Глава 5 Задание первое
Блаженны милостивые, ибо помилованы будут.
Евангелие от Матфея
Тут я вспомнил, что мне пора собираться на работу. Странно, но в свете текущих событий я сохранил уверенность в том, что несмотря, ни на какие чудеса на работу идти надо. Дом уже просыпался и начинал жить своей обыкновенной будничной жизнью, не обращая внимания на драматические события, происходящие в моей комнате и в моей душе. За дверью прошла на кухню мама едва слышными шагами, вероятно, ставить чайник на газ.
– А как быть с работой, мне вообще-то на работу надо...
– Пойдешь, пойдешь, сынок на свою работу, дом вести не лапти плести, – говорил Ужеля, отлепляя свою золотистую штуковину от системника и ловко спускаясь со стола на пол, – а заодно и первое задание выполнишь. Операцию назовем ДОБРОЕ ДЕЛО. По моим сведениям ты сегодня зарплату получишь. Сядь на стульчик, Алеша и слушай меня внимательно.
Услышав слово «зарплата» я удивился осведомленности домового, но послушно сел на стул и стал слушать дальше.
– После работы поедешь вот по этому адресочку, – Ужеля протянул мне клочок бумаги, – там живет очень бедная семья – жена, муж и трое маленьких детей. Ты должен положить в их почтовый ящик половину своей зарплаты. Денежки заверни в бумагу и подпиши такими словами – «На операцию». Отца семейства надо прооперировать в определенном медицинском заведении, а денег на взятку у семьи не хватает. Как раз половины твоего месячного заработка, тебе не жалко, Алёшенька, сделаешь?
– Сделаю!
– Только имей в виду никакой гордости по этому поводу ты испытывать не должен, иначе все потеряет смысл. Положишь деньги и сразу домой, ладушки?
– Ладно, – ответил я несколько разочарованный простотой «дела».
– Ну, тогда до вечера милок, там и поговорим о следующем деле, а сейчас и мне пора кое-куда, – с этими словами дедуля скрылся в шкафу.
Как только он исчез, я решил посмотреть куда это он постоянно уходит и открыл дверь шкафа. На полках, как и положено, лежала одежда, а в обширном отделении для костюмов и пальто все висело на своих местах. Домового нигде не было видно. Мне опять на секунду показалось, что произошедшее лишь сон, но в руке моей был вполне реальный клочок бумаги с незнакомым адресом, да и письмо Демьяна лежало на прежнем месте. Кстати, и не бумага это была вовсе, присмотревшись, я узнал в ней бересту – материал, который использовали наши славянские предки.
На кухне я быстро съел свою традиционную утреннюю овсянку, пообщался за чаем с мамой (любимая мамина тема с утра разбор того, что приснилось ей за минувшую ночь) и, набросив куртку, выскочил на улицу. Эх, мама, знала бы ты, что мне понаснилось за последнее время! Однако я твердо решил никому ни о чем не рассказывать, во избежание знакомства с грубыми санитарами и галоперидолом.
Через 10 минут я уже сидел в трамвае, который вез меня на работу. На часах было 8.15 и, казалось, что опять повторяются в сто тысячный раз – тот же вагон, почти те же люди, а через 15 минут я войду в здание офиса, увижу лица коллег – Наташи, Славика, Антона и других. И все будет как всегда. После обеда, возможно, приедет начальник Борис Григорьевич, на своей «Мазде», и возможно пригласит меня к себе в кабинет для каких то инструкций, просьб, а на самом деле просто, чтобы продемонстрировать свое директорское «я».
Потом часиков в 15 нам начнут выдавать зарплату и это будет момент особенный, можно сказать сакральный. Не знаю как другие, но каждый раз, получая зарплату, я испытывал странное смешанное чувство – смесь легкой эйфории и разочарования. Должен сказать, что моменту получения в руки денег предшествует долгая и приятная игра воображения, когда твой мозг как бы омывают теплые волны мыслей о том, куда ты пойдешь, что купишь и даже мысль о том, как ты будешь держать в руках радужные, хрустящие купюры, пересчитывать их снова и снова. Но, вот зарплата оказывается, наконец, в твоих руках происходит то же самое, что с праздником Нового года – ты его долго ждешь-ждешь, часы пробивают 12, все выпивают шампанское и... вдруг, приходит грустное понимание, что сказка осталась позади и теперь опять нужно ее ждать целый год.
Войдя в офис и поприветствовав коллег, я направился на свое рабочее место, сел в кресло, окинул взглядом помещение и только в этот момент осознал новую реальность. Нет, внешне все осталось прежним, а вот мои впечатления от окружающей привычной обстановки кардинально переменились. Я, словно пробудился от долгого сна. О прежней трудовой жизни уже не могло быть и речи! Я даже почувствовал печаль о том, что уже не вернуть мой прежний настрой души. Никогда не вернуть мою полусонную тоску, моё буддистское равновесие и равнодушие. Светлым туманом они уходили от меня, просачиваясь сквозь жалюзи в приоткрытые окна офиса и развеивались на улице безвозвратно. Кое-как отработав этот рабочий день и получив деньги, я торопливо попрощался и ушел. Мне показалось, что в офисе все заметили перемену, которая произошла со мной, но меня это не тревожило. Нужно было выполнить поручение сказочного дедули и я поехал по указанному адресу.
Операция «ДОБРОЕ ДЕЛО» прошла настолько буднично и тихо, что мне стало на минуту досадно, что я не увидел счастливых и благодарных лиц, которым я, ни с того ни с сего, отвалил половину моей зарплаты. На обратном пути в трамвае в мою голову самопроизвольно полезли килограммы апельсинов, бананов, яблок, груш, которые я бы купил в текущем месяце. За фруктами потянулись ароматные пачки печенья, кульки разноцветных конфет, свертки с халвой, орехами, шербетом и другими вкусностями. Затем пошли колбасы – цельные палки сухой и вареной колбасы, сарделек и сосисок проплыли как бы мимо моего носа и растревожили аппетит. А когда мой обожаемый рыбный отдел уже готовился продемонстрировать свои красоты, я очнулся, обнаружив, что трамвай приехал и выскочил из вагона. До моего дома оставалось еще 10 минут ходьбы и за это время мне удалось подавить в себе внутренний гастрономический протест и сосредоточится на мысли о том, как доктора делают операцию отцу семейства, а его бедные жена и детки переживают об исходе.
С этой мыслью я вошел в дом, снял куртку и направился в свою комнатку. Когда я вошел и включил свет, мне показалось, что в углу у шкафа произошло какое-то беспокойное движение. Комната была пуста, однако на моей белой табуретке стоял маленький медный самоварчик и три крохотные фарфоровые чашечки. От самоварчика шел пар и было ясно, что в мое отсутствие тут чаёвничала целая компания. Дверца шкафа скрипнула и оттуда показалось виноватое лицо Ужели. Я упер руки в бока и вопросительно посмотрел на него.
– Ах, это Алешенька пришел! Наконец то! А я то заждался. Уж сижу да волнуюсь, да все думу думаю, а и где это наш сударик-господарик, а и куда запропастился... он...
– Как видно не один сидишь, – перебил я его причитания и сел на диван.
– Дело у меня к тебе, Алешенька есть, личного характера, выслушай да не прогневайся, – продолжал Ужеля без тени сомнения. – Понимаешь, не могу я один без моей зазнобушки любимой, – тут дедуля поманил меня к себе и заговорчески-торопливо зашептал на ухо, – по мужской то части надобно да? Мы же с тобой мужчины, ты поймешь. Сейчас я вас познакомлю, только ты Демьяну не сказывай, он-то мне одному приказал у тебя прописаться. А мне одному невмочь, так что по рукам?
– Пожалуйста, пусть живет – отвечал я. – Ты мне лучше скажи, как мы теперь на половину зарплаты жить будем? До следующей зарплаты еще целый месяц...
– От нее только польза будет – продолжал тараторить о своем обрадованный Ужеля и полез в шкаф. После минутного шуршания и пререканий из шкафа наконец вылезли супруг с супругою.
– Это Ладушка, а это Алексей! – Представил нас Ужеля. Милое крохотное существо, одетое в рыжеватую хламидку, с лицом, чем-то похожим на мордочку белки, пропищало мне что-то в ответ и тут же обратно скрылось. Я не успел ее как следует рассмотреть.
– Стесняется! – Сказал Ужеля, – и тут вдруг сердито добавил, – а с дармоедами дружбу водить не стесняется! Я, понимаешь ли, только ее пристроил у тебя в шкафу, должностью рисковал, репутацией, обустроились, обживаться уже начали, и тут эта дура братца привела! Уйди с глаз моих долой! – Прикрикнул он на супругу, высунувшую было мордашку, и та снова исчезла.
– Ну, какой он, между нами, братец, Алешенька? – Ужеля был чрезвычайно возбужден, глаза его слегка косили и я уже засомневался, что в самоваре был чай, а не что-то покрепче. – Баню, говорит, в сарай переделали, и куда идти баннику? Конечно, она его в семью тащит, братца своего ненаглядного! Думает мужа обманет! Меня, домового! Эх, Алешенька, не верь женщинам, а с другой стороны, ну как без них то, а?
– Да в чем дело? – Спросил я, уже начиная терять нить понимания его странных речей.
– А в том, что эта вертихвостка мне условие поставила, либо, говорит, приютим Чадушку либо, говорит, уйду. Я ей говорю, пусть идет. Пусть другую баню ищет, всяк своим разумом кормится, он же банник!
Тут из шкафа высунулись сразу две мордашки и уставились на меня четырьмя глазками.
«Так», – подумал я, – мой дом подвергается нашествию домовых.
– Ану, брысь! – Крикнул Ужеля и полез к ним с грозным видом.
– Вот и решай теперь Алешенька мою судьбу, – сказал он с отчаяньем в голоске, обернувшись на пороге.
– Да что решать то?
– Втроем мы у тебя жить будем, светлая ты душа, но если Демьян про это узнает – нехорошо получится. Вот что решить тебе надобно… Сейчас.
На меня смотрело шесть глазок, полных надежды и мольбы. Мне предстояло жить в обществе этих маленьких божков. Насколько долго я не знал. Я привык к тишине и уединению, не будут ли они мешать, раздражать и беспокоить мой отдых? Ладно, поживем-увидим, подумал я и понял, что Ужеля, Ладушка и Чадушка прочитали мои мысли. Они весело высыпали из шкафа и уселись вокруг самоварчика.
– Давайте что ли чай пить, – проговорил Ужеля по-хозяйски и немного сердито, но было видно, что он был очень доволен исходом дела.