Родное здание из стекла и бетона. Мой неказистый второй дом.
УПРАВЛЕНИЕ ГЕОЛОГИИ. ГОРОД БАКУ.
В котором я провёл более шести лет жизни. И где мне посчастливилось встретить замечательных людей, состоявшихся не только как блестящие мастера в своём деле, но и готовых всегда придти на помощь в трудную минуту. А этих минут, поверьте, было немало. Выбранная мною профессия говорит сама за себя. Она вырабатывает терпение, волю , готовность преодолевать любые неурядицы и что немаловажно, проверяет человека на прочность. Настоящая школа взросления для молодого совсем ещё парня, пришедшего работать по специальности прямо со студенческой скамьи. Собственно говоря, впервые я пересёк порог этого учреждения в 1982 году. Жарким июнем. Получив перед этим направление на прохождение преддипломной практики в Управлении геологии при Совете Министров Азербайджанской ССР. Вот так, ни убавить и ни прибавить, гордо звучало название места моей, в недалёком будущем, работы. Спустя год кадровичка сделала запись в трудовой книжке под номером "3". Впереди красовалась должность лаборанта в институте. Очень, кстати, ответственная работа- содержать в идеальной чистоте кабинет, готовить для различных химических опытов пробирки , расставлять маркированные минералы по стеллажам и главное, помогать светочу на лекции. А светочем был старейший профессор, отучившийся в Горном институте в Париже в далёких двадцатых годах прошлого столетия, непревзойдённый ас в петрографии и кристаллографии, блестящий эрудит Аслан Зейналович Везир-заде. Мне несказанно повезло, несмотря на преклонный возраст, а к описываемому периоду Везир-заде уже разменял девятый десяток, он успешно вёл преподавательскую деятельность, сохраняя при этом прекрасную физическую форму и находясь в светлом уме. А как он галантно общался с представительницами прекрасного пола! Эти изысканные манеры надо видеть, словами они не передаются. К огромному сожалению, на так называемой выпускной виньетке, где есть фото почти всех педагогов, не оказалось(уж не помню по каким причинам) снимка Аслана Зейналовича...
Начнёшь воспоминания об одном, а мысли уводят в сторону и даже не замечаешь, как перешёл на другую тропинку. Хотя.., все эти ответвления и есть наша жизнь.
Та пятница, 3 октября 1986 года, отложилась в памяти навсегда. Скорее, вечер последнего рабочего дня недели плавно и незаметно переросший в глубокую ночь , которая наконец уступила законное место раннему субботнему утру. Тогда дядя Мурад, водитель служебного автобуса, называемого в простонародье "развозкой", так и не дождавшись шести постоянных пассажиров отъехал от центрального входа в Управление геологии. Среди этой команды "отказников" отправиться по домам с комфортом был и я. Мы прослыли фанатиками и на нас давно махнули рукой. Нет, не подумайте чего дурного! Всему причиной его величество спорт. На пятом этаже, там, где располагались сотрудники гидрогеологических партий, в большущем коридоре напротив лифта стоял теннисный стол. Баталии разворачивающиеся на нём в обеденный перерыв достойны отдельного описания. Сумасшедший накал сражений, буквально доводил до экстаза! Однако, часа времени,как водится не хватало и мы оставались после шести вечера выяснять отношения. Турниры выдавались на славу. И проводились, между прочим, под эгидой руководства, а победители награждались почётными грамотами. По сию пору я сохраняю таблицу с результатами образца 1987 года. Благо она оказалась у меня в альбоме, который я смог сберечь. Но той осенью причиной бессонной ночи стал не теннис. Всё внимание (я нисколько не преувеличиваю!) спортивной общественности страны было приковано к Ленинграду. Там, в концертном зале носящем имя города-героя, проводилась вторая часть матча-реванша по шахматам между Гарри Каспаровым и Анатолием Карповым. Напряжение достигло апогея. Шла 22-я партия. Напомню, что в те времена игра умов переживала настоящий период романтического расцвета. Одна из причин почему я использовал столь высокий штиль заключена в …отсутствии привычных нам компьютерных технологий. Что позволяло тогда откладывать незаконченные партии и доигрывать их на следующий день. Простые правила гласили: "на первые 40 ходов давалось два с половиной часа чистого времени плюс час на каждые последующие 16 ходов, если партия оставалась к окончанию отведённого лимита незаконченной, то она откладывалась по регламенту." После двадцати одной партии счёт был равным 4:4 при 13-ти ничьих. В 22-й Каспаров играл белыми, партию отложили и вся наша команда запасшись крепким чаем , обхватив головы погрузилась в тревожные раздумья. Сказать что целая республика "болела" за Каспарова, значит не сказать ничего! Она ЖИЛА этим поединком и не могла допустить даже мысли, что Карпову удастся отобрать титул у любимого земляка. Полная пепельница окурков, две опустошенные пачки индийского (со слоником) напитка не принесли желаемого эффекта. Мы не видели того единственного хода ведущего к победе. Разбитые и разочарованные уже собирались разбредаться по домам, как Фархад-муаллим( уважительное "учитель" в переводе с азербайджанского языка) предложил неочевидный ход конём. Сил на разработку возможных вариантов уже не оставалось и мы, настроенные скептически, выразили сомнения в конечном триумфе. Но субботний вечер принёс неописуемую радость сторонникам Каспарова. Спустя всего четыре хода после начала доигрывания Карпов сдался! А скрытый в запечатанном конверте ход оказался …Ке5-d7!! Да, да, тот самый, именно конём! Гениально! Ведь его надо было сделать за считанные минуты перед откладыванием, не имея в распоряжении ночь на раздумья. Любимый мною фотожурналист Юрий Рост, работающий ныне в "Новой газете" тогда был корреспондентом в "Литературке" и делал интереснейшие репортажи с матча-реванша. Не осталась без его внимания и та знаменательная 22-я партия.
Записанный победный ход (на снимке)