За полчаса до отправления моего поезда я приехал на Белорусский вокзал. Вагон неспешно заполнялся, и пассажиров было немного. Ближе к отправлению в купе вошел человек и расположился напротив. Мы представились, назвали, кто куда едет, и поездка началась.
Попутчик проводил взглядом вокзал и максимально приблизился к стеклу, чтобы увидать последние детали его строения, и достал два пива.
- Присоединяйтесь, - пригласил он.
Пока я доставал и открывал коробку пастилы, он принес два стакана.
- За что выпьем? – спросил он.
- За поездку, - предложил я.
- Хорошо. А я выпью за вокзал.
- Да, это историческое место, - согласился я. – Отсюда в первый же день войны провожали с оркестрами первые поезда на фронт.
- Да, давайте за это.
Мы выпили. Однако тянуло спросить, почему ему захотелось выпить за вокзал?
И в порыве откровенности Виктор Федорович исповедал уже три года тяготившую его историю.
- - -
…Ненароком он оказался на Белорусском вокзале, купил пирожок, несколько конфет, газету, и стал коротать время. Прочитав пару статей, заметил в углу зала аптечный киоск и пошел выбрать бритвенные лезвия. Стоявший впереди мужчина купил немалое количество мужского товара и отошел. Виктор глянул на продавщицу, но та не удивилась покупке и лишь чуть улыбнулась.
Он купил лезвия и отошел вдоль прилавка, доедая пирожок. Закончив с пирожком и собираясь уходить, он положил перед аптекаршей пару конфет. Та поблагодарила, чуть поколебалась, но взяла. Затем открыла сбоку дверь и предложила войти. Там она развернула обе конфеты и предложила съесть. Но вскоре забеспокоилась и сказала, что сюда заходить нельзя. Открыла дверь и сказала, что сейчас выйдет. Мельком он взглянул на нее. Ничего особенного не заметил.
Она вышла, и через пару фраз спросила, нет ли у него возможности помочь ей исправить флакон духов, там по ее недосмотру оказалась трещина в пробке, и начет будет с нее. Он просил показать. Она вернулась, взяла с верхней полки в углу цветную коробку, через минуту вышла, ключиком закрыла дверь и поставила табличку, что перерыв пять минут.
Отошли в сторону. Он осмотрел красивый флакон «Красная Москва», покрутил пробкой и решил, что исправить можно. У них на работе была стеклодувная мастерская, и там могли делать такие работы. Он спросил, где она живет, она сказала, что недалеко, в районе кинотеатра «Баку», имеет двенадцатилетнюю дочь. Он обещал помочь. Выяснить вопрос в мастерской, как-либо заехать на вокзал и взять флакон в ремонт.
- - -
С выполнением обещания Виктор задержался. Время шло, возникали новые дела, а об этом стало забываться. И так прошло тридцать лет. Его дочь закончила архитектурный институт, работала, отлично рисовала, жена работала на фирме в Москве, и все было хорошо.
- - -
…И вдруг в его памяти всплыл тот случай у киоска.
И чем дальше, тем настойчивее напоминал вокзал о себе. И уже не получалось, чтобы в ночи или перед сном не вспоминался прилавок и та, кто вышла к нему с просьбой о флаконе.
Не сразу, но время будто пошло назад. Вокзал тянул к себе, и однажды он поехал туда, но аптечного пункта давно не было, и для него вокзал, хотя теперь и более нарядный, был пуст.
Незачем пересказывать Виктора Федоровича, что он потерял покой, и кто был в его душе.
Грезились картины общения у прилавка или чуть поодаль, простые и одинаковые, но крайне дорогие минуты, ради которых, оказывается, стоило жить. Все было по древней китайской мудрости, что за счастьем никуда не надо ходить. Надо лишь иметь зрение, и она помогла обрести его.
Виделись и другие картины, которые многократно прокручивались в его голове и дополнялись мелкими, важными и милыми деталями.
Например...
…Он приедет на вокзал. Подойдет и скажет, что надо обсудить дела. Улучив момент, она повесит табличку о перерыве 5 минут и выйдет к нему. Он скажет, что почти договорился с ремонтом. Добавит, что в следующий раз привезет деньги как задаток за флакон – его цена была равна дневной зарплате, и заберет флакон. Встречу предложит в Парке Культуры Горького.
…При той встрече они прошли к центу парка, где были скульптуры спортсменов и сели на лавочку. И сейчас, в ночной тьме на диване ему виделось, как он пошел и купил мороженое. Попросил дать флакон и протянул деньги. Она не хотела брать, но он настоял, что так ему будет спокойнее.
За мороженым он предложил, что возврат отремонтированного флакона лучше сделать в какой-то праздник. - Когда будут такие? И заодно отметить и праздник, и ремонт духов.
Вопрос, где отметить – очень важен, и сейчас, когда того аптечного киоска давно уже нет, он, ворочаясь на диване, не торопился и искал что-то самое лучшее и хорошее. Очень и очень не терпелось ее обнять, но, пожалуй, интереснее и лучше будет чуть… повре-мени-ть... – …навевал ему сон… ; не спешить… ведь, завтра … можно найти вариант получше…
…Так, где же отметить? - очнулся он. Надо решить.
- Давайте подумаем, - сказал он той, которая вдруг заслонила весь свет. – Может, куда-то поехать? Какие есть варианты? Первое, на автобусе. Что еще? Теперь ваша очередь, называйте.
- Так сразу и не придумать. Проще на речном трамвае.
- Это слишком быстро, всего пять минут. Лучше на поезде. Но это несколько дней, у вас не получится. Можно на катере по водохранилищу. Вы можете на пару дней? – осмелел и задал он вопрос, над которым думал сто раз и сомневался, чтобы она была одна.
- Нет, не всегда.
- Может, на экскурсию?
- Уже и не знаю, - сказала она.
- Пешком, - подсказал он. – Может, сходить в поход? Можно на полдня. Или на день. Там у костра и отметим, - слегка и невзначай коснулся он ее руки. – Вас отпустят? – как о чем-то незначительном, совсем беспечно, легко и фальшиво спросил он, страшась, что сейчас погаснет солнце и кончится жизнь.
…В очередной раз встретились в том же парке. У него созрел план. Он предложит поехать на электричке с ее вокзала, там где-то выйти и пойти к лесу. На какой срок будет встреча?
- Давайте спросим у жребия, - сказал он. – Короткая веточка – едем на полдня, до вечера. Длинная – едем на полтора. Возьмем палатку, и вечером сделаем костер.
Он нашел в траве две былинки. Она вытянула короткую. Но и это был успех. Раз она согласилась выбирать, значит, допускала и другую возможность?
- Ну вот, и остались без костра, - протянул он. – А все-же, может, попробуем сделать костер?
…В этот раз ничего не решили. Выбрать не так просто. В ресторан? В театр? В цирк? Может, что-то подарить? Лучше, конечно, украшение. Перстень? Ожерелье, кольцо? Как же так, он не заметил, было ли над ней чье-то крыло?
Он поправил подушку, закрыл глаза и в звуках мелодии «…через годы, через расстоянья…» вглядывался в то время. Вот она у прилавка, но повернута так, что руки с нужным знаком не видно. Сейчас правды уже не узнать. Чуть колыхнулась ревность…
Вспомнилась фраза, что главная на свете мудрость - ничего не желать, но такое доступно лишь богам. Но он тоже ничего не желал! Кроме всего-всего одного. Оказаться Робинзоном на необитаемом острове, вдвоем. Виделась сильнейшая буря и кораблекрушение, всех терпящих бедствие забрали и увезли, а их не заметили. Уплывал белый теплоход, но он был спокоен и желал всем лучшей погоды и семь футов под килем.
И это подняло его в другие сферы. Ничего не желать! Только слышать ее голос, а еще лучше просьбы, больше и самых разных. Теперь она зависит от него. Хотя, по правде, более подневольного чем он, нигде на земле нет, но этим он и счастлив. Теперь у него есть все!
Где-то было сказано, что только любовь дает счастье. И чем больше любовь - тем больше счастья. И это в точности было здесь, у него. Так чего же еще можно желать? Ничего!
…Как подарок ждал он наступления ночи, чтобы не спеша и во всех деталях видеть, как они обзаводятся хозяйством, и как он помогает и услужает ей... Было нашествие забот, но каждая давала радость. Как же хороша та древняя китайская мудрость! Вечное ей спасибо!
- - -
…Исповедь продолжалась еще долго. Я слушал и завидовал счастью соседа, перед которым открылся новый мир, он это видел и как в церкви, говорил все. Я мог слушать бесконечно, но скоро мне выходить, и моя встреча со счастливым человеком закончилась.