Интервью с Клеопатрой

Людмила Зинченко
               
               


  Итак, её звали Татьяной. Только теперь понимаю злую шутку судьбы, связавшую её именем со всем известной литературной героиней.  Вдобавок к этому историческому рефрену я и сейчас не могу отделаться от мысли, что как сочинитель 19 века, делаю вид, что описываю кого-то хорошо знакомого, хотя романы те, как правило, были выдуманы от начала до конца (это, разумеется, не умоляет безупречную честность русской литературы) но, как раз в моем случае, я буду просто излагать факты известного многим происшествия, потому что с одной стороны уже достало – слушать версии одна глупее другой; а с другой стороны, не скрою,  меня мучит совесть, так как сама оказалась косвенной участницей событий.
Для тех, кто не в теме, начну сначала. Девушку звали Таня и она была не чужда литературы – любила читать, переводила на английский с  французским (однажды и мне в том числе)  и еще, возможно не все знают, Танюша сама хотела написать книгу интервью на феминистскую тему об успешных женщинах – известных и просто интересных. Правда, в то время когда мы познакомились, она увлеклась другим, наверное более современным медиа, когда свои мысли и реже чувства (мысли-проза, чувства-поэзия), автор выражает не этими черными значками на белом фоне, а непосредственно художественными образами. Другими словами, она училась в арт-школе на отделении фотографии. Я думаю, многие поняли о ком я говорю, да-да, о той самой Татьяне. Помните, кто больше нее любил селфиться? Уже забыли?
Я вела в той школе один небольшой курс, тоже, кстати, отсылающий к 19 веку. Танечка всегда с удовольствием ходила на мои занятия, и мы как-то незаметно сошлись. Разумееся, это не было дружбой, но Таня нередко мне писала, советовалась по фотографическим делам, а потом и по литературным, к тому времени у нее уже было записано несколько интервью для книги – с адвокатом, современной художницей, и известной феминисткой, кстати матерью пятерых детей. Да, и про своего мужа Таня кое-что рассказывала: Виталик, как я поняла был не в восторге от её метаний между литературой и фотографией, изредка намекал, что пора  на чем-то остановиться, но сильно и не давил, в конце концов сам он, будучи успешным бизнесменом мог обеспечить жену.
  Однажды, это было в мае, когда я опаздывала на занятия в школу, Таня догнала меня уже на территориии арт-центра, где-то у той фалафельной на углу, которую закрыли год назад. Мы, повторяю спешили, только подошли к входу, Таня потянулось к дверной ручке, но дверь сама открылась – с той стороны стояла девушка (сквозняком, помню, подуло) и распахнувшаяся дверь едва не набила Тане шишку. Девушка была в ярко оранжевых брюках-клеш, лицо восточного типа, черные волосы-каре, раскосые глаза под “рейнбанами”, красивые брови от удивления взлетели вверх.
– Сорри, – смутилась она, прижав к груди узкую руку с маникиром цвета лазури и пристально взглянула в глаза моей Тани.
– Ничего, бывает, – ответила та, так же не отрывая от нее глаз.
Я поняла Татьяну. Было в девушке что-то, какая-то витальность, жизненная сила или нечто, что заставляет оглядываться на улице как мужчин, так женщин: “she’s got it, yeah baby, she’s got it” как поется в старой песне.
    Несколькими днями позже я увидела эту девушку в одном модном кафе на Петровке. Она сидела напротив со своей подругой и кивнула нам, вернее моей знакомой.
– Кто это? – спросила я.
– Клеопатра, ты что не знаешь? – шепнула приятельница, посмотрев на меня недоуменно, – широко известная личность… – и хмыкнула многозначительно, – в узких кругах.
 – Аааа это она? – ахнула я, – вот бы не подумала.
   Ну, конечно же, кто не знает Клеопатру? О ней только и говорили: вернее, о ее многочисленных лесбийских романах, которые она затевала с такими персонами, на которых ни за что и не подумаешь. Я представляла ее другой. Помню одну сплетню, поразившую своей кинематографичностью: Клеопатра, чтобы отомстить своей неверной подруге, с которой снимала вместе жилье, переспала со своей же соперницей в их же кровати, причем у кого-то в этот день была менструация. И когда подруга-сожительница вернувшись домой, хотела лечь в постель,  то пришла в бешенство от вида скомканного и грязного постельного белья. Я так и вижу, как летали простыни с красными пятнами по студии на Красном Октябре.
Да, странно, что в облике девушки, сидящей напротив, не было ни грамма порочного или вульгарного, даже не такая яркая, как при нашем столкновении в дверях. Сидит себе тихая, незаметная, в черный шарф замоталась и очёчки – ну просто библиотекарша.
– А знаешь, – тихо сказала моя знакомая, – с кем Клеопатра сейчас крутит?
Она шепнула мне на ухо имя, и я поперхнулась кофе.
  Да, это была неординарная девочка. Так что я даже не удивилась, когда Таня мне написала, что хочет включить ее в свою книгу. Позже я нашла эту преписку в чате:

– Хочу взять интервью у Клеопатры
– OMG
– Не поняла)
– Стоп, Таня, ты же пишешь про деловых тетенек давай не переходи на фриков
– Ок
– Ты ж не МК)
– Ваще она поэтесса, ее Кирой зовут
– ))
– Вот здесь www. kleopatra_poetry/sea14962_
– Вау

Где море, где небо? Вверху иль внизу?
По небу, по морю тебя я везу, моя дорогая.
Отлив. Мы плывем, но не слышно весла,
как будто от берега нас отнесла
лазурь, отбегая.*

  Это было первое, что открылось по ссылке. Я помню, что стихи мне действительно понравились, несмотря на то, что села их читать с оттопыренной нижней губой – ну чего ожидать от персонажа с такой нездоровой популярностью и таким пошлым псевдонимом. Потом  наткнулась на другое, даже запомнила немного:

И под пудрой лицо заплакано
на губах под румянами кровь, –
да, сестра моя, да вот так она
зацеловывает любовь.

Вот выдержка из дальнейшего чата, я ответила Тане на следующий день:

– Хорошие стихи
– Правда? вам  нра?
– Вроде она настоящий поэт
– Да
– Береги себя, баба то совсем бесбашенная
– Ок
– Не факт, что согласиться на интервью, кстати
– Я попробую
– Щасливо

  После дальнейших событий я винила себя, что словно подтолкнула Танюшу в этой переписке. Надо же было понимать, чем это может закончиться для такой тонкой и впечатлительной натуры. Но что я могла сделать? Сказать, нет, беги от нее, спасайся, схватить за руку, посадить под замок? Да, наверное так и надо было поступить. А я лишь написала, про хорошие стихи.
  И вот однажды, когда я проснулась, увидела в телефоне множество сообщений от Тани, написанных под утро, и фотка, где они сидят с Клеопатрой вроде в том же кафе:
Ааааа
Я сделала это!
Она классная
Мы трещали до утра
Забили интервью на следующей неделе!
Йееее

  Потом у меня были какие-то дела, мы не переписывались, я упустила Таню из виду, когда вспомнила, спросила, как жизнь, она сказала, что тоже занята, готовится к защите диплома, с Клеопатрой да, встретились тогда, все нормально и кинула мне ссылку на её новое стихотворение:

Разорви сознанья привязь,
Всем страстям открой пути.
Своевольем осчастливясь
время к бездне подойти.

  И я опять ничего не заподозрила. Мы увиделись недели через две, как раз на защите дипломов. Таня сделала какую-то невнятную серию фотографий, я так и не поняла о чем, но диплом, тем не менее, защитила. Позже, уже на вечеринке в клубе, Таня подошла ко мне и сказала, что все, её роман с фотографией был недолгим, но, как говориться, счастливым. Наконец, она поняла, что это не её. Мы стояли на улице, звучала музыка, доносился городской шум, в расширенных зрачках Танюши сверкали диковатые огоньки, то ли отражения ночного города, то ли отблески её скрытых мыслей и терзаний, однако Таня была весела, но как-то неврозно, чуть истерично смеялась, что я было списано мною на стресс от защиты диплома. Я поинтресовалась, как продвигаются её дела с книгой? Удалось ли сделать интервью с Клеопатрой? Таня ответила коротко, да, интервью есть, надо расшифровывать, но пока не было времени, скоро она засядет за него и пришлет мне. Потом Танюша сказала, что хочет осенью устроиться на работу, так как отношения с Виталиком не ладятся в последнее время, он начал придираться по пустякам, ей хочется независимости. Мы обсудили варианты возможного трудоустройства, потом вышел сам Виталик из клуба, Таня нас познакомила. Да, он мог бы сойти за вполне привлекательного мужчину, кабы  не живот и погрузневшая фигура (я замечаю, что мужчины в России  последнее время начинают рано толстеть, в Европе мужики более подтянутые). Впрочем, Виталик все равно был симпатичным парнем, он мне сразу понравился, мы еще немного постояли и они поехали домой.
  А в июле, когда я была уже в своей деревне, Таня прислала мне интревью с Клеопатрой, она попросила стереть его сразу же после прочтения, так как была не уверена, стоит ли печать её откровенные признания. Можно, конечно, было бы попробовать реанимировать это в памяти компьютера, возможно и удалось бы, а может и нет, да что уж теперь, пишу по своей памяти и прошу прощения, если я  преукрасила эмоционально текст, передавая его своими словами, но что касается смысла и содержания, тут я ручаюсь, они осталось неизменными :               

               
–   Поэт?
–   Бодлер.
–   Цветок?
–   Мак.
–   Роман?
–   “Циники”
–   Блюдо?
–   Петух в вине.
–   Город?
–   Париж.
–   Почему Париж?
–   По многим причинам. Но тебе ли спрашивать? Ведь там появилась фотография.
–   Твое отношение к фотографии?
–   Мне кажется, что в итоге, она изменила саму природу людей.
–   Как это?
–   Поясню. До её распространения, как люди реагировали на нечто осебенное, что видели, незаурядное?
–   Восторгались, ты хочешь сказать? Хлопали друг друга по плечу, прыгали там, визжали, что еще? Ну, русский человек, мог бы “охтыбля” сказать, при виде, допустим, египетских пирамид.
–  Хорошо, а теперь что?
–  Достают телефоны?
–  Вот именно! Люди больше не восхищаются, не переживают эмоционально, красоту или уродство, не ужасаются, часто и не сочувствуют, а тупо постоянно фотографируют.   Мы даже не поразились  бы чудесам, если б они нам были явлены, представляешь, что стал бы делать Моисей, при виде Неопалимой купины, будь у него у телефон? Не пал бы ниц на землю, а стал бы фотографировать, слева бы подбежал, справа, ну да, и возможно, с нижнего ракурса.
– Хорошо, что у Моисея не было камеры.
– Я уже не говорю, как люди ходят в музеи. Вот скажи, зачем турист идет в Лувр?
– Я не была в Лувре.
– Он идет, чтобы найти Джоконду (кстати, на мой взгляд, очень переоцененная картина) и сфотографироваться на ее фоне.
– Так и в Эрмитаж ходят.
– И еще одно. Признайся честно, когда тебе весело, что ты делаешь? Селфи? Губы уточкой, ножку оттопыришь, сердечко вклеишь и в Инстаграмм? А когда грустно?
– Ну, глаза такие выразительные и фильтр туманный. Да, еще ракурс можно сверху.
– Вот видишь! Мы больше не переживаем событие, не чувствуем, а изображаем чувство для того, чтобы сфотографироваться. У тебя свадьба, ты позируешь, чтобы выглядеть счастливой. Тебя предал друг? Ты постишь селфи с грустными глазами. Конечно, я утрирую, не обижайся. Но мне кажется, человечество мутирует эмоционально, мы стали какими-то ненастоящими, и твоя любимая фотография одна из причин.
– Я не говорила бы так категорично, ведь прогресс вообще влияет на человека, а что уж там говорить про интернет, гаджеты, да и вообще скоро изобретут искусственный интеллект.
– Да, конечно, мы с ним не сможем соперничать в уме, но эмоции, чувства – вот наша сильная сторона.
– Давай лучше поговорим о тебе? Я все время хотела спросить, почему Клеопатра?
– Иронизируешь? Ты конечно слышала легенду, это и у Пушкина твоего есть, что за ночь проведенную с ней, царица Египта требовала плату – жизнь. Одна ночь по цене всей жизни, представляешь? Без всяких скидок. Из постели встаешь  и  раз тебе голову с плеч, причем все по согласию, как взрослые люди.
– О-о, какой же она была в постели, раз так дорого. Теперь таких нет.
– А ты откуда знаешь? (смеется). Вот потому я и взяла такой никнейм, чтобы проверить, а вдруг еще остались настоящие люди (смеется).
– Как ты это хочешь проверить?
– Ха-ха, конечно, мне далеко до Клеопатры, по ее прайсу одна ночь так стоила, а я предлагаю 3 дня и 2 ночи, но в Париже.
– А что третья ночь?
– В полночь любовник или любовница должны сброситься с Нового моста!
– Ну ты даешь! По мне так слишком вычурно. А почему с Нового моста?

Дальше шли какие-то мало вразумительные рассуждения о Каракасе, которые я не запомнила, на этом интервью заканчивалось. Я написала Тане, что да, интересно, но навряд ли такое напечатают, по крайней мере про Париж.

Как раз тем летом Таня исчезла. Муж её, Виталик, сначала не придал этому значения, потому что Таня жила на даче в Николиной горе, а он в Москве, они не переписывались с неделю и Виталик думал, что Таня обижается, потому что они перед этим поссорились. По-моему, он до сих пор считает, что жена его с кем-то сбежала в Америку, по крайней мере всем так говорит. Но я знаю, что это не так. В августе, когда я вернулась в Москву, в моем почтовом ящике была открытка из Парижа с видом Нового моста. На обратной стороне надпись: “Здесь была Таня”.
Кстати, куда делась Клеопатра я не знаю. Вообще, хоть кто-то её видел?


*Здесь и далее стихи Софии Парнок.