветер все сильней и сильней...  \Включает громко музыку и танцует. Постепенно к ней присоединяется пугало, и они танцуют вместе. Доносятся голоса поющих цыган. Синицын убегает в лес.\ Эй, Пугало, как тебя зовут? Ха-ха-ха! Ты человек или кто? Ты мне нравишься! \Убегает за ним.\

   Появляются: Рябцев, Ася, Роман, Марго. Роман и Марго поют и танцуют. Рябцев и Ася пытаются с ними танцевать и подпевать им. Все успокоились.

   Рябцев. \Обращается в лес.\ Друг ты мой дорогой и любимый! Жив ли ты там еще?! Живи долго! Пришли попрощаться с тобой.  Мы каждый год будем тебя навещать с подарками! Вот мы с Асей поженились! Вчера!..

   Ася. Позавчера!

   Рябцев. Юрий Альбертович, как быстро летит без тебя время.  Куда? Откуда? Зачем?  И это хорошо. И это правильно.  Я все распродаю и ухожу вслед за тобой. Но своей дорогой. Ты в шортах в лесу… Над лесным ручьем читаешь вслух Достоевского и Толстого и хохочешь!.. Плачешь и хохочешь!.. А я с цыганами, с Мадерой и ананасами… А где ананасы? Роман, Марго, принесите из кибитки наш прощальный ужин…\Роман и Марго носят на столы вино и продукты.\ Вот решил к тебе приехать с цыганами. Спеть жалобную или радостную песню, про судьбу. И жалобную, и радостную. Так цыган не сразу нашел! Зато, какие красивые попались! Сразу полюбил их! Ах, как они душевно поют! Ах, как они красиво танцуют! А какой у них медведь!?.  Маленький, облезлый… А как он пьет виски!? Стоя, бутылку одной лапой держать научился! Но близко к людям не подходит. Не обнять его, не поцеловать. Юрка, дорогой ты мой! Как я рад тебя видеть, как я рад тебя чувствовать!.. \Смотрит через бинокль на лес. \Вижу, вижу тебя на каждой веточке. Как я рад тебя обнять! \Обнимает Асю.\ Вот ты говорил: «Женись на ней и доверься ей. И в глубокой старости будешь гладить свою седую бороду и с полным удовлетворением говорить: «Спасибо тебе, голубушка, за все!» И плакать от счастья. А я уже плачу. Юрка, как я люблю тебя! Юрка, я пьян от счастья! Вчера женился – и уже плачу от счастья!

   Ася. \В лес.\ Позавчера!

   Рябцев. Как быстро летит время! Юрка, у Аси есть прекрасный сценарий, она его совсем недавно закончила.  Мы будем снимать фильм! Большой, красивый, умный…Большой, красивый, умный! Там будет все! Там будет все! Я выпросил себе роль Лодочника на переправе. Река широкая. Река очень широкая… То блестящая, то черная… Разная! Юрка, вот если бы не ты, то я так и остался бы дураком! Нам с тобой по пятьдесят лет! Мы еще можем что-то сделать в этой жизни! Я так люблю жизнь! Я так хочу жить! \Цыгане начинают петь и танцевать, вовлекая в танец Рябцева и Асю.\ Юрка, мне сегодня хочется петь и танцевать! Петь и танцевать! Ты же знаешь: я не умею петь, я не умею танцевать! Я только умею плакать…
Появляются Алексей и Лариса. Алексей занимается самоваром. Лариса наливает себе вина. Появляются: Самойлов, Романова, Альберт Иванович, Ксения Стефановна. Танец и песня закончились. Все обнимают и целуют Алексея и Ларису.  Все сидят.

   Пауза.

   Лариса. Все говорят, что я вышла замуж за Алексея из-за денег Юрия Альбертовича…

   Алексей. Лариса, умоляю тебя, папа может услышать!

   Лариса. Да, я вышла замуж за Алексея из-за денег Юрия Альбертовича. Да, Альберт Иванович, вышла замуж за вашего внука из-за денег. Да, Юрий Альбертович, я вышла замуж за вашего сына из-за ваших денег! Хотелось сразу перепрыгнуть через много-много-много ступенек! Вы должны сейчас выйти из леса! Еще не все потеряно. Еще можно спасти наши капиталы. Мы еще не нищие, у нас еще нет долгов!.. Выходите! Выходите! Что вы там делаете?! Зачем?! Или я сейчас ухожу от Алексея!

   Алексей. Лариса, стыдно!

   Лариса. А мне?! Надо мной уже месяц смеются! И все больше, и все громче. Все! А я им отвечаю, что все идет по плану… А сама готова наброситься на них! И рыдать от бессилия! Зачем это все?! Что случилось?! Зачем?! Мир перевернулся! Зачем?

   Пауза.

   Романова. «Зачем слова, когда есть чувства, Когда мы просто влюблены». Лариса, ты сразу стала очень богатой – и была счастлива от этого…

   Лариса. Да-да-да! Я была счастлива! Я любила всех: Алексея, Юрия Альбертовича, Альберта Ивановича! И нас все любили! А теперь? Все над нами смеются, особенно надо мной! Юрий Альбертович, я ухожу от вас! От сумасшедших! Ха-ха-ха! Его пенсии военного летчика на всех не хватит! Ха-ха-ха! Нет, нет, мы можем на него одеть парашют и старый шлем летчика!.. И посадить его просить милостыню… Ха-ха-ха! Для чего вы это все сделали?! Я не могу понять! Я не могу этого понять! У нас было все! Я была счастливым человеком…

   Романова. Лариса, ты сразу стала очень богатой – и была счастлива от этого. А он сразу хочет стать бедным как многие и быть счастливым от этого.

   Лариса. Да разве это правильно?  Это глупо! Это сумасшествие! Зачем? А мы? А я? Все хотят стать богатыми! Еще месяц назад я была самым счастливым человеком на земле! Мне все завидовали. Я начала по-доброму ко всем относиться. Ну, кто она против меня?! Я ей даже сказала: «Вы, Наталия Владимировна, в десять раз умнее меня». Ха-ха-ха! Но я в тысячу, в миллион раз богаче вас. Ха-ха-ха! Я была счастлива! А теперь?! Юрий Альбертович, выходите!
 
   Романова. Юрий Альбертович украл кружку молока. Молоко выпил через соломинку и сейчас, наверное, спит на дереве. Счастливый спит на дереве. И разговаривает с птичками. Ку-ку, ку-ку. Чик-чирик. Ку-ку, ку-ку. Чик-чирик.

   Лариса. Ха-ха-ха! Юрий Альбертович, я ухожу от вас! Вот сейчас ухожу навсегда! Вот сейчас ухожу навсегда! Алексея оставляю с вами! У вас там места много! Не сажайте его высоко, а то упадет! Он завтракал… Ха-ха-ха!
 
   Марго. Ой, красавица, давай я тебе погадаю… Всю правду скажу… \Берет руку
Ларисы.\  Ой, ой, ой!..  Очень скоро второй раз замуж выйдешь! Еще богаче будешь! Тогда поумнеешь… Ой, ой, ой! Три дня в слезах ходить будешь… Глаза красные будут, нос распухнет… Кланяться в пояс всем будешь… В платочке ходить будешь… Нитки белые не покупай, без них справишься…

   Лариса. Глаза у тебя, цыганка, добрые, красивые… \Смотрит на свою ладонь.\  Неужели все это сбудется…

   Марго. Ой, как все это быстро сбудется.

   Цыгане потихоньку начинают петь. Лариса танцует.

   Лариса. Да вы все тут сумасшедшие! \Убегает.\

   Романова. Я тоже никогда богатой не была. И счастливой никогда не была. И всегда мечтала станцевать с цыганами. \Танцует.\
 
   Роман. \Алексею.\ Алеша! Какой у тебя хороший дедушка! Какой у тебя хороший папа! И ты красивый! Выпей вина и давай танцевать!
 
   Альберт Иванович. Он совсем не пьет вина.

   Роман. А теперь у него началась новая жизнь.

   Рябцев. Алеша, дорогой мой, пришло время выпить сию чашу.

   Роман наливает Алексею вина. Все смотрят, как Алексей выпивает вино. Все обнимают его и шумно начинают танцевать.

   Все. Пойдемте к медведю! Нет, нет, он нас не съест! Нет, он не спит, он спит только зимой! Он ананасы не любит! Он умеет говорить! Ха-ха-ха! Вот все, что он скажет – все сбывается. А я хочу у него спросить!.. Ха-ха-ха!

   Все уходят.  Пауза. Появляется Женечка. Пишет.

   Женечка. Вот и самовар закипел. \Наливает себе чаю. Пьет чай.\ Кукушка, кукушка, сколько лет мне жить?

   Синицын. Ку-ку, ку-ку.\ Синицын незаметно подкрадывается к столу и берет со стола еду.\ Ку-ку, ку-ку, ку-ку. Долго и счастливо жить будешь. Ку-ку, ку-ку.

   Женечка. А я талантливая? Что скажешь о моем «Ржаном поле»?

   Синицын. Ку-ку, ку-ку, ку-ку. С минусом.
 
   Женечка. Ты ничего не понимаешь в живописи!  Скажи, что это самая прекрасная картина. И она тебе сразу понравится. Ничего больше. Просто понравится. Просто на нее можно смотреть и о чем-то думать. Просто кто-то еще живет с тобой рядом.

   Синицын. Ку-ку, ку-ку, ку-ку. С плюсом.

   Женечка. Да, облака плывут в одну сторону – а ржаные колосья наклоняются в другую. Да, спасибо тебе. Ты тут мне провел какие-то линии… Теперь мое пугало курит трубку. И клубы дыма превращаются в облака.\ С восхищением пишет.\ Вот так! Вот так! Художнику всегда не хватает руки сумасшедшего. Спасибо тебе! Я вот сейчас понимаю, что я без тебя не смогу закончить эту картину. Она мне очень нравится. Это будет моя лучшая картина. Какая смелость и уверенность! Ах, какая я смелая! Ах, какая я смелая, что приняла от тебя это! А здесь у пугала из кармана видна бутылка с вином?

   Синицын. Ку-ку.

   Женечка. Да, да! И проходящий мимо путник может сделать глоток вина! Взять в руки трубку, покурить… И?.. И?..

   Синицын. \Подсказывает ей.\ Спеть песню. Спеть песню.

   Женечка. Вот что такое сумасшедший! На все есть правильный ответ. Конечно, спеть песню!

   Вдвоем начинают петь одну и ту же песню. Хорошо поют. Танцуют отдельно друг от друга. Несколько раз Синицын подходит к мольберту и что-то правит на холсте. Потом Синицын в шутку и с восторгом ест березовую веточку с листьями. Женечка прогоняет его руками в лес. Пауза.

   Женечка. Все в меру. Я еще не привыкла. Все в меру. \Подходит к холсту.\ Прав! Во всем прав! Пока не согласна! Но, окажется, что и здесь он прав.

   Женечка стоит у мольберта и пишет. Появляются Самойлов и Романова.
 
   Самойлов. А если мы будем ночевать в этом стожке, то ноги наши будут видны?

   Романова. Конечно, видны. И Юрий Альбертович будет щекотать нас березовой веточкой. Ха-ха-ха! Чтоб мы не заснули.

   Самойлов. Да разве рядом с вами заснешь?! Ваша кофточка с вас все время сползает… Какие красивые у вас плечи!..
 
   Романова. И зачем-то умная голова. Ха-ха-ха! Один англичанин за мной долго и настойчиво ухаживал. И даже говорил, что может жениться на мне… А потом прочел мою большую статью в журнале «Ядерная энергетика». Статья называлась «Любовь двух атомов». «Это какой-то кошмар! Она знает больше меня! Зачем ей это надо! Я ее боюсь! Она меня будет бить аргументами!» \Рычит, как медведь.\

   Самойлов. А я как раз не боюсь. Я столько лет был редактором! Я столько видел журналисток!

   Романова. Да, Григорий Аркадьевич, без пиджака вы становитесь все интересней…

   Самойлов. Я очень хорошо играю в волейбол…

   Романова. А я в карты.

   Самойлов. Только не садитесь играть с цыганами! Разденут. Зачем вы согласились?

   Романова. Я у них все выиграю. Медведя в первую очередь. Я ведь одна живу. Мне порой не с кем выпить вина. \Замечает Женечку у мольберта.\ Женечка, а Юрий Альбертович на запах пирогов из леса не выходил?
 
   Женечка. Нет. Не выходил. Ветер в другую сторону дует.

   Романова. Отнесли бы ему… Жалко его.

   Женечка. Боюсь. Съест. Он, наверное, голодом лечится. Мы завтра рядом с коровой хлеба положим. Сразу пирогов нельзя.

   Самойлов. Женечка, а у вас рядом с домом стожка вот больше этого нет?

   Женечка. Есть. Я там пробовала ночевать. Там и одеяло есть. Только под утро все равно замерзла и домой убежала.

   Самойлов. Я, Елизавета Алексеевна, не храплю. Мы с вами будем говорить, говорить, говорить…

   Романова. О чем?

   Самойлов. О том, что земля круглая. А жизнь очень сложная. И два человека обязательно встречаются.

   Романова. Конечно, встречаются. А зачем? Вы женаты. Вы уже давно встретились на нашей круглой земле. Вы… Он и она.

   Самойлов. Эх, дорогая Елизавета Алексеевна, мы оказались такими эгоистами, которых свет еще не видывал!

   Женечка. Григорий Аркадьевич, подождите, я должна подойти к вам поближе. Ха-ха-ха! Нет, нет, я ухожу. Я оставляю вас… Опушка леса, красивые деревья, на столе закипающий самовар… Она – очень красивая женщина… Он – влюбленный юноша пятидесяти лет… Он и она! «Признание в любви в лесу». \Из леса доносится ку-ку.\ Ха-ха-ха! Я завтра начну писать эту картину. Я, Григорий Аркадьевич, тоже большая эгоистка. \Уходит.\

   Романова. Что-то мне стало прохладно…  Нет… Да… Нет…\Самойлов несколько раз надевает и снимает кофточку.\ Что же вы не продолжаете…

   Самойлов. После нашей свадьбы мы разъехались каждый по своим домам. Она к своей маме. А я к своей маме. И в течение месяца ждали… Она своего мужа, а я свою жену. \Пауза.\

   Романова. И до сих пор так и не дождались?!
 
   Самойлов. Нет. Не дождались. Нет, мы часто встречаемся на разных вечеринках. Берем друг друга под ручку… Улыбаемся друг другу… Даем себя фотографировать… И все.

   Романова. Вот Женечка будет писать картину «Признание в любви в лесу». Что на ней будет изображено?  \Самойлов становится на колени.\ Нет, нет! Маленький стожок сена, из которого торчат четыре ноги! А пугало щекочет им пятки березовой веточкой! Ха-ха-ха!

   Самойлов. Да. Я согласен! Я согласен! Я куплю у нее эту картину!
Самойлов пытается обнять Романову. Романова игриво уклоняется и убегает, Самойлов за ней. Появляются Альберт Иванович и Ксения Стефановна. Ксения Стефановна хотела собрать газеты со столов в одну стопу. Некоторые газеты внимательно рассматривает.

   Ксения Стефановна. А вот здесь, почему Юрий Альбертович в траурной рамочке?

   Альберт Иванович. Это не сам Юрка. Это денежный мешок с Юркиными чертами лица. Это мешок в траурной рамочке. Это капиталы Юркины в траурной рамочке. Это юмористическая французская газета. А вот здесь этот денежный мешок раздавил дорожный каток. А на катке сидят санитары  из сумасшедшего дома. Ха-ха-ха! Денег больше нет. Юмор. А вот в этой газете Юрка сидит на облаке и разбрасывает деньги людям… Это моя любимая газета «Пионерская правда». Ха-ха-ха! Здесь он красивый.

   Ксения Стефановна. Ха-ха-ха! Да здесь он совсем на дурачка похож.

   Альберт Иванович. Я ему всегда такие шорты покупал. Ха-ха-ха!

   Ксения Стефановна. А вот здесь на высоком дереве птичье гнездо, а из гнезда торчит голова Юрия Альбертовича.

   Альберт Иванович. Газета «Природа и Человек». Гнездо сделано из денег, а вокруг… Ха-ха-ха!

   Ксения Стефановна. Мы здесь живем уже два года. Продали свою хорошую квартиру в городе. Купили этот дом и корову. Я все детство в деревне прожила, доить корову умею. От продажи квартиры деньги еще остались. Пока живем и не жалуемся. Женечка каждый день пишет… Дождь, снег, мороз… Почти каждый день пишет. Я для нее все делаю. На все иду.

   Альберт Иванович. Почему не продаете картины?  Попробуйте продавать картины.

   Ксения Стефановна.  Да я потихоньку от нее пробую. А она говорит, что еще рано: «Еще рано, я их все должна видеть».  Она вот только совсем недавно начала писать маслом, а то писала акварелью. Я эти акварели возила каждый месяц в город в багетную мастерскую оформлять. И договорилась, чтоб их выставляли на продажу в салоне. Картины не покупали, и я их привозила домой. А один раз отвезла вместе с акварелями и палитру. Не заметила ее. Такой же лист бумаги… В багетной мастерской все оформили в рамы и выставили на продажу. На следующий день в салон зашел богатый грек. Посмотрел на работы и начал что-то требовать от продавцов… Перевернуть картину… Палитру нашу. Перевернули… И он радостный как закричит: «Сократ! Сократ! Сократ!» Продавец наспех написала, что это «Сократ» и сколько он стоит. В суматохе нулей написала больше… Но грек с ними согласился. Мы теперь на эти деньги год сможем прожить.

   Альберт Иванович. И каковы ваши размышления?..

   Ксения Стефановна. Это знак. Это знак оттуда… Что-то у нас сдвинется в лучшую сторону.

   Альберт Иванович. Начнут покупать картины?..

   Ксения Стефановна. Да нет, кому они нужны… В личном вопросе. Вот все, кажется, у нас есть. А не хватает…Мы уже иногда раздражаем друг друга тем, что мы каждая одиноки.

   Альберт Иванович. Она красивая, умная, талантливая. Она про эту палитру знает?

   Ксения Стефановна. Нет. Но боюсь, что в городе ей когда-нибудь про это расскажут.

   Альберт Иванович. Мы ее выдадим замуж.

   Ксения Стефановна. За кого?

   Альберт Иванович. Он, когда маленьким был, он во всем меня слушал.

   Ксения Стефановна. Так это его сначала надо поймать. Потом вылечить. А вы, Альберт Иванович, такой степенный, надежный… Я под руку давно с кавалерами не ходила… Какие здесь кавалеры в деревне?! Совсем никаких.

   Альберт Иванович. У меня по плотницкой работе, Ксения Стефановна, руки давно соскучились. Вот станем с вами вдвоем дрова пилить для камина. А я буду вас жалеть: «Ты, дорогая, только за ручку пилы держись, а остальное я сам». Туда-сюда, туда-сюда. Вдвоем. Уважительно так будем друг к другу обращаться: «Дорогая моя Ксения Стефановна… Дорогая моя Ксения Стефановна...»

   Ксения Стефановна. У меня даже голова закружилась. Поддержите меня, возьмите меня под руку. Вот вы только вчера приехали, а я вас как будто давно знаю как надежного человека.
 
   Альберт Иванович. Да. Я в партии уже пятьдесят четыре года. На меня, Ксения Стефановна, вы вполне можете положиться.

   Ксения Стефановна. Ой, как мне с вами хорошо… Это какая-то новая жизнь начинается. А вот если Юрия Альбертовича признают… То вы, наверное, станете его опекуном.

   Альберт Иванович. Я! Конечно, я! А кто же еще?! А вот об этом я и не подумал… \Кричит в лес.\ Юрка! Вот стану опекуном и все сразу отдам в детский дом! Все сразу отдам в детский дом! Ха-ха-ха!

   Ксения Стефановна. Альберт Иванович, обнимите меня покрепче. Я боюсь! Я боюсь! Я боюсь! Вы не хотите со мной советоваться…

   Альберт Иванович. Ксения Стефановна, вот как вы скажете, так и будет. Я забыл про вас, я забыл про вас. Вы будете доить корову, а я носить молоко в ведре… Му-у!
 
   Ксения Стефановна. Не пугайте меня, Альберт Иванович. Вот как хочется спокойной размеренной жизни. Мы ведь уже не молоды.

   Альберт Иванович. Если бы вы знали, Ксения Стефановна, как я мечтал всегда идти под ручку по лесной тропинке.  И теперь мечтаю…

   Ксения Стефановна. Пойдемте, пойдемте. Может, мы встретим Юрия Альбертовича, я хочу внимательно рассмотреть его лицо. Да нет, теперь я буду смотреть на него, а видеть вас. Он похож на вас?

   Альберт Иванович. Во всем. Во всем хорошем. Да только он предан своему капиталу… Ему его жалко. Опекает свой капитал, как дитя малое. Ха-ха-ха! А жизнь проходит! У его капитала никаких порочащих связей! Мне самому его порой жалко. Ха-ха-ха!

   Ксения Стефановна. А ваша жена, Альберт Иванович, какой она была?

   Альберт Иванович. Я уже двадцать лет вдовец.

   Ксения Стефановна. Вы обещаете мне, что будете носить меня на руках? Мне так никто этого ни разу не сказал. Я только поэтому так спешу спросить вас об этом…

   Альберт Иванович. Я очень понимаю вас, Ксения Стефановна. Обещаю. Конечно, обещаю: «Я буду носить тебя на руках!»

   Ксения Стефановна. Нет, нет, не сегодня.

   Берутся за руки, кружатся. Потом уходят. Появляются Алексей и Роман.

   Алексей. А, может быть, это она меня так проверяет? Как я ее люблю… Как сильно я ее люблю.

   Роман. Ох, Алексей, как в жизни любят по-разному: как вещь, как звезду, как помощника в твоей нелегкой жизни. Любят своих жен, как часть самого себя. И потому, что все любят своих жен, и я тоже люблю.
   Алексей. Так ты не цыган?

   Роман. Цыган. Настоящий цыган… Я артист филармонии. Я первый раз женился на четвертом курсе.

   Алексей. На цыганке?

   Роман. Нет, нет. \Оба имеют в виду Марго.\ На однокурснице. Три месяца прожили вместе. Потом развелись. И устроили гуляние в общежитии больше чем свадьба. И все были очень довольны. Все смеялись и хохотали. И мы с ней больше всех.

   Алексей. Вы не любили друг друга. А я люблю ее. Я с тобой говорю серьезно.

   Роман. Да, любовь – это самое главное в жизни! А я и второй раз женился. Ха-ха-ха!  И второй раз развелся. И опять хохотал больше всех. Вот мне не везет. Я их не любил. Я думал, что потом полюблю. И не полюбил. Не успел. Ха-ха-ха! А ты молодец! Люби! Придумывай и люби! Придумывай и люби! Сейчас и навсегда! Придумывай и люби, только так можно любить «всю жизнь».

   Алексей. Что придумывать? Зачем?

   Роман. За что ее любишь! Вот за что ты ее любишь? Придумай и люби. Придумай, обязательно расскажи об этом кому-нибудь и люби. Придумай и расскажи… И сам поверь в это. Вот мне расскажешь. Я теперь буду твоим старшим братом.

   Алексей. А если правду?

   Роман. Правду нужно. Но… Правду надо приукрасить. От этого она не станет ложью. Это будет приукрашенная правда. Обычно люди приукрашают правду потом, по прошествии многих лет: «Она пленила меня своей красотой, своей добротой, своей талией, вкусными пирогами, и я уже никогда не засматривался на других». Ха-ха-ха! Придумай и люби. Предугадай правду. Я столько сочинил романсов про свою любовь к ней. Да не знаю, кто она. Ха-ха-ха! Пою, а зритель плачет. А ее нет.

   Алексей. Я люблю ее за то, что она меня любит. Она одна меня любит.

   Роман. Молодец! Так ее уже нет! Она тебя сегодня завтраком покормила и все… Теперь вы свободны. Надо веселиться. Надо петь песни. Надо опять мечтать о любви…Мечтать о новой любви! Мечтать о новой любви!

   Роман поет и танцует перед Алексеем. Постепенно Алексей тоже начинает танцевать. И у него это получается. Устали. Пьют чай и закусывают.

   Алексей. Мечтать о новой ее любви ко мне! Мечтать о новой ее любви ко мне! А мечтать долго?

   Роман. Да в мире полно примеров… Ха-ха-ха! Всю жизнь!

   Алексей. Всю жизнь. Всю жизнь?

   Роман. Да. А если надумаешь наложить на себя руки из-за неразделенной любви, то это, может быть, совсем недолго. Ха-ха-ха! А вот когда я женился в третий раз…

   Алексей. На цыганке?

   Роман. Да. \Оба имеют в виду Марго.\ То мы перед свадьбой признавались друг другу в обоюдной ненависти. Ха-ха-ха! Мы были интересны друг другу, но никакой любви… Труппа наша совсем небольшая… Совсем небольшая. Ха-ха-ха! Мы подходили друг к другу по росту и возрасту. Партнеры в спектаклях… Вместе поем городские романсы. Вместе сочиняем романсы. Она переписывает мои иероглифы. Очень любезно выводим друг друга на поклон после исполнения. Очень многие обращают на это внимание: «Ах, как они выводят друг друга на поклон! Ах, как они любят друг друга! Вот если бы все люди так любили друг друга»!  На сцене мы давно выглядели любящими друг друга мужем и женой. На сцене мы обнимались и целовались… А в жизни все было наоборот. \Пауза. Совсем немного вина.\ А потом нам дали каждому по комнатке в одной квартире. К старикам надо относиться с почтением и уважением. Наш директор филармонии старенький, худенький, одинокий… И все артисты его дети. А через месяц он в филармонии вывесил поздравление с нашим бракосочетанием. И на мой вопросительный взгляд он ответил, что не мог пойти против желания зрителей. Ха-ха-ха! Вот так мы стали мужем и женой. И перед свадьбой признавались друг другу в обоюдной ненависти.

   Алексей. Вы красивая пара. Я любовался вами. Я даже хочу, чтоб мы с Ларисой были похожи на вас. Вы умеете радовать других.
Роман. Выпьем за ее новую любовь к тебе! Пусть даже ее долго не будет, а ты мечтай о новой ее любви к тебе! Но помни: что так может пройти вся твоя жизнь. Вон на той ветке, рядом с папой. Юрий Альбертович, привет! У вас очень хороший сын. Он такой же, как и вы, только совсем наоборот.  Мечтай! И будь верен своей мечте! Ха-ха-ха! Может быть, эта твоя жизнь будет счастливой. Все в этой жизни может быть… И всегда помни: у тебя теперь есть старший брат.

   Появляются Рябцев, Ася и Марго. Ася гадает Марго.

   Ася. Любишь… Уже любишь по-настоящему. Скрываешь, не хочешь признаваться в любви своей. Любишь ты его!
 
   Рябцев. Юрка, прости, дорогой! Не доглядел. Цыгане оказались фальшивыми. Артисты филармонии. Медведь разговаривает на трех иностранных языках: на английском, французском и немецком. \Что-то говорит на английском, французском и немецком.\ У него даже у пьяного хорошее произношение. Преподаватель иняза. И я устал от этой жизни. Все врут. Вслед за тобой устал. Все врут в свою пользу. Кроме Аси. А Лешка твой совсем врать не умеет. Вот как ему дальше жить?! Одному. Хорошо, что у него есть дедушка, который тоже никогда не врет. Вы идиоты! И это хорошо! Ася, нам сразу становиться идиотами, нельзя. Нам надо снять наш фильм, который всех людей сделает честными, справедливыми, совестливыми. Мы все наши золотые прииски продавать не будем. По мере необходимости… Если ты без золотых приисков, то тебя совсем никто слушать не будет. И никто не услышит. Никто не услышит! Никто слушать не будет – и никто не услышит!

   Появляются Самойлов, Романова, Альберт Иванович и Ксения Стефановна.

   Самойлов. Слышим, слышим тебя, Константин Михайлович. Вот видишь: вот совсем недавно говорил, что продашь все свои золотые прииски сразу. А теперь говоришь, что не сразу…

   Рябцев. Да, я слаб. Я пока боюсь. Я только хочу быть похожим на Юрия
Альбертовича. Мне до него, о-го-го! Откуда такая смелость в нем?! От папы. Альберт Иванович, а мне от моего папы достались золотые прииски… И я на его смертном одре пообещал ему, что буду только преумножать!.. А сам в другую сторону. Мне тяжело. Я сразу так, как Юрка, не смогу. Это я на вид сильный и твердый как скала. Это я за Юркой умные слова повторял… А сам я даже с пьяным медведем диалога не выстроил ни на одном языке. Юрка в лес – и я за ним. Он-то знает куда… А я?!
 
   Романова. А Ася?

   Рябцев. Вот, вот. Юрка посоветовал! Ася, дорогая ты моя, что бы я без тебя делал?! Вот при всех говорю: любить тебя буду всегда, слушать тебя буду во всем, радоваться тобою буду всегда.

   Рябцев обнимает Асю. Марго и Роман начинают вокруг них танцевать. Танец закончился. Все возле самовара и закусок. Все друг за другом ухаживают.

   Все. Ах, как здесь хорошо. Можно смотреть на реку и мечтать… И вспоминать… Да и вспоминать-то особенно нечего. Вот только до восьми лет жил правильно, а потом… Вот зачем я тогда соврал?!  Да, вспоминать и мечтать. Будет ли лучше, чем было? Много ли этого впереди еще будет – вот в чем вопрос. А так… Все переживем. Да, хочется, чтоб этого впереди было больше. Ха-ха-ха! Больше жизни. Живем – становимся мудрее. Здесь очень хорошо. А кладбище вон там. А какой вид оттуда! Тихо, красиво. Никто там не ругается, всегда тихо. А птицы везде летают. Хорошо. Березки, березки-то какие красивые. Медведь храпит. А березки шумят своими верхушками.

 Пауза.

   Рябцев. Да вот к этим березкам Юрка и перебрался. Как-то мы с ним заскучали в Куршавеле. \Поет.\ «Много лет тому назад». Заскучал больше он, а я с ним за компанию. Мы там проводили экономический форум. Девчонки все выпускницы экономических факультетов. Красивые, стройные, умные! Одна другой краше! И в платьях, и в купальниках!.. Одна другой краше! Веселые, умные!.. Березки! В Куршавеле все вокруг красиво! Все вокруг дышит благополучием! « Да, да, вот здесь и есть настоящая жизнь!» А он сидит грустный: «Как хорошо бы послушать и почувствовать шум березовых макушек в березовом лесу». Потом взялся стихи грустные вспоминать… Да много не вспомнил. А я предложил сочинять анекдоты. Сочиняем, смеемся через силу… И вот дошла очередь до Юрки. И он говорит… Грустно говорит, отрешенно, по-философски… Сам возлежит на лежаке. А мы уже готовы рассмеяться, чтобы он не сказал. И он говорит: «Едем с Чубайсом на «Волгах»… И тут наши девчонки как засмеялись! Красавицы, умницы наши! У всех экономическое образование! Одна другой краше! И в платьях, и в купальниках!.. И такой звонкий смех у них получился! Дружный, заразительный! И все сразу засмеялись, ни одна не отстала! И такая волна от нас вокруг пошла! И всем захотелось сопричастности. И все захотели узнать, чему это русские красавицы так заразительно смеются. А они и смеются красиво: голову вверх поднимают, друг друга обнимают, ладошками лица прикрывают!.. Да красоту не спрячешь! Все спешат к нам. Впереди японцы. За ними французы и немцы. А что дальше? И вот Юрка продолжает: «Едем с Чубайсом на «Волгах», каждый на двух машинах». Что тут началось?! Девчата наши еще больше засмеялись! До слез! И все вокруг смеются. Японцы больше всех. Ничего не понимают, а смеются. Все, все смеются и смотрят на наших девчат… Красивые, стройные, умные. У всех экономическое образование. Красавицы! И в платьях, и в купальниках!.. И так всем радостно, хорошо… Дружба народов навек… А Юрка продолжает: «Едем с Чубайсом на «Волгах», каждый на двух машинах. А вокруг никого, всем-то не хватило»… И хотели опять все засмеяться, да не смогли. И стояла тишина. И стали наши красавицы плакать. И потекли у них слезы. И стали они всхлипывать и платочками глаза вытирать. И стоят все в недоумении. А переводчики им переводят и разъясняют: ваучер, приватизация… Тогда вышел вперед самый богатый японец и говорит: «Я вам дам по три «Волги» каждой, только не плачьте». И тихо стало вокруг, и всхлипы девчат прекратились… А Юрка говорит: «А я дам им по четыре «Волги». И совсем стало тихо. Только переводчики шепотом переводят. А японец еще один шаг вперед делает: «А я дам им по пять «Волг». И тихо вокруг, только переводчики шепотом переводят. Девчата друг к дружке прижались, враз замерзли все, задрожали… А Юрка спокойно так говорит, показывая всем, что он умеет считать до ста: «А я дам им по шесть  «Волг». Японец долго раздумывать не стал. Подошел к Юрке и пожал ему руку. А переводчики все переводят. И все вокруг стали веселыми, радостными. И побежали наши девчата обнимать смутившегося японца. Умные, стройные, красивые! Березки! И японец заплакал… И все японцы заплакали. И все французы заплакали, и все немцы заплакали. И я заплакал.

   Романова. И Ксения Стефановна заплакала.

   Ксения Стефановна. Девчонок наших жалко стало.

   Романова. И это все было на самом деле?

   Рябцев. Да неужели вы не верите?! Красивые, стройные, умные! Все экономический факультет закончили! И в платьях красивые, и в купальниках красивые!.. Юра! Юра! Расскажи, что дальше было. И тогда Елизавета Алексеевна напишет о тебе хорошую статью. И ей все поверят - она никогда не врет.

   Ксения Стефановна. Повезло девчатам.

   Романова. Константин Михайлович, а что было дальше? Подробнее…

   Рябцев. Подробнее не смогу. Что было дальше в тот день подробнее рассказать не смогу. Да и никто не сможет. И японцы тоже. Было очень много вина. Было очень много вина. И места в бассейне всем не хватало… Все стали друзьями. Японцы говорили на русском языке, русские на французском, французы на немецком. А немцы японского языка не знали. Только мимикой и жестами. Ха-ха-ха! И каждый пел свою песню, про любовь, которая «нечаянно нагрянет». Ха-ха-ха! \Недолго поет.\ Все пели. Особенно хорошо получалось у тех, кто совсем не умел петь. Они торопились, пели громко и, не закончив одной, начинали другую.

   Романова. А на следующий день…

   Рябцев. А на следующий день… А на следующий день все были чистыми…  Ха-ха-ха!  Я одел строгий темно-серый костюм и пришел к Юрке. Надо было идти к девчатам, которые, конечно, ждали нас с нетерпеньем… Дал слово – держи! И они нас давно ждали… Спать не ложились… Лица у всех заплаканные… Видно было, что в эту ночь они говорили долго, обстоятельно и обо всем. И когда Юрка стал спрашивать у них номера их банковских счетов, чтоб перевести деньги, они его перебили: «Юрий Альбертович, никаких нам «Волг» не надо. Нет ни у кого и нам не надо. И давайте не будем об этом говорить. Мы ночь не спали и все решили».

   Пауза.

   Ксения Стефановна. Отказались от денег?!

   Рябцев. Умные, красивые, стройные. У всех экономическое образование. Я даже стал перед ними на колени и сказал: «Какие же вы умные, стройные, красивые!» И стал плакать перед ними. И они опять все зарыдали. Юрка пытался все же что-то им дать… Но они согласились на очень тоненькое золотое колечко. Как память… Березки…

   Ксения Стефановна. Ой, как хорошо, что меня там не было. Я бы смалодушничала и не смогла бы отказаться от денег.
 
   Романова. Это, Константин Михайлович, вы для меня рассказали?

   Рябцев. Да, Елизавета Алексеевна, для вас в большей степени. Для вашей статьи об имениннике. А мой юбилей на следующий год. И я бы тоже хотел вас попросить написать обо мне статью. Но я боюсь. Я боюсь, что вы напишете обо мне правду, которую я сам узнаю из этой статьи. И все семь газет Григория Аркадьевича разнесут эту правду на весь свет. Кто я!?

   Самойлов. Ха-ха-ха! Испугался? Обещал продать все свои золотые прииски и не продал!

   Рябцев. Ася, вот как хорошо, что нас теперь двое. Вот я обнимаю тебя, и мне никто не страшен. Нас двое. И я всегда могу сказать: «Вот как Ася скажет, так и будет. Я все для Аси».

   Самойлов. Елизавета Алексеевна, прочтите им конец статьи. \Пауза.\  «Из леса вышел счастливый человек: «Люди, я вас всех люблю!»

   Все. Да-а. Возвышенно. Это надо в начало статьи, чтоб сразу было понятно о ком идет речь. Ха-ха-ха!  О сумасшедшем. «Я вас всех люблю». И я вас. А если и бью, то это от любви. Ха-ха-ха! Еще чуть-чуть и он блаженным станет. Из леса счастливым можно выйти? Да. Наконец-то вышел из леса, нашел дорогу. Комары всего искусали. Ха-ха-ха! Ах, как я соскучился по ананасам. Юрка, ты их не слушай, держись. Пойдемте, искупаемся, нагуляем аппетит. Нам уже пора в дорогу. И нам так захочется выпить чаю и вина. «Все в купальниках, красивые»! Ха-ха-ха! А я смогу переплыть на тот берег и обратно! А я не смогу! Ха-ха-ха!
Цыгане запевают, подхватывают все, все весело уходят к реке.

               К О Н Е Ц   П Е Р В О Г О   Д Е Й С Т В И Я




                Д Е Й С Т В И Е    В Т О Р О Е

   Действие происходит там же. Прошло совсем немного времени. Женечка у мольберта пишет. Вокруг столов ходит Лариса.

   Лариса. Женечка, а он из леса так ни разу и не появлялся?

   Женечка. Появлялся. Мама его видела. А я нет…

   Лариса. Он нас видит, слышит?

   Женечка. Главное, чтоб он вас понимал.
 
   Лариса. Да. Видеть, слышать и понимать.
 
   Женечка. Нет, вы доходчиво все объяснили. Вы искренне переживаете…

   Лариса. Вот это облако у вас тяжелее остальных – сейчас упадет. Я не переживаю. Я умираю. Я умираю. Я умираю, но не сдаюсь…

   Женечка. Не торопитесь. Вам же сказали: выйдете замуж второй раз и будете еще богаче.
 
   Лариса. Это какая-то чертовщина! Я сама в это верю. Верю! Хотя ничего на это не указывает. А вы замужем?

   Женечка. Нет. Пока еще не замужем. Да, наверное, и никто меня не возьмет, и, наверное, не пойду я ни за кого. Вот так и идет жизнь. Одни пейзажи.

   Лариса. А портреты?

   Женечка. Боюсь. С пейзажами бы разобраться. Боюсь вот этой кистью создать человека. Ведь я его тогда полюблю. А как же иначе? Я боюсь. Я все свои работы люблю. Подхожу к каждой и спрашиваю: «Неужели это написала я?! Ах, какая тишина стояла тогда! Как ветерок нежно-нежно дотрагивался до меня!» Все стены завесила ими. Живу среди них. Живу с ними. Когда-нибудь я осмелюсь написать человека.
 
   Лариса. Мечтайте, мечтайте. Только вот это ваше Пугало являет собой какую-то очень конкретную личность. И трубка, и бутылка вина в кармане… Шляпа, очки… На ветру развивается красивый шарф. Вы сами вязали?
 
   Женечка. Да. Теперь его съела моль. А когда-то очень давно я мечтала надевать его на шею своего любимого. Ха-ха-ха!

   Лариса. Да вы это специально делаете!? У вас облака плывут в одну сторону, а колосья наклоняются в другую.

   Женечка. Я очень невнимательный человек. В один день ветер дул в одну сторону. А в другой – в другую. А когда заметила, то стало жалко исправлять. «Единство и борьба противоположностей».

   Лариса. Пойду в лес, поймаю его и свяжу его.

   Женечка. Убежит.
 
   Лариса.  А вот в эту руку вложите ему томик стихов. Ха-ха-ха!

   Женечка. Каких стихов? «Вот в чем вопрос».

   Лариса.  Я вот только недавно от этих сумасшедших ушла.  А мне их уже жалко… Конечно, себя жалко. Ни денег теперь, ни этих сумасшедших… Я их считала своими. Они были мои. Мои. Родные. Когда кто-то рассказывал с восхищением о чудачествах Альберта Ивановича, я с радостным удовлетворением говорила: «Это дедушка моего Алексея». Поэтому и Альберт Иванович мой. И Юрий Альбертович мой свекор. Мой. А теперь их у меня нет.
 
   Женечка. Да куда они денутся.

   Лариса. Я вот и веревку взяла связывать его… Спасать нас всех. Пленю его и выведу из леса.

   Женечка. Лариса, вот скоро будут рассказывать и о твоих чудачествах.

   Лариса. Да? Я тоже? И это уже заметно? Пойду, подумаю над этим в одиночестве у реки.  «У реки»…  Реку пишите? А в другую руку ему или томик стихов, или газету «Правда». Очень старую. Где о трудовых победах землепашцев.

   Женечка. Река у меня только вдалеке. Только по берегам и кустам можно понять, что там течет река. Реку я боюсь. Я плавать не умею. Говорят, что река мелкая… Да в ней целое небо… Особенно ночное, со звездами.

    Лариса уходит. Женечка поет и танцует возле мольберта танец: «Ах, какая я молодец». Синицын незаметно становится сзади пугала и начинает чуть-чуть двигаться. Женечка кладет в руку пугало томик стихов.

   Женечка.  Если душа родилась крылатой-
                Что ей хоромы – и что ей хаты!
                Что Чингисхан ей и что Орда!
                Два на миру у меня врага,
                Два близнеца, неразрывно слитых:
                Голод голодных – и сытость сытых!

   Пугало снимает очки, протирает их и опять одевает. Внимательно ждет. Женечка читает второй раз стихотворение совсем по-другому.

Если душа родилась крылатой –
Что ей хоромы – и что ей хаты!
Что Чингисхан ей и что Орда!
Два на миру у нее врага,
Два близнеца, неразрывно слитых:
Голод голодных и сытость сытых!

   Пугало достает из кармана бутылку с вином и делает глоток из нее. Потом протягивает бутылку Женечке. Женечка берет бутылку и кладет ее в карман Пугало.
 
   Женечка читает стихотворение:
                Красною кистью
                Рябина зажглась.
                Падали листья,
                Я родилась.

                Спорили сотни
                Колоколов.
                День был субботний:
                Иоанн Богослов.


                Мне и доныне
                Хочется грызть
                Жаркой рябины
                Горькую кисть.

   Пауза. Женечка увлеченно пишет. Пугало несколько раз чихает от табака из трубки. Незаметно от Женечки Синицын берет несколько газет со стола и убегает в лес. Он не хотел ей мешать в ее работе. «Ку-ку, ку-ку». Появляется Лариса.

   Лариса. Женечка, я хочу, чтоб вы написали мой портрет. Идея ваша: ночь, река, в ней отображаются звезды. Много звезд, мириады… И моя голова. Моя умная голова. «Ночное купание». Звезды – это обрамление моей умной головы.
 
   Женечка. И никого рядом.

   Лариса. Да. Звезды, созвездия, Млечный путь… И моя умная голова.

   Женечка. Холодно. Вас обязательно бросится спасать Альберт Иванович.

   Лариса. Да, да, да. И они все бросаются меня спасать: Алексей, Юрий Альбертович и Альберт Иванович. А вот что мне им ответить? А вот что мне им ответить? Ха-ха-ха!  «Ночное купание со звездами»! И я им отвечаю: «Нет! Я не буду спасать вас! Ведь вы не хотели слушать меня!» Ах, а какая я все же умная! Сейчас я на них злюсь… Но потом, когда я стану опять очень богатой, я буду к ним снисходительна. «Мое ночное купание со звездами».

   Женечка. «Мое?!» Тогда вы сами должны написать эту картину. И почему только ваша голова?.. Ночь, река, в реке вокруг звезды… И вы лежите на воде обнаженная… На ковре из кувшинок. Красивая и умная… Или только красивая?

   Лариса. Умная и красивая.  И богатая.  И на выставке к этой картине подходит очень много зрителей… И говорят, говорят обо мне… А я стою сзади и все слышу и радуюсь. Я согласна с вами: «Ее ночное купание со звездами». Кого выберем в художники?

   Женечка. Цыган.

   Лариса. Цыган? Очень неожиданно. Да, ночное небо, звезды… Где-то вдалеке костер освещает лица… Целую ночь костер освещает лица.

   Женечка. Весь табор берет кисти, и пишет на холсте одновременно.
 
   Лариса. Очень интересно. Я вся дрожу.  Весь табор берет кисти и пишет на холсте одновременно. Гениально! И я стану еще богаче! Ха-ха-ха! И я стану еще богаче. Мне надо успокоиться. Мне надо постоять у реки. Весь табор берет в руки кисти и пишет на холсте одновременно.

   Женечка. Барон пишет контур обнаженного тела с натуры… А все остальное – это цыганская песня и цыганский танец. Ах, какой это колорит! Это просто палитра костра в ночной степи… А на горизонте уже восход солнца, видна высокая гора. Старая, почти слепая цыганка, откладывает в сторону на минуту свою длинную курительную трубку и делает последний мазок на картине. Она раньше все очень хорошо видела. Она всем рассказывает: как когда-то нагадала очень красивой женщине несметные богатства, что и случилось очень скоро. А сейчас она смотрит на картину и говорит: «Да, она всегда будет богатой и счастливой». Да, ты всегда будешь богатой и счастливой.

   Лариса. Как гениально я все это придумала! Как хорошо стоять на вершине горы! Как хорошо стоять на вершине горы и все видеть.

   Лариса уходит. Весело, с песней появляются все. Общий шум. Пьют чай, вино…
 
   Самойлов. \Роману.\ Ваш медведь говорит только по-французски и по-немецки! Почему он не говорит с нами по-русски?

   Роман. Михаил Потапович, или Михаил Петрович он очень интересный тип. Моралист и пессимист.
 
   Самойлов. Почему же он так много пьет и говорит только на французском языке?

   Роман. Неисправимый пессимист и моралист. Сначала читает мораль: о том, как и зачем надо жить. А потом задает один и тот же вопрос: «Кому и зачем я это все говорю? Разве что-то изменится»?!

   Самойлов. Я бы с удовольствием его послушал. И вот Елизавета Алексеевна послушала бы его с большим вниманием.

   Роман. Елизавета Алексеевна, я ваши статьи не читал. Я хотел их читать… Но тогда бы я лишился рассказа Михаила Петровича про ваши статьи. Как он рассказывает про ваши статьи! Это моноспектакль. Он все показывает в лицах! Ха-ха-ха! Нет, один раз после его рассказа я прочел вашу статью… Прочел вашу статью и начал искать продолжение. Он мне рассказывал в три раза больше… Ха-ха-ха! В три раза интереснее. В лицах! \Пауза. Все ждут продолжения.\  Михаил Петрович, Елизавета Алексеевна, в общем, ваши статьи хвалит. Но… На рукописях ваших статей он видит явно проступающие следы дорогой ресторанной скатерти. Поэтому он не может для дружеского объятия с вами расставить в стороны свои руки, лапы…
Все смеются: Это вам не кот-ученый, а медведь! Ха-ха-ха! Статья хорошая, но написана на дорогой ресторанной скатерти! Ха-ха-ха! Поэтому: «Не верю!» Ха-ха-ха! Да он социалист! Он трудоголик! Ха-ха-ха! Да он совсем не употребляет алкоголь, он язвенник! Ха-ха-ха! Мы смеемся над ним, а он, оказывается, смеется над нами! Ха-ха-ха!  Он не смеется над нами, он нас жалеет. Он плавал в реке брасом. Ха-ха-ха! Медведь плывет по реке брасом. Ха-ха-ха! И всем было радостно! Ха-ха-ха!

   Романова. Да, не ожидала встретиться с такой оценкой в лесу.

   Самойлов. Елизавета Алексеевна, он восхищен вашими статьями! Он их читает! Он внимательно их читает! И по строкам и между строк! Ха-ха-ха! Да я против него – ноль! Я давно собирался открыть восьмую газету… Возьму его редактором. На его условиях. Ха-ха-ха!  Ах, как поднимутся мои тиражи! Елизавета Алексеевна! Нет, нет, я не про деньги. Тиражи – это не деньги. Тиражи – это власть. Власть хоть на какое-то короткое время… Власть над умами.

Романова. « Из леса вышел счастливый человек: «Люди, я вас всех люблю!» И что он на это ответит, Роман?

   Роман. «Дура, которая сидит в дорогом ресторане вместе с каким-нибудь олигархом, слушает его рассказ о его любовных приключениях и на дорогой ресторанной скатерти выводит: «Люди, я вас всех люблю!» Ха-ха-ха!

   Пауза. Все встают и начинают ходить. Наталкиваются друг на друга, задевают друг друга, извиняются друг перед другом. Все подходят к мольберту с картиной и тихо обсуждают изображенное. Сидит только одна Романова.

   Женечка. \Описывает свою будущую картину.\ Все очень красиво. Красивая Елизавета Михайловна сидит в ресторане на дорогом, изящном стуле. В одной руке чашка с ароматным кофе, в другой – карандаш. Дорогая бутылка коньяка периодически приподнимается для недолгого полета над столом. Тихий джаз живого оркестра, чуть-чуть  раскачивает ее голову. Есть полное удовлетворение жизнью. Да, кто-то должен выйти из леса… А откуда же еще? И сказать: «Люди, я вас всех люблю!» Конечно, сумасшедший. Ни у кого никакого протеста: «Люби, милый. Мы рады за тебя. Ах, как это, наверное, трудно!» Очень красиво. Все очень красиво. Это всем понравится. Ха-ха-ха! Альберт Иванович, вы зачем подобрали на поляне высохшую коровью лепешку? Я видела.

   Альберт Иванович. Я старался это сделать незаметно. Хорошо, что рядом была коробка от пиццы… Абсолютно правильная окружность! Это поразительно! Без циркуля! Без циркуля! Абсолютно правильная окружность. И в середине спираль развития… Спираль развития человечества. Только это надо расшифровать. Это просто очевидно. Ну, как можно было пройти мимо?! Да, у нас мало артефактов. Время поглощает все. От деревянного дома в лесу через короткое время не остается ничего. Все зашифровано в самой природе. Здесь какое-то аномальное место. Я так хорошо себя здесь чувствую. Я вот Ксению Стефановну смогу поднять на руки и понести по «дороге жизни». Вот только совсем недавно я мечтал об этом. А теперь чувствую, что смогу.

   Все смеются. Помогают Альберту Ивановичу поднять на руки Ксению Стефановну и пронести ее немного по сцене. Цыгане начинают петь, за ними подхватывают остальные. Эта песня про любовь.  Альберт Иванович и Ксения Стефановна танцуют. Все ими любуются. Всем весело.

   Женечка. Да, здесь какое-то аномальное место. Ася, куда вы хотите идти снимать свой фильм? Здесь и снимайте.

   Ася. Это ваше место, Женечка. Вам здесь легко пишется. Вот какое «Ржаное поле» у вас получается. Я с этим «Ржаным полем» теперь многое буду сравнивать. Это очень хорошо, что перед уходом я вижу ваше «Ржаное поле». Мне так хочется взять один из этих серпов и выйти в поле на жатву. Ха-ха-ха! Ксении Стефановне здесь легко дышится. Альберт Иванович найдет здесь еще немало «артефактов». Ха-ха-ха! Альберт Иванович, дорогой наш, Альберт Иванович, у вас с собой партбилет?  «Счастливый человек» в лесу уже любит всех. А нам с Константином Михайловичем надо найти свое место. Да если бы еще знать, что искать…

   Альберт Иванович. Вот мой партбилет. Завернут в тряпицу… Тряпица от папиной рубашки. Я ему ее перед самой его смертью купил. Он совсем недолго ее носил. Голубая, в клеточку…

   Романова. Ася, я слышала отзывы о вашем сценарии. По очень длинной дороге идут навстречу друг другу два человека. Два разных человека. И чем ближе они приближаются друг к другу, то все больше становятся похожи друг на друга. И, когда остается перед ними совсем немного, они узнают  друг в друге себя. И узнают друг в друге себя. Он из прошлого, и он из будущего?  Или он сегодняшний: он - богатый и он – бедный? А вокруг очень много людей и историй. И люди интересные, и истории интересные. И уже многие ждут ваш фильм.

   Ася. Вот как легко мечталось! А завтра дело. Я вся дрожу. От страха и от счастья. Завтра это начнется. Юрий Альбертович, спасибо вам!
 
   Рябцев. Юрка, спасибо тебе! Ты настоящий друг! Мы придем к тебе сюда через год! Не умирай! Ха-ха-ха!

   Роман. Вам, Ася, обязательно надо выпить вина. У вас столько впереди!.. У вас завтра начнется жизнь. Ваша жизнь. Ха-ха-ха!

   Женечка. Ася, а вы это тоненькое колечко с собой носите? «Красивые, стройные, березки».

   Ася. Ношу. Ха-ха-ха! Вот оно. \Показывает колечко.\ А как вы догадались?

   Ксения Стефановна. Так это в Куршавеле вы тогда отказались от денег? А они все равно пришли к вам.  Альберт Иванович, я сама про себя иногда говорю, что у меня «куриные мозги»… Я очень самокритична. Я всего лишь была учительницей начальных классов. Поэтому обещаю вам при всех: не обижаться на вас, если вы иногда будете меня характеризовать...  Просто прошу вас делать это не так часто. Со своей стороны обещаю напоминать вам о вашем партбилете, чтоб он всегда был с вами. И впредь называть ваш партбилет: «нашим партбилетом».

   Альберт Иванович. Ксения Стефановна, дорогая, вот все, что вы сказали, мне очень понравилось. То есть… Не все. А общий смысл. У вас большая голова, у вас красивое лицо. У вас очень умные глаза. У вас…

   Ксения Стефановна. Альберт Иванович, вы очень быстро это говорите. Я должна все это осмыслить не спеша. По-вашему, я зря на себя это говорю?

   Альберт Иванович. Ксения Стефановна, очень редко, ну очень редко, я это говорю о себе: «куриные мои мозги». Очень редко, когда никого вокруг нет… Но чтоб другой о тебе это сказал!.. Никогда! Мы с вами очень умные.

   Ксения Стефановна. Альберт Иванович, вот очень хорошо, что мы с вами договорились об этом при всех. Действительно… Возьмите меня под руку. Я хочу у вас спросить кое о чем наедине…

   Ксения Стефановна и Альберт Иванович уходят. Пауза.

   Романова. Да, им надо спешить. А вот встретиться с самим собой?..  На большой дороге или на лесной тропинке?.. «На миру» или «без свидетелей».

   Роман. С самим собой лучше всего встречаться ночью. На кухне. На столе бутылка вина. Окраина города. В открытом окне звезды и макушки деревьев леса. Тихо. Ты можешь все изменить. Нет, не в своей жизни – это очень просто. Ты можешь все изменить в мире.

   Марго. Да, все очень просто. Допить эту бутылку и поставить на стол другую. Поспорить с Шекспиром. Выстроить какой-нибудь поэтический диалог… Разбудить и позвать меня, чтоб я записала великие открытия… А через два дня эти «великие открытия» будут скомканы и сожжены: «Да, к сожалению, это все уже было сказано». А я буду хохотать и плакать. И смотреть тебе в глаза. Забегать вперед и смотреть тебе в глаза. Я буду обвинять тебя. И ты опять будешь сожалеть, что есть свидетели твоей очередной  «творческой неудачи». Все очень просто. Ты - и весь мир. Ты – и весь мир.  А я?
 
   Романова. Роман, Марго любит тебя. Ха-ха-ха! Она тебя любит. А ты все еще собираешься ее полюбить по-настоящему потом. Ха-ха-ха! А жизнь идет. Ха-ха-ха! А жизнь каждый день проходит. Ее становится все меньше. И надо успеть сегодня сходить в магазин за продуктами. Чтоб вечером поджарить глазунью и долго смотреть на желток: «Курица или яйцо». Уже давно пора выбрать в магазине острую и легкую лопату, которой удобно будет копать свой огород.

   Роман. Вы знаете, что делать.

   Романова. Тебе – да. Себе – не знаю.

   Роман. И про меня вы можете сказать при всех.

   Романова. Могу. Ха-ха-ха! Если не понравится, то прими это за шутку. Ха-ха-ха!  Замени в своих романсах местоимение «он» на «я».  Ха-ха-ха! Ни «он любит ее», а «я люблю тебя». Ты свои романсы поешь только для зрителей.
 
   Все. Гениально! Просто и гениальною! Это публичное признание в любви. Ха-ха-ха! Роман, Марго, вы изменились в лице. Вас это не устраивает? Ха-ха-ха! Как все это просто! Гениально!

   Рябцев. А я вот публично пообещал продать все свои золотые прииски. И сначала совсем не хотел этого делать!.. Но вот уже смирился с этим. Ха-ха-ха!

   Роман. Быть счастливым человеком – это быть альтруистом, идиотом, сумасшедшим…

   Романова. Да. А следующий вариант ответа только лет через сто.

   Самойлов. А у меня, Елизавета Михайловна, никаких сомнений… У меня очень большая библиотека. И через двести лет не будет другого варианта ответа. И через пятьсот.

   Рябцев. Да, всем трудно.  \Ходит и наливает всем вино.\ Я без швейцаров и устриц не смогу и двух недель прожить. А Ася убеждает - сможешь. Ха-ха-ха! И я ей не верю. Я себя очень хорошо знаю. Но иду вместе с ней. Куда? Зачем? Ха-ха-ха! Чтоб бороться. Чтоб что-то и кого-то победить и, в конце концов, искать новых швейцаров, искать новых поставщиков устриц. Ха-ха-ха!  Ася с этим соглашается только потому, что это будет не завтра, а потом… Потом… А завтра меня загримируют, оденут на меня костюм, дадут мне текст… И я буду переправлять людей с одной стороны реки на другую. Эх, хорошо быть сумасшедшим – жить только сегодняшним днем. Ха-ха-ха! Но в этот день надо вложить и все свое прошлое, и все свое будущее… Хорошо! Да не всем это под силу. И главное - «будущее» не только свое, а всех... \В лес.\ Юрка! Ты как до этого додумался?! Ты настоящий идиот! А ведь я с тобой столько лет прожил вместе! Мы с тобой были друзья! Мы с тобой всегда будем друзьями!  Мы вместе когда-то молодыми дурили головы девчонкам!.. Потом людям постарше!..  Да куда мне до тебя!? Вчера так долго плакал на папиной могиле!..

   Ася. Позавчера.

   Рябцев. Папа жил для меня! А я?

   Романова. Папа жил для тебя, чтоб ты жил для нее.

   Рябцев. Да, я очень слабый человек. И как я дожил до этих лет?
 
   Романова. Вы, Константин Михайлович, добрый человек. Вы часто плачете и вытираете слезы ладонями. Я к вашему юбилею обязательно напишу о вас статью.
 
   Рябцев. Только я вас прошу, Елизавета Алексеевна, когда будете писать обо мне, подложите под лист дорогую ресторанную скатерть. Я так любил читать ваши статьи. Я так мечтал прочесть вашу статью о себе. Если вы и ругаете кого-то, то всегда даете ему надежду стать все же другим, лучше. И даже подталкиваете его к этому… Я столько раз читал вашу статью о себе в своем воображении… Я даже во сне боялся стоять за вашей спиной и подсказывать вам… И специально не знакомился с вами.

   Романова.  А вы знаете, Константин Михайлович, я про вас обязательно напишу статью сегодня. Мне очень хочется написать про вас статью сегодня. А напечатают ее через год к вашему юбилею. Напишу ее сегодня, и ничего в ней не буду исправлять. Обязательно напишу ее сегодня, и ничего в ней не буду исправлять. А напечатают ее через год.

   Рябцев. Я вам так понравился сегодня? Вы думаете – это лучший день в моей жизни?! Вот сегодня и есть тот, «самый лучший день в Его жизни»?! Ася!?

   Самойлов. Ха-ха-ха! И остальные дни уже не должны быть хуже!

   Рябцев. Ася, я боюсь.
 
   Самойлов. Ха-ха-ха! Ну, сейчас-то чего бояться?! Ты уже этот день прожил. Сегодня вина уже можешь не пить. Уже пьян от счастья. Ха-ха-ха! Счастлив - и от этого пьян. А вот завтра? Завтра ты будешь далеко от города. Ты будешь идти только вперед, не оборачиваясь. Ты уже не будешь видеть нас. Ты уже не будешь слышать нас. Ты уже будешь другим. Ты уже другой, Константин Михайлович. Дай я своею рукою вытру твои слезы. Дай я тебя поцелую на прощанье, мы ведь с тобой ни разу не обнимались, не целовались. \Обнимаются.\

   Появляются Альберт Иванович и Ксения Стефановна. Все прощаются с Рябцевым и Асей.

   Все. Прощайте! До встречи! Дайте, дайте я вас еще раз поцелую. Будем с нетерпеньем ждать статью. А вот когда вы вернетесь, то мы угостим вас устрицами. Юрка, спасибо тебе за все! Юрий Альбертович, мы всегда будем помнить о вас! До премьеры фильма я вас не хочу видеть! А я пойду на фильм только после рецензии Елизаветы Алексеевны! Мы все вас любим! Мы вас любим и ждем вас! \Рябцев и Ася уходят. Все возбужденно ходят по сцене. \Да-а! Вот ушли! Любят друг друга! Да-а! Березка и дуб! Ха-ха-ха! Рядом идут! Он боится. Да что ему бояться, он идет за ней. Красивые! Очень красивые! Вот сейчас спустятся под горку и мы их больше не увидим… Да. Очень красивые!

   Пауза. Все рассаживаются. Пьют чай, вино…

   Альберт Иванович. Давайте споем.

   Женечка. Альберт Иванович, вы нашли еще одну лепешку правильной окружности? У вас такой счастливый вид.

   Альберт Иванович. Да. Но я не стал ее поднимать. Сыровата… Я воткнул рядом веточку. Будь внимателен, человек, не разрушай тайну мирозданья.

   Кто-то начинает петь, за ним остальные. По очереди все поют разное. Всем хорошо. Кто-то танцует. Устали.

   Самойлов. Елизавета Алексеевна, а вы очень умная женщина!..

   Романова. Я хотела услышать от вас комплемент. Я ведь хорошо пою, я хорошо танцую.

   Самойлов. Конечно, вы красивая. Поэтому и поете хорошо, и танцуете. И счастливых людей раньше других замечаете. Один из леса выйдет «счастливым». Другой – от нас ушел «счастливый»… Остался я… Я тоже хочу быть «счастливым».

Ксения Стефановна. Григорий Аркадьевич, вы очень хорошо поете. Вы очень внимательны к своей партнерше в танце. Мне кажется, что вы уже вполне созрели.

   Самойлов. Созрел для чего?

   Ксения Стефановна. Для признания.

   Самойлов. Да, созрел…

   Женечка. И не оттягивайте. Отойдите в сторону, повернитесь к солнцу, расставьте руки в стороны и крикните: «Солнце, я влюбился!» И не откладывайте...

   Альберт Иванович. Гришенька, ну, с Богом!

   Самойлов отходит ближе к лесу, поворачивается к солнцу, расставляет руки в стороны.

   Самойлов. Солнце, я влюбился!

   Все. Мы не слышим! Мы не слышим, а до солнца далеко. Да кто же так кричит?! Он боится! Да ни в кого он не влюбился! Ха-ха-ха! Библиотека у него большая. Да. Как бут-то там не сказано, как надо кричать! Ха-ха-ха!
Самойлов. Солнце, я влюбился!

   Все. Мы слышим! Теперь мы слышим! А солнце дальше! Ха-ха-ха!

   Самойлов. Солнце, я влюбился!

   Все собрались вокруг Романовой и дают ей советы. Самойлов ходит вокруг. Иногда прислушивается к ним. Он доволен собой и всем происходящим. Ходит по сцене и танцует.

   Все. Не ругайте его никогда, а только говорите: «Муж объелся груш». И когда хвалить его будете, тоже говорите: «Муж объелся груш».  Ха-ха-ха! Да нет, нет, он сам со всем справится. Он уже взрослый, его на речку можно отпускать одного. Ха-ха-ха! Да разве по нему не видно, что он влюблен первый раз в жизни. Ха-ха-ха!  Ах, какой завидный жених. Елизавета Алексеевна, любуйтесь им. Это он вам признается в любви. Очень выразительно признается. Это какой-то балет! Ха-ха-ха! Григорий Аркадьевич, брюки могут соскочить! Ха-ха-ха! Остановитесь! Вам еще сегодня носить на руках Елизавету Алексеевну без чьей либо помощи. Ха-ха-ха! Елизавета Алексеевна, он столько много прочел книг! Он знает и помнит, за что любил женщин. Он сейчас наделяет вас всеми этими качествами. Вы красивая. Вы самая красивая. Вот. Вот. Вот какая вы красивая. Вы даже сами этого не знаете: какая вы красивая!

   Самойлов закончил танцевать и сел в гамак. Тихо. Женечка у мольберта. Все собирают букеты из принесенных цветов.

   Ксения Стефановна. А я всегда начинаю собирать букет из цветов, а заканчиваю веночком на голову. Всегда плела веночки из ромашек и васильков. Сегодня Альберту Ивановичу из васильков, а себе из ромашек.

   Алексей. Да, из васильков – это как раз для летчиков.

   Появляется радостная Лариса. Она включает громко музыку. Всех заставляет танцевать. Сама танцует с Алексеем. Обнимает его и целует. Пытается поднять Алексея.

   Лариса. Ты самый мой любимый человек! Ты мой муж! Ты самый красивый! Я с каждым часом люблю тебя все больше! Мы с тобой самые счастливые на свете! Ты самый красивый! Ты самый добрый человек! Все говорят про тебя, что ты самый добрый человек. «С любимыми не расставайтесь!..» Ну, ну! Скажи мне!

   Алексей. Лариса, дорогая, я всегда любил тебя! Ты самая красивая! Я всегда буду любить тебя! Мы вместе! Мы опять вместе! Мы опять счастливы! «С любимыми не расставайтесь!»

   Алексей и Лариса танцуют. Ксения Стефановна надевает на них венки.

   Лариса. «С любимыми не расставайтесь!..»  Мы все опять счастливы! Мы все опять счастливы! Мы самые умные! Мы танцуем! Мы все веселимся! Юрий Альбертович, вы самый умный человек на свете! Простите меня за все! За мое неверие! Простите меня! Это мне будет уроком! Юрий Альбертович, вы самый умный. Вы самый умный! Мы стали в два раза богаче! Юрий Альбертович, наши акции выросли в два раза за месяц! Мы стали в два раза богаче, чем месяц назад! Про нас все говорят, что мы самые умные! Вы меня слышите?! Юрий Альбертович, нам все завидуют! Юрий Альбертович, вы самый умный! Вы должны меня услышать! Где вы?! Я обегаю весь лес, у меня хватит сил, я сильная! Вы должны это услышать сейчас! Вы должны это услышать сейчас! Мы с Алексеем обежим весь лес! Мы стали в два раза богаче за один месяц! Юрий Альбертович!

   Лариса и Алексей убегают. Пауза.

   Роман. Да. Вот вам и финал: «Из леса вышел счастливый человек»… Стал за месяц в два раза богаче. \Перебирает газеты на столах.\  А столько было вопросов, предположений… Над ним издевались…\Читает.\ Его жалели… \Читает.\ На него даже некоторые ставили… Совсем-совсем немного… Почти без нолей, ради интереса. И он, конечно, «любит нас всех». Он стал в два раза богаче. И он еще успеет, Елизавета Алексеевна, на дорогой ресторанной скатерти поправить вашу статью о себе к своему пятидесятилетию. И эти тиражи разойдутся нарасхват. И эта ваша статья о нем войдет в учебники. А потом-потом, Григорий Аркадьевич, вы напечатаете его мемуары: «Как я любил всех». Ха-ха-ха! Нет: «Как я любил всех, и все любили меня». Ха-ха-ха!

   Пауза.

   Ксения Стефановна. Альберт Иванович, не плачьте. Это он случайно опять миллионером стал. Я же видела, как он нашу Звездочку доил. А вы ему теперь всю свою пенсию отдавайте. Мы как-нибудь проживем. У нас корова есть. Женечка скоро будет продавать свои картины. У нас хватит денег. А мы с вами дрова для камина вместе пилить будем. И так по-доброму будем друг с другом разговаривать. Пойдемте, пойдемте, я вас поддержу, обопритесь на меня. Дорогой мой Альберт Иванович. Пойдемте, не плачьте. Обопритесь на меня. Мы отойдем отсюда… А потом вы мня понесете на руках. Пойдемте, не плачьте…

   Ксения Стефановна и Альберт Иванович уходят. Пауза.

   Роман. Как вовремя Ася и Константин Михайлович ушли.

   Женечка. Да что же вы думаете, что это все было изначально продумано?! Ха-ха-ха! Да вы ошибаетесь. Это просто случай. Ему это совсем не надо. Он из леса не выйдет. Он даже и не поймет, что стал в два раза богаче. Ему это совсем не надо.

   Романова. А что ему надо? Да, Григорий Аркадьевич, друга своего вы знаете хорошо. Смеялся он над нами над всеми. Над нами, идиотами. И поделом. Второй раз в жизни хотела замуж выйти. Настроение хорошее было… Не успела. И поделом.
 
   Самойлов. А мы его оттуда не выпустим. Вот свяжем веревками и не выпустим. Вот и веревки для этого есть. Я ему подарю свою библиотеку. Пусть читает над лесным ручьем и смеется, и хохочет. Ха-ха-ха! Он ее долго будет читать.

   Марго. И не жалко библиотеку?

   Самойлов. Жалко. Всю жизнь собирал. Каждый томик прижимал к груди. Все странички во всех книгах перелистаны, все обложки перецелованы. И себя жалко. Без Елизаветы Алексеевны теперь не жизнь.

   Женечка. Да почему все должно перевернуться? Все будет как было.

   Роман. Да. Стоит он сейчас под высокими березками и решает: «Быть или не быть»… Ха-ха-ха! А мы ждем. А он, Григорий Аркадьевич, не читает, а считает.

   Женечка. Он уже давно ничего не считает. Вот посмотрите на него!

   Все. Да разве вы его видите? Где он? Куда смотреть? Юрий Альбертович, вы за каким кустиком? Поднимайтесь, мы вас видим. Ха-ха-ха! Какая выдержка! Ку-ку! Ку-ку! А мы вас видим! А мы знаем, что вы здесь. Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать! Ха-ха-ха! Видна ваша умная голова. Ха-ха-ха! Которая собирается поступить глупо! Ха-ха-ха! Женечка, да где же он?

   Женечка подводит всех к мольберту.

   Женечка. Вот здесь.

   Роман. И здесь я его не вижу. Женечка, где же он прячется?

   Женечка. Да вот же он – Пугало.

   Все. Пугало?!  Он вам позировал? Какое интересное Пугало. За этими очками я не вижу его глаз. Я не вижу его взгляда.  Он смеется, или плачет? Вот что от него ждать? Вы, Женечка, сами, что от него ждете?
 
   Женечка. Он помог мне писать эту картину. Он многое здесь правил. Он читал, а не считал!.. Он читал стихи…

   Все. Да, он начинает нравиться. Бутылка вина наполовину пуста! Ха-ха-ха. Наполовину пуста! В трубке хороший табак. \Кто-то чихает.\ Красивый шарф. Шляпа. И томик стихов. Ха-ха-ха! Женечка, станьте рядом с Пугалом. Ха-ха-ха! Вы очень хорошо дополняете друг друга. Вас надо перенести на холст. Обязательно допишите себя рядом.

   Женечка. Я боюсь начать. Вот он начнет, а я потом продолжу. Вот он начнет, а я продолжу. \Слышен рев медведя и ругательства на трех языках.\ Он сейчас кого-то съест.

   Все убегают к медведю. Большая пауза. Появляется Синицын. Он в джинсах, расчесан, в легком пиджаке и с портфелем. Наливает из самовара чай. Пьет чай, ест сладкую булочку и внимательно рассматривает картину. Что-то правит в картине. Включает музыку и танцует танец «Я сейчас самый счастливый человек в мире». Потом садится в гамак и качается в нем. Подходит к Пугалу и берет у него томик со стихами. Опять садится в гамак, читает стихи. Появляется Женечка.

   Женечка. Ха-ха-ха! Медведя закусали пчелы, и он отчаянно боролся с ними с криком на трех языках. Ха-ха-ха!
   Женечка начинает писать, потом ищет томик стихов. Синицын становится рядом с Пугалом. Женечка продолжает писать и не сразу замечает Синицына с раскрытым томиком стихов в руке и с портфелем. Увидела.

   Синицын. Женечка, если не успела – допишем потом. А сейчас у меня столько много дел… \Танцует\.

   Женечка. Да… Недолго музыка играла… Вот и последний мазок!  От вас тень неправильная падает на Него. Отойдите. Отдайте Ему томик стихов. Вам он зачем? Ваш портфель теперь переполнен…

   Синицын. Я всегда с портфелем хожу. Портфель пустой, в нем ничего нет. Нет, там есть несколько красивых цветков и листиков для гербария. Я хотел их вложить в этот томик стихов. Чтоб через много лет вспомнить этот чудесный день и твое чтение стихов: Красною кистью
               Рябина зажглась.
               Падали листья,
               Я родилась.

   И я был в тот день рядом с тобой – вот доказательства. Вот томик стихов, вот цветы. Ха-ха-ха!

   Женечка. А я была уверена, что вы останетесь здесь надолго. Навсегда. \Что-то дописывает на картине.\ И вот доказательства. Навсегда.

   Синицын. Зачем?

   Женечка. Я думала, что вы самый умный… Навсегда.
 
   Синицын. А я оказался дураком. Ха-ха-ха! Хорошо, я останусь здесь. Зачем?

   Женечка. Чтоб мы с вами под ручку ходили по лесным тропинкам. Находили и внимательно рассматривали разные артефакты. Восхищались бы ими: «Ах, какая правильная окружность!  Очень правильная окружность и без циркуля! И вся история человечества здесь. В этой спирали». \Показывает ему «правильную окружность».\ Ах, а какой интересный я сегодня нарвала букет цветов!

   Синицын. И все?
 
   Женечка. Нет. Носили бы друг друга на руках.  Я в картине все закончила. Вот сейчас я вас понесу на руках. Ха-ха-ха! Дорогое мое Пугало. \Пауза. Синицын стоит на месте. Женечка танцует вокруг него.\ Это танец прощания. Вы свободны. Вот лежит веревка, с помощью которой вас хотели пленить… Идите. Идите. Там вас все будут носить на руках. Они уже готовы… И стар, и млад. И умный, и дурак.  Вы их кумир. Это ко многому обязывает. Идите. Идите. Вы профессор, вы академик, вы мудрец. Они хотят видеть вас. Они хотят рукоплескать вам. Они хотят услышать от вас… Вот вы в лесу вырезали себе из веточки какую-то дудочку и играли на ней… Они хотят услышать эту вашу музыку. Они очень хотят услышать эту вашу музыку. Идите. Идите. Они вас ждут.

   Синицын достает из кармана пиджака дудочку, вырезанную из веточки, и свистит в неё. Синицын уходит. На сцену выходят Самойлов, Романова, Марго и Роман. Они все видели и слышали. Никто не начинает разговора, хотя всем есть, что сказать. Роман начинает петь, все сначала подпевают, а потом поют вместе. Пауза. Тихо.

   Романова. А я статью к юбилею Юрия Альбертовича уже написала. Григорий Аркадьевич, закончила ее совсем недавно. Григорий Аркадьевич, получилась очень хорошая статья.

   Самойлов. Большая статья?

   Романова. Большая. В жизни все изменилось. Все изменилось на наших глазах.

   Самойлов. Успеете переписать.

   Романова. Нет. Не хочу и не буду. Григорий Аркадьевич, напечатаем ее без изменений? Григорий Аркадьевич, дорогой, напечатаем ее без изменений?

   Женечка. Григорий Аркадьевич, напечатайте ее без изменений.

   Самойлов. И там, в статье, все наоборот?

   Романова. Да.

   Женечка. Да! Он вышел в шортах, с венком ромашек на голове… Мечтающий о кружке молока. «Люди, я вас всех люблю».

   Самойлов. Да как же это возможно?!.  А в жизни все наоборот. И все семь газет…

   Роман. Вот мы и узнаем скоро: возможно это или нет.

   Женечка. Вы признавались ей в любви. И она ответила вам взаимностью.

   Самойлов. Она мне ответила?

   Женечка. Она вам ответила: «Григорий Аркадьевич, дорогой, я вас люблю. Давайте напечатаем статью без изменений».

   Самойлов. Хорошо. Хорошо. Хорошо. Хорошо. Очень хорошая статья, но в жизни все наоборот. Хорошо. Хорошо. Хорошо. Только одно очень небольшое дополнение. Елизавета Алексеевна, добавьте в статью: "Он признался ей в любви, и она ответила ему взаимностью». В любом месте статьи отдельным абзацем. Это про нас с вами. Потому что после выхода этой статьи, мне придется закрыть все свои газеты. И уйти в лес… Ха-ха-ха!

   Романова подходит к Самойлову и обнимает его.

   Роман. \Почти шепотом.\ Остается крикнуть: «Горько!»

   Марго. Всем вина и чаю.

   Роман. Григорий Аркадьевич, поздравляю вас, вы сохранили свою библиотеку! Ха-ха-ха! Григорий Аркадьевич, сделайте из своей библиотеки публичную библиотеку! Ха-ха-ха! Я буду первым читателем. Ха-ха-ха! Мы с Марго будем первыми читателями! Ха-ха-ха! Нет, Михаил Петрович будет первым читателем, а мы за ним. Нет, мы из его шерсти вытащим последних пчел и сделаем его библиотекарем. Ха-ха-ха!

   Женечка. Давайте сядем, помолчим немного, и я скажу тост. Нет, давайте я тост сразу скажу… \Пауза.\  Нет, я его потом скажу. Я пока не знаю, что сказать.

   Все сидят тихо. Из одного конца сцены в другой проходит Синицын. Он свистит в дудочку и не замечает их. Пауза.

   Марго. Заблудился Юрий Альбертович.

   Женечка. Он нас ищет.

   Роман. Нет, он не заблудился. Он дудочку свою настраивает. Ха-ха-ха! У него теперь в два раза больше почитателей его таланта. Ему надо подготовиться. Ха-ха-ха! Ему надо очень правильно настроить свою дудочку.

   Романова. Да нет, он просто ищет дорогу, чтоб нас обойти. Не найдет.

   Марго. Спеть песню хочет. Да никак не выберет какую. Песен на свете много. Только выбирай. Вот как можно выйти из леса «счастливым» без песни? А если песен не хватает, то надо сочинить свою песню. Ха-ха-ха! Сочиняет.

   Самойлов. И все же я ему подарю свою библиотеку.
 
   Роман. Давайте споем песню о счастливом человеке. И он нас услышит.

   Все поют. Уходят к реке.