Власов Денис Геннадьевич
Месть Холодной
От автора
История придумана мной. Любые совпадения являются случайными. Полная историческая достоверность отсутствует. Внимание, в произведении есть сцены насилия и жестокости, хотя их и немного. По просьбам читателей, выкладываю текст частями.
Глава первая. Пришла война
1.
* * *
Люди, основавшие деревню Вихровка, не стали мудрить с названием, дав поселению имя от протекающей рядом реки Вихра. Спокойная, но извилистая, она неторопливо несла свои воды, чтобы пополнить ими реку Сож, которая в свою очередь впадала в величественный Днепр.
К моменту описываемых событий история Вихровки насчитывала чуть более ста лет. Основали её в 1819 году некие братья Бирюковы, вышедшие в отставку с военной службы. Летопись данной деревни не могла похвастать какими-то особенными событиями. Всё было спокойно, а новости, которые можно было бы занести на скрижали деревенской истории, ограничивались исключительно местным масштабом. Не переживала Вихровка никаких нашествий, пожаров, разрушений, эпидемий и прочих бедствий. Люди рождались, жили, работали, умирали, увеличивая число надгробий на местном кладбище. Даже бурное начало XX века ничего не изменило в истории деревни. В годы гражданской войны ни красные, ни белые, ни разного рода банды не причинили Вихровке никакого вреда, хотя останавливались на постой у местных жителей достаточно регулярно. Как-то так получалось, что все спешили куда-то дальше, не задерживаясь в "гостях" у вихровцев надолго.
В стране свергли императора, затем временное правительство, долго воевали друг с другом, а Вихровка продолжала жить своей относительно мирной жизнью. Мужчины, конечно, уходили: кто в армию, кто присоединился к красным или белым, были и такие, кто отправлялся бандитствовать в леса. Бывало, что проходящие солдаты забирали продовольствие, так что крестьянам приходилось туго, но они быстро приспособились к этому, став делать столь искусные захоронки, что сами частенько не могли вспомнить, что и где спрятали.
Неприятности у Вихровки начались, пожалуй, в годы коллективизации. Среди двух сотен деревенских дворов, разумеется, нашлись кулаки. Их, как это было тогда принято, раскулачили и сослали то ли в Казахстан, то ли на север. Местная беднота сначала приветствовала коллективизацию, но их радость была недолгой. Если кулаки нанимали людей, то они достойно оплачивали труд работников, а вот Советы, организовав колхозы, стали оплачивать крестьянский труд какими-то палочками, именуемыми трудоднями. Если работать в полную силу, то можно было с большим трудом лишь не протянуть ноги с голодухи. Если же что-то помешало работе, скажем, болезнь, то дело было совсем туго.
Люди поняли, что трудиться в колхозе им совсем не нравится, но было уже поздно. Когда за вредительство полтора десятка человек отправилось по этапу, до деревенских дошло, что против лома нет приёма. Новоиспечённые колхозники успокоились, но вкалывать за трудодневные "палочки" не стремились. Показатели урожаев, надоев, мясазаготовок рухнули в разы по сравнению с дореволюционным периодом. Не помогли даже тракторы, появившиеся в деревне в годы коллективизации. была построена в Вихровке и машино-тракторная станция (МТС), которая обслуживала и ремонтировала трактора всех окрестных колхозов.
2.
* * *
Воскресный день 22 июня 1941 года выдался пригожим. За всю неделю это был единственный выходной день для колхозников, так что народ радовался возможности отдохнуть, погулять, просто посидеть на заваленке, сходить на танцы в клуб. Сейчас день 22 июня того злосчастного года памятен не только для каждого россиянина, но и для многих жителей бывшего СССР, тогда же ещё никто не знал о том, что этот солнечный воскресный день станет началом одного из самых тяжёлых испытаний в истории России.
Репродуктора в деревне не было, так что новости местные жители узнали от почтальонши Валентины. Она ездила в райцентр, чтобы привести письма и газеты, которые выписывали несколько семей. Колхозники, стоит заметить, и сами начали догадываться о том, что происходит что-то неладное. К примеру, вдоль дороги, соединяющей Смоленск и Гомель, прошло, ровно гудя, немалое количество чужих самолётов.
- немецкие, - сразу определил председатель колхоза Прохор Антипович Холодный. Он был одним из немногих, кто выписывал газеты по почте, так что кое-какую информацию о событиях внешнего мира имел.
- Кажется, что-то серьёзное началось, - продолжал он говорить любопытным деревенским, которые пришли к нему с распросами, -
- Вы и сами видите, но пока точной информации нет. Вот вернётся из райцентра Валя, тогда всё и узнаем.
Вихровцы и в самом деле видели, что с того направления, куда проследовали чужие самолёты, поднимаются дымы, видимые даже при дневном свете, но никто не хотел верить в самое плохое.
3.
* * *
После обеда на своём велосипеде приехала Валентина и сразу огорошила деревенских:
- Война! Война началась! - крикнула она сразу же после того, как спрыгнула со своего двухколёсного транспорта.
- Как война? Точно война? Да как же это? Ой, что же с нами будет? - заохали собравшиеся вокруг бабы.
- А ну цыц! - рявкнул на них Прохор Антипович, - пусть Валя обскажет всё по порядку.
Председателя в колхозе уважали. Это был пожилой мужчина шестидесяти двух лет, но в его мозолистых руках всё ещё чувствовалась сила. В 20 годков он попал в царскую армию, где честно отслужил положенные 7 лет, успев повоевать в русско-японской войне. В годы первой мировой он снова отправился на фронт, где кормил окопных вшей 2 года, пока не получил ранение, оставшись хромым до конца дней. В таком виде он не был нужен армии, так что его комиссовали, чему он был только рад. Уважали его за жизненный опыт, трезвость мысли, стремление к порядку и справедливость. Водились, конечно, за ним мелкие грешки. К примеру, любил иногда Прохор Антипович выпить, да и от жены налево похаживал, но грехами не злоупотреблял, во хмелю не буйствовал, запойно не пил, да и свои походы к полюбовнице тщательно скрывал. Когда зашла речь о том, что новообразованному колхозу нужен председатель, то жители Вихровки почти единогласно выбрали Прохора Антиповича.
- Сейчас всё расскажу, дайте только воды напиться!
- Мишка, принеси Валентине воды из колодца! - повернулся председатель к своему младшему сынишке. Они с супругой нажили четырёх детей. Двое старших сыновей в настоящий момент проходили военную службу в рядах Красной армии. Помимо Мишки, в доме жила его сестра Ксения. Если бы не началась война, то в июле из армии должен был вернуться её жених Ванька Самсонов. Они с Ксюшей давно встречались, гуляли, вместе ходили на танцы, а потом Иван провожал её до калитки. Родители обеих семей не возражали против свадьбы молодых, так что дело было давно решено.
Напившись, Валентина Степановна приступила к подробному рассказу.
- Отправилась я утром в Зарубино, чтобы получить письма и газеты. Подгадала так, чтобы приехать к девяти утра, чтобы сразу всё забрать и вернуться назад. Машина, которая развозит из города почту по райцентрам, в этот раз не прибыла к обычному времени. Я хорошо знаю Сашку Андреева, который там водитель. Он всегда был таким обязательным, а сегодня что-то задержался. Я решила подождать его. Ещё по дороге в Зарубино увидела самолёты. Я в них не разбираюсь, но вроде таких у наших красноармейцев нетУ. Потом в стороне Смоленска увидела дымы. Что-то очень сильно горело в том направлении. Возможно, что пожар был в самом Смоленске.
Почтальонша закашлялась, взяла из рук Мишки ковш и, сделав глоток воды, продолжила рассказ:
- В общем, приехал Сашка только в половине двенадцатого. Рассказал, что немецкие самолёты бомбили Смоленск, железнодорожные станции, склады. Говорил, что в небе черно от германских бомберов, что в городе пожары, что есть убитые и раненные. Он сам видел на дороге, выезжая из Смоленска, трупы. Задержался он из-за того, что дороги забиты. На запад начали выдвигаться войска, сплошным потоком идут грузовики, а их бомбит немец. На дорогах столпотворение, заторы и нередки случаи паники. Сам Сашка смог приехать только потому, что сейчас лето, а он знает объездные пути. В распутицу по ним, конечно, не проехать, а летом вполне можно. В общем, получила я всё необходимое и засобиралась в обратный путь, как тут из репродуктора сказали, что сейчас по радио будет выступать народный комиссар по иностранным делам товарищ Молотов. К этому времени многие зарубинцы собрались у репродуктора. В полной тишине мы слушали выступление товарища Молотова, который говорил по поручению товарища Сталина. Молотов сказал, что на нас варварски и без предупреждения напала Германия. Так я и узнала, что началась война.
4.
* * *
Бабы, составлявшие большую часть собравшейся вокруг председателя и почтальонши толпы, запричитали, заплакали, завыли. Они были обычными крестьянками, которые не разбирались в политике, международной обстановке, силах и стратегиях, но они чувствовали своим бабьим сердцем, что пришла беда. Женская интуиция им говорила, что очень многие из них не увидят после войны своих отцов, братьев, сыновей. Женщины не могли это выразить словами, исторгая свою боль, тревогу и тоску причитаниями и воем.
Хватит! - как-то неуверенно попробовал утихомирить деревенских жительниц Прохор Антипович. Он и сам был огорошен такой новостью, поскольку очень хорошо представлял, что такое большая война.
- Хватит, я сказал! - повысил он голос, который набрал уверенности и властной строгости. Женщины чуть приутихли, но окончательно не унялись.
- Посмотрим, что будет дальше, - продолжал говорить председатель, - Думаю, что к нам в скором времени кто-то приедет от властей и всё разъяснит.
Вздохнув, он продолжил: Я думаю, что многие наши парни отправятся в армию. Готовьтесь к проводам.
Раздав прямо на месте стихийного сбора газеты и письма, Валентина Степановна скрылась в здании почты. Деревенские же, ещё немного потоптавшись, стали разбредаться по своим домам, разнося по Вихровке скорбную весть. Реакция местных жителей предсказуемо разделилась: представительницы прекрасного пола плакали, мужчины хмурились, парни довольно потерали руки, опасаясь лишь того, что не успеют попасть в Красную армию до разгрома подлого и коварного врага.
Отправился домой и Прохор Антипович. Ему предстояло сообщить весть о начале войны своим женщинам. Жена Пелагея расстроится из-за того, что старший сын Кузьма точно не вернётся из армии этим летом. Да и второй сын Семён, которому оставалось отдать родине последний год службы, тоже сейчас в рядах. Ксенька огорчится из-за того, что летом не вернётся к ней её Ванька Самсонов, так что главе семейства предстояло утешить и успокоить жену и дочь, постаравшись их как-то обнадёжить и подбодрить.
- Что случилось, батюшка? - немедленно подлетела к нему Ксения, стоило лишь председателю войти во двор своего дома.
- Погодь маленько, сейчас всё обскажу. Мать где?
- На кухне она. Закончила с обедом и тебя ждёт. Мишка тоже пришёл, но ничего не говорит.
- Хорошо. Тогда за обедом всё и обскажу. А ты пока сгоняй в погреб и прихвати самогону. Думаю, что без него не обойтись.
Ксения не удивилась распоряжению отца, поскольку по воскресеньям он любил за обедом выпить домашней горилки. Пил он, как правило, в меру, но иногда мог и перебрать.
Омыв руки, Прохор Антипович вошёл в дом и направился к столу. Ксения уже сидела за оным, а в центре стояла бутыль с местной жидкой валютой.
- Проша, что с тобой? - встревожилась Пелагея, лишь взглянув на его лицо.
- Погодь маленько, сначала надобно подкрепиться, а там уж и поговорим.
Поев щей, председатель плеснул в стакан мутноватой жидкости, наполнив его до половины, и незамедлительно опрокинул в себя. По телу разлилось блаженное тепло, а в голове появилась ясность мысли. Быстро выпив ещё, хотя и меньшую порцию, Прохор Антипович начал тяжёлый разговор. Он рассказал о том, что узнал от Валентины, о своих мыслях по поводу Кузьмы и Ваньки Самсонова. Самогон действительно пригодился, поскольку помог быстро привести Пелагею и Ксению в чувства.
Глава вторая. Пришёл враг
1.
* * *
С первых дней стало ясно, что ход войны отличается от того, что говорили пропагандисты. Разгромом врага на чужой территории и не пахло. Наоборот, захватчики стремительно рвались вперёд, громя советские части. Через неделю после начала войны был взят Минск. Складывалось ощущение, что верховное руководство само было шокировано и растеряно столь стремительным блицкригом.
В июле бои переместились в Смоленскую область. Жители Вихровки ощутили приближение линии фронта. Над ними всё чаще пролетали вражеские авиаторы, по дороге Смоленск - Гомель отходили советские части, спасались беженцы, эвакуировали то, что ещё можно было спасти. Это были самые страшные первые дни войны, когда все бежали, сами не зная куда, усеивая обочины дорог брошенными пушками, пулемётами, сгоревшими и неисправными автомобилями, личными вещами беженцев, а ещё трупами, трупами, трупами.
Воскресный день 20 июля можно считать датой, когда гитлеровцами была захвачена Вихровка. Произошло это как-то буднично. Недалеко от деревни шёл бой. Красноармейцы, поставив на дороге заслон, упорно держались за свой рубеж. Фашисты дважды атаковали советских солдат с помощью танков, за которыми бежала пехота. Пулемётным огнём пехота отсекалась от танков, а грозные машины, лишившись пехотного сопровождения, не решались на продвижение вперёд. Враг, однако, был опытен и в военном деле знал толк. Противник отправил быстрых мотоциклистов с пулемётами в обход упрямых русских, не желающих признать превосходство германского оружия и воинской выучки. Обходя заслон на дороге, вражеские мотоциклисты и ворвались в деревню. Так уж получилось, что и в этот раз фашистам нужно было спешить, так что ничего разрушать и жечь они не стали. Речь шла, конечно, не о человеколюбии, а о боязни демаскировать свой манёвр. Действительно, если бы советский командир увидел с дороги дым от горящих домов, то он бы сразу догадался, что его обходят.
Среди немцев оказался один, который знал русский язык. Он был из рода обрусевших немцев, которые, не приняв власть большевиков, подались на историческую родину.
2.
* * *
Ксения находилась во дворе, когда с окраины деревни раздался треск моторов. Девушка, прекратив поливать цветы, удивлённо повернула голову в ту сторону.
"Что это?" - недоумённо подумала она, - "Может наши войска идут?"
Ответ на этот вопрос был дан незамедлительно. Командир мотоциклистов, решив, что в самом большом доме живёт местное начальство, отправил в него русскоязычного Фридриха Дорфа с его напарником Гансом Пфартом.
Через какую-то минуту треск приблизился к их дому, затем звук мотора стал немного тише, но его легко перекрыла громкая лающая речь. Говорили не по-русски, но что-то явно требовали.
- Эй, красные, открывайте! - проорал Пфарт по-немецки.
- Не ори, Ганс, они тебя всё равно не понимают, - усмехнулся Фридрих.
- А если поговорить на его языке, поймут? - засмеялся сидящий в коляске мотоцикла двадцатилетний безусый немец, поводя стволом пулемёта.
- Такой язык всем понятен! - ухмыльнулся его более старший собеседник, - Шутки-шутками, а надо спешить, пока русские не опомнились.
- Нет проблем! - ухмыльнулся Ганс, наводя на створку ворот ствол пулемёта. Но в это время открылась калитка, из которой показалась любопытная мордашка местной жительницы.
- О, какая фройляйн здесь живёт! - ахнул Пфарт, не отводя от девушки заблестевших глаз.
- Ты ствол от неё отведи, а то нажмёшь на спуск в порыве вожделения и нет больше восхитительной фройляйн, - возразил Фридрих, положив правую руку на пулемёт и отворачивая его чуть в сторону.
- Ой, правда, - немного смутился молодой солдат.
- Где глава этой деревни? - по-русски обратился к девушке Дорф.
- Председатель? - несмела переспросила Ксения.
- Не знаю, - чуточку раздражённо ответил Фридрих, - председатель, сельский комиссар, староста или как там у вас это сейчас называется.
- Мой отец председатель колхоза. Позвать?
- Зови и побыстрее!
Через минуту Прохор Антипович стоял возле своей калитки, отвечая на вопросы старшего немца, а молодой в это время разглядывал Ксению, которая несмело выглядывала из-за спины отца.
Разговор продлился недолго. Фридриха интересовало, как называется деревня? Это нужно было знать, чтобы более точно привязаться к местности. А ещё он спросил о том, где находятся советские войска. Ответа на второй вопрос председатель не знал.
- Что за мастерские мы встретили недалеко от вашей деревни? - вдруг спросил немец.
- Дык это, МТС наша.
- Что такое МТС? - удивился немец.
- Машино-тракторная станция, - пояснил Прохор Антипович.
- Тьфу! - Фридрих сплюнул на землю, - опять эти большевики хрень какую-то придумали. Как в 20-ые годы главсевморселёдкабрюхо. Ладно, дед, мы пошли. Мы принесли вам новый порядок, так что будете теперь жить без большевиков и колхозов.
Сказав это, Фридрих запрыгнул в седло мотоцикла, завёл его и тронулся с места.
- Может девку заберём? - спросил у напарника Ганс.
- Нет времени. Если после боя останемся живы и остановимся на постой в этой деревне, то обязательно с ней потолкуем.
- Надеюсь, что всё так и будет, - плотоядно заулыбался Пфарт.
Судьба не была к ним благосклонна. Пфарт получил тяжёлое ранение в грудь из мосинки и умер по дороге в госпиталь. Фридрих упал с подстреленного мотоцикла и сломал правую руку. Фашисты, неожиданно ударив с левого фланга, смяли обороняющихся красноармейцев и продолжили наступление. Что же до председателя и его дочери, то они впервые на этой войне увидели врага. Ксении казалось, что не так уж этот враг и страшен. Молодой немец был даже немножко симпатичен. Прохор Антипович же не питал на счёт немцев никаких иллюзий. Он сам был солдатом, был на войне и видел всякое. Он тоже украдкой следил за взглядом молодого пулемётчика, глаза которого ему, как отцу, очень сильно не понравились.
3.
* * *
Время шло. Война продолжалась, катясь по Советскому Союзу, словно громадное колесо с острыми шипами, забирая сотни тысяч жизней, колеча судьбы, разрушая дома. Оставлено множество крупных и мелких городов, деревень, сёл и посёлков, где теперь хозяйничали оккупанты.
Вихровку до поры до времени всё это как бы и не касалось. Колхозники продолжали жить почти такой же жизнью. Они работали, собирались в клубе и даже танцевали под гормошку. Хотя деревня и находилась в тылу врага, но фашистов в ней не было. Пару раз через Вихровку проезжали немецкие войска, но даже не останавливались на постой. Гораздо чаще на деревню набредали советские окруженцы. Откровенно говоря, они вызывали жалость: порванная форма, измождённые лица, голодный взгляд, многие с запылёнными повязками, где сквозь пыль были видны бурые следы крови. Вихровцы, конечно, помогали, снабжая красноармейцев продовольствием, деревенская знахарка лечила раны, поскольку фельдшера призвали в армию, местные жители рассказывали солдатам об обходных путях, чтобы окруженцы не попались немцам в плен. В общем, если бы не советские солдаты, выходящие из окружения, да не дефицит мужского населения, ушедшего на фронт, то жизнь местных жителей мало отличалась от той, что была до войны.
Эти времена потом будут вихровцам казаться почти райскими, а пока они просто жили так, как привыкли. Но всему когда-нибудь приходит конец. Закончились и счастливые дни для колхозников. В будний день 5 августа в деревню вошла немецкая колонна грузовиков. Они проехали к зданию сельсовета и, остановившись, выпустили из себя вражеских солдат. Те бодро попрыгали на землю и рванули в здание, оставив снаружи лишь несколько человек. В сельсовете давно никого не было, так что возвратились оттуда немцы быстро. Подчиняясь командам офицера и грозному лаю фельдфебеля, фашисты споро согнали местных жителей к сельсовету. Вперёд вышел офицер и, постоянно заглядывая в словарь, с трудом произнёс, страшно коверкая русские слова:
Русский, с... Вы скажет... Буду говорить ваш старост. Вы его слушать и подчиняться! Всё выполнять и гут жить, не выполнять - пиф-паф, - он поднял вверх большой палец правой руки, согнув при этом указательный, изображая стрельбу из пистолета. Затем к нему подошёл достаточно пожилой немец и разразился небольшой речью по-русски. Он сказал, что большевизм в СССР фактически уже низложен, что немецкие войска ещё до начала зимы займут Москву, после чего советская власть окончательно падёт. Он обещал свободную жизнь, но предупредил, что пособники советской власти будут сурово наказаны. Местные ему не поверили, поскольку он объявил о тех налогах, которые крестьяне должны сдавать в фонд немецкой армии. С каждой коровы 300 литров молока в год. А ещё с каждого хозяйства 300 кг зерна, полцентнера мяса и 20 кг масла. Помимо натуральных податей, крестьяне облагались и денежным налогом в размере двухсот рублей в год.
Речь нового старосты продлилась недолго. Рассказав о налогах и пожелав счастья в новой и свободной жизни, он велел всем расходиться. Вихровцы покидали площадь перед сельсоветом с тяжёлым сердцем. Они понимали, что новый староста лишь говорит красиво, а ждёт их очень непростая жизнь под пятой ненавистного врага.
4.
* * *
Жизнь снова вошла в привычное русло, хотя немецкие солдаты остались в деревне. Командование захватчиков решило, что Вихровка - это отличное место, чтобы организовать мастерскую для ремонта танков и иной техники, вышедшей из строя. Оборудование с МТС вывести в полном объёме не успели. Немецкие ремонтники были этому обстоятельству только рады.
В деревню стали притаскивать подбитые немецкие танки. Каждый из местных жителей в душе злорадствовал, видя искалеченную гору железа, в которую превратилась грозная немецкая машина. Вот только из груды железа очень часто за ворота мастерской снова выезжал отремонтированный танк, лязгая гусеницами, чадя выхлопом и хищно поводя пушкой.
Отношение захватчиков к местным жителям сначала было нейтральным. Со дня на день враг ожидал падения Москвы, так что фашисты ходили по деревне довольными, словно облопавшиеся сметаной коты. Если местные колхозники не мешали захватчикам, то их не трогали и особенно не притесняли. Бывало, что деревенские юноши и немецкие солдаты даже устраивали вечера, на которых пели каждый свои песни.
Мишка терзался. Юноша не мог смириться с тем, что его родина ведёт тяжёлую войну, а он сидит дома, спрятавшись за мамкину юбку. Несколько деревенских парней и мужиков ушли в партизаны. Иногда он виделся с некоторыми из них. Ему было известно, что партизаны пока реально ничего не делают, поскольку организуют свою жизнь, быт, ищут оружие и боеприпасы. Однажды Мишка даже добрался до их базы, где его, после долгих мытарств, пропустили к командиру, которым оказался офицер, выходивший из окружения. Мишка помнил его, поскольку товарищ Фамин ночевал как раз у них, так что юноша смог даже подслушать его разговор с отцом. Выйти к своим, по всей видимости, Андрей Александрович Фамин, имеющий капитанское звание, не смог. Мишка просил, чтобы его взяли в партизаны, но сглупил, назвав свой настоящий возраст. Если бы он приврал, как это делали многие его ровесники, то сейчас бы уже партизанил, но Фамин ему сказал со всей определённостью, что шестнадцатилетних пацанов он в отряд не берёт.
Мишка всё равно помогал партизанам. Его помощь заключалась в том, что он рыскал по местности и розыскивал оружие с боеприпасами. Естественно, что отдавал в отряд он не всё. К примеру, небольшой пистолетик типа Вальтер он оставил себе, как и около сотни патронов к нему. А ещё в его личном оружейном схроне лежала мосинка со штыком и две сотни патронов к ней.
Прохор Антипович был знатным охотником. Когда Мишке исполнилось 12, он стал брать его с собой. Сначала было скучно, но с каждым разом становилось всё интереснее и интереснее. Отец учил младшего сына читать следы зверей, учил наблюдать, сопоставлять и делать выводы из увиденного. В 15 лет отец начал учить его стрельбе из ружья, так что к 16 годам Михаил Прохорович обладал навыками неплохого стрелка. Вот только на охоте приходилось стрелять по зверю, который не выстрелит в ответ, а на войне придётся убивать людей, которые могут и огрызнуться огнём, если вдруг промахнёшься с первого выстрела.
Из Мишки получился отличный охотник. Обладая средним ростом и небольшой комплекцией, он изумлял не только сверстников, но и взрослых своим проворством. Эдакий шустрый живчик с голубыми глазами, которые всегда светились любопытством. Он считал, что ему самое место в партизанском отряде, но его туда почему-то не брали. Парень, однако, чувствовал, что он обязательно попадёт в команду Фамина, чтобы сражаться за свою родину. Это действительно произойдёт, но чуть позже. Эх, если бы парень только знал, какие обстоятельства приведут к его появлению в партизанском отряде Фамина, то запретил бы себе даже думать об этом. Вышло, однако, так, как было суждено.
Глава третья. Пришло зло
1.
* * *
Закончился сентябрь. Осень в полной мере вступила в свои права, оккупировав небо тучами, поливая землю холодным дождём. Курт Зайнер вышел из столовой, достал папиросу из немного помятой пачки и, чиркнув спичкой, закурил. До конца обеденного перерыва оставалось ещё полчаса, так что он мог спокойно покурить, пройтись по деревенской улице и уже потом идти в мастерскую, чтобы продолжать трудиться на благо Германии.
Курт был призван в войска из Вольфсбурга, где прожил всю свою жизнь. В первой мировой он не успел повоевать, поскольку родился в 1903 году. Впрочем, этому обстоятельству Зайнер был только рад. Его с самого детства привлекала автомобильная техника. Он мог часами возиться с каким-нибудь самодвижущимся транспортом, абсолютно не замечая хода времени. Его восхищала мысль о том, что человек смог создать то, что способно двигаться само по себе. Ремонтируя очередную машину, он ощущал себя волшебником, который вдыхает душу в мёртвое железо, заставляя его служить людям. В общем, Курт был фанатом своего дела. В вермахте это оценили и пристроили его к той работе, которую он обожал. Автомеханика это устраивало, поскольку он не любил разного рода стволы, зато любил двигатели, валы, масла и т.п.
Проходя мимо дома бывшего советского старосты (имеется в виду дом председателя колхоза), он бросил взгляд на калитку и увидел выходящую из дома девушку.
"Красивая какая", - с восхищением подумал он. Курт всегда любовался дочкой бывшего старосты, когда была такая возможность. Она поражала величественной, какой-то природной красотой. Не худая, но и не толстая, с роскошной косой и голубыми глазами. Казалось, что сама природа напитала её своими соками.
- Эй, фройляйн, подожди меня! - крикнул шедший ему навстречу Алекс Ханд. Ксения, а это была она, испуганно оглянулась и торопливо нырнула обратно во двор, захлопнув калитку.
- Не бойся меня, прекрасная фройляйн! Я тебя не обижу, - засмеялся Алекс, подходя ближе к калитке.
- Привет, Алекс! Ты с обеда? - окликнул его Курт.
- Привет, старина! Да, уже пообедал. Думаю, пойду пройдусь, а потом снова работать.
- Опять ты девчонку пугаешь? - укоризненно сказал Зайнер.
- Я? - Ханд сделал удивлённые глаза, - Я хочу познакомиться, а не напугать.
- Мы здесь враги, так что нужно вести себя аккуратно, если ты, конечно, хочешь заслужить её доверие.
- Хочу, разумеется, но... Ты знаешь, не ровняй обычных девушек с какими-то недочеловеками. Она, конечно, красива, но годиться только для того, чтобы удовлетворять потребности высшей расы. Так говорит нам фюрер, а ты же не будешь спорить с фюрером?
- Я не буду спорить с нашим вождём, но я точно знаю, что у каждого человека есть своя голова на плечах. Фюрер-фюрером, а думать нужно самому.
- Ты, конечно, прав, старина! - засмеялся Алекс.
- Ладно, пойду я, - стал прощаться Курт, - а то скоро уже обеденный перерыв закончится.
- Да, эта старая свинья Штейнике не даст лишнюю минуту на отдых.
- Вот красных победим, тогда отдохнём. Может тебе эту деревню в качестве надела и выделят. Вот тогда отличный у тебя отдых получится.
- Ладно тебе фантазировать, - заулыбался Ханд.
2.
* * *
Наступил субботний вечер 18 октября. Уборочная страда закончилась, так что до весны у колхозников работы не было. Потрудились вихровцы ударно: собрали неплохой урожай, заготовили корма для скотины, посеели то, что было необходимо. Сегодня в помещении клуба должны состояться танцы. Мишка не в первый раз собирался на подобные мероприятия. Он знал, что придут не только местные мальчишки, но и молодые немецкие солдаты. В те времена отношение к жителям оккупированных территорий ещё не стало таким жестоким. Молодёжь как-то находила общий язык друг с другом. Немцы пели свои песни под губную гармошку, деревенские юноши и девушки - свои. Для них играл дед Семён.
Надев свою лучшую рубаху, Мишка вышел из дома и направился к клубу. Его сестра уже была там.
- Уже ждёшь, сестрёнка? - окликнул парень Ксению.
- Семён Антонович уже пришёл, так что сейчас будут запускать.
- Добря! Стал быть, я вовремя пришёл?
- Зазноба твоя, Наташка Климова, ещё не пришла.
Мишка покраснел, но взял себя в руки и возразил:
- Чего это она моя зазноба?
- Ой, - засмеялась Ксения, - посмотрите на него! Да всё же видно. Иногда вы, парни, такие глупые.
- Ну-ну! - пытаясь грозно нахмуриться, проговорил Мишка. Он хотел добавить что-то ещё, но увидел идущую к клубу Наташку. Сделав страшные глаза, он приложил палец к губам и, отвернувшись от сестры, направился к своей, права таки Ксенька, зазнобе. Его душа пела от первого чувства, сердце восторженно колотилось, сам он радовался тому, что сегодня будет танцевать с Наташкой, а потом они пойдут за околицу, чтобы гулять до утра по скошенному полю. Завтра на работу идти не нужно, так что нет никакого смысла ложиться спать пораньше. Разве мог шестнадцатилетний парень Михаил Холодный подумать, что этот день войдёт чёрной страницей в летопись его жизни. Хорошо, что люди не могут знать своего будущего.
Ксения, как было сказано выше, была очень красивой девушкой. Многие завидовали Ивану Самсонову, которому досталась такая красавица. В настоящий момент, однако, любимый Ванютка находился в рядах Красной армии, а потанцевать девушке хотелось. Недостатка в желающих пригласить её на танец не было, но каждый раз её партнёр менялся.
"Эх, был бы здесь сейчас Ванютка! Как бы мы с ним танцевали", - вздыхала про себя Ксения.
3.
* * *
Завершив рабочий день в мастерской, Курт и Алекс, приведя себя в порядок, отправились на местные танцы. Вытащил друга на это мероприятие более молодой Ханд. Зайнер для вида упрямился, но в душе ему было любопытно, как отдыхают красные?
Они немного задержались, так что вечер был в самом разгаре. Молодёжь смеялась, танцевала, громко разговаривала и активно радовалась жизни, которую не могли сломить ни тяжёлый крестьянский труд, ни коллективизация, ни война. Алекс сразу куда-то ушёл, а Курт, присев на скамью, стал наблюдать за танцующими. Местные песни и танцы были ему чужеродны, но он находил в них свою прелесть. Они напоминали ему о мирной жизни, о жене Герте, о почти взрослом Михаэле, Старшекласснице Хельге и очаровательной второклашке Ирме.
Приятель Курта ушёл недалеко. Он увидел Ксению и не мог отвести от неё взгляд. Заметив, что многие местные парни приглашают её танцевать, он решил тоже попытать счастья. Подойдя к Зайнеру, он спросил:
- Скажи, Курт, как по-русски пригласить девушку на танец?
- Гм, - задумался его старший товарищ, - Кажется, нужно сказать, фройляйн, я хотеть разрешить вас танец.
Алекс несколько раз повторил эти слова, но смелости почему-то не было. Решив перекурить, он вышел на улицу. Возле крыльца на лавке сидели пятеро местных и пили что-то из большой бутыли.
- Что это? - спросил Алекс по-немецки. Его, конечно, не поняли, но красноречивый жест, указывающий на бутылку, был ясен без слов.
- Кажется немчуре тоже захотелось, - пьяно хохотнул один.
- Да нам нежалко. Мы, русские, не жадные, - ответил второй и протянул Алексу бутыль. Тот осторожно осмотрел её и сделал добрый глоток из горлышка. На глазах Ханда появились слёзы. Он почувствовал себя цыплёнком на вертеле. Вот расколённый вертел скользнул по его пищеводу, расплескавшись огненным шаром в желудке, а потом вдруг угас, отдав всё тепло телу. Стало хорошо.
- Гут! - прохрипел он. Деревенский самогон оказался по душе оккупанту. Парням тоже было любопытно, что будет делать фашист, когда напьётся. Они забыли, что уже сами много выпили, так что в самом скором времени стали отключаться. Двое из пятерых, взяв себя в руки, всё-таки побрели неверной походкой домой, а трое свалились прямо за лавкой, где рос кустарник.
В бутылке оставалась примерно четверть её содержимого, когда Алекс остался в одиночестве. Он вспомнил о Ксении и, залпом допив самогон, отправился в клуб.
4.
* * *
Войдя в помещение клуба, Алекс не увидел девушки. Пока он пил самогон, она, заскучав, ушла домой. Если бы Ханд был трезв, то на том бы дело и закончилось, но сейчас он непременно хотел увидеть её. Пьяный немец отправился к дому Ксении. Добредя до калитки нужного двора, он увидел её. Она маленьким ножичком бережно срезала цветы, чтобы украсить свежим букетом дом.
- Эй, фр... Фройляйн, я ва-ас танец! - крикнул он заплетающимся языком. Девушка подняла взгляд, увидела его глаза, в которых, как ей показалось, застыла жестокость и злоба, и, вскрикнув, бросилась в дом.
- Куда, шлюха? - уже по-немецки заорал Ханд, приходя в ярость от такого поведения русской сучки. Он двинул в калитку плечом, отчего засов оказался сорванным. Стремительно пробежав по двору, пьяный немец ворвался в дом. В сенях её не было, так что он рванул дальше. Путь ему преградил какой-то старик. Алекс действовал на автомате, не отдавая себе отчёта. Пригодились навыки боксёра. Мощный удар в челюсть, от которого пожилой мужчина отлетает в сторону и падает на пол.
- Изверг, тварь, паскуда! - кричит по-русски немолодая женщина, размахивая кочергой. Подбив ребром ладони печной инструмент вверх, он, стремительно бросив тело вперёд, нанёс страшный удар кулаком прямо в женское лицо. Плотный и мягкий звук удара совпал с неприятным и жутким хрустом. Тело хозяйки обмякло и рухнуло на пол. Кулак Ханда окрасился красным. Алекс, впрочем, этого уже не замечал. В ушах у него шумело, а в воспалённом мозгу билась одна мысль, что нужно догнать эту красную стерву. Углядев забившуюся в угол девушку, он рванулся к ней.
- Попалась, пташка! - ухмыльнулся фашист, легко сломив сопротивление Ксении. Он приник к её губам, закрыв от наслаждения глаза. Девушка отчаянно дёрнулась и оттолкнула немца. В следующий момент Ханд ощутил, что на его лицо село какое-то насекомое. Ксения бороздила физиономию насильника маленьким ножичком, которым совсем недавно аккуратно срезала цветы во дворе. Если бы девушка вела себя более хладнокровно и смогла воткнуть ножик негодяю в глаз, то эта история сложилась бы по-другому, но Ксения испугалась и толком не понимала, что делает. Она хотела только одного: спастись от зверя, в которого сейчас превратился Ханд.
Ощутив слабую из-за выпитого алкоголя боль, Алекс открыл глаза. Увидев в свете керосиновой лампы, которая каким-то чудом не упала со стола, свою кровь, текущую по лицу, он ещё больше рассвирепел. Последние проблески разума покинули голову псевдоарийца.
- Ах ты, красная шлюха! - в неподдельной злобе взвыл он и пнул ксению сапогом в голень. От жуткой боли нога девушки подломилась и она упала.
- Получай, мразь! Я тебе покажу, как бросаться с ножами на господствующую расу! - орал Ханд, нанося жестокие удары ногами. Ксения не пыталась сопротивляться, лишь закрывая голову руками от ударов. Остановить разошедшегося негодяя было не в её силах. Осыпая девушку самыми грязными ругательствами, Алекс, как заведённый, бил, топтал, месил. Он не замечал, что Ксения уже потеряла сознания и даже не стонет. Фашист вымещал свою злобу на несчастной, полностью отдавшись ярости, затопившей его тело и душу.
5.
* * *
Когда силы Ханда покинули, он отступил от изломанного тела и опустился на лавку. Керосинка по-прежнему освещала место злодеяния тусклым, каким-то уныло-равнодушным светом. Оглядев бешеным взглядом комнату, Алекс увидел... Он увидел страшного человека, тело которого с ног до головы было заляпано кровью Кровь склеила его короткую армейскую стрижку, застыла коркой на бровях, кровь сочилась из порезов на лице, рукава шинели до самых локтей испятнало красным, а ещё брюки и особенно сапоги буквально сочились кровавой влагой.
- Проклятое зеркало!" - подумал фашист, - "А неплохо она меня покромсала. Порезы долго будут заживать. Правильно говорил фюрер, что это отсталая раса. Надо убить эту стерву. Вот только марать оружие не хочется, тем более, что сам уже весь в кровище. Вот что, надо её утопить. Точно! И оружие не замараю, и улики скрою".
У пьяных своя логика, которую трезвым людям понять невозможно. Ханд забыл, что им говорили об убийстве местного населения. Им разъясняли, что в этом ничего страшного нет, поскольку чем меньше на завоёванной территории останется недочеловеков, тем больше жизненного пространства получит настоящие "арийцы".
Приняв решение, немец начал действовать. Он поднялся, схватил девушку за шиворот и в таком виде потащил за собой. Пинком распахнув дверь, он вышел во двор, затем за калитку и поволок песжизненное тело к реке. За полсотни метров до воды кофточка вдруг треснула, а в руках у Ханда остался лишь кусок материи.
- Вот мразь какая! Не хочет в реку! Но со мной такие штучки не пройдут! - зло рассмеялся Алекс, хохот которого был изрядно сдобрен нотками безумия.
Схватив несчастную за ноги, он продолжил свой страшный путь. Подойдя к воде, он немного прошёл по берегу до определённого места. Ему было известно, что здесь почти прямо у берега находится глубокая яма. Он подхватил тело Ксении на руки, сделал несколько шагов в воду, напрягся и толкнул его от себя. Тело девушки, издав тихий всплеск, стала медленно погружаться в речные воды. Алекс стоял и, как зачарованный, следил за тем, как медленно скрывается под водой продранная во многих местах кофта. Прошло не более минуты, а ничего уже не было видно. Свидетельство его страшного преступления упокоилось под толщей речной воды.
25.03.2018
Продолжение здесь.
http://www.proza.ru/2018/08/09/79