Это матанализ

Общежитие одного из университетов в Томске.

В крошечную комнатку с покрашенными в бирюзовый цвет стенами, вошел рослый упитанный, с незаметным шрамом на носу, Иван Лайнов. Он снял куртку цвета хаки, потом шапку – теперь он в ядовито-зеленой кофте, с ирокезом на голове – стоял и что-то печатал большими пальцами на экране айфона. Из его наушников был слышен дабстеп – приятная очаровывающая, подобная звукам электропилы, музыка, которая в будущем, несомненно, встанет в один ряд с «Лунной сонатой» Бетховена.

Прямо около входа, за небольшим столом сидел «желтоволосый с голубыми глазами» [1] первокурсник Алексей Добронравов. Он шепотом читал оглавление «Высшей математики».

– Неопределённый интеграл, определённый интеграл, интеграл по контуру, объемный интеграл, интеграл Лебега…[2]. А-а-ад кромешный! – изнурённый подготовкой к экзамену, прорычал он, при этом упираясь локтями в стол, а головой – в ладони.

Несмотря на то, что было два часа ночи, он никого не разбудил своим воплем – еще один жилец этой комнаты Беляев Федор тоже не спал – готовился. Он сидел на втором ярусе в позе лотоса и читал такой же учебник, как у Алексея, иногда поправляя прядь волос, время от времени падающую на лоб.

– Ты бы, Лех, ещё позже приступил к подготовке! – сверху раздался надменный голос, – это же матанализ, не история: тут недостаточно ночи, чтобы выучить.
– Мне-то тройки хватит.
– Мне тоже! Вообще не отчислиться бы после первой сессии.
– Ой, да сдадите вы! У нас все в первом семестре всё сдали, – пробасил Иван, – не сразу, правда. По крайней мере, после зимней сессии никого не отчислили. Так что зря трясетесь!
– Ему-то тем более бояться нечего. Целыми днями корпит над книгами...
– Ну, я поступал сюда не бездельничать в КВНах, а учиться!

– Ну, и учись! Это твой выбор. Я же сюда за бумажкой пришёл – это уже мой выбор. И не тебе меня судить, – без запинки выпалил Алексей с несвойственной ему злостью. Вообще он – филантроп, однако терпеть не мог назидательного голоса соседа. 
– У вас в девять экзамен?
– Да.
– А чего не ложитесь? – Иван уже снимал носки, сидя на своей кровати (под Фёдором) когда обратился к соседям, – Перед смертью не надышишься.
– Ну, мне хотя б немного узнать, о чем там речь. Может, повезет.
– Первый раз открыл?
– Ну, да.
– А вот это зря. Надо было хотя бы несколько дней готовиться. Хоттабыч как-то умудряется задать такие вопросы, на которые ты точно не знаешь ответа. Я так первый раз на «пределах» погорел. – Иван сидел, как и прежде, на кровати, в ожидании загрузки стоящего на табурете ноутбука. Не спеша, но незаметно для остальных, он переоделся: отныне был с голым торсом, а уличные джинсы сменил бежевыми шортами.
– Ну, раз так…значит, он меня все темы спросит, – улыбнувшись, предположил Алексей.

На лице Ивана проступила на пару мгновений улыбка. Его ноутбук загрузился, поэтому диалог с Алексеем оборвался на середине. 

Последующие сорок минут жители комнаты на втором этаже провели в относительной тишине. Каждый с головой окунулся в свое занятие. Иван смотрел фильм, и звуки из наушников теперь были едва уловимы. Алексей, читая «неопределенный интеграл», шептал себе под нос что-то вроде: «…Если это так, то это так. Ага, понятно! Хотя… ни черта не понятно». Кичливый долговязый Федор сидел почти беззвучно, лишь иногда шурша листами тетради или учебника. Тише, чем он вели себя лишь истинные хозяева этой комнаты, да и всей общаги – рыженькие усатенькие тараканы.
 
Добронравов вскоре плюнул на все и улегся спать. Уснул он почти сразу, но сон был неспокоен. Сначала ему казалось, что он еще бодрствует, поэтому, когда переворачивался на другой бок, почувствовал, как полусон спал. Лицом у стены ему стало уютнее. Он стал забываться. Всю ночь видел темноту. Лишь за несколько минут до будильника Алексею пригрезилось, как, будучи на другой планете, бежал по какой-то станции на космический корабль до Земли. Но он опоздал: корабль уже отлетал, а гравитация его
притянула обратно на поверхность планеты. Теперь ему пришлось дожидаться следующий рейс, но прозвонил будильник, и он проснулся на кровати в общаге, что обнаружил не без удивления.

Беляев успел умыться и даже начать готовить еду, в то время, пока его сосед лежал в кровати. Алексей встал, с трудом пересилив себя. Пришедши из кубовой (так в общаге называют комнату с умывальниками), обнаружил, что чай у него закончился. Посидел, подумал: «А не выпить ли гребанного кофе?» Так он и позавтракал.

Федор пожелал дойти до института в одиночку, поэтому ни  секунды не медля грациозно накинул свое чёрное пальто, зашнуровал сапоги и оставил комнату.
 
***

Около девяти утра студенты 103 группы разбрелись по первому этажу: стояли или сидели у двери аудитории, лестницы, большого стенда с расписанием и объявлениями, стенда поменьше – с фотографиями старост и профоргов, в фойе. Некоторые разговаривали на отвлеченные темы; другие – запальчиво обсуждали интегралы; третьи – бегло читали тетради, учебники; четвертые были в состоянии отрешенности. В целом обстановка суматошная, шумная.

Говор стих, когда пришел преподаватель матанализа Леонид Семенович – низкий худой старик, с глубокими морщинами на лбу, редкими волосами и окладистой седой бородой, по форме как у Николая Второго. Несмотря на это старшекурсники почему-то дали ему кличку Хоттабыч. Учащиеся же первого курса между собой называли его более почтительно: Семеныч.

Пожилой преподаватель снял свою черную куртку, поставил рядом со своим стулом, скорее всего старше прочих присутствующих, портфель. Выглядел он весьма аккуратно, что могло говорить либо о его качестве, либо о бережном отношении хозяина к вещам, либо о том и другом вместе. Из портфеля он вынул термос с кофе – один из атрибутов работы Семеныча, без которого студентам  тяжело представить своего требовательного преподавателя. Также к неотъемлемым частям имиджа математика можно отнести сигареты и серый свитер.

Алексей, с головой окунувшийся в черный учебник, упустил момент, когда «сдаваться» отправился первый человек. Вернее будет сказать, пошла. Это была худенькая, с волосами до плеч, девушка с очками на заостренном носу, одетая в брюки и светло-коричневую кофту. Она, точно заведенная, начала рассказывать про производные. Семеныч не успевал слова вставить, и поэтому не смог застать ее врасплох каким-нибудь каверзным вопросом.

Следующим был Федор. Отвечал он, конечно, не так превосходно, как Наталья, тем не менее, в зачетку получил запись: «отлично». Добронравов усмехнулся, шепнул рядом сидящему таджику: «ночью этот человек боялся, что его отчислят».
После Беляева экзамен пошел своим чередом: один человек сменял другого, кто-то более, а кто-то менее удачно отвечал. Однако Алексей уже не следил за этим, вновь сосредоточив внимание на математике. Отвлекался он, только когда совершенно не понимал прочитанного материала и просил помощи у своего добродушного друга Карима Назимова. У них сформировались взаимовыгодные отношения: Добронравов в случае необходимости уточнял значения русских слов, помогал Назимову с историей России, а Карим в свою очередь – с матанализом и физикой.

Стоит также заметить, что многие студенты из Средней Азии, несмотря на злые насмешки больных великодержавным шовинизмом, справлялись с программой весьма успешно, а иногда и лучше коренных жителей.

– Ну, элементарный вопрос. –  Около десяти утра Семеныч громче обычного проговорил, заметно нервничая. В этот момент он принимал малорослую с мелированным волосом и большим носом девушку. Он встал, достал из своего портфеля сигареты, – Я сейчас выхожу курить, а вы ищете ответ на мой вопрос. Можете экспертов, вон, – показал он в сторону студентов, – привлекать. Вернусь, отвечаете – мы продолжаем беседу. Нет – идете домой дальше готовиться. Ну, элементарный вопрос!
Только преподаватель за дверь – тут же к девушке подбежали «эксперты». Алексей тоже хотел подойти к ней помочь, но внезапно понял, что Лера, скорее всего, знает больше, чем он и остался на месте. Судя по всему, вопрос был коварнейший, поскольку самые сообразительные в группе ребята подсказать ей не смогли.
– Слушай, как ты думаешь, как Семеныч отреагирует, если я положу зачетку и скажу: «я сейчас выхожу курить, а вы ставите мне «три». Вернусь, если поставили, то я домой, а если нет, то я же к вам еще приду»? – этот вопрос Алексею адресовал впереди сидящий длинноволосый шутливый парень.
– Я думаю, в качестве последней попытки, когда уже нечего терять, можно и так.
– А мне кажется, он настолько удивится наглости, что поставит.
– Ты хочешь попробовать?
– Нет. Как-нибудь в другой раз может. Сегодня желания нет.
Вернулся Семеныч.
– Ну, что нашла ответ? – он изначально не расслышал слов девушки. Она повторила. –  Нет? А зачем тогда я выходил курить? –  После этой фразы по аудитории прошел смешок, –  Ну, тогда идите дальше готовьтесь. Пересдача 25 января.
– Слушай, Жень, ты соображаешь что-нибудь в этих прекрасных пределах? – спросил Алексей у впереди сидящего шутника, поскольку Карима он решил больше не беспокоить.
– Прекрасных? Ну, ты выдал!
– Ну, замечательных. Перепутал немного.
– Да, могу объяснить.
В это время экзаменоваться пошла следующая студентка – невысокая русая девушка с клубком на макушке. Она едва ли успела открыть рот, как Семеныч перебил ее, написал на листочке букву «игрек» и рядом в правом верхнем углу два штриха. Это называется «второй производной».
– Так, Светлана. Что за формулу я написал?
– Игрек в одиннадцатой степени, – дала она ответ с вопрошающей интонацией.
Старик удивился.
– Ой, Светлана, вас так когда-нибудь отчислят.
Девушка поняла, что сказала глупость, улыбнулась во весь рот.
– Ну, ладно, – продолжил Семеныч, – давай зачетку, – и поставил ей «удовлетворительно».
Евгений довольно доступно объяснил Алексею «замечательные пределы» и они вышли через запасной выход на улицу покурить. Там у них состоялся такой диалог:
– А ты как историю сдал? – Спросил длинноволосый парень.
– У меня «автоматом» пять было. Так что мне не надо. Как он, кстати, принимает?
–  Вытягивал всех. Когда затруднялись ответить, он шел по пути наименьшего сопротивления: спрашивал совсем легкие вопросы. Меня, например, спросил, «что такое НКВД?». Я хотел сказать: Новосибирский кожно-венерологический диспансер. Но я посмотрел на него, понял, что не поймет человек шутки и ответил как есть.
– Ты к матанализу-то готов?
– Ну, сейчас пойдем, проверим.
– Понятно, – улыбнувшись, протянул Алексей.

Выбросив окурки, студенты вернулись на экзамен. За время их отсутствия, существенных изменений не произошло. Как и прежде напротив Семеныча сидел Назимов. Он пошел сразу после Светланы. Через пару минут он, обрадованный своей хорошей отметкой удалился из аудитории.
Начиная с Карима, механизм экзамена стал работать исправнее какое-то время. Застопорился он на двухметровом, в очках с прямоугольными стёклами, парне. Семеныч, будто подготовившись заранее, продекламировал:

Когда начнёт вы учить?
Так, ладно, я щас выхожу курить,
Вернусь – ответа не даёте,
Увы, домой учить пойдёте!

Постепенно, медленно и верно приближался момент выхода Алексея. Как ни пытался его старик сбить с толку – всё оказалось напрасным. По невероятно счастливому стечению обстоятельств преподаватель спросил из трёх два вопроса, с которыми студент успел разобраться. Про неопределённый интеграл он не смог сказать ничего вразумительного, но «прекрасные» пределы и производные им были раскрыты вполне сносно.

Добронравов, вернувшись в общагу, наспех собрал вещи и пошёл на вокзал. Билет купить ему  удалось на рейс, отправляющийся через два часа. Пришлось остаться на вокзале, ведь обратно в общежитие смысла идти не было, а на улице минус 30. Он сел в зале ожидания на один из  металлических стульев, соединенных между собой в цепи. Какое-то время Алексей рассматривал пассажиров. Некоторые, после объявления очередного автобуса, покидали свои места, тут же занимаемые вновь прибывшими. Студент, созерцая такую картину, минут через 15 уснул, несмотря на неудобство стульев. По громкоговорителю очередной раз проходило сообщение про федеральный закон, запрещающий курение на территории автовокзала; рекомендовали не пользоваться услугами частных таксистов; призывали к вежливости пассажиров и работников.

– Уважаемые пассажиры, будьте бдительны. Убедитесь, что багаж или ручная кладь принадлежит рядом сидящему пассажиру. Это исключит момент неопределенности…
 Алексею приснилось, что он ещё на экзамене. На слова про неопределенность он тут же отреагировал:
– Неопределённость раскрывают по правилу Лопиталя. – открыв глаза, окинул ленивым взглядом окружающие декорации. С превеликим удовольствием вспомнил обстоятельства экзамена и что теперь то, чего он так боялся несколько недель, позади.


[1]«Желтоволосый с голубыми глазами» – из поэмы С. Есенина «Черный человек»
[2] Неопределённый интеграл, определённый интеграл, интеграл по контуру, объемный интеграл, интеграл Лебега… – отрывок из песни «Это матанализ» группы под водой.