9
Здесь и в самом деле преобладал белый цвет. Вода, деревья, тропинки, огибающие монастырь и подворье, небо, тяжело нависавшее над землей, и лица монахов – все было белым. Только белизна эта была не ослепительно-молочной, а с сероватым оттенком, какой приобретает, должно быть, снег, если его смешать с черноземом.
Цвет воды в море колебался от серо-стального в непогоду, когда под порывами колючего ветра волны неистово кидались на берег, до цвета поваренной соли, когда холодное северное солнце появлялось на горизонте.
Он ехал сюда, ощущая волнение, сходное, должно быть, с тем, какое испытывает мусульманин, отправившийся в свое первое паломничество в Мекку. Посетить эти места было даже не мечтой, а намерением, само собой разумеющимся. Но он никогда не думал, что эта поездка так много изменит в его жизни.
Край монахов-отшельников, хранящих неведомые миру тайны, располагал к медитативным размышлениям, и он надеялся, что это поможет ему получить ответы на давно волновавшие вопросы. Он намеревался приехать сюда, чтобы побыть в одиночестве, а привез с собой понравившуюся девушку и приятеля, явно третьего лишнего.
Девушку звали Зина. Они познакомились всего лишь за несколько месяцев до поездки и толком не знали друг друга, но он, не раздумывая, пригласил ее поехать с ним. Зина, несмотря на яркую внешность, была воплощением образа тургеневской барышни, и, возможно еще и для некоторого смягчения ситуации, он допустил, чтобы Ганин тоже поехал с ними. И только когда они оказались в поезде, он понял, что двусмысленность положения только усилилась. Но все делали вид, что не замечают этого.
По прибытии их поселили в маленькой гостинице на территории монастыря. Ему и Ганину отвели на двоих небольшую комнатку с побеленными стенами, в чье единственное оконце был виден небольшой участок берега. Зинина комнатушка располагалась в другом крыле, и ее окно выходило на подворье.
Каждое утро они приходили в просторную и светлую трапезную, где их уже ждал накрытый стол. После завтрака, они шли гулять. Он прочел о Соловках все, что только о них написано. И теперь испытывал радость узнавания. Он стал для своих спутников экскурсоводом, но, пожалуй, только Зина слушала его внимательно и заинтересованно. С каждым днем девушка нравилась ему все больше и больше, но он не решался дать ей понять это. И не только присутствие Ганина смущало его. Он не знал, как надо вести себя с тургеневскими барышнями. Он никогда не робел перед женщинами и имел у них успех, что воспринимал спокойно и сдержанно. Ему было всего двадцать два года, но он уже имел трехлетнего сына. Молодой отец, он был горд и счастлив этим званием, несмотря на то, что с матерью сына отношения не сложились.
С появлением Зины его охватило новое, неведомое до сих пор чувство, навеянное еще, быть может, этой поездкой. Сложно было описать это состояние даже в стихах. Скорее всего, оно походило на задумчивую неслышную песню, разливающуюся между небом и землей, и уносимую в облака стремительными чайками.
Как-то они с Зиной, оставив безнадежно грустящего Ганина в гостинице, вдвоем гуляли вдоль гладкого берега моря, в этот день спокойного и задумчивого. Шли молча, вдыхая солоноватый запах воды и прислушиваясь к шепоту деревьев. Внезапно для самого себя он повернулся к Зине и спросил: «Хотите, я прочту вам стихи. Вот сию минуту сочинил?»
И, прежде чем она успела ответить, продекламировал: «“Небо ли такое белое, или солью выцвела вода, / ты поешь, и песня оголтелая бреговые вяжет повода...” Нравится?»
Она посмотрела на него и тихо и просто ответила: «Нравится».
С того дня он приглашал ее на прогулку и читал стихи. Свои и чужие, которых он знал множество, а она шла рядом, не сводя с него карих глаз, и было видно, что она под большим впечатлением.
Это случилось за несколько дней до отъезда. Он отчетливо запомнил тот день, до последней мелочи. С утра дул небольшой ветер, было пасмурно, и, несмотря на то, что была середина августа, уже носились в воздухе ароматы грядущей осени. Зина и Ганин предпочли не выходить на улицу, а он решился на прогулку и направился к «своему» месту на берегу. Еще издали он заметил, что на облюбованном им стволе павшего дерева кто-то сидит. Хотелось побыть в одиночестве, и незваный гость был совсем некстати. Он было подумал найти себе другой укромный уголок, как в шелесте ветра услышал свое имя. И тут же, повинуясь чьей-то воле, подошел к сидящему человеку. Это был седой старик, высокий, прямой, с ясным взглядом серых глаз. В руках он держал посох, на котором были вырезаны древние языческие руны.
– Ну, здравствуй, Сергей, – голос старика был ясным и звучным. – Пришло время нам увидеться.
То, что это был волхв, самый настоящий, из тех, что предсказывали Вещему Олегу, Сергей понял сразу и почему-то не удивился. Словно ждал, что что-то подобное должно было произойти, ведь Соловки недаром слыли самым сакральным местом в России.
Сергей проникся мудростью и спокойствием старца, мягкой энергетикой его голоса, и все сказанное им воспринималось так, будто это касалось какого-то другого человека. Между тем, ничего утешительного в пророчествах волхва не было и в помине. Он рассказал Сергею всю его жизнь, до запятой, и оказалось, что предстоит ему нести тяжелый крест по полной опасности дороге. «В тебе сокрыта большая сила, – объяснял он, – Сила Духа. И это очень поможет тебе». Он также не скрыл, что жизненный путь будет очень коротким. И самое главное испытание ждет его после трагической гибели. Волхв говорил, а Сергей вглядывался в белую равнодушную линию горизонта, в темно-серебристую гладь моря, и думал, почему именно он стал избранником Космоса? Неужели нельзя было выбрать кого-нибудь другого? Старик прочитал его мысли и сказал: «Это слабость. Но она простительна тебе. Пройдет Время, и ты сам поймешь, что этот Выбор большая честь».
– Почему вы рассказываете мне это заранее?
– Ты должен быть готов. Слишком высокое доверие оказано тебе.
Сергей хотел расспросить, в чем, собственно, доверие, но старик сказал: «Мне пора». И, прежде чем исчезнуть, добавил: «Поверь мне, ты будешь вознагражден».
Сергей еще долго сидел на берегу, обдумывая произошедшее. Его жизнь ему не принадлежит. Вот, собственно, что ему сейчас сообщили. Он должен помнить об этом всегда, когда ему захочется что-то изменить в ней.
«Значит, вот зачем я приехал сюда. Меня сюда позвали. Чтобы сообщить о том, что я гений и на меня возложена миссия. Нести Слово, так кажется, выразился посланник небес? Во мне, оказывается, Сила Духа! Я-то думал, что славы хорошего поэта будет достаточно! По словам мудреца, я должен радоваться, что оказался избранным. Ничего себе, радость! Прожить короткую, мимолетную жизнь, в которой ни одного дня я не смогу побыть самим собой! Видимо, там, в высших сферах, мировоззрение настолько отличается от нашего, земного, что понять его хотя бы чуть-чуть нам не дано.
Но все это, так сказать, глобальное, а ведь он наговорил мне много “частного”. Он сказал, что Зина будет моей единственной любовью, хотя в браке мы будем недолго. Вокруг меня всегда будет много женщин. Но, кроме Зины, ни одна из них не войдет глубоко в мое сердце».
Он вернулся к себе, когда уже совсем стемнело. В комнате горела ночная лампа. Ганин не спал.
– Ты куда пропал?! Мы обыскались тебя!
Сергей посмотрел на встревоженное лицо друга:
– Успокойся и ложись спать. Я просто гулял.
Он погасил свет и тоже лег, но долго не мог уснуть. Он думал о волхве, о его предсказаниях, о тайнах мира, которого мы совсем не знаем. И еще он думал о Ганине. Этот мальчик не знал своей судьбы, и это было к лучшему.
На следующий день они уезжали. Сергей мысленно попрощался с белым краем, зная, что ему не суждено приехать сюда еще раз. Поезд, словно очнувшись от задумчивости, набирал ход. Они втроем ехали навстречу своей Судьбе.
И колесо событий, над которыми он был не властен, закрутилось в ту минуту, когда он, обращаясь к Зине, громким шепотом произнес: «Я хочу на вас жениться». И здесь был тот редкий случай, когда воля Мироздания совпадала с его собственной. Зина внимательно посмотрела на него и произнесла: «Мне надо подумать...», но он почувствовал, что эти слова – не более, чем слабая дань приличиям. К алтарю она шла с букетом обычных полевых цветов, которые он нарвал недалеко от церкви. И Сергей подумал, что венчающий их священник удивительно похож на встреченного им волхва. А может, это он и был.
Теперь стало ясно, что сегодня все не случайно: и приход Зины, и эта ночь, и признания. Значит, подумал он, все движется к предсказанному финалу. Но это открытие не напугало его. Пусть будет, что будет. Ведь это позволит им с Зиной не расставаться уже никогда.