Старик Клозе, чопорный, молчаливый, с чуть надменным лицом, следовал по дороге. Не то, чтоб он был рад никогда не выходить на улицу, но всё было ему здесь чуждо. В канаве шевельнулся пьяница.
- Молодой человек! - вполне разборчиво произнёс лежащий. - Нельзя попросить у вас золотой на опохмел? -
- Молодой?.. Хм... Все уже и забыли, что я молод. Но я вам и медяка не дам. -
- Если б вы только знали!.. -
- Благодарю покорно, - выдохнул Клозе. - Мои родители спились. Отец успел умереть до того, как его отправили в лечебницу для буйных. -
- А мои родители в рот хмельного не брали! И воспитывали в величайшей строгости. Я возненавидел эту строгость... -
- Злодей! - сказала Клозе подошедшая девица в обтрёпанных одеждах. - И меня воспитывали в строгости, и я тоже это возненавидела. -
- Моя мать стояла у того трактира, где ты сейчас стоишь, зарабатывая свои медяки, - сурово заметила монашка, проходившая мимо. - И я дала себе слово уйти в монастырь, и никогда не знать этой страсти! -
- Да... - печально протянул гусар, останавливая лошадь. - Мой дорогой папаша служил судьёй в Королевском суде. Он чуть с горя не умер, когда узнал, что я пошёл служить в полк. Он и до сих пор ждёт меня, говорит, что место помощника адвоката ждёт не дождётся. -
- Это ещё что! - заметил художник, тащивший мольберт. - Мой отец служил в артиллерии, и обещал выписать мне шпицрутенов, если немедленно не покину академию художеств, и не пойду служить. -
- Так! - заметил старик Клозе. - Это ж как мы прогневили своих родителей? Хотя... Я не уверен, что мои пожелали бы мне той же судьбы. -
- А мои - точно видели меня юристом, - покачал головой гусар.
- Сложно сказать, - заметила монашка. - Мне временами казалось, что мать ненавидит своё ремесло. А вроде бы и приспособилась... Впрочем, кто ж от хорошей жизни будет заниматься таким? Даже если старается убедить себя и всех остальных в обратном? -
- И слышать ничего не хочу! - и девица гордо убрела в сторону трактира.
- Молодой человек! Может, бросите пить? - и Клозе протянул руку пьянице. Но на плечо легла рука художника.
- Никогда не просите о таком! Человек может бросить только сам. Никто в таких делах не помощник. Пойдёмте-ка ко мне, ежели не торопитесь. Я работаю над весьма дивным полотном. -
Старик Клозе послушно побрёл. Подобные происшествия выводят из душевного равновесия, лишают сна и аппетита. Но скоро и это пройдёт. Слишком уж крепки привычки.