Первое, что я сделала, - это насладилась крепким утренним сном без будильников. Я не люблю вставать рано, если этого заранее не требуется, поэтому в день рождения Альберта я вышла из своей маленькой комнатки, когда солнце почти достигло зенита, и немедленно побежала к станции, чтобы успеть на одиннадцатичасный автобус. По расписанию он должен был пересечь центральные линии в пять вечера, но мне казалось, что мы никогда не приедем. Минуты ожидания в пути капали так медленно, что я успела передумать обо всем на свете. Но только одно я не могла твердо рассудить - что я буду делать, когда увижу Альберта. “Сложность вычислений” выпрыгивала у меня из рук, буквы на страницах танцевали - я читала и тысячи ненужных мыслей лезли в голову. Они не интересовали меня, также, как структуры математических машин с их особенностями, я чувствовала, что руки и ноги медленно остывают. Кровь утекала куда-то вглубь, в непонятные внутренние пещеры, становилось холодно и жутко.
Теплый майский день еще не был похож на вечер. Я пересекла парк, в котором выкопали еще один пруд, и обогнула узкую длинную улицу. Вспоминая свой прежний визит к маленькому замку, я отметила некоторый прогресс в своем поведении, прежде всего потому, что вспомнила про осторожность. Откуда взялась эта осторожность, я не знала. Холм с домом Альберта своей пологой частью прилегал к территории парка. Но если подойти к его северной части, можно увидеть, что парк кончается, а за дощатым забором начинается лес. На крутом склоне росли мохнатые сосны с серыми острыми иглами и крупными шишками. Я незаметно отыскала дыру в штакетнике и начала взбираться по черствой глине, цепляясь за бугорки и царапая ладони. Наверно я была похожа на маленького лесного вора, потому что после каждой пары шагов я внимательно слушала каждый шорох. И вот маленький замок уже совсем близко - я начала различать голоса, поющие песни, и треск костра в саду. Одна из кочек не выдержала моего веса, и я с шуршанием откатилась вниз. Мне показалось, что ничего более шумного, чем мое падение, нельзя себе представить. Сейчас они сбегутся сюда, увидят мое испачканное лицо и среди них будет.. Я закрыла глаза. Над головой крикнула птица. Шум голосов не смолкал, но и не становился ближе. Все было спокойно. Я выждала еще немного для приличия и заново отправилась штурмовать последнюю высоту.
Несмотря на волнение, я сумела подобраться совсем близко. Сад за маленьким замком представлял собой ряды скрюченных деревьев, ветки которых сплетались с кустами рябины. За ним никто уже давно не ухаживал, поэтому яблоки и сливы стали мелкими и кислыми, а сорняки разбушевались в некоторых уголках настолько, что туда невозможно было пробраться, не уколовшись или не отведав крапивы. Покосившиеся доски частокола растаскали на дрова, а новый забор строить было не на что - видимо, хозяева, родственники Альберта, экономили на всем.
Уцепившись за кустик рябины я смотрела во все глаза.
Он сидел в стороне от празднований, в скрипучем кресле-качалке с кружкой в руках. Мягкие светлые волосы падали ему на лицо, бронзовое в лучах заката. Я еще помнила кружку и кресло, это были почти предметы нашего детства. Но Альберта я как будто видела впервые. Я глядела на кого-то, очень похожего на него, и все-таки в моей памяти сохранился другой человек. У него были те же черты лица, такие же плечи и волосы, почти касавшиеся плеч. Но я чувствовала, что он чужой и непонятный. Какое чудо произошло с ним? Я стояла на пороге тайны, вдыхая едкий дым. Так обычно пахнут дешевые крепкие сигареты. И действительно, Альберт поднес ко рту сигару, сделал пару затяжек и закашлялся. Видимо, он начал курить совсем недавно. Румянец проступил на его лице. Я сделала усилие, чтобы не чихнуть, - ветер нес дым в мою сторону. Голоса на веранде позвали его. На тропинке показались двое - худенький Нил, старый товарищ Альберта, и девочка, не знакомая мне. Нил на первый взгляд не изменился ни капельки - те же маленькие глазки, тонкие загорелые руки. Он был навьючен до отказа самыми разными вещами : медным самоваром, подносами, корзиной с апельсинами. Девочка несла бокалы и две зеленые бутылки. “Перебираемся на север - там прохладнее,” - буркнул Нил на ходу. Альберт молчал, оглядывая их. Неожиданно шаги раздались так близко, что мне пришлось чуть отползти в сторону. Но бояться было нечего - Нил со своей спутницей протопали метрах в десяти от моего укрытия. Альберт принялся насвистывать какую-то мелодию, вероятно, собственного сочинения, судя по тому, что она у него никак не складывалась. Наконец, он бросил свою затею, предварительно выругавшись. Раньше он сам строго отчитывал каждого, кто бранился или свистел, но видимо с тех пор многое изменилось. Голос его показался мне натянутым и неестественно низким. Так часто разговаривают мальчишки, которым родители приказали сходить на рынок. Воображая себя самостоятельными, они играют во взрослую жизнь, выпячивают грудь и начинают степенно, нараспев торговаться, начиная с фраз: “Послушайте, любезный..” Голос у Альберта всегда был тихий и напоминал что-то среднее между тенором и баритоном, теперь же он старался сделать его как можно более похожим на бас. Эта ребяческая выходка совсем меня озадачила и заинтересовала. Чем еще он собирается сегодня удивлять?
Неожиданно положение мое резко ухудшилось. Я увидела Веру. Она подошла к креслу и положила голову Альберту на колени. Но ей явно не сиделось на одном месте - она принялась прыгать вокруг хозяина. Я знала: один шорох - и моему тайному наблюдению придет конец, тем более, тигрица уже ощущала присутствие постороннего человека. “Придется посадить тебя на цепь,” - громогласно заключил Альберт. Но прежде, чем он успел схватить Веру за ошейник, она уже ринулась в мою сторону. В следующее мгновение мы уже катились вниз, сцепившись в единый клубок, подбирая на ходу шишки и мелкие камешки.
Я усиленно прижимала к груди свой рюкзак - там были прежде всего деньги на обратную дорогу. Когда земля наконец перестала вертеться во все стороны, я обнаружила, что мои вещи не пострадали. Вера отфыркивалась рядом, стряхивая с себя пылинки. Она была недовольна моим поведением: по тигриным законам идешь в гости - дай о себе знать. Желая припугнуть меня, она негромко зарычала, правда мы с ней понимали, что злиться здесь нечего. Я вскочила на спину Веры, и мы тронулись в обратный путь - теперь уже по пологой стороне холма. Ничего другого не оставалось, через несколько минут Альберт открывал калитку перепуганной беглянке, так внезапно отыскавшей спасение на тигриной спине.
Он был уже не один. К моему великому сожалению на мои грязные лохмотья и расцарапанные руки собрались посмотреть человек пятнадцать - все гости маленького замка. Некоторые уже порядочно выпили, их почти детские лица были красны, многих я видела впервые. Один низенький человечек в очках закричал, глядя на меня: “Посмотрите, она вздумала воровать яблоки!” Высказывание было встречено громким смехом. Альберт внимательно следил за каждым моим движением. Наконец, он подошел ближе и помог мне слезть с Веры. Одной рукой пристегивая к ошейнику цепь, другой трогая меня за плечо, он воскликнул повелительным тоном хозяина: “Друзья, это Амина Ларк.” После первой же его фразы все замолчали, и я смогла услышать, как перешептывались отдельные гости: “Та самая?” “Амина, мы все очень рады тебе, заходи и чувствуй себя как дома,” - прибавил Альберт немного тише. “Нил, налей гостье вина!” Нил тотчас же вынырнул из-за угла и приветливо улыбнулся мне. Его взгляд был полон плохо скрываемого любопытства. Я покачала головой. “Благодарю покорно, я не пью.” “Совсем? - удивился Альберт и вновь глазами отыскал Нила - ну тогда чаю налей.”