В Нью-Йорк с Иваном - коллегой по Академии Наук, я прибыл на поезде из Торонто.
Июль 1990 года в Канаде выдался прохладным и заставил все десять дней Всемирного научного Конгресса не вылезать из свитера.
Съёжившись под мелко рассыпавшимся дождиком, на улицах одиноко зябли продавцы черешни. Ягода была крупной, сладкой и весело переливалась изумрудами прозрачных капель, сверкавших на изредка появлявшемся солнышке.
Казалось, что только черешню и радует своими украшениями мелкая сырая прохладная изморось.
На вокзале Нью-Йорка , напротив , несмотря на ночь, висела липкая душная июльская жара.
Встречал нас Сэм, он же Сеня, Сенечка, Семён Абрамович - бывший администратор одного из немногочисленных кишиневских театров. Он весело помахал рукой, безуспешно попытавшись сразу же вырвать у нас хотя бы один из чемоданов.
- Нам, Сеня, всего по тридцать пять, а тебе уже седьмой десяток, пора и поберечься,- Ваня с трудом пытался урезонить гиперактивность экзальтированного встречающего
- Всего час езды, и мы на месте. Очень порядочная семья. Только пару дней как из Одессы, но приехали навсегда,- восторженно заявил Сэм.- Вас я устрою так, что пальчики оближете, совершенно бесплатно, - насторожила меня слишком уж бодрая интонация
- Поверь, Сеня, денег у нас предостаточно, можно и в хорошую гостиницу,- я тщетно старался урезонить бывшего кишиневца, перевозбужденного встречей с дорогими земляками
- Откуда у советского учёного деньги?,- удивился Сэм. Этого просто не может быть,- заявил он настолько безапелляционно, что заставил меня ещё раз, на всякий случай, потрогать в кармане увесистую пачку стодолларовых купюр. Внедрение собственных изобретений, в первые же годы Перестройки, начало приносить довольно ощутимые доходы
- О ночевке в отеле даже не может быть и речи. Вы обидите хороших людей. Да и мы, вот-вот , уже почти совсем
В начале второго ночи, Сэм быстро поднял из постелей семью, включавшую дедушку с бабушкой, мужа с женой и двоих детей. Он мгновенно представил нас и немедленно испарился, сославшись на аврал в банке, который ожидал его с самого утра. Сеня, якобы, служил там, не больше и не меньше, как настоящим вице-президентом.
Мы с приятелем огляделись и обнаружили себя в "шикарной" подвальной квартире без окон, состоявшей из одной большой комнаты, единственной кровати и четырех низких раскладушек.
- Для вас мы приготовили отличную постель,- громким голосом, хорошо поставленным специально для одесских трамвайных скандалов, заявила бабушка, почему-то показывая рукой на стену. Невольно я загляделся на толстые перстни, количество которых несколько превышало число жирноватых пальцев
- Меня зовут Эмма!, - довольная произведённым эффектом, представилась молодящаяся, избыточно раскрашенная рыжеволосая толстушка
- Нам, таки, удалось вывезти все золото, шо было нажито непосильным трудом. Пока этот лох и бездельник, она сверкнула глазами на своего вздрогнувшего зятя, прохлаждался в кресле главного инженера радиозавода, я взвешивала на пляже Ланжерон центнеры народа, и таки сделала себе копейку
- Они, эти шлимазл, ещё собираются учить себе язык, потом платить за какие-то курсы! - Ее возмущению, казалось, не было предела,- А я уже завтра выхожу торговать колбасой в самом Бруклине,- громовым голосом прозвучала Эмма, презрительно поглядывая на мужа, дочь и зятя, испуганно выстроившихся в линию
По-наполеоновски уверенно она взобралась на кровать, приоткрыла в стене какую-то дверцу, напоминавшую печную, и скупо похвалила своего испуганного и очевидно многими годами третируемого мужа,
- Вот, Аркаша, Вам все внутри хорошо приготовил. Раз десять туда-сюда лазил, конечно, но под моим руководством. Аж голова у МЕНЕ закружилась. Так что раздевайтесь, гости дорогие и залазьте прямо туда. Там мягко и уютно, как у мамы в животике
- Да! Туалет, здесь, за занавесочкой. Но постарайтесь, если шо приспичит по крупному, то только завтра, у Сени в банке. Там и вода бесплатная, лей, сколько влезет
- Все-все. Тушу свет.
- Нет, чтобы уйти сразу, немедленно - Гнилая интеллигентская сущность заставила меня смириться с напором бесконечной одесской энергии, тихо раздеться и быстренько забраться вдвоём с Ваней в темную, тесную и невыносимо душную нишу
После того, как за нами захлопнули дверцу и щелкнули засовчиком, мне стало совсем не по себе.
Безуспешно попытавшись хоть как-то присесть, - ниша была устроена капсулой очень малой высоты, - я старался расслабиться.
Молодость и двенадцатичасовое путешествие из Канады в Нью-Йорк, таки сделали своё дело. Удалось кое-как забыться прерывистым беспокойным сном. Незнамо через какое время, меня разбудило сильное желание сходить по-маленькому.
- Может там уже утро?,- слабо обнадежила первая мысль. Разглядеть циферблат часов в кромешной тьме было нереально. Однако богатырский храп, доносившийся дуэтом из постели за дверцей, оставлял мало надежд дождаться, дотерпеться, дожить до рассвета, не потревожив экзотическую семейку
Придвинув ноги поближе к дверце, сначала тихо, затем все громче и истеричнее, я стал долбить ногами по глухой и тяжелой металлической дверце. Напрасно. Храп-храпище от этого совсем не прекращались. С каждой минутой они, казалось, становились ещё намного сильнее и разухабистее.
Пришлось, с горем пополам, и Ваню растолкать. Собравшись силами, мы пошли на последний, решительный штурм. Отступать было некуда. Внутри плескалось целое море, грозившее неконтролируемым цунами.
Нечеловеческим усилием мы сорвали засовчик и вывалились на кровать, в момент заоравшую, запищавшую и взвывшую всеми регистрами.
Вылетевший засовчик, видимо успел таки кого-то хорошо приложить.
Эмма, как и положено в таких случаях, кричала нечеловеческим голосом.
- А-а-а, вроде приличные люди в галстуках!,- орала она. Пусти козлов в огород
- Этот, твой знакомый, привёл к нам невесть кого , - наезжала она на Аркашу, испуганно забившегося в угол
Мы лихорадочно сунули ноги в брюки и в туфли без носков, схватили чемоданы и вывалились во двор. Было четыре утра. После опорожнения мочехранилищ и наступившего гигантского облегчения, свежего утреннего воздуха после моргообразной душегубки, весь окружавший мир казался прекрасным.
Мобильных телефонов, в ту далекую пору, не было. Нагруженные четырьмя тяжеленными чемоданами, пешком, мы с трудом добрались до конечной метро.
Ровно в семь утра, оказались на пятой авеню, у дверей банка. До встречи с Сэмом оставалось часа три.
Спать, после бессонной ночи в подвальной нише, хотелось, конечно, зверски.
Однако, делать нечего. Один за другим, мы стали упорно наворачивать круги у высоченного высотного офиса. Пара великих учёных в невыносимо советских галстуках и пиджаках, обливаясь потом, тащили на себе неподъемные чемоданы, под завязку набитые, по совету знающих людей, тушенкой и рыбными консервами.
После второго круга, нас стали останавливать полицейские, которые, однако, быстро отставали, получив , казалось, исчерпывающие сведения из емкой и гордой фразы,- Ай эм а совиет саентист - я, советский учёный.
При этом, с ужасом и отвращением, они, отчаянно жестикулируя, пытались держать нас подальше. Нам же казалось, что чем ближе к ушам жертвы мы объясняемся, тем наш английский становился понятнее.
Жара нарастала. Июльское солнце и высокая влажность, смешанные с тоннами выхлопных газов, увеличивали раздражительность.
До встречи с Сэмом оставался целый час. Обессиленные, мы присели на чемоданы и стали поедать мороженое, зорко наблюдая за нашим скарбом и подозрительной толпой, проходящей мимо.
Живописная картина привала работников Академии Наук на пятой авеню привлекла нездоровое внимание агрессивной стаи молодых нег..., извините, афроамериканцев. Этому слову, с благоговейным придыханием, пытались нас сразу же приучить опытные эмигранты.
Однако бывшие африканцы не знали приличий и стали кривляться, пытаться ухватить чемоданы, и вообще, вели себя все наглее и агрессивнее.
- Как цыгане, - подумал я и медленно, чтобы преждевременно не спугнуть, снял пиджак и галстук. Передал все это Ване и резко, что было сил, рванул за самым наглым и злобным
Ребята оказались на редкость проворными. Но первого умника, таки удалось достать. Старым добрым студенческим ударом дипломата по копчику я угодил в самую, что ни на есть, чувствительную точку.
Афроамериканец взвыл неожиданно громким и обиженным криком, а вся стая быстро растворилась в толпе. Полицейские, на удивление, оживились и стали, радостно обсуждая, показывать на меня и что-то азартно объяснять друг другу.
- Они же могли тебя свободно зарезать,- возбужденно комментировали мой рассказ опытные эмигранты
- И им бы, за это, ничего не было,- вторили другие. Однако никто, так и не смог разубедить меня в простой истине - против голодного и усталого советского учёного с дипломатом на пятой авеню выстоять невозможно. Даже, если до этого, соперник дрался со львами в африканских джунглях.
Менее чем через час, уютно устроив нас за чашкой чая, Сэм начал своё занимательное повествование.
- На работу, в банк, я устроился на второй день после приезда из Союза,- бодро сообщил Сэм, угощая нас замечательным печеньем из металлической банки. Оказавшись в мягких креслах его прохладного кабинета, мы расслабились и с удовольствием внимали рассказчику
Бывшего администратора театра, возрастом за шестьдесят, не знающего английский, друзья по синагоге смогли устроить временно и только на должность курьера.
Лифтом пользоваться запретили, и Сэм, с превеликим трудом, обливаясь потом, перетаскивал с этажа на этаж кипы банковских документов.
Отдыхать научился, присаживаясь на ступеньки лестниц между этажами, куда, до поры до времени, никто не заглядывал.
Однако, всего через неделю, его выловил там непосредственный начальник - молодой вредный парнишка лет двадцати. При этом, он подленько поинтересовался, чем это Сэм там занимается, сидя на во взмокшей рубашке на ступеньках, в самое что ни на есть, рабочее время .
- Да вот, размышляю,- не моргнув глазом, нашёлся Семен,- вчера ты мне сказал, что я весь рабочий день перетаскиваю ежедневную отчетность. Так?
- Да, так, - раздраженно подтвердил мелкий клерк, у которого появился, судя по всему, слишком умный подчиненный
- А почему бы Вашему банку не перейти на еженедельную , или, скажем , на ежемесячную отчетность?,- выпалил Сэм, опасаясь, что за внеплановый отдых его могут выставить с работы немедленно
- Мне бы пришлось таскать в разы меньше бумаг, - не совсем удачно добавил Сэм
- Ладно-ладно,- закончил так и не начавшуюся выволочку начальник, - ещё раз увижу сидящим, будешь уволен на месте
Примерно через неделю, когда Сэм, совсем было успокоился, решив, что об инциденте забыли, начальничек огорошил. Причём прямо с утра.
- Тебя вызывает к себе Гарри. Иди прямо сейчас.
- Тяжело работается? Устаёшь ?, - Рыжеволосый и краснолицый Вице-Президент Гарри Шор , налившись кровью, сразу взял быка за рога
- Я уволен?,- упавшим голосом проблеял Сэм
- Теперь, легко не отделаешься,- криво улыбнувшись, съязвил Гарри
- Через два дня, у тебя, мазафакер ( козел, англ), презентация на Совете Директоров нашего банка, причём на английском языке
- У нас в банке такой порядок. С самого основания. Если подчиненный задаёт вопрос, а начальник не знает ответа, то он обязан передать этот вопрос уже своему руководителю, и так далее
- Твой дурацкий вопрос о ежедневной бумажной отчетности всех, снизу-доверху, поставил на уши. Никто, никто, даже из высшего руководства, так и не смог на него ответить. Поэтому, ты и выступаешь в четверг,- Он внимательно посмотрел в глаза растерянного подчиненного и добавил,
- Черт с тобой, - Дам тебе переводчика. Впервые за всю историю, посыльный выступает с презентацией на Совете Директоров. Добьёт нас эта чёртова демократия
Вердикт Совета Директоров огорошил всех. Сам Сеня ничего нового там не сказал, а вот вице-президент по финансам, тот скучным голосом сообщил, что центральный регулятор требует только обязательной ежемесячной отчетности.
Ежедневная отчетность внутри банка была введена сто лет назад, когда банк ещё состоял всего из одного отделения. В настоящее время, только экономия бумаги в тысячах отделений банка составит совершенно астрономическую цифру, не говоря уже о гигантской экономии трудозатрат.
Сэма, похлопывая по плечу и обнимая, поздравляли все. Слов он не понимал, но объятия известных миллионеров растрогали его до глубины души.
- Ну ты и остолоп! Таких лохов надо по телевизору показывать,- орала на Сэма его раскалённая Бася в их крохотной Бруклинксой студии, - Пусть перевернётся в гробу Мойше, который нас тогда познакомил. Всю жизнь терпела твоих бл*дей-артисток, а теперь, теперь, нищей меня хочешь сделать? Почему сразу не попросил повышения зарплаты ?
Эта выволочка заставила Сеню, крепко сцепив зубы, решительно направиться к кабинету Гарри. Причём прямо с утра. В соответствии с жесткой Басиной установкой, надо было назамедлительно потребовать, как минимум, трудоустройства сроком на один год и, если повезёт, прибавку к зарплате, с нынешних девяти, до десяти долларов в час. Но не шибко настаивать.
Главное контракт, хотя бы на год. Там, глядишь, и на пособие по безработице можно будет рассчитывать, после увольнения.
Однако великий Гарри не дал сказать Сэму ни слова. Переводчица Катя, говорившая с Семёном, до вчерашней презентации, сквозь зубы, была сама лояльность и привлекательность.
Она торжественно озвучила предложение руководства банка о пожизненном присвоении Сэму почетного звания вице-президента банка с окладом полмиллиона долларов в год.
- В качестве офиса на верхнем этаже банка, дополнительно, Вам выделяется отдельное помещение и секретарь
Теперь, да, именно сейчас, Сеню сразу признала не только Бася. Вся разнокалиберная шайка-лейка, говорившая в Америке с выраженным русско-еврейским акцентом и без оного, рассказывала его историю с гордостью и надеждой.
Глаза, несмотря на интересный рассказ, у нас начали слипаться. Сеня, занудно уговаривая отобедать, самолично доставил в неплохую гостиницу Бора Парка, где мы, впервые отведав массу кошерных разносолов, блаженно отключились.
Первые ночь и утро в Нью-Йорке завершились благополучно...