Осенью у всех нас просыпается необъяснимое желание быть нужным кому-то. Нет, безусловно, оно есть всегда. Но осенью эта потребность становится более отчаянной, более сильной. Кроме того, осень- это пора воспоминаний. Ты идёшь, а под ногами осенние листочки что-то шепчут, неслышно поют, от чего становится необъяснимо грустно. Осень как прошлое. Её нельзя вычеркнуть, но ею можно жить.
Идёшь, в красивом оранжевом плаще, рыжие волосы треплет ветер. А глаза, блюдечки, налиты тоской. Она необъятная, как горячий чай. Вот –вот выплеснется наружу. Нельзя плакать. Нельзя запачкать красивый плащ. Садишься на лавочку, ждёшь свой автобус. Смотришь вокруг. Всё внутри тебя и все вокруг тебя.
Вот бежит девчонка, торопится, и правая колготка рваная. Что у неё случилось? Упала? Обидел кто? На лице алый румянец, как мак. Наверное, просто, спешила куда-то- зацепила. Может быть на свидание, а может в школу опаздывала. Наверное, просто…
Вон мужчина с сигаретой в чёрном пальто. Шаги широкие, взгляд орлиный, руки сильные. Курит. Зачем? «Мужик, не кури, это вредно!» «А мне всё равно», - молча, отвечает мужик, но почему-то слушается. Кидает окурок в урну рядом с лавочкой. Ай, нет, не попал, промазал. «Эх, что ж ты так, мужик…» Наверное, просто…
А на улице так хорошо. Листочки продолжают шептаться на ветру. Какие они всё-таки красивые. Яркие. Багряные, золотые, рдяные. Одни сидят как попугайчики на деревьях, а другие танцуют в воздухе. Который пахнет жареной картошкой с грибами. От этого становится теплее. Может это чужие души аккумулируют тепло. Хотя почему чужие?
Вот идёт ещё одна душа. Бабуля с палочкой. Такая смешная с морщинами, а губы накрашены ярко-красной помадой. Все хотят быть красивыми. Бабули тоже. Она садится рядом на лавочку и начинает кряхтеть. Кажется, разговаривает с тобой. На самом деле…нет…сама с собой. Вот и она привыкла к одиночеству и не нуждается ни в чём и ни в ком. Но губы накрасила. Красят, чтобы привлечь внимание. И не важно, что красят, губы это или забор. Наверное, просто…
Идёт пара. Женщина под ручку с мужчиной. Дама уверенная, серьёзная, грудь вперёд…колесом. А её спутник так…так себе. Вялый и аморфный, вертит головой в разные стороны…тоже колесом. Только в этом они похожи. Кроссовки развязанные, вот-вот запнётся. Но она им гордится. А может гордится статустностью. Сейчас неважно кто, лишь бы был. А кто он? Муж? В прочем, какое мне дело. Наверное, просто…
Вон ещё одна девчонка. Но эта не в рваных колготках и не бежит. И вовсе не девчонка. Настоящая девушка. Матовые колготки телесного цвета, каблуки до ушей. Уверенная и симпатичная. Ишь, как покачивается сумка от Габбаны на плече. Интересно, а что там? Тоже самое, что и в голове? Иногда содержимое мозгов равняется содержимому сумки. Собака бежит, поравнялась с лавочкой и урной. А в урне что? Вероятно, тоже, что и в сумке у девушки. Мусор. «У меня там не мусор», - молча, отвечает девушка. «Видишь?»,- вопросительно смотрит на меня и открывает сумку. Достаёт позолоченную пудреницу…пудрится. Раз-два, два-три, спонжик весело скользит по курносому носику. Вероятно, тоже жаждет красоты. Наверное, просто…
А вот другая девушка в милом оранжевом плаще сидит на лавочке. Странная какая…Ногами болтает, как верёвочками, а глаза... В глазах столько чая. Горячего и без сахара. Но с лимоном. Кислинка, как изюминка, читается быстро и просто. По сторонам озирается. На людей глядит, даже как будто молча разговаривает с ними.
«Зачем ей это? Наверное, просто…Наверное, просто ей очень одиноко. Она со всеми и она ни с кем», - подумал мужчина в кожаной курточке, похожий на Дукалиса из «Улиц разбитых фонарей». Он стоял на остановке, ждал автобус и читал газету «Московский комсомолец». Отвлёкся от чтения, когда пробегавшая мимо собака тявкнула. Та самая, которая искала пропитание в урне, а напоролась на девушку с пудреницей. Пудреница для собаки всё равно, что мусор. Для неё простая косточка куда симпатичнее, чем навороченная безделушка. Всё относительно…
«Пойдём, наш автобус пришёл», - Дукалис подошёл и ласково взял за руку. Его рука была большая, тёплая и очень надёжная. Мы зашли в автобус и поехали.
Неважно какой это был автобус, неважно куда мы поехали. Просто на улице стояла осень. И листочки-попугайчики махали нам своими живописными крылышками, продолжая щебетать тихие песни.