Граф. Рассказ девятый Домашняя заготовочка

      
       Я вернулся из Нового Орлеана и понёсся с подарками на графскую дачу, где уже целую золотую июльскую неделю под опекой моего друга пылился ненаглядный мой сынок. Пообнимавшись с Графом и не видя рядом сынули я поскорее спросил Серёжу-большого, как тут у них идут дела и где пребывает Серёжа-маленький. Граф отчитался на скорую руку о проделанной без меня работе; в заключение же, наморщив свой греческий (но не сократовский!) лоб, явно довольный собой, подытожил:
       - В общем, я с Серёжки глаз не спускал. Даже успел позаниматься с ним немножко.
       Я встревожился.
       - Чем это вы занимались?
       - В крестики и нолики играли, в шашки... На пруд ходили. Песни, там, разные пели...
       - Какие песни? Ты ведь кроме походных да блатных других не знаешь!
       - Почему же это? - обиделся Граф, - А помнишь, нам приятель отца моего пел, когда мы ещё пацанами вперегонки бегали.
       И Граф, глядя в облакастое по голубому небо, пропел, фальшивя под знаменитого грузинского баритона Канделаки, который, действительно, приходился дяде Толе кунаком на почве покупки у него мебельного гарнитура, причём я успел заметить, что на глаза моего друга навернулась слеза:
       - Плачет даже крокодил,
        Если свет ему не мил,
        Даже бочка без вина
        Рассыхается до дна.
        Ай, най-наай-най, най-наай-най,
        Най, наа-наа-наа-най! Оп-па!

       Если будет мне каюк,
       Положи меня в бурдюк,
       Плещет пена через край,
       В бурдюке мне будет рай…
      
       - Хорош! – закричал я, с трудом справляясь с шоком,  - Хорош! Ты что малышу такие песни пел? Он ведь даже что такое бурдюк не знает!
       - Так я ему объяснил! – парировал Граф и обиженно пробурчал: - Стихи, может, и не совсем детские, но уж для юношества – точно годятся. Ему же расти надо! А потом, твой малыш, между прочим, стишки сочиняет почище этих, в тебя, видать, пошёл, паучонок.
       - Да ладно, - говорю, - откуда? Разве что ты, по своей бестолковке, научил его какой-нибудь глупости?
       Мы нашли сына у беседки, где он дрессировал соседского, нереально громадного, кастрированного кота с редким именем Хам кататься на старом трёхколёсном велосипеде. Сын прыгнул мне на шею и мы устроились в беседке, непрерывно болтая о том, что накопилось у двух Серёж в моём отсутствии. Среди занятий сладкой парочки мне показалось интересным выращивание солёных огурцов прямо на грядке, а из кулинарии, цитирую: «вкуснятина – бюргер с яйцами». Хотя всё это меня не слишком удивило, зная способности Графа потрясать публику кулинарными приколами, о чём я уже писал когда-то в рассказе «Огурчики».
       Сын был очевидно восхищён моим другом и тараторил, как кузнечик. Но Графу не терпелось, и как только выдался подходящий момент, он встрял в разговор.
       - Серёженька, - приторным голосом промурлыкал он, - ты бы спел папе песенку, которую ты про меня сочинил. Спой, светик, не ленись!
       - Не стыдись, надо говорить, - поправил я.
       - Ну, с этим-то у нас всё в порядке, - с удовлетворением сообщил Граф.
       К беседке подошёл сосед Пётр Семёнович, отставной полковник-строитель. Он уже было открыл рот для приветствий, но Граф прижал палец к губам. Сосед с пониманием кивнул и дружелюбно улыбнулся, обнажив ослепительные вставные зубы, и, сохраняя белоснежную улыбку, с довольным видом прислонился к резному косяку беседки.
       Тем временем сынок подобрался, сверкнул глазёнками и, с места в карьер, гнусавым голосом своего старшего тёзки  завыл с надрывным грузинским акцентом:
        - Обезьянка  Чи-чи-чи
        Продавала кирпичи,
        Граф один кирпич купил,
        Обезьяну им прибил.
        Ай, най-наай-най.. и так далее, и дальше:
        На помойке рыжий пупс
        Подарил мне чупа-чупс,
        Граф сожрал его в обед -
        Больше Графа с нами нет.
        Ай, най-наай-най…

        - Стоп, стоп! Это что такое ты поёшь! – возмутился я, - Тебе в школу через месяц идти, тебя же на второй день выгонят. К тому же первый куплет плагиат чистой воды!
        - Вот и не выгонят, - невозмутимо произнёс Граф, - Зиночка – подруга моего отрочества. А потом, не совсем и плагиат, не обижай нас.
        - Какая Зиночка! Что вы тут все мухоморами объелись!
        - Да нет, папочка, - объяснил сынок, - Зинаида Петровна – это же моя классная руководительница, ты же знаешь. У нас всё схвачено, за всё давно заплачено!
        Да! Забыл сказать: краем глаза я заметил, что Граф слушал сынишкину  ахинею со скрытым удовольствием, шевеля губами и незаметно притопывая ногой.        Дела! Как же я раньше не сообразил, что этих двух чупа-чупсов вместе и на час оставлять нельзя.
        Тут сосед Пётр Семёнович решил выступить в роли художественного критика.
        - Отлично! – шикарно осклабившись во весь рот, гаркнул отставник, - Однако, зачем же ты,  внучик, дядю Серёжу обидел, он ведь, как-никак, тёзка твой?  Как это: «Больше Графа с нами нет». Он что, выходит, помер что ли. Нехорошо. Надо исправить!
        Возникла пауза. Серёженька наконец кивнул и вытащил из памяти другой вариант стишка, на ходу перестроив его по обстановке:
          - Дядька сделал кипяток,
          Подключил к кастрюле ток,
          Заглянул в неё сосед,
          Деда Пети больше нет!   
          Оп-па!

         К шикарной улыбке полковника «деда Пети» добавились очевидные базедовые глаза. Пока он с видимым усилием переваривал новую редакцию куплета, Граф в восхищении притянул к себе мальчонку и чмокнул его в затылок.
        - Мы тут без тебя и физикой немножко позанимались, - радостно пояснил он мне, откуда сын прознал об электрической кастрюле.
        "Дед Петя" категорически не принял новую интерпретацию, хотел было высказать своё резюме, понадувал щёки, но, промолчав, просто смачно плюнул под роскошную графскую тую у входа в беседку и, не оглядываясь, покинул наш коллектив.
        Видя, что я сильно расстроился, Граф незаметно подмигнул растерявшемуся сыну и с доброй своей, проникающей в душу улыбкой, сказал мне негромко:
        - Пойдём-ка, Ник, лучше, я тебя поправлю, а то ты какой-то не такой вернулся, неприветливый, нервишки - никуда. Тебе надо срочно расслабиться. Срочно!
       - Ну, хорошо, - говорю, - только имей ввиду: насчёт «бюргера с яйцами» - это ты точно переборщил, надо говорить: «бургер с яйцами».
        Граф немного подумал, взвешивая моё уточнение, и спросил:
        - А не всё ли равно?
        Ну что тут поделаешь? Я обречённо махнул рукой и согласно кивнул другу. Может правда у меня нервишки поехали – перегрелся в Новом Орлеане. Граф с сыном, схватившись за руки и довольные жизнью, помчались к дому. Я поплёлся за ними.
       Когда же Граф меня подлечил и я перестал к нему придираться, мы вышли поглядеть, как  Хам катается на велосипеде. Но кот сбежал и Серёжа-маленький  рисовал  в беседке многоэтажную дачу, в которой он будет жить, когда подрастёт. В доме было несметное количество комнат, в одной из них кот Хам катался на трёхколёсном велосипеде. Моя комнатка, самая маленькая, располагалась на первом этаже за туалетом. А вот для Графа жильё не предусматривалось. Граф обиделся почему-то на кота, как будто тот занял его комнату, и я слышал, как он процедил сквозь зубы:
        - Ну, я тебе покажу, дебил кастрированный!
        Что бы отвлечь друга от грустной мысли, я начал разговор с сыном и, между прочим, спросил его, может ли он написать стихотворение на заданную тему. Услышав утвердительный ответ, я предложил ему сочинить что-нибудь об окружающей нас природе. Сынок переглянулся с Графом и тут же выпалил:
         - На горшках сидят не зря
         Тридцать три богатыря,
         Видно дядька Черномор
         В щи подсунул мухомор!

        - Домашняя заготовочка! Из классики! – с удовлетворением заметил Граф.
        - Да где же тут природа?
        - А мухомор!? – хором крикнули оба Серёжи.
        - Мне ваши домашние заготовочки, как серпом по ушам, - простонал я, - Ну ка, сынок, попробуй сочинить что-нибудь о том, что ты видишь прямо сейчас. Дяди Серёжиных подсказок не слушай!
         Малыш огляделся по сторонам и, приметив непонятно откуда взявшиеся у самого забора громадные лопухи, не спеша, нараспев. продекламировал:
         - Лопухи,  лопухи,
         Наболтали чепухи:
         Ха, ха, ха да хи, хи, хи.
         Вот такие лопухи!

        - Ну это ещё куда ни шло, - облегчённо вздохнул я.
        -  А вот «ха, ха, ха да хи, хи, хи» – это плагиат, - вдруг раздражённо произнёс Граф и добавил, недобро глядя в мою сторону, - это ты малышу про лопухи разболтал?
        - Упаси Боже! Как это тебе такое в голову могло прийти! – ужаснулся я.
        Тут уже я обиделся на своего друга и мы надолго замолчали, припомнив давнюю трагическую историю графских лопухов.

             (продолжение в рассказе: Граф. Рассказ десятый. «Лопухи»)